 |
| Марк Симоненко в 1911 году в Харбине. |
| |
Приезжая к деду в Уссурийск Шестеркин, школьник, а потом студент, не слышал от него ни про Первую мировую, ни про жизнь вслед за войной. Через три десятка лет, уже после кончины матери, Владимир Павлович наткнулся на старый чемодан, в котором лежали документы, свидетельствующие о работе деда на Китайско-Восточной железной дороге, его службе в русской императорской армии и возвращении из германского плена. Эти бумаги Марк Михайлович Скрипченко не показывал никому. В известные годы его могли признать иностранным шпионом. И свою дочь, мать Шестеркина, он убедил держать чемодан подальше от людских глаза. Хотя сжигать содержимое не торопился, вероятно, надеясь, что придут другие времена и его личные документы станут небезынтересны потомкам.
На здоровье не жалуется
Симоненко родился в 1892 году и, повзрослев, родные места оставил. Он переехал в Харбин, где располагалось управление Китайско-Восточной железной дороги, которая связала Транссибирскую магистраль с Порт-Артуром - базой российского военно-морского флота на Тихом океане. Марка взяли конторщиком. Он обладал красивым почерком, в чем была нужда, ведь эра пишущих машинок не наступила, а документы готовились и визировались в рукописном виде. Оказались как нельзя кстати сильные ноги выросшего в сельской местности хлопца, который по 100-тысячному городу резво разносил бумаги железнодорожного ведомства. Годовой заработок конторщиков достигал тысячи рублей, и это были приличные деньги, если учесть, что бутылка молока стоила 10 копеек, пальто - 25 рублей.
Старый чемодан сохранил харбинскую фотографию Марка 1911 года, когда ему не исполнилось восемнадцати лет. Он без косоворотки и кепки, в костюме с иголочки. Взгляд не мальчика, но мужа.
Летом 1914 года в Европе началась Первая мировая война, к осени призывная компания докатилась к азиатским рубежам России, которая вместе с Англией и Францией воевала против Германии и Австро-Венгрии. В приемном формулярном списке, запомненном на Симоненко 20 ноября, зафиксировано: на здоровье не жалуется, православный, холост, грамотный.
Молодой солдат направляется в артиллерийский полк Владивостокской крепости. Листок с надписью «Прохождение службы» свидетельствует: 11 мая произведен бомбардиры (артиллерист в звании ефрейтора - прим. ред. ), 26 мая направлен в Брест-Литовск. На фронт…
Воюет харбинец в бригаде тяжелой артиллерии. Настроение мрачное: не хватает боеприпасов. «К сожалению, обеспечение тяжелой артиллерии до сих пор стоит не на должной высоте, - информирует императора начальник штаба Верховного Главнокомандования генерал от инфантерии М.В. Алексеев.
Вот пожелтевшая фотография, запечатлевшая четверых солдат. На обратной стороне они перечислены: Тихонович, Фокин, Ковенко, Симоненко. Теми же синими чернилами уточняется, что снимок сделан на привале у реки близ Двинска. Тогда этот был город Витебской губернии, который с обретением Латвией независимости в 1920 году отошел ей, после чего его переименовали в Даугвапилс.
Взятие Двинска открывало наступающему противнику путь на Петроград, столице Российской империи, поэтому в 1915-1917 годах здесь шли ожесточенные бои. Двинск называли русским Верденом, и это считалось признанием стойкости защитников города на реке Двина. Французы не позволили германской армии овладеть населенным пунктом Верден, в сражении за который число убитых и раненых с обеих сторон измерялось сотнями тысяч.
В послужной список Марка Симоненко, служившего в 59-м отдельном полевом тяжелом артиллерийском дивизионе, занесено: «За отлично усердную и особо ревностную службу и труды, понесенные на театре военных действий, награжден серебряной медалью на станиславской ленте». Это выписка из приказа №2642 от 26 января 1917 года. Причем, исполненная на пишущей машинке. Медаль, на лицевой стороне которой изображался профиль действующего императора, крепилась к колодке с ярко-красной лентой, названной в честь Станислава - сына Владимира, крестителя Руси.
Из Германии на родину
Последняя запись послужного списка: «Убыл в 28-й мортирный украинский дивизион». Дата - 20 декабря 1917 года. Так для Симоненко завершался год двух революций, Февральской и Октябрьской. Неясно, добрался он к новому месту службы или что-то ему помешало. Доподлинно известно одно: Марк оказался в германском плену. Это подтверждает очередное удостоверение из чемодана - четверть листа с напечатанным текстом и вписанными синими чернилами именем и фамилией, а также местом, куда направлялся он после освобождения.
 |
| Тихонович, И. Фокин, П. Ковенко, М. Симоненко. Снято в мае 1915 г. близ г. Двинска бивак, во время купания у реки |
| |
«Настоящее удостоверение выдано Марку Симоненко в том, что он военнослужащий, возвращающий из Германии на родину в Киевскую губернию. Что и удостоверяется подписью и приложением печати. 30 января 1919 года. Председатель комитета помощи военнослужащим…» В тексте твердые знаки после согласных в конце слова и прочие составляющие орфографии, уже отмеченной Советской властью.
- В конце жизни дед увлекся изучением немецкого языка, - вспоминает Владимир Павлович Шестеркин. - Слова и фразы запоминал быстро, повторял с радостью. Нас это удивляло, поскольку мы ничего не знали, что он жил в Германии некоторое время. Военнопленных там не держали в лагерях, а направляли работать в поместья, хозяева которых объяснялись на немецком. Получается, что его дед худо-бедно освоил в плену, а через полвека взял учебник и словарь, чтобы мысленно вернуться в молодость…
Еще одна бумага из чемодана как поразительное свидетельство своего времени. Правда, вместо штампа в левом верхнем углу листа рукописные строки в традиционной последовательности. В первой строке - УССР, во второй - исполком Скрипченского сельского совета, в третьей - дата. Точней, 7 ноября 1920 года. Неужели в красный день календаря, когда отмечалась третья годовщина Октябрьской революции, исполком выдавал справки?
«Представитель сего действительно есть гражданин деревни Скрипченцы Шендеровской волости Каневского уезда Киевской губернии Марк Михайлович Симоненко, возвратившийся из германского плена в 1919 году и состоящий на службе Рабоче-Крестьянского правительства секретарем местного исполкома с 1 января сего 1920 года. Никем мобилизован не был, ни в какой партии не участвовал, а поддерживал исключительно власть ту, которой служит. Что и удостоверяется». Подпись председателя исполкома неразборчива, подпись секретаря - тоже, хотя в последней при желании можно распознать фамилию Симоненко.
Может, в день седьмого ноября должностные лица исполкома, выпив горилки и закусив сальцом, решили выписать себе лестные характеристики? Сказано - сделано. Даже если было не так, переменчивость власти и опасения ее представителей не могут скрыть бодрые фразы на тетрадном листке в клетку. И это объяснимо: не только красные и белые противостояли друг другу в гражданской войне на берегах Днепра. Десятки тысяч штыков насчитывали формирования петлюровцев и махновцев. Присоединить к себе здешние земли пытались Германия и Польша. «Опять власть меняется!..» - эта констатация из кинофильма «Свадьба в Малиновке» не сгущала украинские реалии.
В 1923 году Марк Симоненко женится на Христине Петренко. Они расписываются в исполкоме сельского совета. В отличие от мужа, которого в Скрипченцах считают начальством, Христина - девушка красивая, но не особенно грамотная. В сельхозартели «Красный косарь» она работает в поле и на ферме. В 1932 году семья неожиданно оставляет родные места и переезжает в Уссурийск, где Марка принимают в бухгалтерию паровозного депо.
- Дед не рассказывал нам, почему рискнул перебраться на Дальний Восток, где не было никого из родных, - замечает Шестеркин. - Когда деда не стало, а перестройка на многое открыла глаза, мы поняли, что он спасал дочерей и жену, ведь на Украине в тот год разразился голод…
В перечне жертв голодомора, размещенном в Интернете, упоминается и село Скрипченцы, и семьи из этого села - Довченко, Кодола, Мелешко… Когда на железных дорогах СССР были введены воинские звания и погоны, Марк Михайлович Симоненко, который продолжал работать в бухгалтерии, стал техником-лейтенантом. Ему было за пятьдесят.
Почему он не вернулся в Харбин на Китайско-Восточную железную дорогу? Для семейной жизни это было не самое спокойное место. В 1929 году тысячи ее работников были арестованы, что спровоцировало боевые действия, которые вошли в историю как конфликт на КВЖД. В 1932 году Харбин вместе с другими городами северо-востока Китая вошел в состав Маньчжурии, которую контролировала Япония. Примечательный факт: в 1945 году Харбин освобождал с боевыми товарищами Павел Шестеркин, послевоенная судьба которого сложилась так, что он женился на дочери Марка Михайловича Симоненко.
Правда, демобилизовался Шестеркин, уроженец Белгородчины, не осенью 1945 года, когда капитулировала империалистическая Япония. Он служил еще несколько лет, причем, в Порт-Артуре, конечном пункте Китайско-Восточной железной дороги. Там появился на свет Владимир Шестеркин, у которого в паспорте в графе о месте рождении значится Порт-Артур.
Более полувека минуло, как советские войска покинули легендарный город, после чего он был переименовал в Люйшунь. Китайско-Восточная железная дорога была передана Поднебесной еще раньше. Желтая Россия, как называли примыкающую к линии территорию, включая Порт-Артур, по аналогии с Малороссией и Белоруссией, продолжает существовать исключительно в умах и трудах историков. А еще в потертом чемодане, который достался Владимиру Павловичу Шестеркину от деда по материнской линии…
Михаил Карпач
«Приамурские ведомости», 26.05.14
Кстати
Хабаровский краевой музей имени Н.И. Гродекова готовит сборник статей к 100-летию начала Первой мировой войны. Среди заявленной тематики - фронтовые пути-дорожки дальневосточников, общественные настроения в тылу и на фронте, последствия войны, геополитические, демографические, экономические, для восточных земель России. Будет представлен Приамурский военный округ, командование которого располагалось в Хабаровске.
