Новосибирский академик А.П. Деревянко и археология Якутии

В.Г. Таюрский, Якутск, 2005

Предисловие и примечания доктора исторических наук заслуженного деятеля науки Российской Федерации и Республики Саха (Якутия) Ю.А. Мочанова

Предисловие

Уважаемые читатели, что можно подумать о человеке, который поведает Вам о появлении в зоопарке вашего города животного под названием лошадь, у которой рога оленя, хвост крокодила, хобот слона, лапы медведя и клыки тигра? Или что подумают школьники об учителе биологии, который расскажет им о существовании подобного животного и заставит заучить это, как твердо установленный научный факт? Об ответах на эти вопросы, думаю, догадаться не очень трудно.

Значительно труднее представить себе, как бы отреагировали на реальность существования такого животного в Комиссии Российский Академии наук по лженауке, если бы туда поступил запрос о возможности включения этого монстра в систематику рода лошадиных на правах особого биологического вида. Видимо, председатель этой Комиссии академик Э. П. Кругляков был бы предельно возмущен тем, что кому-то вообще могла прийти мысль обращаться с таким бредом в солидный научный орган. Скорее всего, он (в отличие от древних греков, которых не смущали кентавры и пегасы) счел бы это издевательством над Комиссией(1) . Ну, а вдруг с таким запросом не о существующем, а об ископаемом подобном животном обратился бы в Комиссию какой-нибудь титулованный палеонтолог, например, академик, да еще не просто академик, а член Президиума Российской Академии наук. Что тогда пришлось бы делать академику Э. П. Круглякову и его коллегам по Комиссии?

В первую очередь, вероятно, в Комиссии были бы озадачены не самим фактом существования подобного «лошадиного» монстра, а тем, можно ли не соглашаться с мнением о существовании этого монстра, высказанном почтенным академиком. Ведь этот академик ссылается на то, что кости, из которых составлено это животное, были найдены в одной куче на песчаном берегу реки Волги. У академика есть свидетели из его «учеников», докторов наук и член-корреспондентов РАН, о подлинности находок костей, найденных ими самими на берегу реки. Все кости настоящие. Тут вам и рога, и клыки, и хвост, и хобот, и найдены все они в одной куче. Ну, а кроме того, у академика – «монстросоздателя» много разных орденов, медалей, должностей, почетных званий и влиятельных друзей. Что делать бедным членам Комиссии? Вроде бы, такого животного в природе не существовало. Об этом свидетельствуют все палеонтологи и зоологи, которые по каким-то причинам оказались неподвластными вельможному академику и не считают нахождение разных костей в одной куче доказательством их принадлежности одному животному. Но… Вот вам и «но»! Куда девать награды, звания и должности академика, его связи, его вес? Вот вам и вопрос! И где искать на него ответ? (2) При таком раскладе лучше всего распустить Комиссию или представить, что все это шутка, и что настоящие академики с такими заявками выступать не могут. Такое могут себе позволить только шарлатаны.

А теперь представим себе не выдуманных лошадиных монстров, а реальных археологических монстров. Они рождены реальными археологами, которые при их помощи пробивали себе путь в академическую элиту. Пробили! Один из них (из академиков) умер, другой поднялся по академической чиновничьей лестнице аж до члена Президиума РАН и сражается за жизнь своих монстров по всем правилам нашего перестроечного времени.

А.П. Деревянко

А.П. Окладников

Кто же этот академик и каких археологических монстров он защищает? Академиком этим является небезызвестный в академических верхах Анатолий Пантелеевич Деревянко, а археологические монстры представлены созданными его учителем академиком А. П. Окладниковым так называемыми «археологическими культурами» и отдельными «археологическими памятниками». Среди них, благодаря пробивной способности А. П. Деревянко, до сих пор в археологической литературе фигурируют новопетровская, громатухинская и кондонская неолитические «археологические культуры» и «палеолитические памятники» Улалинка, Филимошка и им подобные.

Как же создавались и как внедрялись в науку эти «культуры» и «памятники», которые я называю археологическими монстрами и пильтданитами? (3)

Начнем с археологических монстров. Рассмотрим такие неолитические «культуры», как «новопетровская», «громатухинская» и «кондонская». Они, с нашей точки зрения, скомпонованы из разновременных и разнокультурных археологических материалов. Происходит такое смешение очень просто.

Рассмотрим это на примере многослойной стоянки Белькачи I, обнаруженной мною и С. А. Федосеевой в 1964 г. на Алдане. На ней в шестиметровой толще отложений высокой поймы выделено 20 культурных слоев, разделенных стерильными прослойками. В слоях 20 – 8 (снизу вверх) залегают остатки сумнагинской культуры позднейшего палеолита, в слоях 7 и 6 – остатки сыалахской ранненеолитической культуры, в слоях 5 и 4 – остатки белькачинской неолитической культуры, в слое 3 – остатки ымыяхтахской культуры переходного этапа от периода неолита к периоду бронзы, в слое 2 – остатки устьмильской культуры периода бронзы, в слое 1 – остатки различных культурных комплексов периода раннего железа. На основе этой стратиграфии стоянки Белькачи I, подтвержденной на других многослойных памятниках Алдана, а затем Вилюя и Лены, были выделены особые археологические культуры Якутии и разработана их периодизация и хронология (4) .

Есть несколько основных возможностей смешения остатков всех этих культур или некоторых из них (Мочанов, 1999). Первая возможность – отсутствие стерильных прослоек между отдельными культурными слоями. Вторая – наличие хозяйственных ям, спущенных из верхних слоев в нижние. Третья – размыв культуросодержащих отложений паводковыми водами реки и переоотложение находок из разных слоев на бечевник, где они будут залегать все вместе. И, наконец, четвертая – самая распространенная и опасная: во время паводков люди разных культур, последовательно жившие на древних дневных поверхностях поймы, вынуждены были переселяться на незаливаемые поверхности расположенных рядом надпойменных террас.

В случае с жителями многослойной аккумулятивной стоянки Белькачи I, они периодически переселялись во время паводков на 17-метровую надпойменную террасу. Там находится стоянка Белькачи II.

На надпойменной террасе со стоянкой Белькачи II, где преобладали процессы денудации, а не аккумуляции, отложения почти не накапливались и поэтому люди разновременных культур постоянно селились во время паводков практически на одной поверхности. На ней остатки разных культур, как правило, не разделялись стерильными прослойками и смешивались между собой.

Такую же ситуацию можно наблюдать и на многослойной стоянке Сумнагин I. 38 культурных слоев этой стоянки приурочены к отложениям периодически затопляемой аккумулятивной высокой поймы. На расположенной рядом с ней незатопляемой денудационной стоянке Сумнагин II остатки разных культур, представленных на стоянке Сумнагин I в стратиграфически обособленных слоях, залегали в смешанном состоянии в маломощных (не более 1 м) покровных отложениях 25-метровой надпойменной террасы.

Нужен очень большой экспедиционный опыт археолога, чтобы как-то попытаться выделить стратиграфически или планиграфически из этих смешанных культурных остатков отдельные чистые культурные комплексы. Ни А. П. Окладников, ни, естественно, его ученики, такого опыта не имели. Отсюда на исследуемых ими памятниках появлялись археологические монстры. Их можно было бы «демонстрофицировать» только путем типологического сравнения с чистыми археологическими комплексами четко стратифицированных памятников. Для этого надо было понять и признать, что археологи, создававшие эти монстры, работали на памятниках со смешанными культурными слоями. Но этому мешало самомнение окладниковцев, которые поспешно объявляли каждую свою находку безупречной и основополагающей для археологии того или иного района.

Наиболее широко начал внедрять в науку археологических монстров еще А. П. Окладников в своей докторской диссертации «Очерки по истории Якутии – от палеолита до присоединения к Русскому государству», защищенной в 1947 г. по экспедиционным материалам автора 1940 – 1946 гг. Как показали исследования многослойных стоянок Алдана, А. П. Окладников чаще всего смешивал в один неолитический комплекс материалы сыалахской и белькачинской культур, а зачастую добавлял к ним и материалы более поздних культур. Из-за этого многие исторические выводы А. П. Окладникова (например, об этапах развития местных культур, о выделении их локальных вариантов или культурных областей, о направлении культурных связей с соседними регионами, а главное – о периодизации и хронологии памятников, в основу разработки которых была положена прибайкальская схема) оказались ошибочными.

Особенно курьезным представляется вывод А. П. Окладникова о скотоводстве в неолите Якутии, сделанный им на основании материалов стоянки Малая Мунку. На ней в смешанном слое, как показали наши исследования в 1966 г., залегали различные культурные остатки вплоть до современных. История обоснования А. П. Окладниковым наличия скотоводства в Якутии настолько занимательна и поучительна, что заслуживает отдельной публикации в детективном жанре. Изложим пока эту историю очень коротко. Она довольно показательна для понимания того, как внедрялись, укоренялись и забывались археологические сенсации или монстры А. П. Окладникова.

Стоянка Малая Мунку была открыта А. П. Окладниковым на Лене в 1940 г. В первой публикации о ней А. П. Окладников (1941, с. 67) сообщил: «Основным источником существования обитателей стоянки служила охота на копытного зверя… В культурном слое всюду встречаются кости лося, косули, марала… Подсобное значение имело рыболовство». Никаких упоминаний о скотоводстве еще нет. Они появились в статье зоолога В. В. Карачаровского (1941. С. 139), который обрабатывал фауну из этой стоянки. Он отметил: «Установлены остатки следующих животных: 1) бык домашний, 2) северный олень, 3) косуля азиатская, 4) лось, 5) медведь бурый, 6) волк, 7) заяц-беляк, 8) крыса водяная… Домашний бык представлен задним коренным зубом левой половины нижней челюсти (М3), принадлежащим вполне взрослому животному… Если эти данные будут дополнены такими же новыми материалами, то придется, по-видимому, поставить вопрос (здесь и далее выделено мною. – Ю. М.) о пересмотре устоявшихся взглядов на время возникновения скотоводства в Якутии».

Вскоре А. П. Окладников (1943. С. 27), не дополнив «зуб домашнего быка» никакими новыми фаунистическими материалами, но, уже начав готовить докторскую диссертацию, писал о стоянке Малая Мунку: «Совершенной неожиданностью оказались кости домашней коровы. Количество их таково (см. "один зуб" у Карачаровского. – Ю. М.), что эта находка не может быть объяснена простой случайностью. Дикий бык тоже не мог существовать в тайге. Таким образом, вопреки всеобщему убеждению о молодости якутского скотоводства, приходится признать, что крупный рогатый скот разводился уже неолитическими племенами Якутии несколько тысяч лет тому назад».

В первой публикации своей докторской диссертации А. П. Окладников (1949. С. 70) о находках на стоянке Малая Мунку писал: «Совершенно неожиданной находкой явились здесь зубы домашнего быка (обратите внимание – "один" зуб уже становится "зубами". – Ю. М.). Они указывают, что обитатели стоянки являлись не только охотниками и рыболовами, но и скотоводами, ибо наличие дикого быка в ленской тайге для той поры совершенно невероятно… Рогатый скот, оказывается, существовал еще у неолитических племен Якутии, т. е., по крайней мере, три-четыре тысячи лет тому назад!»

В докторской диссертации А. П. Окладников использовал «скотоводство» для обоснования существования в неолите Якутии двух особых «этнокультурных» областей. Он отмечал: «Активно приспособляясь к разнообразным природным условиям… своей обширной страны, люди создали две своеобразных и самобытных культуры, которые свидетельствуют о существовании двух родственных, но самостоятельных этнических групп местного населения. Быстрее и эффективнее развивалась первая из них – южная группа, которая, по крайней мере, у Олекминска, даже освоила заимствованный от восточных соседей рогатый скот и частично перешла от первобытного присваивающего хозяйства к производящему… На вторую группу пала главная тяжесть борьбы с арктическим климатом и все трудности освоения диких пространств Крайнего Севера… Из-за особенно суровых условий своей северной территории эта часть неолитического населения могла заниматься только охотой, собирательством и рыбной ловлей. В остальном же ее культура ничем не уступала по уровню своего развития культуре южан» (Окладников, 1949. С. 123).

При переиздании вышеназванной работы в 1955 г. А. П. Окладников, вроде бы, начал проявлять некоторую осторожность в отношении скотоводства в неолите Якутии по материалам стоянки Малая Мунку. «Совершенно неожиданной находкой, – писал он, – явились здесь зубы (все-таки "зуб" и здесь продолжает фигурировать, как "зубы". – Ю. М.) домашнего быка. Правда, одной этой находки мало, чтобы категорически утверждать, что неолитические племена Якутии уже занимались разведением рогатого скота. Но степень сохранности зубов быка из поселения на р. Малая Мунку, такая же, как и остальных костей, одинаковые условия залегания и отсутствие каких-либо более поздних остатков культуры в данном месте заставляет отнестись к этой находке с вниманием и дают право ожидать, что раскопки других поселений подкрепят высказанные предположения о наличии в неолите Якутии рогатого скота» (Окладников, 1955. С. 84). Однако, не дожидаясь, когда «раскопки других поселений подкрепят предположение о наличии в неолите Якутии рогатого скота» А. П. Окладников в этой же работе (1955. С. 133) отмечал: «Быстрее и эффективнее развивалась южная группа (неолитического населения Якутии. – Ю. М.), которая, по крайней мере, у Олекминска, даже научились от восточных соседей разводить рогатый скот и частично перешла от первобытного присваивающего хозяйства к производящему».

В 1956 г. был издан энциклопедический труд «Народы Сибири». Его редакторами были М. Г. Левин и Л. П. Потапов. Первый из них ко многим выводам А. П. Окладникова о древней истории Сибири относился довольно скептически. Видимо, поэтому в разделе «Древнее население Сибири и его культура», написанном А. П. Окладниковым, упоминаний о скотоводстве в неолите Якутии уже нет. При описании стоянки Малая Мунку, А. П. Окладников (1956. С. 46) отмечал: «В верхнем, дерновом слое, при раскопках поселения встречены: немногочисленные фрагменты глиняных сосудов раннего железного века. Глубже залегал: основной культурный слой неолитического времени (обратите внимание, что в предыдущих публикациях А. П. Окладникова упоминаний о "верхнем" слое с находками раннего железного века не было. – Ю. М.). Судя по находкам, обитатели поселения жили охотой и рыбной ловлей».

Итак, скотоводство в неолите Якутии куда-то исчезло. Нет его и в «Истории Сибири» (1968. Т. 1). О стоянке Малая Мунку там сказано: «Мунку – типичная стоянка таежных охотников и рыболовов» (Ларичев, Федосеева, 1968. С. 120). Окончательно А. П. Окладников расстался со «скотоводством в неолите Якутии» в 1976 г. Сделал он это тихо, незаметно, как бы между прочим, и, как всегда, не дал оценки своим «сенсационным» находкам со стоянки Малая Мунку. «Быки и лошади, – отметил А. П. Окладников, – могли существовать… в природных условиях, характерных для палеолита. В более позднее время в археологических памятниках остатки этих животных не обнаружены. Крупный рогатый скот и лошади в Южной Якутии появляются снова с приходом якутов» (Окладников, Мазин, 1976. С. 85).

Позволительно спросить, куда девались «зубы» или хотя бы «зуб домашнего быка» из неолитического слоя стоянки Малая Мунку? Этого мы никогда уже не узнаем. Не узнаем мы и о судьбе многих других «сенсаций» А. П. Окладникова. Например, что мы знаем о находке «обработанного человеком дерева» с Колымы, о которой А. П. Окладников писал: «Значение этой находки, с археологической точки зрения, в особенности, если первые данные о ней будут дополнены новыми специальными исследованиями, очень велико, так как в данном случае мы будем иметь древнейшее свидетельство о заселении северо-восточных районов человеком в весьма раннее, даже неожиданно раннее, судя по геологическим данным, время…» (Васьковский, Окладников, 1948. С. 88).

Находка оказалась веткой, обработанной зубами бобра, и ни один палеолитчик никакого значения ей не придавал. Сам А. П. Окладников также ни в одной работе о палеолите Северной Азии об этой находке больше никогда не упоминал. Благодаря ей он на какое-то время привлек к себе внимание и этого для него было достаточно – «мавр сделал свое дело – мавр может уходить!».

Такая же судьба постигла и «арктический палеолит», обнаруженный А. П. Окладниковым у берегов Таймыра. В 1945 г. А. П. Окладников нашел на о. Фаддея, примерно в 130 км к востоку от м. Челюскина, 4 обработанных, по его мнению, кварцитовых предмета. «Ввиду несомненных признаков искусственной обработки, эти предметы, обнаруженные в таких высоких широтах, на самом "краю света", заслуживают особого описания, – писал А. П. Окладников. (1951. С. 77, 80). – Нужно ожидать, что дальнейшие поиски принесут еще немало неожиданностей и в полной мере осветят эту первую, а потому пока загадочную находку».

Дальнейшие поиски ни «в полной мере», ни «в какой-то мере» эту «загадочную находку» не осветили. А. П. Окладников даже не упоминал о ней ни в «Истории Якутии» (1949, 1955), ни в какой-либо своей статье о донеолитическом этапе освоения человеком Северной Азии. Нет упоминания об этих находках и в книге Л. П. Хлобыстина «Древняя история Таймырского Заполярья» (1998).

Вот так обстоит дело со многими сенсационными заявками А. П. Окладникова на значительные археологические открытия. Он использовал их, чтобы на какое-то время привлечь к себе внимание, получить очередное звание и должность, а потом без всякого объяснения фактически отказывался от своих сенсаций.

Анализ подобной деятельности А. П. Окладникова, которая вредила и продолжает вредить археологическому изучению Северной Азии и дезориентирует различных исследователей, обращающихся к археологическим источникам (5) , А. П. Деревянко считает «инсинуациями», «клеветой» и проявлением «особой злобы Мочанова к Окладникову» (см. текст брошюры, с. 59). Мне же кажется, что, защищая от критики разную несуразицу в творчестве Окладникова, Деревянко в первую очередь думает о себе, так как его «научный стиль» мало чем отличается от окладниковского.

Рассмотрев несколько примеров, к чему приводит использование недоброкачественных археологических материалов, вернемся к тому, как создаются в экспедициях археологические монстры. Помимо уже отмеченных четырех возможностей смешения разновозрастных и разнокультурных археологических материалов, укажем еще один вариант их возможного смешения. Он особенно характерен для Приамурья и других мест, где широко бытовали в древности жилища земляночного типа. С такими памятниками я столкнулся в первый раз в 1958 г. в Закавказье, где в экспедиции А. А. Иессена в междуречье Куры и Аракса раскапывал поселение Уч-тепе с землянками. Второй раз разновозрастные и разнокультурные землянки мною были обнаружены и исследованы в 1960 г. в Приамурье на стоянках в районе пос. Кондон.

За два месяца экспедиционных работ в Кондоне мною была выявлена очень сложная стратиграфия памятников, обнаруженных в разных местах как самого поселка («Кондон-почта», «Кондон-школа» и т. д.), так и в его окрестностях – в Сарголе, Сэвэки и т. д.. Главная трудность заключалась в том, что почти везде неолитические землянки прорезали слои, содержащие палеолитические материалы, а эти землянки, в свою очередь, прорезались землянками раннего железного века. За счет выброса грунта из котлованов неолитических землянок и прорезающих их котлованов землянок раннего железного века, находки из прорезаемого палеолитического слоя, представленного гобийскими нуклеусами, бифасами и т. д., перемещались вверх, вплоть до слоя дерна. Одновременно при рытье котлованов землянок неолитические и более молодые изделия попадали в палеолитический слой. Более-менее четкую стратиграфию с несмешанными культурными остатками удавалось проследить только на участках, где не было котлованов различных землянок.

В Кондоне в 1960 г. удалось зафиксировать несколько неизвестных для того времени в Приамурье несмешанных культурных комплексов, которые после выделения в 1964-1967 гг. различных археологических культур в Якутии, были отнесены к дюктайской и сумнагинской палеолитическим культурам и к белькачинской неолитической культуре (Мочанов, 1970).

Отчет о работах в Кондоне вместе со всеми материалами был мною передан Окладникову в ноябре 1960 г. Все мои стратиграфические наблюдения Окладников, вроде бы, взял на вооружение. Без ссылок на мой отчет и вообще на мои работы в Кондоне, он отмечал: «Поселение Кондон-почта раскопано наиболее широко из всех поселений древней и средневековой эпохи на нижнем Амуре, оно в настоящее время является своего рода эталоном для неолита названного региона. Поэтому следует сказать о методике раскопок этого и подобных ему поселений на Дальнем Востоке. Кондон-почта – не просто многослойное поселение, где разновременные слои лежат спокойно один над другим, подобно листам в книге: Чтобы разобраться в культурных наслоениях такого памятника, нужно иметь ясное представление, во-первых, об однослойных или однокультурных поселениях с "чистой культурой". Знание таких памятников поможет избежать отождествления разнокультурных остатков в процессе разборки смешанного заполнения котлованов древних жилищ. Нужно также внимательно наблюдать за характером наслоений, залегающих в заполнении жилища: выкопав новую яму, поздние обитатели поселения могли извлечь из постилающего слоя более древние культурные остатки и выкинуть их наверх… Известны примеры того, как, по существу, под лопатой археолога погибали важные памятники, и в результате складывались искаженные представления о реальном ходе и характере исторического процесса» (Окладников, 1983. С. 75).

Судя по этому демагогическому и кощунственному заключению А. П. Окладникова, сделанному им при описании загубленного его экспедицией памятника, он теоретически уяснил для себя сложность стратиграфии поселения «Кондон-почта». Но что же мы видим на практике? Не будем здесь останавливаться на истории исследования древних стоянок в районе Кондона, изложение которой Окладниковым предельно четко характеризует моральный облик этого, по определению А. П. Деревянко, «подвижника науки» (6) .

Отметим главное. А. П. Окладников писал, что пос. Кондон, где найдены древние памятники, находится «по левому берегу Девятки» (Окладников, 1983. С. 3). Так написать мог только человек, который не бывал в Кондоне, так как этот поселок находится на правом берегу Девятки, и все, кто там бывал, об этом знают. Самое же главное заключается в том, что Окладников, несмотря на все его декларативные «стратиграфические рассуждения», так и не разобрался в стратиграфии Кондона. Он писал: «Установлено, что поселение относится в основном к неолитической эпохе. Это подтверждается, прежде всего, археологическим инвентарем – характерной для неолита керамикой, овальными в сечении теслами; наконечниками стрел даурского типа, сделанными из ножевидных пластин; нуклеусами, очень близкими по форме к гобийским» (Окладников, 1983. С. 75).

Вот так, смешав в одном комплексе материалы разных культур и эпох, Окладников создал «кондонскую неолитическую культуру», являющуюся одним из наглядных примеров археологических монстров. Смешение в «кондонской неолитической культуре» разновременных материалов вынужден был признать даже такой апологет Окладникова и Деревянко, как Д. Л. Бродянский (7) . Он писал (1987. С. 96, 98): «На нижнем Амуре в 1962-1972 гг. было раскопано крупнейшее поселение Кондон… Памятник многослойный: есть комплексы вещей бронзового и раннего железного века, средневековые вещи. Все раскопанные жилища – неолитические и рассмотрены в публикации (А. П. Окладникова. – Ю. М.) как однокультурные. Однако анализ коллекции и уже опубликованных материалов показал, что Кондон – композитивный неолитический памятник. Жилища № 1, 3, 13, 14 на полу имели сосуды, аналогичные или близкие керамике из верхнего слоя Вознесеновки… Очевидно, что спирали Кондона, введенные А. П. Окладниковым в краткое определение культуры (кондонской. – Ю. М.), принадлежат другой культуре…».

Бродянский предпочитает называть смешанность разновременных и разнокультурных комплексов в одной культуре «композитивностью». Я же называю такие «культуры» археологическими монстрами. Более того, Бродянский так и не понял, что Окладников смешивал в одной «кондонской культуре» не только разные неолитические комплексы, но и палеолитические, представленные гобийскими нуклеусами и т. д.

Такими же монстрами являются выделенные Окладниковым на среднем Амуре «новопетровская» и «громатухинская» неолитические культуры (Окладников, 1964). Они были подарены Окладниковым Деревянко для написания им сначала кандидатской, а потом докторской диссертации (Деревянко, 1965, 1971). О том, что сам Деревянко никакого отношения к открытию этих культур не имел, свидетельствует абзац из книги А. П. Окладникова и А. П. Деревянко «Далекое прошлое Приморья и Приамурья» (1973). В ней на с. 40 отмечается: «В 1961 г. А. П. Окладников совместно с В. Е. Ларичевым и В. Ф. Кантонистовой обследовал нижнее и среднее течение р. Зеи… В том же году отрядом ДВАЭ под руководством А. П. Окладникова был осуществлен разведочный маршрут от Благовещенска до села Пашково… На основании полученных фактов А. П. Окладников выделил в бассейне среднего Амура четыре неолитические культуры: а) громатухинскую культуру; б) своеобразную новую культуру ножевидных пластин (Константиновка и Новопетровка); в) культуру, аналогичную представленной в Маньчжурии известным могильником в Ананци; г) нижнеамурскую культуру с орнаментом типа "амурской плетенки"».

Несмотря на очевидную недоброкачественность большинства из этих «культур», они стараниями А. П. Окладникова вошли в диссертации А. П. Деревянко и в первый том «Истории Сибири» (1968), а стараниями Деревянко – в первый том «Истории Дальнего Востока СССР» (1989). Отметим, что именно эти книги являются основными источниками, по которым студенты изучают дописьменную историю Северной Азии.

Каждому опытному археологу, знакомому с этими «культурами», было ясно, что они искусственно составлены из разнокультурных и разновременных находок. Об этом я выступал на всех всесоюзных археологических конференциях, симпозиумах и т. д., начиная с 1964 г. Первые мои публикации на эту тему появились уже в 1966 г. (Мочанов, 1966 а, б).

Критику этих культур Окладников и Деревянко, мягко выражаясь, не приветствовали. Но, тем не менее, она просачивалась в печать. В 1970 г. в журнале «Советская археология» была опубликована рецензия В. В. Сидорова на книгу Деревянко «Новопетровская культура среднего Амура» (ответ. ред. А. П. Окладников). В рецензии отмечалось: «А. П. Деревянко, тогда еще только начинающий исследователь, упустил ряд необходимых стратиграфических наблюдений… Недостаточное внимание к стратиграфии приводит иногда к искажению облика материальной культуры… Последовательность амурских неолитических культур А. П. Деревянко не доказывает. В свете исследований Ю. А. Мочанова на Алдане нет надобности выводить громатухинскую культуру из Осиповки.., поскольку все особенности ее присущи и неолиту Якутии… Весьма проблематична связь осиновоозерской культуры с новопетровской». (Сидоров, 1970. С. 382-385.)

На эту рецензию, как и на мою критику, Деревянко, естественно, не ответил. А не ответил потому, что отвечать-то ему было нечем. Ему оставалось только признать справедливость критики его методов исследования памятников и сделанных на их основании выводов. Но этого Деревянко допустить не мог. В ноябре 2004 г. в письме в редакцию газеты «Неделя Якутии» он писал: «Ю. А. Мочанов всегда "глубоко" анализировал мое творчество, но ни одна комиссия не сочла его писанину достойной внимания». Ну, хорошо: у Мочанова не научная критика работ Деревянко, а «писанина». Он ее даже называет «инсинуацией озлобленного человека». Красиво и этично пишет Деревянко. Ну, да ладно, что возьмешь с бывшего секретаря ЦК комсомола и бывшего секретаря обкома КПСС?! Они же свое мнение всегда считали «истиной в последней инстанции».

Но вот прошло около 35 лет после моей первой публикации с критикой работ Деревянко о древней истории Приамурья. Шел 2001 год. Деревянко заседал в Президиуме СО РАН и готовился к заседанию в Президиуме РАН. Все мыслимые и немыслимые научные премии были у него в кармане, все награды на груди, все звания завоеваны, все критики подавлены или находились в процессе подавления, все сторонники отблагодарены (8) . Но… спокойствия на душе у Деревянко не было. Он-то прекрасно понимал «значимость» своего «творчества» – чуть не досмотри и начнут рушиться фундаменты его творений.

И, действительно, в 2001 г. появилась статья А. В. Гребенщикова «Ранний неолит среднего Амура: мифы и реальность». Интересно, что она вышла в один год со статьей Ю. А. Мочанова и С. А. Федосеевой «Ноосфера и археология», в которой, в частности, отмечалось: «Значительно тормозит развитие нашей науки отсутствие международного кодекса археологической номенклатуры, подобного тем, которые существуют для геологии и биологии: Без этого археология почти ежегодно "обогащается новыми археологическими культурами", которые зачастую являются или частью уже известных культур или даже просто "археологическими монстрами", т. е. смесью разновременных и разнокультурных остатков. К их числу относятся, например, печально известные громатухинская и новопетровская "культуры" Приамурья» (Мочанов, Федосеева, 2001. С. 30).

А теперь сравним с этим высказыванием мнение о «новопетровской культуре» бывшего сотрудника Деревянко – А. В. Гребенщикова (2001. С. 49-61): «Несмотря на наличие солидной историографической базы, в изучении новопетровской культуры сохраняется немало трудностей, – писал Гребенщиков. – Большинство их объясняется некритичным отношением к прочно устоявшимся взглядам на ряд фундаментальных проблем, которые на самом деле являются неточными или давно устаревшими. Такой догматический подход лишь тиражирует и без того многочисленные ошибки. Необходима существенная корректировка традиционного взгляда на ранненеолитическую историю среднеамурского населения. …Уже при первом знакомстве с массовым материалом отчетливо видно, что инвентарные комплексы опорных новопетровских поселений имеют явно композитный характер, т. е. искусственно объединяют артефакты, относящиеся к различным археологическим культурам и даже историческим эпохам… Особенно полиморфным выглядит керамический комплекс рассматриваемых поселений… В его материалах отражен целый спектр археологических культур, охватывающий огромный хронологический диапазон – от первобытной эпохи до этнографического времени. …В новом, реконструированном виде новопетровская культура полностью идентифицируется с располагающейся к югу от нее, в районе амурского правобережья, маньчжурской культурой ананси. …Объединение в общий культурный массив памятников типа Новопетровки и Ананси диктует необходимость определить границы ареала единой среднеамурской культуры, которой, на наш взгляд, следует присвоить маньчжурский вариант названия, так как памятники культуры ананси открыты на три десятилетия раньше новопетровских».

На примере работ Гребенщикова и Бродянского о «композитности» и «композитивности» опорных неолитических памятников Приамурья, мы видим, что критика «фундаментальных творений» Окладникова и Деревянко не ограничивается только работами Мочанова. Она робко начинает пробиваться в работах различных археологов, и у меня есть уверенность, что она будет набирать силу, пока археология Северной Азии не очистится от всех монстров, внедренных в нее стараниями академиков Окладникова и Деревянко.

Перейдем теперь от археологических монстров к пильтданитам. Ими я называю все умышленные и, может быть, неумышленные археологические фальсификации. К умышленным фальсификациям относится, например, череп «предчеловека», найденный в 1908 г. Даусоном в Пильтдауне (Великобритания), и «ашельские находки», найденные в 2000 г. Фудзимурой в Японии. К неумышленным фальсификациям предположительно можно отнести, например, «культуру Кафу» Африки, а также такие «стоянки», как Улалинка на Алтае и Филимошки в Приамурье. Неумышленные фальсификации в отличие от умышленных могут создаваться не по злому умыслу, а из-за отсутствия элементарных знаний о технико-типологических показателях каменных изделий человека и их отличий от природных предметов (9) .

«Пильтданиты» обычно вводятся в науку падкими на сенсации археологами. Первая публикация А. П. Окладникова о Филимошках появилась в 1964 г. Он сообщил: «В 1961 г. в районе села Филимошки на р. Зее были обнаружены явно намеренно расколотые и оббитые гальки… Первое, что напоминают эти оббитые и расколотые гальки… это, конечно, знаменитые галечные орудия Африки, древнейшие, как полагают многие ученые, обработанные человеком на земном шаре… По-видимому, у села Филимошки обнаружены подлинно начальные следы человеческой культуры, древнейшие в Северной Азии остатки деятельности человека нижнечетвертичного периода» (Окладников, 1964. С. 2, 7, 9).

Первое научное сообщение об Улалинке было опубликовано Окладниковым в 1972 г. «Это древнейший в Сибири памятник палеолита с самым архаичным и примитивным по облику каменным инвентарем, – писал Окладников (1972. С. 18). – Улалинское местонахождение… определенно может быть датировано эпохой нижнего палеолита в ее локальной алтайской фации».

«Палеолитические материалы» Филимошек были включены Деревянко в его кандидатскую и докторскую диссертации. В автореферате кандидатской диссертации Деревянко (1965. С. 6) отметил: «Как бы ни относиться к проблеме галечных орудий, в целом следует считать открытия в Филимошках очень ценными, так как эти открытия ставят перед нами новую важную проблему и являются стимулом для новых исследований, которые могут в корне изменить наши представления о времени появления человека на Востоке нашей страны».

В автореферате докторской диссертации Деревянко (1971. С. 9) писал: «В реферируемой работе главной своей задачей мы считаем возможность подойти к решению вопроса о возрасте галечных орудий, найденных в последние голы в Приамурье. Галечную индустрию, открытую на Амуре и Зее, типологически и по технике обработки можно отнести к древнейшей в истории человечества…»

В 1973 г. Деревянко усилил «значимость» открытия Окладниковым таких памятников, как Филимошки. Он отмечал: «Подлинную революцию во взглядах на эту проблему (времени заселения советского Дальнего Востока. – Ю. М.) совершила находка А. П. Окладниковым каменных орудий чрезвычайно архаичного облика в бассейне реки Зеи у поселка Филимошки» (Деревянко, 1973. С. 1, 2).

Несмотря на все старания Окладникова, отношение большинства палеолитчиков к Улалинке и Филимошкам, как к палеолитическим местонахождениям, оставалось скептическим. Их научную значимость фактически отстаивали только сам Окладников и преданный ему в те годы Деревянко.

В 1973 г. на международном симпозиуме «Берингийская суша и ее значение для развития голарктических флор и фаун в кайнозое» мне пришлось из-за продолжающегося «проталкивания» Окладниковым местонахождений Улалинка и Филимошки в науку выступить против использования их материалов для воссоздания древнейших этапов заселения человеком Северной Азии.

В своем докладе на симпозиуме в присутствии А. П. Окладникова я отмечал: «В свое время нам удалось просмотреть почти весь каменный материал с Улалинки, Филимошек, Кумары I и некоторых других "нижнепалеолитических местонахождений" Приамурья. Со всей ответственностью я могу констатировать, что не смог обнаружить ни одного предмета, обработка которого была бы бесспорно сделана именно человеком (пускай и очень "примитивным"), а не природой. В этой связи можно сослаться на Г. Обермайера (1913), который на примере олигоценовых и эоценовых эолитов Франции прекрасно продемонстрировал, какие удивительно похожие на простейшие палеолитические изделия каменные предметы может создавать природа без какого-либо участия человека» (Мочанов, 1976. С. 542).

С моей точки зрения, попытки Окладникова ввести в науку такие «палеолитические» местонахождения, как Улалинка и Филимошки, объяснялись важными для него причинами. Во-первых, «открытие» Окладниковым «древнейшего палеолита» Северной Азии совпало по времени с возросшим во всем мире после блестящих открытий Л. и М. Лики в Олдувайском ущелье в 1959 и 1960 гг. интересе у археологов к так называемым галечным орудиям. В то же время продолжали ухудшаться отношения между СССР и Китаем. В 1962 г. последний открыто выдвинул территориальные претензии на обладание огромными пространствами Северной Азии, принадлежащими СССР. Видимо, не случайно в 1964 г. Окладников впервые публикует данные о находках в Северной Азии «очень древних орудий», которые позволяют, по его мнению, считать, что китайцы никакого отношения к заселению территорий, расположенных к северу от Амура, не имели. В одной из последних своих работ он даже писал: «Не исключена возможность того, что синантроп произошел от улалинских гоминид» (Окладников, 1982. С. 125).

Необходимо также отметить, что попытки А. П. Окладникова непрерывно удревнять в 1961-1966 гг. возраст палеолита Сибири и обосновывать автохтонность его развития приходились на время намечающегося создания в Новосибирске Института истории, филологии и философии СО АН СССР, директором которого предполагал стать А. П. Окладников. В это же время шла подготовка пятитомной «Истории Сибири», издание которой должно было усилить авторитет А. П. Окладникова.

Каждый, кто застал это время, помнит, что тогда творилось в археологии Сибири. Под институт и «Историю Сибири» нужно было подвести солидный научный фундамент, нужны были новые «впечатляющие» факты и оригинальные концепции, которые действительно смогли бы совершить «подлинную революцию во взглядах» на исторический путь народов Сибири, обосновать необходимость всемерного развития гуманитарных наук в Сибири и показать, что археологи Сибири под руководством А. П. Окладникова действительно достойны занимать почетное место среди ученых других специальностей Сибирского отделения АН СССР.

Достаточно даже бегло перелистать первый (археологический) том «Истории Сибири», чтобы увидеть, что он скроен из старых материалов. Почти ничего нового в нем нет по сравнению с публикациями предыдущих лет, многие из которых и с фактической, и с концептуальной точек зрения ко времени написания этой книги давно устарели. Исключение представлял небольшой раздел, посвященный Улалинке, Филимошкам и подобным им местонахождениям.

Несмотря на то, что почти каждому специалисту по палеолиту было ясно, что в науку пытаются протащить типичные артефакты (ложные факты), большинство археологов стыдливо умалчивало свое подлинное мнение об Улалинке и т. п. местонахождениях. Но, так или иначе, Улалинка и Филимошки предназначенную им Окладниковым роль сыграли: в 1964 г. вышел макет I-го тома «Истории Сибири» и А. П. Окладников стал членом-корреспондентом АН СССР; в 1966 г. Институт истории, филологии и философии был создан и А. П. Окладников стал его директором; в 1968 г. вышел I-й том «Истории Сибири» и А. П. Окладников стал академиком.

После смерти А. П. Окладникова в 1981 г. критика местонахождений Улалинка и Филимошки постепенно начала просачиваться в печать (см., например, статью И. К. Ивановой, В. А. Ранова и С. М. Цейтлина «Еще раз о местонахождении Улалинка в Горном Алтае», 1987).

Об отношении к Улалинке и Филимошкам зарубежных специалистов можно судить по работе Майкла Уотерса (Michael R. Waters) с соавторами «Diring Yuriakh: A Lower Paleolithic Site in Central Siberia» (1997), на которую так любит ссылаться Деревянко, критикуя Диринг-Юрях.

В статье отмечается: «Термолюминесцентный возраст, установленный для эоловых отложений, свидетельствует, что культурный горизонт Диринг-Юряха старше, чем 260 тыс. лет. Диринг-Юрях на порядок древнее, чем все остальные документированные стоянки Сибири, и является важным для установления времени заселения человеком северных территорий, ранних адаптаций к холодному климату и заселения человеком Америки. За последние 50 лет в Сибири были открыты и датированы многочисленные палеолитические стоянки. Они определенно свидетельствовали, что древнейшее заселение Сибири произошло между 35 и 18 тыс. лет назад. Имелись сообщения и о более древних археологических стоянках Сибири (таких, как Улалинка и Филимошки), относимых к нижнему палеолиту. Однако представляемые артефакты из этих стоянок, как сейчас широко установлено, являются продуктами природных сил (т. е. геофактами), а не обработанными человеком орудиями… В отличие от геофактов вышеназванных стоянок артефакты Диринга являются бесспорными продуктами человеческой деятельности» (Waters, Forman, Pierson, 1997. P. 1281).

Приведенный выше абзац из статьи Уотерса с соавторами свидетельствует, во-первых, что не один только Мочанов «клевещет» на «выдающиеся открытия» Окладникова и Деревянко, и, во-вторых, показывает, какое место отводят зарубежные ученые стоянке Диринг-Юрях, о которой Деревянко пишет, что «ученые предпочитают на нее не ссылаться».

Об отношении к Улалинке и Филимошкам самих Окладникова и Деревянко можно судить по тому, что они при всех своих неограниченных возможностях исследованием этих местонахождений не занимались. Можно довольно обоснованно предполагать, что сначала Окладников, а затем Деревянко четко понимали «научную значимость» этих памятников. Окладников осознавал, а Деревянко осознает до сих пор, что экспедиционные исследования Улалинки и лабораторные работы с «археологическими материалами» этого местонахождения могут наглядно продемонстрировать, что они сознательно внедряли в археологическую науку фальсификацию, думая при этом только о своем личном благополучии (10) .

Ярчайшим контрастом этому является исследование стоянки древнейшего палеолита Диринг-Юрях. Ее исследователи верили в научную значимость этого памятника и непрерывно продолжали его раскопки более 20 лет. При этом всем отечественным и иностранным специалистам, которые желали побывать на раскопках Диринга и ознакомиться с его археологическими материалами, такая возможность была предоставлена.

Некоторые читатели, особенно не знающие, что творилось и творится за кулисами археологического изучения Северной Азии, вероятно, могут быть озадачены, почему в предисловии к брошюре о Деревянко большей частью говорится не о нем, а об Окладникове. Объясняется это очень просто: Деревянко был создан Окладниковым по своему образу и подобию и поэтому во всем повторял и повторяет научный и жизненный путь своего создателя. Даже в мелочах он дублирует Окладникова.

После моей критики различных «археологических монстров» и «пильтданитов», которые послужили фундаментом для научной карьеры Деревянко, он вместо того, чтобы показать на фактах ошибочность или предвзятость моей критики, решил просто вычеркнуть меня из числа археологов Северной Азии. Оказывается, я, как считает Деревянко, почти за 50 лет работы в археологии ничего не сделал, а если что и сделал, то все это сам и дискредитировал.

Сравним это с тем, как поступил Окладников с Деревянко, когда тот, получив при помощи Окладникова звание член-корреспондента АН СССР и став секретарем Новосибирского обкома КПСС, попытался проявить, хоть и очень робко, некоторую независимость по отношению к своему бывшему шефу и благодетелю. Окладников сразу же одним росчерком пера вычеркнул Деревянко из состава исследователей палеолита Дальнего Востока. Вот что написал об этих исследователях А. П. Окладников (1980. С. 6): «В настоящее время палеолит и мезолит открыты в Приамурье и Приморье примерно в 50-ти пунктах. В поисках палеолита, изучении памятников приняли участие геологи Ю. С. Липкин, М. Д. Рязанцева, В. В. Никольская, Т. С. Ганешин, Г. И. Худяков, С. М. Цейтлин, палеонтологи Н. Д. Оводов и Н. К. Верещагин, археологи А. И. Мазин, Б. С. Сапунов, В. Е. Ларичев, Р. С. Васильевский, Э. В. Шавкунов, Д. Л. Бродянский, А. М. Кузнецов. С дальневосточными коллекциями знакомились З. А. Абрамова, П. И. Борисковский, Н. Н. Диков и другие специалисты по палеолиту».

Где же здесь Деревянко? Его нет! Что же теперь делать с его диссертациями? Кто писал за него разделы о палеолите Приамурья, если Окладников не причисляет его к тем, кто искал и изучал памятники палеолита этого региона? Или что делать с циклом работ Деревянко «Приамурье в древности», за который он получил премию Ленинского комсомола, позволившую ему начать путь партийного функционера, приведший его в конце-концов в Президиум Российской Академии наук?

Вот так, г-н Деревянко! Судя по свидетельству Вашего бывшего шефа, неолитические культуры Приамурья Вы не открывали (Окладников, Деревянко, 1973. С. 40), а к исследованию палеолита Приамурья и Приморья вообще никакого отношения не имеете (Окладников, 1980. С. 6). Что же касается палеолита других регионов Северной Азии, Вы, вроде бы, им не занимались, так как алтайские палеолитические памятники (основа Вашего теперешнего благополучия) Вам достались только после смерти А. П. Окладникова и изгнания с Алтая Р. С. Васильевского (11) .

Выходит, прав был Ю. А. Мочанов, когда писал в 1972 г. в отзыве на цикл Ваших работ, выдвинутый на премию Ленинского комсомола, что «ничего нового А. П. Деревянко в науку не вносит, он просто повторяет все уже сказанное Окладниковым». Вот и спорьте теперь о своей «научной значимости» не со мною, а с Окладниковым.

Интересно, сможете ли Вы назвать статью Окладникова, в которой он не причисляет Вас к исследователям палеолита Дальнего Востока, «никчемной писаниной» и «клеветой озлобленного человека»? Или задумаетесь и поостережетесь поспешно вычеркивать из числа археологов Сибири людей, которые открывали и исследовали археологические памятники в то время, когда Вы еще даже не знали, что есть такая наука археология.

Приведу еще один пример научного и нравственного тождества Окладникова и Деревянко. Насколько мне известно, статья Мочанова и Федосеевой «Ноосфера и археология» (2001) и их доклад «Археология, палеолит Северо-Восточной Азии, внетропическая прародина человечества и древнейшие этапы заселения человеком Америки», представленный для Международного Северного археологического конгресса (2002), привели Деревянко в бешенство. Ведь в обеих работах отмечалось, что основные «археологические культуры» и «археологические памятники», которые послужили фундаментом для научной карьеры Деревянко, являются ложными фактами (артефактами). Кроме того, в докладе отмечалось, что Деревянко часто нарушает принцип приоритета (т. е. право на сохранение названия, предложенного для любой систематической единицы первым автором), пытаясь во многих публикациях заменять существующие названия различных культур и культурных традиций на новые, связанные с его открытиями. Так он пытается противопоставлять «селемджинскую культуру» дюктайской. Он настаивает, что дюктайская культура является производной от селемджинской (12) . Помимо этого, без всяких ссылок на работы Мочанова, предложившего выделять в палеолите Северной Азии бифасиальную и унифасиальную среднепалеолитические культурные традиции, на основе которых развивались различные позднепалеолитические культуры (Мочанов, 1969, 1973, 1976, 1977 и т. д.) Деревянко (2001. С. 70-103) «вводит в научный оборот» вместо них свои «технические традиции» – «устькаракольскую» и «карабомовскую».

Вместо ответа на мою критику конкретных научных несуразиц Деревянко, он начинает критиковать концепцию внетропической прародины человечества и всячески поносить Мочанова. Вообще набор ругательных выражений Деревянко в адрес Мочанова выглядит весьма «впечатляющим» и «этически выдержанным». Отметим только некоторые перлы Деревянко. Они, видимо, будут весьма поучительны для тех, кто критикует Мочанова за резкие выражения по отношению к Деревянко.

Деревянко о Мочанове пишет, что он «занимается саморекламой, которая вызывает только скептические улыбки и анекдоты»; «занимается неквалифицированной и злобной критикой работ своих предшественников и коллег, а также откровенной клеветой»; Мочанов характеризуется «дремучим непрофессионализмом и некомпетентностью» и занимается «явной фальсификацией и подтасовкой фактов»; «имя Мочанова – человека далекого от фундаментальной науки у многих вызывает в памяти скандальные истории в науке и жизни»; «идеи Мочанова совершенно абсурдны»; критика Мочановым работ Окладникова и Деревянко является «простой писаниной и инсинуацией озлобленного человека». Ну и все в таком же духе.

Теперь посмотрим, как поступал Окладников по отношению к моей критике его научных несуразиц. В одной из последних своих прижизненных публикаций – «Палеолит Центральной Азии» (Новосибирск, 1981) А. П. Окладников, который пытался в это время в третий раз переиздать свою книгу «Якутия до присоединения к Русскому государству» (13) , отмечал: «Вызывает удивление, если верить Ю. А. Мочанову, что в палеолите Алдана не наблюдается признаков распространения леваллуазсских элементов в то время, как они обнаруживаются на столь широком пространстве Северной и Центральной Азии. В этой связи заслуживают внимания обоснованные критические замечания З. А. Абрамовой по поводу геологической периодизации стратиграфии алданского палеолита. Ее оценка выводов Ю. А. Мочанова находит подтверждение и в типологии каменного инвентаря. Положению Ю. А. Мочанова о древности алданского палеолита противоречит отсутствие признаков леваллуазской техники в самых ранних, с его точки зрения, палеолитических памятниках Якутии…

В связи с вопросом о значении торцовых нуклеусов как маркирующего элемента в периодизации и хронологии древних культур Северной Азии следует вернуться к критическим замечаниям З. А. Абрамовой относительно периодизации памятников каменного века, предложенной Ю. А. Мочановым… Исследовательница называет "любопытным" утверждение Ю. А. Мочанова, что "клиновидные" нуклеусы появились на Алдане около 35 тыс. лет назад и бытовали до конца плейстоцена. З. А. Абрамова справедливо пишет: "…Ни на одной голоценовой стоянке с четкой стратиграфией они пока не зафиксированы". (Здесь, видимо, Окладников перепутал утверждение Абрамовой с утверждением Мочанова, так как именно Мочанов, а не Абрамова, писал, что клиновидные нуклеусы на голоценовых стоянках Алдана не зафиксированы. – Ю. М.) С такой критической оценкой точки зрения Ю. А. Мочанова о возрасте "клиновидных" нуклеусов Мочанова нельзя не согласиться. (О чем тут пишет Окладников, понять очень трудно. – Ю. М.) Все сказанное ставит, кстати, под сомнение периодизацию Ю. А. Мочанова в целом и требует дальнейших исследований. Это относится в полной мере и к взглядам Ю. А. Мочанова на географическое распространение дюктайской и других выделенных им культур, на широкие культурно-этнические построения миграционного характера, в том числе на связи между древними культурами Азии и Американского континента, трактовка которых является необоснованной» (Окладников, 1981. С. 109, 111).

Какое отношение имеют соображения Абрамовой о клиновидных нуклеусах к общей периодизации древних культур Якутии, относящихся к голоцену, совершенно непонятно (14) . Непонятным также остаются в свете этого заключения Окладникова о работах Мочанова все его прежние оценки открытий Мочанова в Якутии (15) .

Никаких веских аргументов в пользу изменения своих взглядов в отношении работ Мочанова Окладников не приводит. Он просто выносит свой новый вердикт, считая это достаточным так же, как «вычеркивание» Деревянко из списка исследователей палеолита Дальнего Востока.

А теперь сравним «научные кульбиты» Окладникова с аналогичными приемами его ученика и наследника Деревянко. Через три года после моего отзыва на цикл его работ «Приамурье в древности» он написал: «Все разговоры вокруг дюктайской культуры (Мочанов, 1970, 1972, 1975) – желаемое, не подкрепленное сколько-нибудь серьезными аргументами» (Деревянко, 1975. С. 196). Прошло 10 лет, и Деревянко развернулся на 180°. Отметив отдельные недочеты в изучении дюктайской культуры, он сделал следующий вывод: «Рассматривая дюктайскую культуру в целом, следует отметить огромное значение открытий Ю. А. Мочанова, С. А. Федосеевой и всех участников Приленской археологической экспедиции на северо-востоке нашей страны. Впервые открыты и изучены многослойные комплексы, имеющие большое число радиоуглеродных дат. Само по себе выделение дюктайской культуры, протяженность которой около 25 тыс. лет, – уникальное событие в археологии Сибири» (Деревянко, 1985. С. 111). Теперь же Деревянко снова разворачивается на 180° и делает заключение, что дюктайская культура никакого особого научного значения не имеет.

Разночтения в оценках А. П. Окладниковым и А. П. Деревянко трудов Ю. А. Мочанова настолько вызывающе противоречивы, что их иначе как абсурдными назвать нельзя.

Проталкивание в науку «археологических монстров» и «пильтданитов»; использование непроверенных фактов и создание на их основе важных исторических выводов; оценка трудов исследователей не по их научной значимости, а по сиюминутному отношению к самим исследователям; стремление получить любой ценой как можно больше наград; подмена знаний званиями – я называю лысенковщиной в археологии Сибири.

О ее создателе – Окладникове я писал (Мочанов, 1992. С. 18): «Многогранная деятельность археолога А. П. Окладникова неотделима от не менее многогранной личности А. П. Окладникова. Он был человеком своего времени и своей системы. Он никогда не шел против господствующего в тот или иной момент течения, вписывая в него обуревающие его страсти. Изучение не только трудов, но и всего жизненного пути А. П. Окладникова, вероятно, может быть весьма интересным для понимания того, что происходило не только в нашей науке, но и во всем нашем обществе на протяжении многих десятилетий XX в. А. П. Окладников и его дела все еще ждут своего исследования (16) . Без этого будет очень трудно избавиться от лысенковщины в археологии Сибири. К сожалению, в ее омут очень часто попадают молодые археологи, иногда прямо со студенческой скамьи».

В настоящее время «попадать в этот омут» молодым археологам (а иногда и пожилым) всячески помогает деятельность А. П. Деревянко, которая мне представляется даже более опасной, чем деятельность самого А. П. Окладникова. Деревянко в настоящее время обладает значительно большей административной властью, чем Окладников. У него значительно меньше оппонентов, чем у Окладникова, обладающих определенными административными рычагами. Поэтому ту ситуацию, которая сейчас сложилась в археологии Северной Азии, я называю «одеревеневшей окладниковщиной». Если кто-нибудь предложит для этой ситуации более подходящий термин, я с удовольствием им воспользуюсь.

Заканчивая предисловие к брошюре В. Г. Таюрского «Новосибирский академик Деревянко и археология Якутии», мне остается только коротко объяснить причину ее появления.

25-26 ноября 2003 г. в Новосибирске состоялась объединенная научная сессия Сибирского отделения Российской Академии наук и Российской Академии медицинских наук, посвященная «Происхождению и эволюции жизни на Земле». На ней с докладом «Проблемы антропогенеза и заселения человеком восточной части Евразии» выступил академик А. П. Деревянко. В докладе он без каких-либо научных аргументов обвинил Ю. А. Мочанова в «фальсификации научных фактов» и создании гипотез, «над которыми можно только смеяться». Назвав Ю. А. Мочанова «дремучим непрофессионалом», он поставил под сомнение значимость всего сделанного Мочановым для археологического изучения Якутии. Поскольку большинство археологических культур Якутии, хорошо известных археологам как у нас в стране, так и за рубежом (см., например, «Encyclopedia of the Arctic». Vol. 1-3. New York and London, 2005), было выделено Ю. А. Мочановым и им же совместно с С. А. Федосеевой была разработана их периодизация и хронология, А. П. Деревянко фактически отверг все достижения археологии Якутии за последние 40 лет – т. е. за все время работы Приленской археологической экспедиции, руководимой Ю. А. Мочановым.

В апреле 2004 г. доклад А. П. Деревянко был опубликован в Новосибирске в сборнике со «скромным» названием «Современные проблемы науки». 11 июня 2004 г. в газете «Якутская газета» появилась статья под названием «Идея Мочанова просто смешна». В ней с хвалебным предисловием в адрес А. П. Деревянко был полностью приведен отрывок из его доклада, посвященный Ю. А. Мочанову и критике его открытий.

Ответом на публикацию доклада А. П. Деревянко стала статья В. Г. Таюрского «А ну положь мой каменный топор (К вопросу о том, можно ли запретить научную идею)», напечатанная в двух номерах газеты «Неделя Якутии» от 16 и 23 июля 2004 г.

6 ноября 2004 г. (за 2 дня до 70-летия Ю. А. Мочанова) в редакцию газеты «Неделя Якутии» от А. П. Деревянко пришел «Ответ на научно-популярный "дефектив" г-на Таюрского» с требованием его скорейшего опубликования. В «Ответе» А. П. Деревянко ругань в адрес Ю. А. Мочанова была предельно усилена, но тем не менее он с комментарием В. Г. Таюрского был напечатан под названием «Уйди, не вижу я тебя в упор» в газете «Неделя Якутии» в двух номерах от 26 ноября и 3 декабря 2004 г. Статьи В. Г. Таюрского вызвали большой интерес читателей как в Якутии, так и за ее пределами. Многие знакомые и незнакомые люди советовали мне сделать статьи В. Г. Таюрского доступными как можно большему числу читателей, так как затронутые в них вопросы представляют интерес не только для археологов. Мне представляется, что публикуемая брошюра может представить определенный интерес и для Комиссии РАН по борьбе с лженаукой.

------------------------------------

Научно-популярный детектив

А ну положь мой каменный топор!

К вопросу о том, можно ли запретить научную идею

Как и подобает богам, это божество никому ни разу не попадалось на глаза. Но в отличие от других богов люди достаточно ясно представляют себе его внешний вид. У него низкий, скошенный назад лоб, свирепый взгляд исподлобья, длинные мосластые руки с сильными цепкими пальцами, кривоватые ноги. Его улыбка больше напоминает оскал. Оно поросло редкой шерстью, но при этом вооружено самым современным для его времени оружием.

Ему поклоняется особая каста людей – археологи, палеонтологи, антропологи.

Это – наш предок.

Если б он знал, сколько жизней будет положено на его поиски, сколько земли перелопатят охотники за его косточками, он уж как-нибудь сжалился бы над нами и дал знать своим далеким любознательным потомкам, где и как искать его бренные останки. Но он был первобытным и не умел писать. Он родился и умер там, где ему было удобнее родиться, жить и умереть. Вопрос вопросов – где это произошло?

Материализация божества

В конце XIX века, когда человечество еще не пришло в себя от заявления Чарльза Дарвина о том, что человек произошел от обезьяны, нашлись сумасшедшие, отправившиеся в рискованные экспедиции на поиски промежуточного звена – уже не обезьяны, но еще не Homo. Это были люди, сильные духом. Ведь согласно теории тропического происхождения человека, искать кости неизвестного существа надо было вдали от цивилизации, в жарких дальних полудиких странах. А, кроме того, подвижники шли наперекор устоявшейся за века догме о божественном происхождении человека. И счастливчиками были те, кто возвращался с пустыми руками. Про них просто забывали. А над теми, кому удавалось раскопать что-нибудь стоящее, на долгие годы нависало проклятие неверия: их осыпали насмешками, про них рассказывали анекдоты.

Первым пострадавшим за предков можно считать голландца Эжена Дюбуа. В 1891-1892 годах он открыл на острове Ява остатки питекантропа. Открытие было невероятным. Дело в том, что питекантропа (обезьяночеловека) немецкий биолог Эрнст Геккель предсказал теоретически. И Дюбуа в 1887 году отправился на Малайский архипелаг, который считал прародиной человечества, именно за питекантропом. Он действовал методом тыка, но нашел череп, берцовую кость и зуб предсказанного существа!

А когда герой, совершивший научный подвиг, вернулся в Европу со своей великой находкой, его так затретировали скептики, что он вынужден был спрятать драгоценные мощи в сейф и не показывал их никому четверть века!

Новые открытия – и новые разочарования первооткрывателей. Одни ученые видят в найденных ими косточках остатки древних обезьян, другие – останки людей, но научный мир не хочет признавать в них то самое промежуточное звено. Авторов открытий называют невежами, шарлатанами!

Через сто лет точно так же достанется на орехи и нашему земляку – якутянину…

На начало двадцатого века выпала масса открытий подобного рода: в Африке – целое стадо различных австралопитеков (южных обезьян); синантроп из пещеры Чжоукоудянь в Китае; гейдельбергский человек, плезантроп, телантроп, парантроп и множество других «…антропов»… Каждое новое открытие рождало своих критиков и скептиков. И с каждым новым открытием гипотетическая прародина человечества металась в умах ученых: из Африки в Юго-Восточную Азию, оттуда – опять в Африку, в Китай, в Центральную Азию, снова на острова Малайского архипелага, и снова – Африка…

А потом вниманием палеолитчиков мира надолго завладела семья «африканских» англичан Лики. Это была уникальная семья археологов. Глава ее, Луис Лики, все детство и юность провел на Черном континенте и покинул его надолго лишь однажды, чтобы получить в Англии образование и найти там невесту, Мэри, которую тут же увез обратно в Восточную Африку, чтобы вести раскопки Олдувайского ущелья в Танзании.

28 лет раскапывали они этот каньон и находили там самые древние обработанные человеком камни из всех, когда-либо попадавшихся археологам. Но супругов Лики не устраивали только камни. Они искали костные останки тех, кто в невероятной древности делал из этих камней орудия. Уже вырос и стал, как они, археологом, их сын, но помимо камней им удалось найти на троих лишь два зуба, которые могли принадлежать первобытному человеку. Они продолжали упорно искать. И на 29-м году раскопок, 17 июля 1959 года, их подвижничество было вознаграждено по-царски: в древнейшем слое среди костей доисторических животных Мэри Лики обнаружила распавшийся за тысячелетия почти на полтысячи осколков череп существа, близкого к человеку! Назвали его зинджантропом, от арабского Зиндж – Восточная Африка.

А буквально на следующий год – феноменальное открытие другого, более совершенного существа! Ответ на вопрос о том, как классифицировать презинджантропа, лежал в россыпях камней, обработанных, вероятнее всего, им: Homo habilis – человек умелый!

И хотя по-прежнему находилось немало скептиков и критиков, Олдувайское ущелье и Восточная Африка в целом стали Меккой для специалистов, занимающихся проблемой происхождения человечества. В Танзанию, Кению и соседние страны хлынули сотни археологов и миллионы долларов на археологию. Открытую Лики древнейшую, примитивнейшую технологию обработки камней назвали олдованской культурой и приняли за точку отсчета. Именно с ней стали сверять все другие находки и в Африке, и во всех других краях света, претендующие на звание древнейших. Впрочем, древнее олдована никто ничего уже не находил…

А ведь Лики посчастливилось найти еще и косточки проконсула – древнейшего существа возрастом в десятки миллионов лет, из которого в равной степени могли развиться и обезьяна, и человек!

Главенствующая теория о том, что человек мог зародиться только в тропиках, получила блестящее фактическое африканское подтверждение.

Вагнер против Африки

А были ли другие теории? Были. В том числе антагонистическая африканской – теория внетропического происхождения человека.

В 1871 году Чарльз Дарвин выпустил в свет основополагающий труд «Происхождение человека и половой отбор», указав, что прародину человечества надо искать в тропиках. Дарвин особо не обосновывал это умозаключение. Он просто показал пальцем туда, где водятся человекообразные обезьяны. В тот же год немецкий биолог Мориц Вагнер, прочитав эту работу и взяв за основу воззрения Дарвина, опубликовал свою теорию – о внетропическом происхождении человека. Его теорию называют экзотичной, но при этом никто не отказывает ей в стройности, логичности и красоте.

По Вагнеру, человек не мог сформироваться в тропиках. Только какой-то серьезный стресс, какие-то тяжкие испытания – неожиданно наступившие холод, голод, необходимость отбиваться от многочисленных врагов и в то же время добывать скудную пищу – могли заставить обезьяну делать из камней орудия, осваивать огонь, одеваться.

Значит, считал Вагнер, прародину человека надо искать севернее, там, где навалившиеся во время оледенения морозы выбивали слабых, где для того, чтобы выжить, первому человеку надо было иметь заостренный камень в руке, одежду и костер.

Теория Вагнера в конце XIX – начале ХХ века была довольно востребованной. Китай и Центральная Азия периодически привлекали к себе внимание ученых-«первобытчиков». Открытие в Китае синантропа, открытие в пустыне Гоби (Монголия) необозримых россыпей обработанных первобытным человеком камней и другие находки первой четверти ХХ века заставляли поддерживать постоянный интерес к внетропической зоне как к нашей прародине. И только два региона Земли никогда не числились в героях этого палеолитического детектива. Америка, в которой самые древние стоянки первобытных людей отстоят от современности лишь на несколько десятков тысяч лет, и Сибирь. Были находки на Афонтовой горе (Красноярский край), но на прародину они никак не тянули. Что же до Якутии, ей отводили скромную роль транзита на гораздо более позднем пути человека из Африки в Америку через древнюю Берингию. Слишком холодно было в Якутии два – три миллиона лет назад для того, чтобы  хотя бы допустить о ней как о колыбели человечества.

Открытие семьей Лики олдованской культуры и ее носителей, вслед за которым пошли другие открытия в Восточной Африке, похоронило теорию Вагнера. Она осталась красивой теорией, не подтвержденной ни одним фактом. Такое положение дел длилось до 1983 года…

Под теорией не было фактов? Вот они!

Летом 1982 года геологи Валерий Камалетдинов и Олег Гриненко, исследовавшие в каких-то своих, геологических целях устье ручья Диринг-Юрях, впадающего в Лену в 140 километрах выше от Якутска, заложили шурф на высокой ленской террасе. И уткнулись в древнее необычное погребение. О находке сообщили начальнику Приленской археологической экспедиции Юрию Алексеевичу Мочанову. В сентябре того же года были начаты археологические раскопки. Археологи ожидали найти здесь все, что угодно, но только не то, что нашли. Сначала они раскопали несколько свежих с точки зрения палеолитчиков погребений – примерно трехтысячелетней древности. Но в древнем выбросе из могильной ямы четвертого по счету захоронения стали попадаться необычные камни. Как выяснили археологи в процессе раскопок, люди конца каменного века, копая могилу для этого захоронения, разрыли мастерскую по изготовлению каменных орудий гораздо более древней эпохи – древнейшего палеолита. Получилось, что древние люди около трех тысяч лет назад выступили на Диринге в роли первых «археологов», нечаянно раскопав следы еще более древних первобытных людей.

Найденные камни по технологии обработки оказались сопоставимыми с олдувайскими и даже архаичнее их! Не было никакого сомнения, что они обработаны человеком, но столь архаичная обработка не встречалась ранее археологам нигде в Якутии!

Можете себе представить, какой сенсацией повеяло с Диринга! У черта на куличках, вблизи Полярного круга в незапамятные времена жил кто-то, имевший более первобытные навыки обработки камня, нежели наш знаменитый африканский первопредок презинджантроп!

Раскопы, обнажившие стратиграфию (последовательность формирования и залегания горных пород, привязанную к определенным периодам жизни планеты), позволили сделать вывод о чрезвычайной древности пласта, в котором находились обработанные рукой первобытного человека камни. По древности пласта и по технологии обработки камней выходило, что Диринг древнее олдувайских находок!

Можете себе представить эту древность, когда уровень воды в Лене был на сотню метров выше, чем сейчас? Добавлю: в то время из-за сильного похолодания (ведь Европа и Западная Сибирь покрылись ледниками) среднегодовая температура на территории нынешней Якутии была примерно на 3-4 градуса холоднее нынешней! То есть, первобытный человек, делавший архаичные каменные орудия в устье Диринг-Юряха (в то время – на острове, образованном ленской протокой), должен был зимой выживать в условиях 60-градусных морозов!

Можно ли в это поверить?

Наука не должна верить. Наука должна знать. На помощь были призваны специалисты различных отраслей знаний. Дальнейшее сопоставление стратиграфии стоянки с археологическими, геоморфологическими, геологическими данными, а также с результатами радиотермолюминесцентного и палеомагнитного способов определения возраста находок позволили датировать дирингские камни в пределах 3,2 – 1,8 миллиона лет! Это либо сопоставимо с древнейшими олдувайскими находками, либо еще древнее.

Шок. Сенсация. Восторг. Скепсис. Было все. Теория внетропического происхождения человека, похороненная из-за отсутствия фактов, получила факты!

Всечеловеческое достояние

В августе 1988 года прямо на Диринге прошла Всесоюзная научная конференция «Проблема прародины человечества в свете новых археологических и антропологических открытий». В работе форума приняли участие 72 ученых из 22 научных учреждений. Своих представителей на конференцию направили такие киты, как Геологический институт АН СССР, Институт археологии АН СССР, Институт стран Азии и Африки при МГУ, Всесоюзный институт гидрогеологии и инженерной геологии, Ленинградский госуниверситет, Ленинградское отделение Института археологии АН СССР, Красноярский научный центр и т. д.

Процитирую некоторые места из рекомендаций конференции:

«Ученые отметили, что памятники дирингской культуры древнейшего палеолита, исследуемые Приленской археологической экспедицией, являются не только национальным, но и всечеловеческим, планетным достоянием. Их всестороннее изучение может иметь важное перспективное значение в мировой науке о происхождении человечества и значительно уточнить представления об общих закономерностях эволюции всего органического мира».

«По богатству обособленных инситных археологических комплексов, где залегают продукты расщепления валунов и галек, по которым можно реконструировать весь процесс работы древнего мастера – от первого удара по валуну и гальке до получения готового орудия, Диринг не имеет аналогов среди памятников древнейшего палеолита мира… Палеоантропологические свидетельства (косточки первобытного человека. – В. Т.) в районе Диринг-Юряха отсутствуют. Не отрицая их важности в аргументации внетропической концепции прародины человечества, следует отметить высокий уровень доказательности именно орудийного комплекса, обнаруженного на стоянке Диринг».

Процесс омолаживания

Означает ли вышесказанное, что вся советская наука вместе и дружно взялась делать из Якутии «родину слонов»? Нет. Скептицизма в отношении Диринга всегда было гораздо больше, нежели оптимизма. Никто не отрицал и не отрицает, что найденные здесь каменные орудия по технике исполнения – древнее древности. Но! И этих «но» приводилось и приводится очень много. Одно из этих «но» заключено в теории, согласно которой во времена палеолита люди на востоке Старого Света почему-то отставали в развитии от своих западных сородичей. То есть, если взять каменные орудия, одновременно сделанные первобытными людьми в Африке и Китае, китайские изделия будут выглядеть более архаичными, неумелыми. Хотя сделаны одновременно с африканскими. В последние годы эта теория, получившая по имени своего основоположника название «линии Мовиуса», условно разделяющей «высокотехнологичный» древний Запад и «отсталый» Восток, существенно поколебалась, но она живет. И якутский Диринг оказывается далеко на востоке от этой воображаемой разделительной линии. Однако даже теория Мовиуса не может членораздельно объяснить, каким образом предок человека с такими примитивными навыками добрел от Африки почти до Полярного круга и не сгинул в пути от голода и холода.

Свою долю скептицизма относительно возраста Диринга внесли геологи, в свое время «привязывавшие» древние террасы Лены к тем или иным геологическим периодам. Получилось так, что выводы археологов, раскопавших Диринг, вступили в противоречие с составленными ранее геологическими схемами. И если исходить из стратиграфии археологических раскопов (а она не нарисована в бумажных отчетах, она лезет из земли, из бортов траншей!), то надо пересматривать некоторые геологические схемы и, соответственно, переоценивать качество защищенных ранее диссертаций… В общем, геологи считают, что возраст Диринга моложе того, который показывают обработанные древним человеком камни и датировки, полученные другими способами.

Но настоящим подарком для скептиков стало заявление американского археолога Майкла Уотерса. 27 февраля 1997 года он (в соавторстве с С. Форманом и Дж. Пирсоном) опубликовал в «Science» статью, в которой сообщает о датировке Диринг-Юряха, полученной им методом термолюминесцентного анализа: 260 000 лет! Ну, там есть несколько тысяч лет плюс-минус туда-сюда, но среднее значение – 260 000. Это не младенчество человечества. Это – юность. Такой возраст позволяет Дирингу оставаться древнейшей исследованной стоянкой первобытных людей на Севере Азии, но ни о какой прародине человечества с таким возрастом говорить не приходится.

На мой взгляд, статья Уотерса позволила миру археологов вздохнуть с облегчением: не надо больше ломать голову над феноменом Диринга, внесшем раздрай в стройную систему мироздания. Нет феномена! Есть артефакты – ложные факты. Поэтому про Диринг лучше забыть, как будто его и не было.

Но! В датировке Уотерса усомнились физики! В том же году канадский физик Д. Хантли (он, кстати, бывал на Диринге) и англичанин М. Ричардс опубликовали в «Ancient TL» – специализированном научном издании, посвященном именно этой тематике, статью, в которой очень критически отнеслись к полученным Уотерсом датам и методам их получения. Они считают, что возраст Диринга гораздо древнее.

А потом специализированная лаборатория МГУ провела теперь уже радиотермолюминесцентный анализ, и он показал, что возраст лежащего НАД обработанными древним человеком камнями – 2,9 миллиона плюс-минус 900 тысяч лет. Результат этого анализа подтверждает доводы Мочанова.

Любопытно, что один российский археолог, наиболее активный критик Мочанова, с удовольствием пользуется услугами лаборатории МГУ для определения возраста «своих» стоянок, но, когда критикует Диринг, ориентируется только на датировку Уотерса. Об этом археологе ниже будет сказано очень много.

Сегодня сколько-нибудь устоявшегося мнения относительно возраста Диринга не существует. Одни дают ему миллионы лет, другие – сотни тысяч, а есть и такое «особое мнение», что артефактам Диринга не больше… десяти тысяч лет.

Куда исчезли люди?!

Но вернемся в восьмидесятые годы, когда на горизонте Диринга еще не появился Майкл Уотерс. На территории нынешней Якутии в результате открытий возглавляемой Юрием Мочановым Приленской археологической экспедиции сложилась странная картина далекого прошлого. Древнейший палеолит (первые шаги человека) был представлен Дирингом. Ранее открытые стоянки на Алдане, Вилюе и на севере республики говорили о том, что человек непрерывно заселял территорию Якутии в период от начального этапа позднего палеолита вплоть до бронзового века и нынешних дней. А вот древний и средний палеолит никак не просматривались.

Получалось, что миллионы лет назад человек здесь жил, а потом исчез на сотни тысяч лет, чтобы снова появиться около сорока тысяч лет назад и частью остаться здесь, частью перейти на американский континент.

Что заставило древнего человека полмиллиона лет тому назад надолго покинуть эти края? Или вопрос упирается лишь в то, что следы его пребывания в эти эпохи здесь просто не искали?

А ведь их действительно целенаправленно не искали! До 1983 года якутские археологи, за редчайшими исключениями, не ставили перед собой задач закапываться в землю глубже 35 – 40 тысяч лет. Общепринятая теория миграций человечества не давала шансов найти какие-либо следы предков в глубоких слоях. Поэтому основные силы якутских палеолитчиков были сосредоточены на поиске и изучении относительно молодых культур, повлиявших на заселение Америки. Случайное открытие древнейшего палеолита Диринга заставило по-новому взглянуть на теорию.

…В среде археологов важнейшие эпохи становления и развития древнего человека получили названия по местностям, где впервые были обнаружены стоянки, относящиеся к тому или иному возрасту. Например, каменные орудия древнейшего палеолита, уходящего к самым первым шагам человека, называются олдованской культурой (2,5 – 1,8 млн лет); древний палеолит, от 1,8 млн до 150 тыс. лет назад – ашельской культурой или ашелем; средний, от 150 до 35 тысяч лет назад, назвали мустьерской культурой или просто мустье. Это довольно объемные временные обозначения, каждое из них подразделяется на множество различных периодов, зависящих от своих тонкостей. Подобный подход к оценке технологий обработки камня в различные эпохи дает археологам возможность ориентироваться во времени.

После открытия Диринга начались крупномасштабные поисковые работы на семисоткилометровом участке Лены от Олекминска до Намцев. Но теперь искали не только на 105-метровой ленской террасе, где был открыт Диринг, но и на более низкой. Потому что искали следы более поздней, ашельской культуры.

И нашли такие обработанные камни – сначала в районе Олекмы, а затем и в других местах ниже по течению Лены!

А совсем недавно, в 2000 году, на берегу Вилюя были найдены каменные изделия, характерные для мустьерской культуры!

Крупномасштабных белых пятен на палеолитической карте Якутии не осталось.

Правда, Мочанов и его коллеги в отчетах, посвященных находкам древних инструментов ашельского и мустьерского типов, всегда подчеркивают, что это предварительные выводы, основанные исключительно на оценке технологий, которые были в ходу у древних мастеров в те или иные эпохи. Впереди непочатый край работы по поиску новых стоянок, их четкой стратификации и датировке различными методами. Но камни есть, появились новые факты, и дело за их изучением…

Как быть с ефрейтором?

А теперь самое время вернуться к заключению Майкла Уотерса – о том, что возраст Диринга равен примерно 260 000 лет. Якутские археологи искали и находили ашель и мустье, а тем временем над ними нависал дамоклов меч Уотерса. Ведь если возраст Диринга именно такой, как определил американец, то на более низких террасах Лены никакого ашеля быть не может! Там может быть в лучшем случае средний палеолит, даже если технико-типологические показатели каменных инструментов по всем признакам относят их к более ранней ашельской культуре. А что тогда говорить о якутских камнях мустьерского типа? Поздний палеолит «с якутским акцентом»? Но поздний палеолит – это совсем другие камни. В Якутии он изучен нашими археологами вдоль и поперек, открыты десятки (если не сотни) разновременных стоянок в разных краях республики. Орудия, поднятые на самых ранних из них, по сравнению с вилюйскими суперсовременны…

Когда в основе научной головоломки лежат факты, ее походя не отбросишь. Ее надо решать. В основе головоломки, заданной Мочановым и Уотерсом, лежат факты – это дышащие древностью камни, четко запечатлевшие на себе руку первобытного человека. От них никуда не денешься.

Но как решить нерешаемое?!

Получается любопытная картина. Якутский археолог обосновал на фактах стройную картину заселения территории Якутии первобытными людьми в разные эпохи. Но если история древнейшей Якутии (одной только Якутии!) по Мочанову справедлива, значит, рушатся доминирующие взгляды на систему мироздания, заставляющую человека распространяться по планете только из Африки. Но куда в этом случае девать факты – камни и костные остатки, говорящие о неимоверной древности африканских стоянок?

А если справедлива датировка Диринга по Уотерсу, то рушится вся система, построенная Мочановым. Но тогда куда девать камни Диринга, Олекмы, Вилюя? Они не встраиваются ни в какую другую систему. Они плотно, камешек к камешку, укладываются только так, как разложил их во времени Мочанов:

Если вся рота шагает не в ногу, а один ефрейтор шагает в ногу, кого отправлять на гауптвахту? Вопросик. В свое время весь ученый мир знал, что Солнце вертится вокруг Земли. Ученый люд веками видел это своими глазами! Каждый день из века в век Солнце поднималось в одном месте и, пройдя над Землей положенные ему километры, на глазах бакалавров и академиков закатывалось в другом. Какие еще нужны были доказательства очевидного? А потом появился Коперник. И стал в армии ученых ефрейтором, в единственном числе зашагавшим в ногу…

Естественно, идеи Мочанова подверглись научной критике. Это хорошо. Научная критика заставляет напрягать мозги и того, кого критикуют, и тех, кто критикует. Разумеется, при условии, если это научная критика.

Но в апреле нынешнего года на археологическом фронте случилось ЧП.

ЧП

В апреле нынешнего года в Новосибирске вышел в свет сборник «Современные проблемы науки», в основу которого легли материалы научной сессии совместного Общего собрания СО РАН и СО РАМН. Особое место в этом сборнике занимает статья директора Института археологии и этнографии СО РАН, академика Анатолия Пантелеевича Деревянко. Даже не вся статья, а один ее небольшой фрагмент, посвященный якутским палеолитчикам в целом и Юрию Алексеевичу Мочанову в частности:

«…Во второй половине XIX в. обсуждалась экзотическая гипотеза М. Вагнера – А. Картрфажа – Э. Картальяка о североазиатско-европейской прародине человека. Эту гипотезу можно было бы и не упоминать, если бы не настойчивые и непрофессиональные попытки Ю. А. Мочанова реанимировать эти идеи, давно ставшие историей науки. Ю. А. Мочанов в течение многих лет вел раскопки на плохо документированной и не датированной стоянке Диринг-Юрях на р. Лене. В своей книге он на основании раскопок в Диринг-Юряхе пытается дилетантски рассуждать о внетропической прародине человека. Книга Ю. А. Мочанова вышла после того, как были опубликованы сотни статей, в которых обсуждалась и доказывалась гипотеза африканской прародины человека. Безудержная самореклама Ю. А. Мочанова в различных газетах и популярных изданиях за последние десять лет вызывала только скептические улыбки и породила много анекдотов у российских и зарубежных специалистов. Идея о якутской прародине человека настолько нелепа и абсурдна, что она серьезно и не обсуждалась в научном сообществе. Даже важнейшая проблема – реальная датировка артефактов из Диринг-Юряха – почти не дискутировалась, потому что грубая, неконструктивная реакция на иную, чем у Ю. А. Мочанова, точку зрения справедливо сформировала у научного сообщества понимание бессмысленности дискуссии. Максимальная древность культурсодержащего горизонта в Диринг-Юряхе – 250 – 300 тыс. лет, минимальная – 20 тыс. лет. Понятно, что рассуждать в этом случае о Якутии как о прародине человечества так же анекдотично, как говорить о России как о родине слонов.

Я не стал бы обращаться к этой проблеме, если бы не препринт, опубликованный к циркумполярному конгрессу, который состоялся в Ханты-Мансийске в 2002 г. В этом препринте не только вновь излагается антинаучная идея о якутской прародине человека, но и об открытии в последние годы якутского ашеля, якутского среднего палеолита и о якутском переходе от среднего к верхнему палеолиту. Если появление идеи о возможности антропогенеза в Якутии можно было бы объяснить дремучим непрофессионализмом и некомпетентностью автора этой идеи, то якутский ашель, якутское мустье и все последующие "открытия" такого рода – явная фальсификация и подтасовка реальных фактов. В науке известны фальсификации с использованием научных данных. Эта фальсификация – грубейшая, и она свидетельствует о полной некомпетентности авторов. Если бы Ю. А. Мочанов понимал предмет дискуссии, то он написал бы о динамике индустрии древнейшего якутского предка до человека современного типа в других терминах, потому что если было две прародины человека, то развитие самого физического типа человека и его индустрии вне “тропической” зоны должно было идти по другим законам. Все, что написано в статье якутских фальсификаторов, не имеет отношения к теме моей статьи, но в декабре 2003 г. мне пришлось посетить совсем недавно созданный в Якутске музей при Институте гуманитарных исследований Академии наук Республики Саха (Якутия). Так вот, в основу концепции музея положена пропаганда идей Ю. А. Мочанова. Этот музей посещают школьники, студенты и все, кто интересуется древнейшим прошлым. И я обращаюсь к научной общественности Якутии, к республиканским государственным структурам, которые поддерживают Ю. А. Мочанова в его совершенно абсурдных идеях, к средствам массовой информации с просьбой, чтобы Ю. А. Мочанов представил им мнение хотя бы нескольких российских и зарубежных ученых, которые профессионально занимаются проблемой происхождения человека, в поддержку его идей о Якутском центре антропогенеза, ведь смеются над Ю. А. Мочановым, а получается – над уровнем якутской науки.

За последние 10 – 15 лет работами археологов, антропологов, палеогенетиков и других ученых окончательно установлено, что родиной человека является Африка…».

На мой взгляд, обвинение ученых в фальсификациях фактов по общечеловеческой научной проблеме при полном отсутствии аргументации можно квалифицировать только как чрезвычайное околонаучное происшествие.

Открытия отменяются! Искать больше нечего

Приведенный в первой части отрывок из статьи академика А. П. Деревянко написан в довольно неакадемическом тоне. «Якутский ашель», «якутское мустье», «якутский средний палеолит», «якутский переход от среднего палеолита к верхнему», «рассуждать о Якутии как о прародине человечества анекдотично»… Этот упор на «якутское», ограниченное, национальное, в то время как речь идет о глобальных открытиях (или о глобальных заблуждениях), акцентированно пренебрежителен не только по отношению к Мочанову, которого Деревянко, судя по набору эпитетов, уже разжаловал из археологов в землекопы, но к Якутии вообще. Что такое Якутия? Этакий улусик на краю земли, не достойный внимания настоящей науки.

Я читал немало отзывов на открытия и идеи Мочанова – положительных и критических, написанных отечественными и зарубежными учеными. Никто, кроме Деревянко, не называет его идею о североазиатской прародине человечества «якутской идеей». Видимо, в мире ученых видят разницу между научной критикой и вульгарностью.

Так сложилось по жизни, что Мочанову часто приходится отстаивать идеи, не вписывающиеся в «общепризнанные» схемы. Пренебрежительный тон по отношению к таким его теориям и открытиям в статьях А. П. Деревянко звучит не впервые. Когда якутский археолог и его коллеги открыли на Алдане и в более северных широтах дюктайскую культуру (стоянки древних людей, ставших первыми колумбами Америки), Деревянко писал (1975 год): «Все разговоры вокруг дюктайской культуры – желаемое, не подкрепленное сколько-нибудь серьезными аргументами». Но Мочанов и его сподвижники доказали, что именно дюктайская культура явилась мостом, по которому из Азии была заселена Америка. И вот, когда эта идея стала «общепризнанной», академик Деревянко вдруг оказался на этом грандиозном трансконтинентальном мосту в первых рядах толкователей и расширителей дюктайских традиций.

Как видим, Деревянко уже обжигался на Мочанове. Неужели, имея за плечами такой опыт, он даже мысли не допускает: а вдруг именно сейчас какой-нибудь облепленный комарами студент-практикант откапывает неподалеку от Диринг-Юряха из подтаявшего обрыва окаменевшую от времени то ли руку, то ли лапу северного получеловека-полуобезьяны с зажатым в фалангах пальцев и вросшим в них за миллионы лет грубо обработанным камнем?

Думаете, фантастика? Вот что пишет антрополог, профессор Университета Аризоны (США) Джон Олсен, 1997 г.: «...Из этих новых датировок можно было сделать вывод о вероятности того, что Homo erectus мог развиться и за пределами Африки… Эти пересмотренные датировки, а также почти повсеместно утвердившиеся сейчас представления о том, что комплексы каменных орудий в некоторых районах Китая старше миллиона лет.., вынуждают нас пересмотреть и другие утверждения о древности гоминид в восточной Евразии (см., например, Мочанов, 1992)… По мере того, как теряют географические: и хронологические рубежи, на которых основывалась традиционная интерпретация эволюции евразийских гоминид, возникает необходимость в разработке интегративных моделей для объяснения находок необычайно древних останков гоминид и культурных комплексов, которые еще недавно казались невероятными…».

Как видим, американский антрополог не только не смеется над «нелепой идеей» Мочанова, но даже ссылается на нее, аргументируя свои сомнения.

А у академика РАН А. П. Деревянко сомнений нет. Ему настолько ясно все, что происходило на Земле миллионы лет назад, что складывается впечатление: именно он принимал роды первого человека. Он заявляет: «…окончательно установлено, что родиной человека является Африка». Кто установил это окончательно? Чем занимаются тогда во всем мире тысячи археологов-палеолитчиков, генетиков, палеонтологов, антропологов, представителей десятков других научных специализаций, исследующих древнейший палеолит? Перелопачивают и передоказывают друг другу то, что уже доказано и «окончательно установлено»? Или все-таки сомневаются и ищут что-то новое? Ведь сомнения – это дрожжи, на которых растет наука. Отсутствие сомнений превращает науку в пузырящееся болото.

Не поторопился ли академик Деревянко остановить науку о происхождении человека?

К вопросу об аргументах

Расхлестывая Мочанова, об аргументах и доказательствах А. П. Деревянко не заботился. Не потому ли, что их просто нет? Например, его утверждение о том, что «Ю. А. Мочанов много лет вел раскопки на плохо документированной… стоянке Диринг-Юрях», основано, видимо, исключительно на его личном мнении. Если бы Мочанов плохо документировал стоянку, его давно растерзали бы «доброжелатели». Но он им такой радости не доставил.

Сравните с тем, что пишет об отношении Мочанова к работе в целом и к Дирингу в частности другой ученый, старейший археолог Сибири, профессор, заведующий кафедрой археологии Омского университета В. И. Матюшенко в работе «Триста лет истории сибирской археологии» (Русское географическое общество, Омский отдел), 2001 г.: «…Вокруг всесторонне образованного археолога сложился интересный коллектив… Этот коллектив успешно исследует памятники преимущественно каменного века на обширных просторах Якутии. Очень скоро работы археологов вышли по своему значению за пределы… всего региона Северо-Востока Азии и приобрели международную известность. И произошло это потому, что Ю. А. Мочанову и его коллегам через изучение памятников каменного века Северо-Востока Азии удалось выйти на проблемы заселения Нового Света через Берингию и проблемы происхождения человека через находки в Диринг-Юряхе… Условия залегания и характер каменного инвентаря сначала были датированы 1,7 млн лет, а теперь – 2,7 млн лет! Древность невероятная! Материалы можно сопоставлять с олдувайскими в Африке. Поражают, кроме древности, размеры памятника: обследованная (не исследованная, а обследованная) площадь превышает два десятка тысяч кв. м. Такие площади не известны были ранее на палеолитических памятниках. Также грандиозны мощности отложений, перекрывающих культурные остатки. Ю. А. Мочанов с огромным напряжением сил, страстно, импульсивно ведет эти работы, не допуская каких-либо ошибок в методике, что вызывает полное доверие к его наблюдениям. Ю. А. Мочанов в настоящее время пытается понять смысл и значение этого выдающегося открытия».

О том, что в плане методики раскопок и документирования Диринг выглядит образцово, говорят практически все те ученые, которые, в отличие от руководителя сибирской археологии, бывали на этом древнейшем памятнике палеолита.

Особенно хлестко в статье академика А. П. Деревянко звучат фразы о «якутских фальсификаторах»: «…якутский ашель, якутское мустье и все последующие "открытия" такого рода – явная фальсификация и подтасовка реальных фактов». Но что же там сфальсифицировано? Археолог Светлана Александровна Федосеева, открывшая на берегу Вилюя камни мустьерского типа, сама придавала им форму мустье, отбивая от них лишнее? Или, может, Мочанов тайно привез эти камни из Франции и выдает за вилюйские? Но на этих камнях природой и рукой древнего человека высечены метод и место обработки – их невозможно фальсифицировать. Мочанов и Федосеева – археологи опытнейшие. И уж, наверное, могут определить технико-типологические признаки каменных орудий. Да и камни свои «якутские фальсификаторы» ни от кого не прячут: приходите, смотрите, изучайте, критикуйте.

Или Анатолия Пантелеевича смущает привязка терминов «ашель» и «мустье» к определенным эпохам? Но во всех публикациях и заявлениях якутские археологи отмечают, что ашельскими и мустьерскими находки последних лет названы только на основе их технико-типологических показателей, технологии обработки. Всегда подчеркивается, что эти находки не стратифицированы, не говоря уже о каких-то иных способах определения их возраста. Всегда заявляется, что для выявления степени их древности необходимо провести огромную работу.

Или Деревянко считает фальсификацией то, что в экспозиции археологического музея эти камни датированы определенными возрастами? Но тут надо понимать, что музей – это не монография и не диссертация. Музей – это музей, произведение научно-популярного жанра. А главное, эти камни невозможно пристроить в музее ни в какие другие эпохи, кроме тех, на которые они указывают сами. Не Мочанов пропагандирует в музее свои идеи – их пропагандируют выставленные здесь каменные орудия.

Антагонисты

Только ли борьба научных идей легла в основу фрагмента апрельской статьи А. П. Деревянко? Или есть какая-то иная подоплека? На мой взгляд, есть.

Как академик Деревянко оценивает работу академика Мочанова, вы знаете. Хочу предложить вашему вниманию документ, в котором теперь уже академик Мочанов оценивает деятельность академика Деревянко. Точнее, будущего академика, потому что этому документу – более тридцати лет.

---------------------------------------

Из отзыва кандидата исторических наук Ю.А. Мочанова на цикл работ А.П. Деревянко «Приамурье в древности», представленного на соискание премии Ленинского комсомола, 1972 год:

«…Каково же было мое удивление, когда в "Комсомольской правде" от 13 октября 1972 года я увидел в числе соискателей премии Ленинского комсомола фамилию Деревянко А.П. Подобное кощунство (да, да, именно кощунство!) редко встречается в нашей жизни: А. П. Деревянко представлен Институтом истории, филологии и философии СО АН СССР. Практически А. П. Деревянко представляет к премии А. П. Деревянко, являющегося заместителем директора этого института.

Очень интересно и поучительно рассмотреть, чему обязан так называемый автор так называемого цикла работ "Приамурье в древности" своему представлению к премии Ленинского комсомола.

В последние 15 лет происходит бурное развитие сибирской археологии… За счет улучшения методики раскопок древних памятников и применения в археологии методов точных наук все более объективными становятся оценки добытого материала… В этих условиях многие положения работ фактического главы сибирской археологии А. П. Окладникова оказались устаревшими, требующими подчас коренного пересмотра. В беседах с Алексеем Павловичем я неоднократно высказывал мысль, что ничего страшного в этом нет, что наука не может стоять на одном месте, и что лучше всего, если он это осознает и со всей присущей ему энергией сам и возглавит работу по поднятию сибирской археологии на новый уровень, отвечающий всесоюзным и мировым стандартам.

Однако, к сожалению.., на очереди стоял вопрос о его выборах в члены-корреспонденты АН СССР, а далее и в академики. И вот А. П. Окладников, вместо того, чтобы взглянуть прямо в глаза научной правде, решил "прямо" взглянуть в глаза "житейской" правде. Так Окладников стал академиком, а мы потеряли Алексея Павловича ученого.

Положение А. П. Окладникова оказалось весьма затруднительным. Практически он оказался почти в полной изоляции. Новые методы работы все убедительнее показывали ошибочность многих его идей… Совершенно по-новому была разработана периодизация древних культур Северо-Восточной Азии и проблема заселения Нового Света. Неумолимые факты заставили полностью пересмотреть концепцию А. П. Окладникова о древнейших этапах заселения Сибири… Абсолютной фикцией оказался сделанный А. П. Окладниковым в своей докторской диссертации сенсационный вывод о возникновении скотоводства в неолите Якутии.

Мог ли все это признать Алексей Павлович и остаться ученым? Да, мог. Но мог ли Окладников признать все это и стать академиком? Я не знаю, а Окладников посчитал, что нет.

Вот в этих условиях и появился А. П. Деревянко. А. П. Окладникову надо было создавать видимость того, что он не один, что его взгляды разделяют и другие ученые. За несколько лет А. П. Окладников делает из А. П. Деревянко, студента Благовещенского педагогического института, кандидата исторических наук. Ничего нового А. П. Деревянко в науку не вносит, он просто повторяет все уже сказанное Окладниковым… Ей-богу, незавидная доля для молодого ученого! Но А. П. Деревянко, видимо, привлекают в науке лишь внешние знаки отличия, т. е. звания и должности. Его убогая покорность приводит его к желаемому результату. А. П. Окладников назначает его заместителем директора своего института, а в 1971 г. делает доктором исторических наук.

Я читал его диссертацию. Это какая-то непонятная, вымученная смесь из работ Окладникова и выписок из различных учебников. Честно говоря, если бы мне какой-нибудь студент принес подобную работу в качестве дипломной, я бы ее не принял…

Окладников сыграл страшную шутку с А. П. Деревянко. Не научив его работать, он нацепил на него всевозможные "регалии". По-человечески мне жаль Анатолия. Ему бы учиться и учиться! Глядишь, и вырос бы из него со временем археолог… Но он не хочет учиться. Он считает, что ему и так все ясно…

В археологии не место халтуре. Несмотря на ворох статей А. П. Деревянко, Приамурье все еще остается одной из наименее изученных областей Сибири и Дальнего Востока.

Может быть, когда-нибудь А. П. Деревянко переосмыслит свой жизненный путь и станет археологом. Дай бог! Но сейчас я бы отправил его работы (все равно, циклами или в розницу) в один комитет – в "комитет по очковтирательству", если такой существует…»

За прошедшие тридцать с лишним лет Мочанов не изменил своего отношения к деятельности Окладникова и Деревянко. Скорее, углубил. «Окладниковщину» в археологической науке он ставит на один уровень с «лысенковщиной» в биологии, а вклад А. П. Деревянко в археологию в интервью «Литературной газете» оценил как «одеревеневшая окладниковщина».

--------------------------------

В докладе, сделанном в Ханты-Мансийске в 2002 году, Ю. А. Мочанов тоже отвел академику А. П. Деревянко немало места – в том же ключе. Думаю, именно это, усиленное впечатлениями от прошлогоднего посещения наполненного «фальсификациями» музея в Якутске, переполнило чашу.

…Два академика оценили друг друга. Чья оценка справедливее, покажет будущее.

Взгляд в прошлое с позиций воинствующего дилетантизма

Написать такую большую статью и при этом только цитировать других, не сказав ничего своего, было бы неприлично. В этой главке я воспользуюсь служебным положением и на правах автора попытаюсь поразмышлять.

Выше приведено заявление американского антрополога Джона Олсена – о том, что в свете новых открытий Homo erectus мог развиться и за пределами Африки. На мой взгляд, заявление Олсена особенно серьезно играет на идею Мочанова, если добавить к нему кое-что из воззрений… академика Деревянко, изложенных им, кстати, в той же статье, в которой Анатолий Пантелеевич расхлестал Юрия Алексеевича.

Человек расселялся по планете волнообразно. В соответствии с выводами А. П. Деревянко (а значит, и с доминирующей африканской теорией), первая, самая древняя, волна обезьянолюдей – Homo erectus – дошла из Африки до всех европейских и азиатских пределов. Последующие волны распространялись уже не из Африки, а из Малой Азии, и не проникали далеко на восток. Поэтому в дальнейшем обитатели восточной Азии варились в своем котле, почти не испытывая влияния высокотехнологичных западных культур. Именно этим А. П. Деревянко объясняет тот факт, что лишь первоначальные каменные орудия, которые обнаруживаются на восточноазиатских стоянках, сопоставимы с олдованскими, а вот в более поздние эпохи орудийный инвентарь Востока существенно отличается от западного. Произошло это потому, что древнейшую олдованскую технологию принесла с собой из Африки в самые дальние восточные пределы первая волна миграции, а потом, поскольку других миграций в восточную Азию не было, тамошним жителям пришлось самим заняться изобретательством. Получалось у них, конечно, хуже, чем у Запада. Впрочем, бывало и такое, что азиаты самостоятельно приходили к методам обработки камня, сравнимым с западными.

Все это описывается в работе А. П. Деревянко логично и доказательно. Вот только Диринг в эту схему вписываться никак не хочет. Слишком архаичный набор каменных орудий найден на Диринге для того, чтобы занять хоть какое-то место в этом построении. Давайте сравним.

Как отмечает сам Деревянко (все в той же статье), для древнейшей олдованской культуры и для ВСЕХ азиатских стоянок первой волны миграции характерны грубая ретушь отщепов и нуклеусы. Поясню: ретушь – это своеобразная заточка каменных лезвий. А нуклеус – это заготовка, болванка, от которой первобытный человек отщеплял пластины, использующиеся в качестве орудий. Так вот, для африканского олдована и для всей Азии нуклеусы и грубая ретушь характерны, а для Диринга – совершенно нехарактерны. На Диринге не найдено ни одного нуклеуса и практически ничего ретушированного! Здешний каменный инвентарь представлен в большинстве своем наипервобытнейшими орудиями – чопперами.

Чоппер – это цельная галька, обколотая с одной стороны для получения приостренной грани. Дирингские чопперы выполнены очень грубо, а значит, очень архаично. И получается нелепость. В Африке камни дробили полуобезьяны, и они около двух миллионов лет назад своим скудным умишком додумались затачивать осколки при помощи грубой ретуши. Во всех регионах Азии эти полуобезьяны около миллиона лет назад уже делали относительно совершенные орудия, используя болванки-нуклеусы. А на Диринг 260 000 лет назад (по Уотерсу) пришли почти люди, и, как только пришли туда, они забыли все свои полуобезьяньи навыки и начали долбить камни так, словно впервые родились.

Что-то не вяжется. Но все увяжется, если на воззрения А. П. Деревянко (и тех, на чьи труды он опирается) наложить заявление Джона Олсена о том, что Homo erectus мог развиться за пределами Африки.

Почему наши уважаемые пращуры питекантроп и синантроп (именно их относят к Homo erectus) непременно должны были прийти из Африки в Азию уже в виде готовых обезьянолюдей, умеющих обрабатывать камень по олдованской традиции? Что мешало им размножиться по свету гораздо раньше, не в виде полулюдей, а в виде чистопородных человекообразных обезьян? Ведь не только архантропам, но и животным свойственно мигрировать по планете. Слоны, например, разбрелись от Индии до Арктики. Японские макаки и поныне переживают снежные зимы, отогреваясь в горячих источниках. Приспособились.

Олсен высказал очень интересное сомнение! Если человек прямоходящий не пришел в Азию из Африки на своих прямых ногах, а сформировался на месте из мигрировавших ранее с Африканского континента обезьян, то…

То возникает вопрос: каким это образом обезьяны (не обезьянолюди, а обезьяны!) смогли бы принести в Азию из Африки олдованскую технологию обработки камня? Обезьяна, пусть и очень человекообразная, камней обрабатывать не умеет.

Тупик.

Впрочем… А может быть, и не было в восточной Азии никакой олдованской технологии? Ведь что представляет собой олдованская культура производства каменных орудий? Это азы обработки камня, то, с чего будущий человек должен был начать, где бы он ни зародился. Ударил несколько раз камнем о камень, добился, чтобы получилась приостренная грань, и орудие готово. Почему обезьяночеловек мог додуматься до этого только и исключительно в Африке, если острые осколки разбитых природными силами камней лезли ему в глаза в любых частях света, подсказывая, что точно так же можно расколоть камень и получить острие самому?!

Любопытно, что А. П. Деревянко, допускающий на более поздних этапах развития человечества довольно частую конвергенцию (в данном случае – независимое изобретение одинаковых или схожих методов камнеобработки в различных регионах и частях света), отвергает ее на самом первом этапе. Точнее, применительно к этому этапу он о ней просто не думает, ведь африканская теория, на позициях которой он стоит, обязывает его доставить в восточную Азию все первичные методы обработки камня только из Олдувайского ущелья. Но поскольку я стою на иных позициях – на позициях воинствующего дилетантизма, позволю себе порассуждать иначе.

Чем совершеннее технология, тем сложнее двум людям независимо друг от друга прийти к одинаковым изобретениям. И наоборот: чем технология проще, тем легче до нее дойти. Палка и приостренный камень – это первое, что просится в руку прачеловеку, как только он начал что-то соображать! Не могло ли случиться так, что следы олдованской культуры в восточной Азии на деле являются плодами конвергенции? Ведь изобретали же азиатские потомки синантропа гораздо более сложные каменные вещички, сходные с европейскими! Что мешало самому синантропу, если он зародился в Азии, изобрести свою «олдованскую» технологию? Тем более, повторю, что олдован – это начало начал в камнеобработке, мимо некоторых приемов здесь просто не пройдешь, даже если сильно захочешь.

Да, но в результате исследований в области молекулярной биологии (цитирую все ту же статью Деревянко) «построено филогенетическое дерево, корни которого находились в Африке»! Ну, находились. И что это доказывает? То, что человек произошел от африканской обезьяны. Если будущие Адамы разбрелись по Земле с Африканского континента в виде обезьян, корни филогенетического дерева из Африки никуда не денутся, в каких бы краях обезьяна впоследствии ни превратилась в человека.

Но не многовато ли в таком случае получится Адамов? Тут уж как посмотреть. Природа делала много попыток создать человека. И все эти попытки носили довольно однотипный характер: всегда обнаруживалось стремление поставить «подопытного кролика» на ноги, освободив руки для труда, максимально удалить его облик от обезьяньего типа и насколько это возможно приблизить к человеческому. Подавляющее большинство попыток по разным причинам привело в тупики – эти эксперименты природы так и называются тупиковыми линиями. Но во всех тупиковых линиях в качестве конечной цели просматривался человек. Так почему же при множественности попыток лишь одна должна была получиться удачной? Почему не две, не три или больше удач на разных континентах, где на первых порах разные, но произошедшие из одного корня люди могли зарождаться и развиваться автономно, поначалу не мешая друг другу, а затем – обогащая друг друга за счет миграций? Это была эпоха потрясений. Где-то резко возникал повышенный радиационный фон, где-то резко холодало – поводов мутировать и вооружаться у наших предтеч было много в разных краях.

Если подходить с этих позиций, Диринг встает на свое место в истории человечества, а идея Мочанова о северо-азиатской прародине пусть и не совсем мирно, но уже без антагонизма уживается с африканской теорией.

Конечно, это мой дилетантский взгляд. И хотя перед тем, как взяться за статью, я изучил мнения и сомнения ряда ученых, некоторое количество справочных материалов и первоисточников по данной теме, включая монографии, таковым этот взгляд и остается. Чтобы хотя бы понять проблему проблем, о которой идет речь, надо не читать про археологию, а жить ею.

Нам осталось лишь узнать о том, на каких китах держится идея Мочанова о северо-азиатской прародине человечества. Но прежде чем перейти к этому, еще раз вернусь к датировке Диринга. Точнее, к проблемам датировки.

Еще о возрасте Диринга

К Майклу Уотерсу, определившему для Диринга методом термолюминесцентного исследования возраст в 250 – 300 тысяч лет, у Юрия Алексеевича Мочанова есть вопросы.

– Уотерс лично был на Диринге и сам отбирал образцы на анализ, – рассказывает Мочанов. – В это же время туда приехали два немецких журналиста, муж и жена. Они беседовали со многими, в том числе и с Майклом. Уехали. Опубликовали в своей газете статью – мне потом прислали ее ксерокопию. Так вот, в этой статье журналисты, в частности, пишут, как встречались на Диринге с американским специалистом, и он заявил им, что возраст стоянки, по его предположению, не превышает четырехсот тысяч лет. Меня смущает тот факт, что предположительная датировка, которую Уотерс высказал журналистам прямо на стоянке, задолго до проведения исследования, впоследствии совпала с результатами термолюма. Меня это очень смущает…

Есть вопросы и к самому методу. Вот что пишут, например, специалисты-термолюмщики из МГУ С. Шаховец и А. Шлюков в работе «Термолюминесцентное датирование отложений нижней Волги (новый методический подход)», опубликованной в 1987 году: «Термолюминесцентный метод датирования не имеет до сих пор твердой методической основы. Имеющиеся разногласия зачастую носят принципиальный характер. По мнению одних специалистов, возрастной предел метода достигает нескольких миллионов лет, другие по тому же минералу ограничивают его несколькими сотнями тысячелетий. Противоречие такого рода достаточно хорошо свидетельствует о недостатках теоретико-экспериментальных разработок, обеспечивающих надежную основу метода...»

С датировкой Дирингу не везло с самого начала. Даже привязка к ленской террасе, на которой расположен памятник, оказалась проблематичной. Поначалу археологи ориентировались на геологические схемы, но при более точных измерениях обнаружили, что на деле терраса на несколько метров выше, нежели значится в документах геологов! А ведь от высоты террас зависит возраст! На ленских террасах были защищены диссертации, некоторые геологи на этом «остепенились», и вдруг приходят археологи и начинают перемерять и перекраивать все схемы! Возник конфликт интересов, в ходе которого, по мнению Ю. А. Мочанова, участвовавшие в исследовании ленских террас геологи значительно занизили возраст слоя, хранившего древние каменные орудия.

Диринг сейчас живет в нескольких возрастах. Каждый пишущий о нем ученый волен брать за основу тот возраст, который ему больше по душе. А. П. Деревянко приятнее иметь дело с выведенными Уотерсом 250 – 300 тысячами лет и даже с 20 тысячами. В. И. Матюшенко не обращает на термолюм внимания и оценивает древность Диринга по результатам радиотермолюминесцентного анализа – 2,7 миллиона лет.

Что же касается самого первооткрывателя и исследователя стоянки Ю. А. Мочанова, он считает оптимальной оценкой ту, которую дают радиотермолюминесцентный, палеомагнитный и другие способы определения возраста в комплексе с археологическими, геологическими и геоморфологическими данными, а все это вместе взятое – в сопоставлении со стратиграфией стоянки. Получается 3,2 – 1,8 миллиона лет.

Принцип «сколько юристов – столько и мнений» в отношении потенциальной прародины человечества несколько неуместен. Дополнительный свет на эту проблему, видимо, должны пролить дальнейшие исследования не только самого этого памятника, но и других палеолитических стоянок, которые уже открыты и, верю, будут открыты на древних террасах Лены.

Только самолетом можно долететь

Эта последняя глава – о том, как всесторонне образованный и обладающий огромным опытом археолог Юрий Алексеевич Мочанов, проложивший с коллегами путь из Азии в Америку, открывший и исследовавший массу верхнепалеолитических стоянок, значительно прояснивший картину жизни наших пращуров на Севере, вдруг ухватился за списанную в архив теорию XIX века и начал развивать ее «с дремучим непрофессионализмом», творчески разбавляя «фабрикациями научных фактов». Я не могу изложить здесь все выкладки академика – это объем большой монографии. Остановлюсь на отправных точках. Но прежде уточню: Мочанов не болел этой теорией с детства. До открытия Диринга он знал о существовании теории Вагнера, как знают о ней все палеолитчики – не более того. Вытащить из архива эту теорию его заставил именно Диринг, его отлакированные временем камни.

Итак. Для того чтобы человекоподобное существо начало делать из камня инструменты, нужен был сильнейший стресс. В северо-восточной Азии таким стрессом стало похолодание, случившееся примерно 2,5 миллиона лет назад. Именно этот возраст наиболее оптимально датирует дирингскую культуру по совокупности данных.

Территория Якутии не была под ледником, то есть растительной пищи здесь хватало, и водились животные, добывать которых первобытный человек мог. Но на Севере не было изобилия пищи и африканского тепла! Чтобы кормиться здесь, первобытный человек должен был вооружиться и проявлять предприимчивость, а чтобы выжить в морозы, обязан был одеваться и обладать огнем. В отличие от Африки, здесь эти факторы становились решающими. При этом человек начал терять шерсть именно и только потому, что стал одеваться.

Обилие находок австралопитеков в Африке, которое выставляется как аргумент в пользу тропической прародины, по убеждению Мочанова, на деле является серьезнейшим аргументом против Африки. Человек не мог сформироваться в эпицентре развития вида. Ведь первый человек – это мутант, урод. Что делают в стаде животных с уродом? Его просто сожрала бы ближайшая родня – многочисленная, сильная и достаточно свирепая. Человек мог сформироваться и набрать силу только на окраине ареала, на грани экологических пределов, на границе жизни и смерти, куда не дотягивались лапы и клыки «нормальных» родственников. Вспомните сказку Андерсена Гадкий утенок». Только благодаря тому, что он прятался от уток на дальних болотах, гадкого утенка не заклевали, он выжил и смог превратиться в лебедя. Человек, когда он делал первые человеческие шаги, был для «нормальной» родни именно таким гадким утенком. И именно северные, самые холодные регионы Азии должны были стать для будущего человека таким спасительным «дальним болотом».

Безусловно, возникает вопрос: но ведь на территории Якутии никогда не находили останков древнейших человекообразных обезьян или чего-нибудь похожего на них! А кто их здесь искал?! Ведь на территории Якутии никогда не находили и останков тех, кто обрабатывал камни на Диринге, под Олекминском, Кысыл-Сыром… На территории Якутии ни разу не находили и останков людей дюктайской культуры, которые впоследствии перешли на Американский континент и создали великие культуры майя, инков, ацтеков! Что же, если никто пока еще не нашел их костей, значит, и их не было?

Поиски их останков основательно затруднены тем, что в Якутии нет сильных природных «консервантов». В тропиках вулканический туф надежно консервирует древние косточки на многие миллионы лет. У нас находки останков столь почтенного возраста возможны в основном лишь под обвалами. Например, шел пращур вдоль обрыва, и в этот момент его похоронило под обвалом. Да еще нужно, чтобы похоронило достаточно глубоко, чтобы в захоронение проникла вечная мерзлота, чтобы эта мерзлота никогда до момента раскопок не оттаивала: Только тогда кости могут сохраниться. Так ведь еще надо найти это место!

Пойдем дальше. По технологии обработки каменные орудия Диринга сопоставимы только с олдувайскими и даже древнее их. Если исходить из африканской теории, человек, преодолев громадные расстояния, форсировав с помощью плавсредств или по льду множество полноводных рек, вынужденно приноравливаясь ко все более суровому климату (обзаводясь одеждой, осваивая огонь и строя жилища), попав на Диринг, не приобрел никаких новых навыков выживания, не усовершенствовал (за миллион лет!) технологию изготовления орудий. Наоборот, он деградировал в сравнении с тем состоянием, в каком пребывал в африканском Эдеме!

Путешествие из Африки на северо-восток Азии с таким исходом возможно лишь в том случае, если первобытный человек летел сюда самолетом. Так выглядит единая и неделимая африканская теория, когда она поверяется Дирингом.

Как считает Мочанов, исследователи и теоретики древнейшего палеолита загипнотизированы открытиями в Африке в одних и тех же геологических слоях каменных орудий, костей ископаемых животных и останков архантропов. Все знают, как выглядел презинджантроп Лики – это факт. А вот как выглядел человек Диринга – такого факта у Мочанова нет.

Но может ли отсутствие фактов в науке являться поводом для развенчивания теории? Сегодня фактов нет – завтра могут появиться...

– А какого факта вам не хватает для того, чтобы убедить в своей правоте самых закоренелых скептиков? – спросил я Мочанова.

– Для этого, видимо, надо найти первобытного человека в шубе, с древнейшим каменным орудием в одной руке и каменным отбойником для его изготовления в другой, – ответил Юрий Алексеевич. – Впрочем, вряд ли это поможет. Скажут: это фальсификатор Мочанов надел на него шубу.

Со времен открытий питекантропа, синантропа, первого австралопитека и им подобных в исследованиях древнейшего палеолита Восточной Африки, Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии принимали участие тысячи виднейших специалистов, сотни институтов, в археологию этих регионов вкладывались и вкладываются миллионы и миллиарды долларов. Якутия на этом фоне (да и без всяких фонов) остается по степени исследованности почти сплошным белым пятном. Ведь до 1983 года никто и не думал копать здесь на глубину древнейшего или хотя бы среднего палеолита. Все самое архаичное, что здесь найдено, открыто за последние 19 лет небольшим числом людей при невеликом финансировании. И если при таком уровне исследованности Север заставил мир говорить о себе в сравнении с древнейшей олдованской культурой, каких же научных открытий можно будет ожидать от этой промороженной земли, когда «первобытчики» займутся ею столь же плотно, как островами Океании, Монголией, Китаем, Африкой…

Эту статью я начал с рассказа о поисках первыми энтузиастами недостающего звена – существа, пограничного между обезьяной и человеком. Практически все поиски проходили по одному сценарию. Открытие Диринга пока повторяет этот сценарий, четко описанный заведующим сектором истории и археологии стран зарубежного Востока ИИФиФ СО РАН, доктором исторических наук В. А. Ларичевым в книге «Колыбель предков»: «1) открытие; 2) отклонение значимости его теми, кто думает, что они лучше представляют существо дела и ответственнее оценивают ситуацию, чем тот, кто ведет само исследование; 3) реальность открытия становится очевидной, но право «признать» его присваивают себе те, кто более всего противился этому».

В настоящее время раскручивается второй акт дирингской драмы, а каменные орудия Диринга, чьи сколы покрыты «пустынным загаром» – свидетельством того, что камни были обработаны в глубочайшей древности, – ждут третьего, заключительного акта.

Дождутся ли?

Все теории о происхождении человека зиждутся на открытиях, известных на сегодняшний день. Новые открытия постоянно удревляют время появления человека в восточной Азии. Что и где принесет археологам и их коллегам по поискам пращура день завтрашний, предугадать никому не дано. Поэтому, видимо, надо говорить так: пока не исчерпаны все возможности новых открытий, ни одна научная теория не может быть признана тупиковой. Кажущийся тупик при появлении новых фактов в любой момент может оказаться искомым недостающим звеном.

Владимир ТАЮРСКИЙ.

«Неделя Якутии», №№ 28, 29 (16 – 23 июля 2004 г.)

--------------------------------------------

Возвращение к теме:

«А ну положь мой каменный топор!..

И шкур моих набедренных не тронь!

УЙДИ, НЕ ВИЖУ Я ТЕБЯ В УПОР!

Сиди вот и поддерживай огонь»

В номерах от 16 и 23 июля «Недели Якутии» под рубрикой «Научно-популярный детектив» была опубликована статья «А ну положь мой каменный топор!». Она была написана в связи с тем, что руководитель сибирской археологии академик А. П. Деревянко абсолютно бездоказательно обвинил якутских археологов Ю. А. Мочанова и С. А. Федосееву в самом страшном преступлении против науки – фальсификации научных фактов.

Ответ Деревянко перед вами. Он поступил в редакцию три недели назад. Задержка в публикации объясняется тем, что достоверность приведенных академиком фактов вызвала сомнения и на их проверку ушло время.

Прежде чем вы погрузитесь в полемику академика РАН с дилетантом от археологии, хотел бы прояснить один казус. Секретарь академика затребовала у редакции для подготовки ответа электронную версию моей статьи, когда я находился в командировке. Сотрудники редакции перепутали файлы и отправили в Новосибирск черновой вариант. Он почти не отличается от напечатанного, тем не менее, в ответе А. П. Деревянко оказались комментарии к двум неопубликованным абзацам. Один комментарий я вырезал, а второй оставил, но при этом вставил в данную статью не вошедший в первую публикацию кусочек из черновика.

Кроме того, вырезал из ответа А. П. Деревянко еще два небольших фрагмента. Один, в три строчки – личного плана. Во втором академик повествует о взаимоотношениях Мочанова и другого человека. Я посчитал, что если у другого человека есть что сказать, он может сделать это сам.

Места моего вмешательства в текст отмечены. В остальном ответ никаким изменениям не подвергался.

------------------------------------------

Ответ на научно-популярный «дефектив» г-на В. Таюрского

Никогда не отвечал на многочисленные инсинуации Ю. А. Мочанова в мой адрес, написанные им самим или другими авторами при его активном участии. В «откровениях» обычно содержались безудержное восхваление идей и открытий Ю. А. Мочанова и неквалифицированная, а порой просто злобная критика работ его предшественников и коллег. Сейчас, изменив своему правилу, решил написать ответ, первый и последний, несмотря на крайний цейтнот.

1. Гипотеза Ю. А. Мочанова о внетропической прародине человека.

Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что, по мнению генетиков всего мира, человечество едино, т.е. имело одного предка, и родина человека – Африка. Об этом написаны десятки книг и тысячи статей. Спорить с этим бессмысленно. Деревянко не «запрещает» гениальную идею Ю. А. Мочанова, а пишет о том, что идея о внетропической прародине человека возникла в результате некомпетентности автора этой идеи. Ссылки на Е. В. Балановскую и Ю. Г. Рычкова неправомерны, потому что статья этих авторов посвящена другой проблеме.

2. Я всегда относился и отношусь к факту обнаружения геологами В. Камалитдиновым и О. Гриненко каменных орудий в Диринг-Юрях как к большому научному открытию. Но я никогда не писал, что это одно из величайших событий в изучении палеолита Азии. В статье В. Таюрского многие, если не все, факты «передернуты» или искажены. Автор очень хорошо усвоил стиль статей, характерный для героя своей публикации – Ю. А. Мочанова. Я писал ранее и сейчас считаю, что стоянка Диринг-Юрях, если даже ее возраст не более 20 тыс. лет, является одной из интереснейших в Северной Азии. Но в своих статьях я никогда не писал, что Диринг-Юрях древнее 400 тыс. лет! И правильно пишет профессор Р.Аккерман, слова которого приводит в своей статье г-н В.Таюрский: «Даже если он нашел камни старше 200 000 лет, это уже революция. Если же ему удастся установить, что здесь была популяция Homo erectus, это заставит нас повсеместно изменить взгляды на ранние популяции людей…» Как видите, уважаемые читатели, профессор Р. Аккерман даже не допускает мысли о внетропической прародине человека.

Профессор Д. Олсен, на мнение которого также ссылается г-н В. Таюрский, в письме от 24 сентября написал мне следующее: «Даже учитывая значительные палеоклиматические и палеоэкологические изменения в Сибири, произошедшие в период плейстоцена, природа этого региона в промежутках между 0,75 и 2 млн лет назад не была умеренной в той степени, которая поддержала бы предков человека, например Homo erectus. У меня вызывают вопросы геоархеологические определения стоянки – неясно, по каким образцам проведены хронологические измерения, а также собственно археологические коллекции. Кроме того, хотя я лично не рассматривал коллекции, у меня есть сомнения относительно антропогенного характера многих материалов, которые описываются как артефакты из Диринг-Юряха. В целом, я не вижу оснований для внесения изменений в общее мнение о процессах и хронологии первичного заселения Северо-Восточной Азии на основании этих материалов».

Д. Олсен даже не обсуждает проблему внетропической прародины человека. Радиотермолюминесцентный анализ – хороший метод, и я, как и многие другие, им пользуюсь, но хронологический диапазон его, как и всех методов абсолютного датирования, ограничен. И даты древнее 500 – 600 тыс. лет у многих вызывают большие сомнения.

3. Во многих своих статьях Ю. А. Мочанов отводит себе особую роль в решении проблемы первоначального заселения Америки. То же вслед за ним делают авторы публикаций о Ю. А. Мочанове в якутской прессе. Эта проблема обсуждалась задолго до появления Ю. А. Мочанова в археологии и остается дискуссионной и ныне. Положительная роль Ю. А. Мочанова состоит в том, что он со своими коллегами нашел палеолитические стоянки, материалы которых в дальнейшем были объединены им в дюктайскую культуру. Но в решении этой проблемы со стороны Ю. А. Мочанова присутствуют элементы недобросовестности. После первых публикаций о дюктайской культуре многие известные российские и зарубежные исследователи (З. А. Абрамова, А. П. Окладников, Д. Кларк, Ф. Икава-Смит, В. Воркман, Н. Н. Диков, Д. Айгнер и многие другие) обращали внимание на несоответствие хронологии стоянок их геологическому, геоморфологическому положению, палеогеографическим условиям и т. д. От Ю. А. Мочанова не последовало ни одного аргументированного ответа. После открытия стоянок селемджинской культуры, в ходе раскопок которых был получен обширный материал, стало очевидно, что истоки дюктайской культуры – в селемджинской культуре и самые ранние стоянки дюктайской культуры не древнее 18 тыс. лет, как об этом и писали оппоненты Ю. А. Мочанова.

4. Этические проблемы.

Г-н В. Таюрский повторяет многие инсинуации Ю. А. Мочанова в отношении меня и других археологов. Что касается меня, то я совершенно индифферентен к этим оскорблениям. Неужели Вы, г-н В. Таюрский, не задавали себе вопрос, что стоит за откровенной клеветой Ю. А. Мочанова? Моя диссертация, цикл работ, выдвинутых на премию Ленинского комсомола и т. д., проходили серьезную экспертизу специалистов. Докторскую диссертацию я защитил в 28 лет, и естественно, она вызвала особое внимание и несколько раз рецензировалась. Ю. А. Мочанов всегда «глубоко» анализировал мое творчество, но ни одна комиссия не сочла его писанину достойной внимания. Ю. А. Мочанов и его соавторы часто пишут в прессе, что все, чего я достиг в жизни, – результат, как сейчас модно говорить, административного ресурса (17) .

Мною опубликованы 80 монографий и свыше 700 статей. Более 100 статей и 18 монографий изданы на 14 языках. Под моим руководством защищены 45 кандидатских и 15 докторских диссертаций. Ряд университетов и исследовательских центров в США, Китае, Республике Корея, Казахстане избрали меня почетным профессором или почетным доктором. Это свидетельство международной оценки. И я, действительно, никогда не отвечал Ю. А. Мочанову, потому что инсинуации озлобленного человека меня совершенно не волнуют.

Особую злобу у Ю. А. Мочанова вызывает творчество академика А. П. Окладникова. Во всем мире А. П. Окладникова знают как выдающегося ученого. Клеветнические нападки Ю. А. Мочанова на настоящего подвижника науки А. П. Окладникова являются прекрасной иллюстрацией к басне И. А. Крылова «Слон и Моська». < > …А что написал и где публиковался Ю. А. Мочанов?

Не знаю, что заставляет Ю. А. Мочанова откровенно лгать и клеветать на коллег. Я рекомендовал бы ему посоветоваться с психологом.

5. Мне жалко Ю. А. Мочанова. Жалко как человека и как профессионала.

Как профессионала.

1) Доверие к стоянке Диринг-Юрях, открытой геологами, подорвано стараниями Ю. А. Мочанова. Упоминание этой стоянки у специалистов ничего, кроме улыбки, не вызывает.

2) Даты дюктайской культуры неоправданно удревнены. И в литературе все меньше и меньше упоминаний о Диринг-Юрях и о дюктайской культуре. К сожалению, многое позитивное в творчестве Ю. А. Мочанова дискредитировано им самим.

Как человека.

1) О многих археологах, антропологах, которые внесли фундаментальный вклад в мировую науку и кого хорошо знают в научном мире, Ю. А. Мочановым самим или его апологетами типа В. Таюрского написано много дурного. У любого серьезного исследователя имена академиков А. П. Окладникова, В. П. Алексеева, В. А. Ранова ассоциируются с выдающимися открытиями и оригинальными идеями. Имя Ю. А. Мочанова у многих вызывает в памяти скандальные истории в науке и жизни.

2) < > ...Нет у него и учеников. Почти 40 лет проработав в Якутии, он не создал научной школы. Сейчас хорошая научная школа археологов формируется в Якутском государственном университете, Институте проблем малочисленных народов СО РАН. К сожалению, я не знаю ни одного ученика Ю. А. Мочанова. Археология – наука коллективная. В полевых исследованиях на одном местонахождении участвуют археологи и специалисты в других областях знаний. В раскопках стоянки Диринг-Юрях, равно как и стоянок дюктайской культуры, участвовали многие якутские археологи. Где они? Две книги и статьи, посвященные этим стоянкам, вышли под фамилией одного Ю. А. Мочанова. Меня Ю. А. Мочанов обвиняет в том, что в сборнике «Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири» я опубликовал 12 статей о палеолите, что во много раз превосходит количество памятников, известных в бассейне Оби (ниже Новосибирска) и Енисея (ниже Красноярска).

Действительно, в этих традиционных сборниках Института археологии и этнографии СО РАН публикуются краткие сообщения о раскопках на Алтае, Дальнем Востоке, в Монголии, Киргизии, Казахстане, Узбекистане. Во всех полевых работах в этих регионах я принимал самое непосредственное участие. И, в отличие от Ю. А. Мочанова, я не обкрадываю своих учеников и сотрудников, не приписываю только себе результаты полевых исследований. Фамилии всех участников работ (аспирантов, научных сотрудников без степени, кандидатов и докторов наук) названы в качестве авторов.

< > ...Попустительство, которое проявляют в Якутии к человеку, далекому от фундаментальной науки, подтолкнуло Ю. А. Мочанова к бандитским действиям. Цитирую письмо, направленное 15 октября этого года в отдел полевых исследований Института археологии РАН группой сотрудников Института истории материальной культуры РАН. Генеральной прокуратуре РФ придется, видимо, разбираться не только с Ю. А. Мочановым, но и с теми, кто финансировал его бандитскую экспедицию, а также с организацией, сотрудники которой, будучи обязанными следить за соблюдением закона, способствовали противоправным действиям Ю. А. Мочанова.

«В июле-сентябре 2004 г. ИИМК РАН совместно с другими академическими институтами (ГИН РАН, НИЦЭБ РАН) и научно-исследовательскими организациями (ААНИИ, МГУ, СПбГУ, Государственный заповедник «Усть-Ленский», Международная биологическая станция «Лена-Норденшельд», Российский государственный музей Арктики и Антарктики) в рамках программы полевых исследований экспедиции «Высокоширотная Арктика: Природа и Человек» (существует с 2000 г., проводит раскопки Жоховской стоянки, археологические разведки на о-вах Новосибирского архипелага и севере Приморской низменности) проводил раскопки Янской палеолитической стоянки, открытой экспедицией в 2001 г. Научным руководителем экспедиции является сотрудник ИИМК РАН В. В. Питулько. Работы на памятнике ведутся на основании Открытых листов, выдаваемых ОПИ ИА РАН (в текущем году – ОЛ № 87 по форме 4), и оформлены отчетной документацией за все годы работ. Открытие Янской стоянки – уникального древнейшего памятника в Арктике (возраст – 27 000 л.н.) – вызвало значительный интерес российского и мирового научного сообщества, а результаты исследований неоднократно докладывались на различных конференциях.

Полевые работы на Янской стоянке в текущем году были омрачены незаконным вмешательством в их ход сотрудников созданного в июле с. г. Центра арктической археологии и палеоэкологии человека (г. Якутск, Академия наук РС(Я)) С. А. Федосеевой (директор) и Ю. А. Мочанова (оба – академики АН РС(Я)), прибывших на место раскопок в сопровождении офицеров силовых структур. С момента появления последних экспедиция В. В. Питулько оказалась в режиме домашнего ареста. По распоряжению С. А. Федосеевой и Ю. А. Мочанова прибывшими рабочими без фиксации были проведены шурфовки, зачистки и сбор подъемного материала на памятнике, исследуемом экспедицией В.В.Питулько. Об этих действиях сотрудниками экспедиции составлен акт.

Группа ОПИ ИИМК РАН, рассмотрев на своем заседании представленные документы, считает, что действия С. А. Федосеевой и Ю. А. Мочанова являются прямым нарушением пунктов 1.4 и 1.6 «Положения о производстве:», статьи 45 Закона РФ «Об объектах культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации» и нарушают права исследователя, гарантированные Законом РФ «О науке». Действия, совершенные С. А. Федосеевой и Ю. А. Мочановым, на наш взгляд, с полным основанием можно квалифицировать как грабительские раскопки, ответственность за которые предусмотрена законодательством Российской Федерации». Комментариев к этому письму с моей стороны не требуется. Их должны дать соответствующие организации Республики Саха (Якутия).

Г-н В. Таюрский, в своем «дефективе» Вы упоминаете имя великого сказочника Андерсена. Мне бы хотелось также напомнить Вам одну его сказку, слегка изменив цитату: «Да ведь Ваш герой-то – голый».

Академик А. П. ДЕРЕВЯНКО

---------------------------------------------------------

Ответ академика А. П. Деревянко приятно удивил. Оказывается, к нашей газете он относится как к солидному академическому изданию: на инсинуации далекого от академической науки Мочанова не реагирует принципиально, а вот на наши – ответил!

Постараюсь оппонировать академику РАН со ссылками на первоисточники, как это принято в академической среде. Для удобства основные тезисы из ответа А. П. Деревянко выделю полужирным шрифтом.

Начну с красноречивых мелочей, потом перейдем к вещам познавательным и серьезным.

К диагностике амнезии

«Я всегда относился и отношусь к факту обнаружения геологами В. Камалетдиновым и О. Гриненко каменных орудий в Диринг-Юрях как к большому научному открытию…»

Ну, такая мелкая шпилька: оказывается, это не археологи, а геологи сделали большое научное открытие. Вот что пишут по этому поводу сами В. Камалетдинов и О. Гриненко, честно признающиеся, что не видели орудий Диринга до их открытия археологами (из «Путеводителя» к 27-му Международному геологическому конгрессу, 1984 год):

«В 1982 г. в песках, перекрывающих галечники, О. В. Гриненко, В. А. Камалетдинов, П. С. Минюк, С. Ю. Королев обнаружили останки человека, принадлежащие ребенку 8-9 лет. В процессе раскопок Приленской археологической экспедиции под руководством Ю. А. Мочанова и С. А. Федосеевой здесь обнаружены остатки трех культур, составляющих Диринг-Юряхский археологический комплекс».

«…Но я никогда не писал, что это одно из величайших событий в изучении палеолита Азии».

Интересно, а кто писал это: «Открытие Диринг-Юряха является одним из величайших (the greatest) событий в истории исследований палеолита Азии» (А. П. Деревянко, сборник «Палеолит Сибири», изданный в 1998 году в США).

«…В том, что найденное Мочановым сделано человеком, сомнений не вызывает. Остается проблематичной датировка: Ясно одно: предметы относятся к нижнему палеолиту, а это уже открытие мирового ранга» (А. П. Деревянко, «Сибирские огни», 1986).

Не буду больше ловить академика на мелочах, хотя возможностей – море. Места мало.

Без улыбочек

«Как видите.., профессор Р. Аккерман даже не допускает мысли о внетропической прародине человека».

Приводя в прошлой статье высказывания Р. Аккермана и Д. Олсена, я как-то даже и не подумал, что А. П. Деревянко воспримет это таким образом. Могу заверить академика: прекрасно понимаю, что Аккермана тревожит не проблема возникновения человека, а время заселения Америки, и вполне могу отличить разницу между двумястами тысячами лет, о которых говорит американский ученый, и двумя миллионами, необходимыми для разговоров о прародине человечества. Я всего лишь выполнил просьбу А. П. Деревянко привести мнения специалистов, относящихся к Мочанову без скептической улыбочки. Не более того.

Если нужно «более того», вот мнение ученых, полностью разделяющих воззрения Мочанова.

Занимающийся проблемами возникновения разума выдающийся российский ученый-энциклопедист, доктор медицинских наук, академик РАМН В. П. Казначеев оценил открытие Диринга как «открытие века». Его вывод звучит так: «…Конечно же, интеллект у Homo sapiens нельзя объяснить только лишь теорией синтетической эволюции, которая основывается на генетике и теории Ч. Дарвина. Мы изучали феномен, открытый проф. Ю. А. Мочановым в Якутии (Диринг-Юрях)… Ранее аналогичные находки были обнаружены в Олдувайском ущелье в Африке... Находки в Африке датируются возрастом 1,8 млн лет. Находка Ю. А. Мочанова имеет возраст 2,2 – 2,5 млн лет. Возникновение Homo sapiens, обладающего интеллектом, происходило, вероятно, в виде отдельных «пятен» одновременно на различных территориях. Эта концепция исключает возможность моногеографического происхождения человека» (В. П. Казначеев и др. «Проблемы «Сфинкса XXI века», 2002).

С аналогичным заявлением Казначеев и доктор медицинских наук А. В. Трофимов выступили в монографии «Очерки о природе живого вещества и интеллекта на планете Земля» (издательство «Наука», 2004).

О единстве мнений

«По мнению генетиков всего мира, человечество едино, т. е. имело одного предка, и родина человека – Африка».

Генетик Джордж Тодаро (Национальный институт здоровья, штат Мэриленд, США) провел любопытное исследование. Он выделил присущий африканскому павиану болезнетворный вирус, за миллионы лет внедрившийся в ДНК обезьяны на генном уровне, и сравнил влияние этого вирогена на ДНК африканских и азиатских приматов, а также человека. О результатах исследования говорит название доклада, опубликованного в 1980 году: «Структура вирусных генов и азиатское происхождение человека».

Тодаро обнаружил, что в ДНК всех африканских обезьян есть аналогичный вироген, а вот у азиатских приматов и у человека его нет. Из этого он сделал вывод: человек не мог зародиться в Африке. По соседству с павианами (самыми распространенными обезьянами), не имея защиты от их злокачественного вируса, человек не смог бы выжить.

Этот вывод он проверил с помощью другого молекулярно-биологического метода, и результат оказался тем же: у древнейшего человека не было иммунитета против древнейших африканских обезьяньих болезней. Следовательно, Африка не является прародиной человека, отметил исследователь, суммируя результаты.

Обращаясь к антропологам, Джордж Тодаро подытожил: «Вы должны отражать в действительности то, что произошло, а не то, что вам хотелось бы».

Не утверждаю, что таких Джорджей Тодаро – легион. Просто показываю: «мнение генетиков всего мира» – это отнюдь не мнение всех генетиков мира. Добавлю: с этим докладом Д.Тодаро выступил на Нобелевском симпозиуме в Стокгольме.

А вот результат другого исследования.

Ведущие российские генетики Е. В. Балановская и Ю. Г. Рычков (Институт общей генетики РАН) сравнили с общемировым генофондом адаптивную структуру нескольких тысяч генофондов коренного населения из девяти регионов мира. В докладе на международном симпозиуме «Первичное расселение человечества» (1993 год) они сообщили: «Результат оказался совершенно непредвиденным: не Африканский генофонд (предположительно исходный), не Европейский (находящийся в фокусе всемирно-исторического процесса), но Евразийский генофонд (чей ареал хотя и велик, но отнюдь географически и исторически не централен) оказался центральным в генетическом пространстве и наиболее близким к мировому по своим генетическим характеристикам…» В качестве Евразийского региона генетики подразумевают бывшую территорию СССР, а это в основном – Север.

Авторы не делают из своего открытия далеко идущих выводов. Правда, рассказывая о методике исследования, они отметили: «Эти уровни географической изменчивости (этнос – регион – мир) можно развернуть по оси времени, поскольку их формирование отразило ход человеческой истории… На основе восстановленных региональных популяционных частот генов реконструированы генетические характеристики исходного прагенофонда человечества...»

Поскольку это исследование, как справедливо отметил А. П. Деревянко, действительно немножко не о том, я не включил его в окончательный вариант статьи «А ну положь мой каменный топор!». Восстанавливаю здесь потому, что результат эксперимента все-таки оказался не таким, каким хотели бы видеть его сторонники африканской теории.

Между прочим

Обезьяна произошла от человека

Сколько-то миллионов лет назад на земле не было человекообразных обезьян и человека. Было существо, из которого в равной степени могло получиться и то, и другое.

До 70-х годов палеонтологи мира были убеждены, что около 13 миллионов лет назад от этого существа отпочковались ветви, ведущие, с одной стороны, к человеку, а с другой – к человекообразным обезьянам: орангутангу, горилле и шимпанзе.

В 70-х годах генетики объявили: все было не так. Сначала (примерно 10 млн лет назад) от существа отделилась ветвь орангутанга, а затем (7 – 5 млн лет назад) одновременно произошло разделение ветвей человека, шимпанзе и гориллы. Эта точка зрения была принята окончательно.

Однако ее «окончательности» хватило всего на 10 лет. В начале 80-х ученые Калифорнийского университета А. Уилсон и его коллеги, исследовав митохондриальную ДНК, опять изменили картину мироздания. Их выводы гласили: примерно 10 миллионов лет назад, как и было установлено ранее, от существа отделилась ветвь орангутанга. Существо продолжало эволюционировать и около семи миллионов лет назад дошло до такой степени развития, что стало ходить на двух ногах. Лишь тогда от него отделилась ветвь человека. И пошел человек на двух ногах в одну сторону, а существо, тоже на двух ногах – в другую. И ходило оно на двух ногах еще миллионы лет, пока не сообразило, что иметь четыре точки опоры удобнее. С душевным облегчением оно опустилось на четвереньки и разделилось на ветви гориллы и шимпанзе:

И получается: предок гориллы и шимпанзе ходил на своих двоих. А кто в лагере приматов отличается прямохождением? Только человек. Пусть в данном случае и слегка недоделанный.

О похождениях существа я написал по материалам сборника «Генетика и наследственность», изданного во Франции в 1987 году. Может быть, эти очередные выводы генетиков уже поправлены или будут неоднократно пересмотрены другими генетиками. Наука эта молодая, живая, развивающаяся, и потому не раз заставит мир посмотреть новым взглядом на вещи, казавшиеся установленными окончательно. Поэтому, видимо, «мнение генетиков всего мира» надо принимать с поправками на другие мнения и склонность генетики к изменчивости.

А что ж сами-то не додумались?

«Во многих своих статьях Ю. А. Мочанов отводит себе особую роль в решении проблемы первоначального заселения Америки…»

Деревянко прекрасно знает, что не Мочанов отводит себе особую роль, а его открытия играют эту роль независимо от Мочанова. Потому что они впервые позволили говорить о путях заселения Америки на конкретных материалах, а не методом тыка, как было до того. Даже академик А. П. Окладников при всей его «любви» к Мочанову признал: «С открытием Дюктайской пещеры, наконец, было получено недостающее звено, которого долго не хватало советским и зарубежным археологам в разработке проблемы о первоначальном заселении Американского континента из Азии» (А. П. Окладников, Р. С. Васильевский, 1980).

Найти недостающее звено в цепочке древнейших межконтинентальных миграций – это уже открытие мирового уровня. Но Мочанов не ограничился этим. Он выявил признаки, характерные для верхнепалеолитических стоянок всего северо-востока Азии, и объединил их в дюктайскую культуру. Если судить по ответу Деревянко, открытие древней культуры – плевое дело.

Ну-ну.

В 1984 году был издан энциклопедический труд Академии наук «Палеолит СССР». В главе «Поздний палеолит азиатской части СССР»  на карте палеолитических памятников Сибири, составленной З. А. Абрамовой, показано всего 4 палеолитические культуры. Три из них были открыты в 20 – 30-е годы, до войны. А за 40 послевоенных лет была открыта только одна – дюктайская! И сделал это кандидат исторических наук Мочанов, хотя на этом доисторическом пятачке работали и пытались что-то осмыслить доктора и академики, включая А. П. Окладникова и А. П. Деревянко. Если это такое плевое дело, что же они-то ничего не увидели и не поняли?

В 1972 году Мочанов опубликовал вот эту маленькую, всего 7 х 8 см, карту. В 56-ти квадратных сантиметрах заключено больше работы мысли, чем в иных десятках научных трудов. Юрий Алексеевич предсказал ареал распространения дюктайцев (заштриховано горизонтальными линиями) и контактные области дюктайской культуры с другими (заштриховано клеточками).

Эта карта означает, что на всей территории к востоку от Енисея и к северу от Амура – в Якутии, Приамурье, на Чукотке, Камчатке, Сахалине, в Японии – везде, где бы археологи ни копали на глубину 35 000 – 10 500 лет, они обязательно найдут на стоянках характерный набор орудий в сочетании с костями строго определенных животных. Конечно, стоянки в Якутии и Японии, на Камчатке и в Приамурье будут иметь местные особенности. Но в целом диагностирующий комплекс окажется именно таким, предсказанным. Сочетание этих находок будет являться признаком того, что обнаружены следы представителей дюктайской культуры – древних охотников на мамонта и других плейстоценовых животных (18) .

После опубликования карты в очерченных Юрием Алексеевичем временных и географических рамках уже найдены десятки (а может, и сотни) стоянок с предсказанными им характеристиками. Дюктайская культура получила прочное признание в мировой науке, а один из зарубежных исследователей, Ирвинг Роуз, говоря о заселении Америки, даже ввел в обиход термин «дюктоиды».

В предсказанном Мочановым ареале десять лет спустя, в 1982 году, археолог А. И. Мазин открыл стоянки дюктайцев на реке Селемджа. Позже к их исследованию подключился А. П. Деревянко. В 1998-м академик Деревянко с соавторами опубликовал монографию «Селемджинская позднепалеолитическая культура». Вот что написано в ней на с. 75: «…согласуясь с мнением Ю. А. Мочанова, следует отметить, что с технико-типологической точки зрения типичными находками дюктайской культуры следует считать двусторонне обработанные остроконечники, клиновидные нуклеусы, резцы, микроскребки на пластинах. Именно эти черты можно назвать характерными и для селемджинской культуры. Несомненно, дюктайская культура генетически связана с селемджинской».

Как видим, Деревянко фактически признался, что нашел на Селемдже предсказанную Мочановым дюктайскую культуру. И вместо того чтобы сказать спасибо за подсказку, он обвиняет Мочанова в недобросовестности и объявляет дюктайскую культуру селемджинской – своей!

Если подходить с таких позиций, открыть древнюю культуру действительно плевое дело – для этого достаточно наплевать на приоритеты и придумать свое название (19) .

Кстати, для Ю. А. Мочанова сравнительная древность Дюктая и Селемджи (куда чьи корни уходят?) в настоящее время не имеет значения. В 2000 году С. А. Федосеева обнаружила на Вилюе каменные орудия, которые тянут на 150000-летний возраст. По мнению якутских археологов, особенности технологии обработки камней позволяют говорить, что найденные орудия обработаны протодюктайцами. Это означает, что у дюктайской культуры не селемджинские, а местные корни.

Невольно возникает вопрос: случайно ли именно вилюйские находки академик А. П. Деревянко назвал фальсификацией?

У меня нет желания «безудержно восхвалять идеи и открытия Мочанова». Но я вынужден скатываться на это, поскольку оппонирую безудержному охаиванию его идей и открытий. Например, А. П. Деревянко выносит приговор: «Со стороны Ю. А. Мочанова присутствуют элементы недобросовестности. После первых публикаций о дюктайской культуре многие известные российские и зарубежные исследователи: обращали внимание на несоответствие хронологии стоянок…» «Даты дюктайской культуры неоправданно удревнены».

Читатель обязан ему верить, ведь пишет академик. Но академик умалчивает, что многие другие известные археологи и геологи, не являющиеся сторонниками Окладникова и Деревянко, думают иначе.

Вот позиция одного из ведущих российских геологов-четвертичников Г. И. Лазукова: «Продолжительность существования дюктайской культуры – около 25 тыс. лет: Большая ценность этих памятников в том, что они залегают в различных и весьма ясных геолого-геоморфологических условиях. По ним уже имеются абсолютные датировки (от 35 до 10 тыс. лет назад)». («Природа и древний человек», 1981).

Вот мнение бывшего заведующего сектором палеолита Института археологии АН СССР П. И. Борисковского: «…древность некоторых (дюктайских. – В. Т.) памятников достигает 35 – 30 тыс. лет». («Древнейшее прошлое человечества», 1980).

Вот мнения зарубежных ученых. Профессор из США Генри Майкл: «Особого внимания заслуживают стоянки Лены и Алдана, которые относятся к дюктайской культуре… Они имеют ясную стратиграфию, которая содержит важные археологические и фаунистические остатки и радиоуглеродные даты… на этом основании некоторые из них относятся к… времени 35 тыс. лет». («Абсолютная хронология палеолитических культур северо-восточной Азии», 1984).

Вот – из наиболее авторитетной книги о начальных этапах заселения Америки – «American Beginnings» (1996), в которой ее составитель и редактор профессор Фредерик Вест пишет: «Датировка ранних стоянок Алдана подвергается сомнению, и есть соблазн приписать более поздний возраст элементам этих скоплений, но, похоже, контраргументация Мочанова и представленные им доказательства не оставляют такой возможности... Подводя итог, можно сказать, что западная Берингия была заселена жителями верхнего палеолита 35000 лет назад».

Не знает читатель и того, что сам академик Деревянко до выделения им на дюктайском поле своей, селемджинской культуры, вполне соглашался с предложенным Мочановым возрастом дюктайцев: «Стоянки древнего человека старше 30 тыс. лет, расположенные севернее 60 градусов с. ш., стали известны благодаря исследованиям Ю. А. Мочанова» («Палеолит Дальнего Востока и Кореи», 1983)…

Наука запрещать

«Особую злобу у Ю. А. Мочанова вызывает творчество академика А. П. Окладникова… настоящего подвижника науки». «Неужели вы, г-н Таюрский, не задавали себе вопрос, что стоит за откровенной клеветой Ю. А. Мочанова?»

Обвиняя Мочанова в «откровенной клевете», академик А. П. Деревянко, как обычно, не затрудняет себя аргументацией. Иначе ему пришлось бы рассказать многое о том, о чем рассказывать не хочется.

Начать придется издалека.

Предположения о том, что первые люди пришли на Американский континент из Азии, выдвигались еще в XVII веке, но для подтверждения этой теории не было фактов. Факты появились в начале XX века. В 20-х годах американский археолог Нельсон обнаружил в Монголии необычные заготовки для изготовления каменных орудий – клиновидные нуклеусы. А через несколько лет такой же нуклеус был найден на Аляске. Сопоставив находки, Нельсон предположил, что они являются следами одной и той же древней культуры, а значит, вещественными доказательствами заселения Америки из Азии.

После этого сотни археологов взялись искать славы на возможных маршрутах первооткрывателей Америки. Клиновидные нуклеусы находили во множестве, но не на путях великого переселения, а гораздо южнее и западнее. Первым, кто обнаружил такой нуклеус на северо-востоке Азии, стал молодой археолог Юрий Мочанов. Случилось это в 1960 году, когда он раскапывал в северном Приамурье стоянку первобытных людей у нанайского села Кондон. Мочанов, прошедший школу в экспедициях таких выдающихся археологов, как А. Н. Бернштам, И. Н. Гурина, А. А. Иессен, М. З. Паничкина, по достоинству оценил знаковость события. В его полевом дневнике рядом с тщательно зарисованным нуклеусом стоит ликующая запись: «Виват! Нас ждут великие открытия!»

Увы, школа жизни для него только начиналась. Первооткрывателем объявил себя другой человек. А. П. Окладников на правах начальника экспедиции, в которой работал отряд Мочанова, все находки забрал себе и запретил первооткрывателям даже ссылаться на них. В 1983 году была опубликована его монография «Древнее поселение Кондон». Из нее следует, что Мочанов ничего не находил там и даже не раскапывал древнюю стоянку. Имя Мочанова в монографии вообще не упоминается. В ней написано, что раскопки этой стоянки начал сам Окладников… лишь в 1962 году.

Данная монография имеет ценность не только как научный труд, но и как улика, поскольку речь идет о банальном присвоении чужого. Сохранился номер газеты «Дальневосточный Комсомольск» от 24 августа 1960 года, в котором опубликован фоторепортаж о раскопках. В нем археолог рассказывает корреспонденту о главной своей находке и ее огромном значении для науки. Фамилия этого археолога не Окладников, а Мочанов…

Таким оказалось знакомство молодого ученого с методами работы А. П. Окладникова.

Скоро последовало продолжение. В 1964 году отряд археологов под руководством Мочанова обнаружил на Алдане многослойную стоянку первобытных людей у села Белькачи. Как на ладони, открылась жизнь первобытных людей в течение десяти тысяч лет! По итогам исследований в 1965 году Юрий Алексеевич написал монографию, где обосновал периодизацию каменного века на территории Якутии. Его выводы в корне опровергли картину, нарисованную А. П. Окладниковым, который исследовал Якутию двадцатью годами раньше. Что сделал подвижник науки, обнаружив, что молодой археолог, даже не имеющий ученой степени, замахнулся на его авторитет? Окладников задержал выпуск такой важной для науки, но опасной для себя книги на четыре года! Юрию Алексеевичу пришлось защищать кандидатскую диссертацию по рукописи.

А открытия продолжались. В 1975 году Мочанов написал монографию, в которой на базе новейших исследований опровергал уже первоосновы, глубинные теории академика Окладникова относительно древнейших этапов заселения человеком северо-восточной Азии. И вновь академик на два года задержал выпуск нежелательной для него книги! Она была опубликована лишь в 1977 году и на следующий год защищена Мочановым в Институте археологии АН СССР как докторская диссертация.

Кульминация наступила в 1981 году, когда встал вопрос о переиздании первого тома «Истории Якутии». Ранее этот труд переиздавался трижды и строился на умозрительных теориях Окладникова. Каменный век Якутии академик описывал по образу и подобию Прибайкалья и других относительно изученных соседних территорий. Но ведь с той поры прошло почти полвека! За эти годы якутские археологи обнаружили сотни древних стоянок, совершенно по-новому раскрывающих разнообразие жизни первобытных людей на Севере!

Ну и что?

24 апреля 1981 года академик Окладников направил в Якутск проспект первого тома «Истории…», где написал: «Что касается новых данных, то за истекшие годы существенных изменений в периодизации и оценке исторических событий не имело места».

Охо-хо… Сравним. Вот что писал тот же А.П.Окладников десятью годами ранее, в 1970-м, в предисловии к сборнику «По следам древних культур»:

«…Важнейшим событием всего этого (послевоенного. – В. Т.) этапа… было открытие оригинальной культуры эпохи палеолита, принадлежавшей охотникам на мамонта, бизона и северного оленя. Культуру эту, великолепным памятником которой является Дюктайская пещера на Алдане, ее первооткрыватель Ю. А. Мочанов назвал дюктайской… Не менее интересны и находки на стоянке Ихинэ... Они в свою очередь напоминают нам о памятниках палеолита, характерных для нашего Забайкалья и соседней Монголии. Важные открытия сделаны и в области неолита. Таковы широкие раскопки на Вилюе… Таковы и раскопки многослойных неолитических, а также более ранних по возрасту поселений каменного века на Алдане: Это позволило выработать определенную периодизацию культур каменного века.., когда происходил переход древних племен Якутии от палеолита к неолиту и развитие зрелой неолитической культуры… Выработанная на Алдане хронологическая схема позволяет увереннее разобраться и в хронологии неолитических культур соседних областей… на всем огромном пространстве Северной Азии… То же самое относится к памятникам бронзового века…»

Признав все это, подвижник науки предписал издавать «Историю Якутской АССР» на основе своих, слегка подправленных (деваться-то некуда!) устаревших взглядов сорокалетней давности!

…Потом место А. П. Окладникова занял А. П. Деревянко. И взял на вооружение методы своего учителя. Он пишет в своем письме в редакцию: «Деревянко не "запрещает" гениальную идею Ю. А. Мочанова».

Не запрещает?

После того как якутские археологи под руководством Мочанова открыли Диринг, для осмысления его феномена на август 1988 года была запланирована Всесоюзная научная конференция прямо на месте раскопок. На Диринг-Юрях приехали более семидесяти ученых из 22-х научных центров. Исследовав стоянку, они сделали вывод: «Диринг не имеет аналогов среди памятников древнейшего палеолита», его всестороннее изучение «может иметь важное перспективное значение в мировой науке о происхождении человечества»...

Но дело в том, что эта научная конференция состоялась вопреки воле руководителя сибирской археологии. Академик Деревянко при помощи своих приятелей в Президиуме АН СССР добился ее отмены. Беспартийному Мочанову пришлось пробиваться в ЦК КПСС, на прием к заведующему сектором истории Д. В. Кузнецову. И Кузнецов, партийный работник, поняв всю нелепость ситуации, вынужден был доказывать необходимость проведения конференции Президиуму АН СССР. И доказал.

Вникните: ученый приглашает на раскопки Диринга коллег из ведущих научных центров, чтобы они сами все осмотрели, засняли, пощупали, взяли необходимые образцы, изучили их и либо убедились в правоте исследователя, либо опровергли его, высмеяли, если заслужил. А академик РАН препятствует ученым обследовать раскопки и делать собственные выводы!

Академик имеет в виду эти «скандалы»?

«Имя Ю. А. Мочанова у многих вызывает в памяти скандальные истории в науке и в жизни».

«Скандалов», выпавших на долю Мочанова, с лихвой хватило бы на десять жизней десятку археологов. Но Богу было угодно наградить этими открытиями одного человека. Может быть, потому что он смолоду никогда не плелся на поводке за маститыми, а перенимал у них все лучшее и вырабатывал собственное мнение, которое не боялся отстаивать на всех уровнях.

До Мочанова археологи при поисках древних стоянок не придавали значения высоким поймам рек, периодически заливаемым во время паводков. Юрий Алексеевич сломал эту традицию и сразу же, уже в 1964 году, открыл на высокой пойме Алдана несколько стоянок. И каких! На стоянке Белькачи I обнаружено 20 культурных слоев! Сумнагин I – 38 «этажей»!

Культурные слои всех многослойных стоянок находились в мерзлоте. Для их исследования Ю. А. Мочанову и С. А. Федосеевой пришлось выработать специальную методику раскопок, ведь до этого археологи не закапывались в вечную мерзлоту глубже метра – так называемого деятельного слоя. Работая по методике Мочанова – Федосеевой, многослойные стоянки начали находить и исследовать в различных районах Сибири. И вскоре ведущий американский археолог Честер Чард в книге «Предыстория северо-восточной Азии» (1974) отметил, что неолит Прибайкалья изучен хуже, чем неолит Якутии. Это был не просто скандал – тяжкий удар по самолюбию академика Окладникова. Ведь Прибайкалье считалось его вотчиной, он исследовал эту территорию десятилетиями, а Мочанов к тому времени проработал в Якутии всего ничего.

В 1965 году, выделив на Алдане белькачинскую неолитическую культуру, Юрий Алексеевич предположил, что на юге в ее ареал входило и Приамурье. Это вызвало резкое возражение со стороны Окладникова и Деревянко. Но время показало, что прав был кандидат наук из Якутска, а не маститые новосибирские доктора. В 1989 году ученик Окладникова А.К.Конопацкий признал в статье «Шнуровая керамика нижнего Амура», что белькачинцы все-таки заселяли Приамурье. А в 2003-м об этом же в автореферате докторской диссертации написал А. А. Василевский, отметивший: «Ранний этап (9 – 7 тыс. л.) представлен пока малоизученным на Амуре белькачинским пластом». И научным консультантом диссертации выступает: академик А. П. Деревянко.

…В 1967 году в связи с открытием Дюктайской пещеры Мочанов выделил новую палеолитическую культуру охотников на мамонтов – дюктайскую. Одним из первых, кто воспринял это открытие в штыки, был А. П. Деревянко. В 1975 году он опубликовал курс лекций «Каменный век Северной, Восточной, Центральной Азии», где написал: «Все разговоры о дюктайской культуре –  желаемое, не подкрепленное сколько-нибудь серьезными аргументами». Пройдет семь лет, и Деревянко сам обнаружит дюктайскую культуру на реке Селемдже.

…В 1972 году Ю. А. Мочанов в статье «Новые данные о берингоморском пути заселения Америки» предметно показал, что люди не просто шли в Америку через промороженные просторы нынешней Якутии. Они жили здесь на протяжении нескольких десятков тысяч лет, адаптируясь к самым суровым условиям на планете, вырабатывая в себе необыкновенную жизнестойкость, оттачивая культурные традиции и охотничье мастерство. Конечно, это был «скандал», ибо до Мочанова, согласно представлениям Окладникова, считалось, что человек с трудом адаптировался в районе северного Полюса холода лишь в неолите, 3 – 4 тысячи лет назад.

…В 1983 году, с открытием Диринга, Мочанов вышел на проблемы происхождения человечества и возникновения разума... Понимаю: читая эти строки, академик Деревянко скептически улыбается. Да, здесь тот случай, когда я не могу написать: «Признали и это». Но жизнь и наука не закончились сегодняшним днем. Один из генетиков, преподавший мне лекцию о сегодняшних возможностях этой науки, – В. Г. Алексеев, работающий сейчас министром охраны природы РС(Я), – завершил ее так: «Мочанов просто опередил время. Пройдет несколько лет, и именно генетика докажет правоту его красивой, логичной, исключительно научной теории».

...Якутскому археологу, вынужденному при исследовании Диринга постоянно находиться в оппозиции доминирующим и «окончательно признанным» теориям, пришлось для построения системы доказательств глубоко вникать в смежные науки. Например, он обнаружил и описал в разрезах отложений дирингской террасы несколько геологических толщ, о которых никогда не знали геологи, работающие на Лене. Эти геологи, защитившие на ленских террасах кандидатские и докторские диссертации, сначала восприняли его заявление о неучтенных ими толщах как покушение на их авторитет. Но после долгих препирательств они вынуждены были включить геологическое открытие Мочанова в свои стратиграфические схемы со ссылкой на первооткрывателя-археолога.

Вот такими «скандалами» отмечен научный путь Мочанова. Он всю жизнь предметно, последовательно и убедительно развенчивает несостоятельные теории высокопоставленных деятелей, присвоивших себе право на монополизм в идеях. И когда А. П. Деревянко называет его «человеком, далеким от фундаментальной науки», за этим глумливым эпитетом не стоит ничего, кроме откровенного недоброжелательства. Академик Деревянко лучше меня знает, что не было в истории мировой археологии исследований, сравнимых по масштабности с проведенными за 40 лет Приленской археологической экспедицией. Благодаря им заштатный Якутск стал одним из центров притяжения мировой археологии. Начав практически с чистого листа, ПАЭ, 40 лет возглавляемая Мочановым, обследовала около пяти миллионов квадратных километров. При этом было открыто, изучено и осмыслено около тысячи памятников древних культур. Исследован временной пласт от возникновения человека до адаптации в Якутии русских землепроходцев. И все это – в самых холодных краях, к востоку от Енисея и к северу от Амура, в зоне вечной мерзлоты.

В 1994 году академик РАЕН, доктор исторических наук В. Е. Ларичев написал по поводу открытий Ю. А. Мочанова: «…Их хватило бы, пожалуй, на отличие более высокое, быть может, даже ранга нобелевского, положи глаз эксперты шведского короля в знаменитом комитете на такую науку, как археология»…

Арифметика науки

«Мною опубликованы 80 монографий и свыше 700 статей…» «…А что написал и где публиковался Мочанов?»

Действительно, Мочанов опубликовал значительно меньше трудов, чем Деревянко. Из-под его пера вышло всего около 150 научных работ, более половины из которых изданы в США, Канаде, Франции и Японии. Чем же объяснить такое «отставание» Мочанова? Ведь свою первую археологическую статью он написал еще в 1958 году, когда А.Деревянко был школьником. Сам Мочанов считает, что вопрос надо ставить иначе. По его мнению, ежегодно издавать по две научные книги и плюс к этому по 25-35 научных статей в год могут или существа, стоящие в развитии на две ступени выше самых гениальных Homo sapiens, или начальники от науки, ставящие свою фамилию на чужие работы (20) .

Впрочем, есть иные критерии научного творчества – его востребованность. 150 публикаций Мочанова востребованы отнюдь не меньше, нежели почти 800 – Деревянко. Открываю капитальный коллективный научный труд «American beginning» (1996), в котором исследуются проблемы первоначального заселения Американского континента. В нем наличествует шесть отсылок к выделенной академиком Деревянко селемджинской культуре. При этом я насчитал 41 ссылку на «мочановскую» дюктайскую культуру, после чего стал сбиваться и перестал считать… (21)

Слона-то я и не приметил!

«Почти 40 лет проработав в Якутии, он не создал научной школы. Сейчас хорошая научная школа археологов формируется в Якутском государственном университете, в Институте проблем малочисленных народов СО РАН. К сожалению, я не знаю ни одного ученика Ю. А. Мочанова».

И опять сплошное лукавство. Академик Деревянко прекрасно знает, что научную школу Мочанова прямо или косвенно проходят все археологи, работающие в Якутии. Ибо именно в Приленской археологической экспедиции была отработана уникальная методика раскопок многослойных стоянок на вечной мерзлоте.

Что же касается непосредственно учеников, которых академик не знает ни одного, докладываю: в ИПМНС СО РАН со дня основания работают всего два археолога. Оба начинали у Мочанова, в ПАЭ, оба продолжают исследования открытых Мочановым древних культур, являясь его последователями в их периодизации. Один из них под руководством Мочанова защитил кандидатскую.

В ЯГУ ученики и последователи Ю. А. Мочанова составляют костяк археологов. Преобладающее большинство их защитили кандидатские диссертации либо под его руководством, либо при его поддержке. Кстати, нынешний ректор ЯГУ защитил докторскую диссертацию на основе исследований неолитических культур, открытых и введенных в научный оборот Ю. А. Мочановым, дополнив работу собственными открытиями.

Получается, А. П. Деревянко, не знающий ни одного ученика Мочанова, сам перечислил их в полном составе.

Бандитизм или браконьерство?

«Попустительство, которое проявляют в Якутии к человеку, далекому от фундаментальной науки, подтолкнуло Ю. А. Мочанова к бандитским действиям».

С 1989 года группа ученых из Санкт-Петербурга во главе с Владимиром Питулько раскапывала стоянку первобытных людей на острове Жохова. Приленская археологическая экспедиция в это время испытывала финансовые трудности, а у петербуржцев, наоборот, завелись деньги. Отчего бы не разрешить им проведение раскопок? Все шло нормально. Но в 2001 году в руки В. Питулько (или кого-то из его окружения) попало древнее на вид орудие из кости шерстистого носорога, найденное якутским геологом в низовьях Яны. Питулько, не имея разрешения на поисковые работы в материковой части Якутии, решил воспользоваться случаем и втихую обследовал место находки на Яне, которая входит в зону работ ПАЭ. Первобытный инвентарь там оказался впечатляющим, и археологу захотелось исследовать стоянку основательно. Понимая, что шила в мешке не утаишь, он написал Мочанову и Федосеевой письмо:

«…Если говорить о находках, то самая интересная оказалась сделана не на островах, а в прибрежной зоне материка, при, в общем-то, случайных обстоятельствах. В конце сезона использовали остаток вертолетных денег, выплаченных авансом, и организовали палеонтологическую экскурсию в низовья Яны, в р-н пос. Северный… Теоретически, я хотел бы вернуться туда на будущий год, при условии, что это не вызовет возражений с вашей стороны».

Вот такие вежливые письма-просьбы поначалу писал в Якутск В. Питулько, обещая после камеральной обработки в положенные сроки непременно выслать в распоряжение ПАЭ все собранные материалы. А потом аппетиты поймавшего удачу археолога разгорелись. Испрашивать разрешение в Якутске он уже не считал нужным, тем более что раскопками уникальных стоянок в Арктике заинтересовались американцы. И не просто заинтересовались, а, судя по всему, начали обильно финансировать работы Питулько, что позволило ему обследовать на вертолетах тысячи километров побережья.

Деревянко, перечисляющий участвующие в экспедиции В.Питулько российские научные учреждения, умалчивает, что в программе работ экспедиции заявлен еще и Смитсоновский институт (Вашингтон, США), а также «6 – 7 американских граждан» в качестве непосредственных участников раскопок.

За разрешением покопаться в археологических памятниках на территории Якутии организаторы экспедиции обратились в ведомства, никакого отношения к археологии не имеющие – в Министерство охраны природы РС(Я), в Управление природных ресурсов РФ по РС(Я), а также к зампреду правительства Д. Ф. Наумову, курирующему сельское хозяйство.

И. о. начальника Управления природных ресурсов В. С. Олесов, понимая, что археология не входит в его компетенцию, дважды, письмами от 21 мая и 21 июля, выставил обязательное условие: согласовать в Центре Арктической археологии и палеэкологии человека АН РС(Я) археологические работы и вывоз за пределы республики археологического материала.

Ноль внимания. Согласовывать что-либо с якутскими археологами организаторы российско-американской экспедиции посчитали выше своего снобизма.

Тогда письмо с аналогичным требованием им направил министр науки Г.В.Толстых, тем более что к этому времени, согласно указу президента республики, Центру Арктической археологии и палеоэкологии человека АН РС(Я) была поручена «координация всех археологических работ, проводимых на территории Республики Саха (Якутия), и методическое руководство при раскопках археологических памятников».

Организаторы российско-американской экспедиции отговорились тем, что, мол, работы уже идут, потом что-нибудь придумаем.

Видя упорное их нежелание идти на контакт с якутскими археологами, министр культуры РС(Я) А. С. Борисов направил главам прибрежных улусов письма следующего содержания: «Прошу вас в случае проведения археологических работ в вашем улусе сотрудниками различных учреждений, расположенных за пределами РС(Я), не разрешать вывоз археологических находок без представления полного списка этих находок в Министерство культуры РС(Я), которое будет рассматривать возможность вывоза этих материалов за пределы РС(Я)».

Беспокойство наших властей было не случайным. Ведь один из пунктов программы российско-американской экспедиции гласит: «Весь собранный в экспедиции материал является собственностью участников проекта»!

Во-первых, это противозаконно. В соответствии со статьей 49 ФЗ «Об объектах культурного наследия…», поднятый при раскопках археологический материал является государственной собственностью. А во-вторых, поскольку экспедиция – российско-американская, уникальные археологические материалы, собранные на территории Якутии при полном игнорировании якутских ученых, уходили в собственность непонятно какой страны. Кстати, первая публикация о Янской стоянке вышла не в российских научных изданиях, а в США, в журнале «Science».

Есть такая приговорка: «Огонька не найдется? А то табачка у меня нет, а курить так хочется, что пожрать бы, да только переночевать негде!» Вот так, попросив «огонька», чтобы покурить на острове Жохова, гражданин Питулько влез без спроса на материковую часть республики, да еще и наполовину под американским флагом, о чем А. П. Деревянко деликатно молчит.

Умалчивает он и о грандиозных планах экспедиции. В соответствии с программой, на территории Якутии без согласования с якутской наукой планировались: раскопки ранее открытой стоянки на острове Жохова; маршрутные поиски новых памятников в районе раскопок; рекогносцировочные работы на островах Новая Сибирь, Котельный, Вилькицкого; поиски археологических памятников в нижнем течении рек Яна, Хрома и Аллаиха. Речь идет о массированном обследовании экспедицией с иностранным участием всего побережья Якутии к востоку от Тикси, в обширном районе прогнозируемых, открытых и исследуемых нашими археологами стоянок. И все это – без спросу. В прошлом году людей из отряда Питулько уже встречали на Аллаихе и других притоках Индигирки. Вся эта вольница, повторю, творилась при полном игнорировании якутских археологов.

Еще один многозначительный нюанс. С природоохранными ведомствами Якутии экспедиция согласовала вывоз рыбьих костей, растительности и даже «100 г останков насекомых». И только вывоз самого ценного, древних каменных орудий, ни с кем не согласовывался. Сколько килограмм или центнеров драгоценных камней вывезли за пределы республики Питулько и его интернациональная команда, известно только им.

И теперь у меня вопрос к А. П. Деревянко: а как поступил бы он, если бы гражданин Питулько, отмахнувшись от него, академика РАН, как от мухи, привез американцев раскапывать древние памятники в зоне ответственности его института? И при этом сунул бы какому-нибудь клерку из природоохранного ведомства (руководителей-то археологии В. Питулько в упор не замечает) бумагу о том, что все найденные уникальности станут американо-питулькиной собственностью…

Если Анатолий Пантелеевич считает, что с академиком Деревянко так поступать тоже можно, я готов признать бандитскими действия академика Мочанова, приехавшего на Яну, чтобы умерить аппетиты странной команды.

В финале подобных статей принято делать какие-то обобщения. Я лишь приведу слова основоположника комплекса современных наук о Земле и разуме В. И. Вернадского, опубликованные им в 1922 году, но как будто вчера: «Господствующее научное мировоззрение данного времени – не есть maximum раскрытия истины данной эпохи. Отдельные мыслители, иногда группы ученых достигают более точного ее познания – но не их мнения определяют ход научной мысли эпохи. Господствующее научное мировоззрение ведет борьбу с их научными взглядами, как ведет оно ее с некоторыми религиозными и философскими идеями… В истории науки мы постоянно видим, с каким трудом и усилием взгляды и мнения отдельных личностей завоевывают себе место в общем научном мировоззрении… Долго спустя их идеи побеждают».

Владимир Таюрский

«Неделя Якутии", №№ 47, 48

(26 ноября – 3 декабря 2004 г).

-----------------------------------------

Примечания

(1) Вообще, как-то раз проблема монстров была затронута на заседании Президиума РАН 27 мая 2003 г. при обсуждении доклада председателя Комиссии РАН по борьбе с лженаукой Э. П. Круглякова. Академик Е. П. Челышев тогда рассказал о публикации в газете «Аргументы и факты» № 18 за 2003 г. «сенсационных материалов профессора Эрнеста Мулдашева», который, побывав в Египте и ознакомившись там с настенными росписями, заявил, «что люди с головами животных и птиц и в самом деле когда-то существовали». Судя по публикации в журнале «Вестник Российской Академии наук» (том 74. № 1. 2004), обсуждение этого сообщения на заседании Президиума РАН не состоялось. Все присутствующие на заседании, видимо, пропустили сообщение академика Е. П. Челышева мимо ушей.

(2) При обсуждении доклада Э. П. Круглякова «Чем угрожает обществу лженаука?» на заседании Президиума РАН 27 мая 2003 г. академик Н. А. Платэ в своем выступлении отметил: «К сожалению, лженаука зачастую поддерживается властью… Целый ряд государственных чиновников высокого ранга являются членами общественных "научных" академий. По-видимому, им очень трудно противостоять просьбам недобросовестных коллег по академии, даже если очень хочется» (Вестник РАН. Т. 74. № 1. 2004. С. 26). Интересно было бы узнать мнение академика Н. А. Платэ о том, какие «государственные чиновники» поддерживают академиков, состоящих на службе науки, а не лженауки, но проталкивающих в науку различных монстров. Однако вряд ли стоит надеяться на получение такого ответа, так как научная корпорация не менее спаяна, чем лженаучная.

(3) В Пильтдауне на юго-востоке Англии, близ побережья Ламанша, в 1908-1915 гг. Чарльзом Даусоном среди гравия речной террасы были найдены кости человека и остатки фауны нижнего плейстоцена. Костные остатки человека представляли странное сочетание необыкновенно примитивной, практически совершенно обезьяньей челюсти и объемистой мозговой коробки, обнаруживающей все признаки чисто человеческого развития. Антрополог Вудворд назвал это существо эоантропом – «недостающим звеном», от которого непосредственно происходил Homo Sapiens. Почти ни одна из книг, посвященных происхождению человека, в первой половине XX в. не выходила без раздела об эоантропе. Сомнения скептиков, как правило, подавлялись энтузиазмом сторонников эоантропа. Однако антропологи и палеонтологи долгое время никак не могли прийти к согласию о том, к одной или разным эпохам относятся обломки черепной коробки и нижняя челюсть.

В 1949 г. профессор Кеннет Окли решил использовать флюориновый метод определения возраста ископаемых костей. В 1953 г. он пригласил в Британский музей, где хранились кости эоантропа, антропологов Ф. Вейнера и Ле Грос Кларка. «5 августа 1953 г. у комиссии, – как писал В. Е. Ларичев (1980. С. 300), – не осталось ни малейших сомнений в том, что антропологов мира 40 лет дурачили искусной подделкой». В. Е. Ларичев (1980. С. 327), ссылаясь на мнение многих антропологов и археологов, называет историю эоантропа «самой грандиозной подделкой в истории антропологии и археологии».

(4) Многослойная стоянка Белькачи I (59°11' с.ш., 131°44' в.д.) открыта Ю. А. Мочановым и С. А. Федосеевой 12 июля 1964 г. на левом берегу р. Алдан, на 1084 км от его устья. Значение этого памятника для уточнения представлений о древней истории Якутии стало очевидным уже во время первых разведочных работ и окончательно подтвердилось в процессе его раскопок в 1965 г. Первые публикации о стоянке Белькачи I появились у нас в стране в 1966 г.: Ю. А. Мочанов «Ранний неолит Алдана», он же «Палеолит Алдана», он же «Многослойная стоянка Белькачи I и периодизация каменного века Якутии». Последняя публикация является авторефератом кандидатской диссертации, которая была защищена автором в том же году в Институте археологии АН СССР. Уже в 1969 г. статьи о стоянке Белькачи I были опубликованы не только у нас в стране, но и за рубежом (Mochanov, 1969 a, б, в).

Однако на протяжении долгого времени оставалась неопубликованной книга Ю. А. Мочанова «Многослойная стоянка Белькачи I и периодизация каменного века Якутии». Она была сдана в издательство «Наука» в январе 1966 г. и сразу же изъята оттуда ее ответственным редактором А. П. Окладниковым. Я был против назначения А. П. Окладникова ответственным редактором своей книги. Но в те годы существовало негласное (келейное) правило «пропускать» все книги по археологии Восточной Сибири и Дальнего Востока, написанные сотрудниками различных институтов Сибирского отделения АН СССР, через А. П. Окладникова, ставя его первым соавтором или хотя бы ответственным редактором.

Выход книги в свет был задержан на 3,5 года. Для чего это было сделано? Быть может, она была недоброкачественной и требовала коренной переделки? Но ведь рукопись этой книги была защищена как кандидатская диссертация на Ученом совете Института археологии АН СССР, который отметил крайнюю необходимость ее скорейшей публикации. Более того, когда при содействии председателя Сибирского отделения Редакционно-издательского Совета АН СССР академика А. Л. Яншина книга в 1969 г. все же была опубликована, она ни одной строчкой не отличалась от рукописи, сданной в издательство «Наука» в начале 1966 г.

Для чего же А. П. Окладников задерживал публикацию книги о стоянке Белькачи I? Ответ на это дает сам А. П. Окладников. Последнее очень важно для снятия с нас подозрения в предвзятости к деятельности А. П. Окладникова и необъективности ее оценки.

В 1966 г. А. П. Окладников собирался переиздать в Канаде на английском языке свою книгу «Якутия до присоединения к Русскому государству», опубликованную на русском языке в 1949 и 1955 гг. Книга состояла из трех разделов, первый из которых назывался «Каменный век на территории ЯАССР». А. П. Окладников прекрасно понимал, что в случае выхода книги «Белькачи I и периодизация каменного века Якутии», первый раздел его книги теряет актуальность и сохраняет за собой в лучшем случае только историографическую ценность.

Кстати, в конце концов, так оно и получилось. Английское издание книги А. П. Окладникова несколько задержалось. Вместо 1967 г. она была опубликована в 1970 г. (Okladnikov, 1970). К этому времени материалы многослойной стоянки Белькачи I уже были изданы. Более того, в 1969 г. у нас в стране и за рубежом были опубликованы и материалы о дюктайской палеолитической культуре, которые заставляли пересматривать взгляды А. П. Окладникова не только на древнейший период дописьменной истории Якутии, но и на всю палеолитическую эпоху Северной и Центральной Азии.

А. П. Окладников в этой ситуации крутился, как только мог. В предисловии к английскому изданию, на котором стоит дата «октябрь 1967 г.», он уже не смог обойти молчанием стоянку Белькачи I, так как материалы о ней, хоть и не в полном объеме, но уже были опубликованы. «Интересная стратиграфическая схема Ю. А. Мочанова, – писал А. П. Окладников (1970. С. XXXIII), – не подкреплена детальным описанием материальной культуры, статистическим анализом и иллюстрациями, которые бы смогли убедить в правильности его периодизации каменного века Якутии. Схема Мочанова должна восприниматься условно, на веру и с оговорками». Когда А. П. Окладников писал эти строки, у него дома лежала рукопись о стоянке Белькачи I со всеми необходимыми данными, об отсутствии которых он с таким сожалением сообщал иностранным читателям. Вот такие дела творились в нашей науке. Это всего лишь один небольшой штрих к окладниковщине, против которой я всегда боролся и продолжаю бороться.

Время шло… Значение стоянки Белькачи I с открытием новых археологических памятников в Якутии и в соседних с ней областях не уменьшалось, а увеличивалось. Уже в 1970 г. А. П. Окладников вынужден был «уточнить» свои взгляды на значение стоянки Белькачи I для периодизации древней истории Якутии. В статье «Неолит Сибири и Дальнего Востока» А. П. Окладников (1970 а. С. 186) отмечал: «Интересные данные получены, например, Ю. А. Мочановым при раскопках уникального по мощности отложений с культурными остатками поселения Белькачи I на Алдане». Далее он вкратце приводил характеристику материалов отдельных слоев стоянки Белькачи I и делал заключение (1970. С. 187): «В общем, схема Ю. А. Мочанова является дальнейшим уточнением и дополнением той периодизации неолитических памятников, которая была создана в результате предшествующих археологических изысканий на средней и нижней Лене».

Несколько позже выхода в свет вышеназванной статьи А. П. Окладникова был издан первый сборник трудов Приленской археологической экспедиции (ПАЭ) «По следам древних культур Якутии». В нем впервые были опубликованы полная стратиграфия отложений высокой поймы, к которым приурочены 20 культурных слоев стоянки Белькачи I, и 22 радиоуглеродные даты (Мочанов, Федосеева и др., 1970); палинологическая характеристика отложений (Томская, Саввинова, 1970) и изданы материалы I и II культурных слоев этой стоянки, относящиеся к периоду ранних металлов (Федосеева, 1970 а, б).

Предисловие к сборнику написал А. П. Окладников (1970 б). В нем он отмечал: «Новый этап в археологическом изучении Якутии начался 10 лет спустя после окончания работ Ленской историко-археологической экспедиции. В известной мере выражением этого этапа, демонстрацией результатов его является настоящий сборник… Важные открытия сделаны и в области неолита (перед этим А. П. Окладников давал оценку новым плейстоценовым палеолитическим памятникам, открытым ПАЭ - Ю. М.). Таковы широкие раскопки на Вилюе, выполненные и блестяще обобщенные С. А. Федосеевой. Таковы и раскопки многослойных неолитических, а также более ранних по возрасту поселений на Алдане. Здесь важно не только наличие последовательно залегающих друг над другом разновременных культурных горизонтов, но и большое количество радиоуглеродных дат. Это позволило выработать определенную периодизацию культур каменного века голоценового времени, когда происходил переход древних племен Якутии от палеолита к неолиту и развитие зрелой неолитической культуры. Интересно при этом, что выработанная на Алдане хронологическая схема позволяет увереннее разобраться и в хронологии неолитических культур соседних областей, приблизиться к широким корреляциям этих культур и их памятников на всем огромном пространстве Северной Азии. (Здесь и далее выделено мною. – Ю. М.) Таким образом, первые наблюдения и выводы о неолите и палеолите Якутии, обобщенные в I томе "Истории Якутии", дополнены, уточнены и развиты дальше… Главный же вывод таков: археология Якутии находится на подъеме и бурно развивается на наших глазах».

С моей точки зрения, очень важно обратить внимание на то, как Окладников всячески стремился показать, что выделение новых культур, обоснование их периодизации и хронологии не опровергает предыдущие выводы Окладникова о дописьменной истории Якутии, а только развивает их. Каждому специалисту была ясна абсурдность таких попыток, но Окладникова это не смущало.

Начиная с 1970 г., ссылки на стоянку Белькачи I не сходили со страниц статей, книг, кандидатских и докторских диссертаций, посвященных археологическим памятникам Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ареал археологических памятников, материалы которых различные исследователи коррелировали и синхронизировали с материалами стоянки Белькачи I, охватывает более 9 млн кв. км – т. е. более 1/2 территории всей Российской Федерации. Первыми начали корррелировать и синхронизировать свои памятники с материалами стоянки Белькачи I исследователи, занимающиеся археологией Камчатки, Чукотки (Диков, 1971) и Таймыра (Хлобыстин, 1972). Затем к ним присоединились археологи Прибайкалья (Свинин, 1976) и Забайкалья (Ивашина, 1979).

В 1974 г. вышла книга одного из ведущих археологов США Ч. Чарда «Доистория Северо-Восточной Азии» (Chard, 1974). В ней были опубликованы все основные типы орудий и керамики с рисунками и фотографиями из книги Ю. А. Мочанова, при этом Ч. Чард (с. 75) впервые отметил, что неолит Якутии изучен значительно лучше, чем неолит Прибайкалья, который до открытия стоянки Белькачи I считался эталоном для корреляции и синхронизации неолитических памятников Северной Азии, расположенных к востоку от Енисея. Отметим, что периодизацию и хронологию неолита Прибайкалья А. П. Окладников считал одной из вершин своего творчества, поэтому вывод Ч. Чарда больно бил по его самолюбию.

В 1978 г. к выводу, подобному сделанному Ч. Чардом, пришел и Л. П. Хлобыстин. В статье «Возраст и соотношение неолитических культур Восточной Сибири» он отмечал: «В настоящее время благодаря исследованиям многослойных поселений и большой серии радиоуглеродных датировок наиболее надежно установлена хронология неолитических памятников Якутии. В результате этого их периодизация стала эталоном, с которым следует коррелировать хронологию культур соседних регионов» (Хлобыстин, 1978. С. 94).

Ссылки на стоянку Белькачи I продолжаются до настоящего времени (см, например, «Encyclopedia of the Arctic». Vol. 1-3. New York and London, 2005). При этом все авторы, в основном, ссылаются на книгу Ю. А. Мочанова (1969) «Многослойная стоянка Белькачи I и периодизация каменного века Якутии» и статьи С. А. Федосеевой (1970 а, б, в), в которых опубликованы материалы, относящиеся к периоду ранних металлов. Как уже отмечалось, эти работы отвечают только тому уровню исследований древних культур Якутии, который был достигнут к 1966 г. В настоящее время к изданию готовится полная публикация материалов всех 20 культурных слоев стоянки Белькачи I с исчерпывающими иллюстрациями – рисунками культурных остатков и фотографиями.

Объективно материалы стоянки Белькачи I и подобных ей памятников сами по себе делали меня противником А. П. Окладникова, как бы я лично к нему не относился. Видимо, многие нюансы, объясняющие мои отношения с А. П. Окладниковым и его наследником А. П. Деревянко, уходят корнями в многослойную стоянку Белькачи I. Ну, а дальше пошли Дюктайская пещера и выделение дюктайской культуры, которые, естественно, не способствовали улучшению наших отношений. Парадокс заключался в том, что чем больше А. П. Окладников понимал значение дюктайской культуры и выделения особой бифасиальной традиции в палеолите Сибири, тем хуже становились наши отношения. Все они перешли и на наши отношения с А. П. Деревянко, который стал наследником А. П. Окладникова.

(5) Так, например, в монографии А. В. Чугунова «Проблемы северного животноводства» (М., 1998) на с. 78 отмечается: «Судя по раскопкам на р. Мунку Олекминского района, А. П. Окладников (1949) пришел к выводу, что скотоводством местное племя занималось еще 3-4 тысячи лет назад».

(6) Вот как выглядит история открытия и изучения древних стоянок в районе пос. Кондон в изложении А. П. Окладникова: «Остатки древней культуры Кондона расположены в нескольких местах на территории современного села и поблизости от него, по левому берегу Девятки. Наиболее богаты находками два местонахождения. Первое – около бывшего здания почты. Оно получило наименование Кондон-почта. Второе – в местности Сарголь, в 2 км выше поселка… Эти находки, собранные учителем местной школы Н. П. Шабуровым, были переданы им директору Хабаровского краеведческого музея В. П. Сысоеву, который, в свою очередь, в 1962 г. передал их мне… Следы бoльшей части древнего поселения до начала первых раскопок в 1962 г., прослеживались в виде небольших чашевидных углублений… Первоначально для раскопок избрали одно из углублений, не заросшее кустами. Выбор определялся главным образом тем, что в углублении учащиеся одной из школ Комсомольска-на-Амуре весной 1962 г. заложили шурф глубиной около 50 см и длиной примерно 1 м… Раскопками 1962-1963 гг. и 1971 г. была охвачена вся свободная от огородов территория поселения» (Окладников, 1983. С. 3, 4).

Ни в одной публикации А. П. Окладникова не упоминается, что все археологические памятники в районе пос. Кондон были открыты и исследованы в 1960 г. Ю. А. Мочановым. В этом можно убедиться, просмотрев газеты «Дальневосточный Комсомольск» №№ 168 и 169 от 23 и 24 августа 1960 г. Однажды и сам А. П. Окладников неосмотрительно для себя обмолвился о том, что работы в Кондоне проводились уже в 1960 г. Им или его соавтором А. П. Деревянко было отмечено: «В 1960 основным объектом работ Дальневосточной (Амурской) экспедиции было поселение каменного века на Амуре у деревни Осиповка… На Амуре велись также раскопки многослойных поселений в Кондоне и у села Казакевичево» (Окладников, Деревянко, 1973. С. 39).

Вообще, когда человек врет, он часто путается. Так и случилось с историей открытия древних стоянок в районе Кондона. В «Истории Сибири» (1968. С. 130) А. П. Окладников писал: «Раскопками в Кондоне на р. Девятке вблизи оз. Эворон в 1961-1963 гг. была вскрыта редкая по наглядности картина одного из древнейших в этом месте поселков…» Уважаемый читатель, можете ли Вы решить для себя, как могли проводиться экспедицией А. П. Окладникова работы в Кондоне в 1960 и 1961 гг., если он пишет, что они начались только в 1962 г.? И таких вопросов при знакомстве с творчеством академика А. П. Окладникова возникает множество.

Формально отряд, которым руководил Ю. А. Мочанов в 1960 г., входил в Дальневосточную экспедицию А. П. Окладникова. Однако все деньги на работы в Кондоне Ю. А. Мочанов получал не от А. П. Окладникова, а от различных организаций Комсомольска-на-Амуре. Огромную помощь в работе оказывали ему руководители кондонского колхоза. Сам А. П. Окладников в 1960 г. в Кондоне не побывал, но в отряд к Ю. А. Мочанову приезжал В. Е. Ларичев. Вообще, А. П. Окладников мог бы написать, что Ю. А. Мочанов занимался в Кондоне не археологическими исследованиями, а пьянствовал и хулиганил (кстати, об этом он любил устно распространяться). Но зачем же так бессовестно врать об открытии древних стоянок в районе пос. Кондон и истории их первоначального исследования?

Надеюсь на понимание читателей, что «историю» изучения древних поселений в районе пос. Кондон я излагаю не для отстаивания своего приоритета. Имея за плечами открытие таких археологических памятников, как, например, Белькачи I, Сумнагин I, Усть-Тимптон, Дюктайская пещера, Берелех, Диринг-Юрях, вряд ли стоило бы отстаивать свое первенство в открытии кондонских памятников. Я привожу эту «историю» только для того, чтобы как можно ярче осветить окладниковский стиль в археологии Северной Азии, перешедший по наследству к А. П. Деревянко.

То, что для нормальных людей является нонсенсом, для А. П. Окладникова и ему подобных является нормой поведения. Об этом наглядно свидетельствует, например, изложение А. П. Окладниковым истории изучения дописьменной истории Якутии в его докторской диссертации и печатных работах 1940-1949 гг. В них А. П. Окладников всячески старался не упоминать о работах своих предшественников. При этом он часто без ссылок на них повторял их выводы, приписывая их себе. Об этом подробно можно узнать из очерка С. А. Федосеевой (1999. С. 3-33) «Начальный этап археологического изучения Якутии. 1787-1940 гг. (Факты, гипотезы, люди)».

(7) Об А. П. Окладникове Д. Л. Бродянский писал, как о «признанном лидере (кем признанным? - Ю. М.) советских археологов, работающих к востоку от Урала» (Бродянский, 1980. С. 4). Еще более «ярко» выразился Д. Л. Бродянский о А. П. Деревянко. Он писал: «Есть нечто знаменательное в том, что миллионолетний (? – Ю. М.) палеолит на пространстве Евразии раскрывается, глубже познается благодаря неутомимости и таланту академика из Новосибирска, вчерашнего паренька из приамурской деревни, крупнейшего сегодняшнего археолога Сибири, России, мира» (Бродянский, 2002. С. 15). Вот так и надо писать, чтобы быть в хороших отношениях с А. П. Деревянко, но на это, видимо, не все способны.

(8) О том, как А. П. Деревянко «присвоил» ученую степень доктора исторических наук В. Т. Петрину, который писал за своего «благодетеля» все основные «его работы» о палеолите Монголии, я изложил 11 июня 1991 г. в своем отзыве на диссертацию В. Т. Петрина «Палеолит Западной Монголии», посланном в Ученый совет ИИФФ СО АН СССР. Приведу этот отзыв полностью:

«На страницах 52-54 своей "диссертации-доклада" В. Т. Петрин приводит список публикаций, представленных к защите. Здесь 26 наименований различных работ. Если исключить опубликованную кандидатскую диссертацию В. Т. Петрина "Палеолитические памятники Западно-Сибирской равнины" (№ 6), которая не имеет отношения к теме диссертации, останется 25 публикаций. 19 из них (основных) опубликованы совместно с А. П. Деревянко, директором института, в котором работает В. Т. Петрин, и при котором находится специализированный Совет, где должна проходить защита. 8 работ, представленных к защите, опубликовано совместно с Р. С. Васильевским, председателем Совета, и 9 – с В. Е. Ларичевым, ученым секретарем Совета. Вот такие дела!

Надо ли при таком раскладе выходить на защиту? Чего не бывает в своей семье – взяли бы и дали диплом доктора наук без всякой защиты. Ведь все основные работы (45 препринтов объемом более 120 п. л. и монография 62,5 п. л.), представленные к защите, увенчаны фамилией академика А. П. Деревянко. Под таким протекторатом ни один оппонент не осмелится выступить против скромного соискателя, который, правда, в тексте доклада, видимо, не желая лишний раз тревожить своего благодетеля, в ссылках на совместные работы пишет "Петрин и др.".

Что же все-таки принадлежит в публикациях В. Т. Петрину, а что его многочисленным именитым соавторам? Увы, это никому неизвестно. Если все сделано "Петриным и др.", то при чем здесь "Деревянко и др."?! Как же так, что это такое? Неужели Петрин самовольно раздевает Деревянко, отнимая у него основные работы, оправдывающие его академический титул? А, может быть, здесь все по правилам, все как надо: Деревянко сам, как некогда самодержцы, соизволил снять шубу со своих плеч и милостиво возложить ее на плечи своего усердного подчиненного. Захотел – и дал степень доктора наук, а потом, если захочет, даст и член-корра.

Но степень доктора наук – не шуба с плеч государевых, а награда за труд для Отечества, и оплачивать эту степень будет не директор Деревянко, а казна наша многострадальная. Так что, пускай соискатель сначала разберется со своими соавторами – кто что из них сделал, а потом уже выходит на защиту. В таком виде, в каком работа В. Т. Петрина предстает перед нами сейчас, она не является диссертацией на соискание ученой степени доктора наук. Ее постановка на защиту свидетельствует, что лысенковщина в науке (в археологии Сибири она приняла форму окладниковщины) еще очень и очень сильна. От каждого ученого потребуется много мужества, труда и борьбы, чтобы избавиться от этой злокачественной опухоли нашего "славного прошлого"».

(9) Подробно о фальсификации в Пильтдауне см. в кн. В. Е. Ларичева «Сад Эдема». – М., 1980. Эта фальсификация одна из самых известных в науке о древнем человеке. Она продержалась несколько десятков лет – с 1908 по 1953 г., нанесла науке огромный вред и испортила авторитет многих ведущих исследователей-антропологов.

Значительно меньше продержалась фальсификация С. Фудзимуры. В журнале «Science» (2001. V. 291. № 5501. P. 34) сообщалось: «Ранним утром 22 октября 2000 г. на пустынном в тот час раскопе древней стоянки Камитакамори, что в 350 км к северо-востоку от Токио, появился крадущийся человек. Им оказался известный в стране чрезвычайно удачливый археолог-любитель С. Фудзимура. Небольшой лопаткой он вырыл несколько ямок, вложил туда по горстке камней, засыпал их землей и поспешно удалился. Пять дней спустя он уже показывал свою "находку" группе журналистов, уверяя их, что это орудия людей каменного века, причем возраст слоя, в котором они залегают, почти 600 тыс. лет! К несчастью для Фудзимуры, всю его "операцию" скрытно сопровождали репортеры и фотографы, следившие за археологом уже полгода с тех пор, как пошли слухи о сомнительности его предыдущих открытий. Разоблачению жулика от науки была посвящена богато иллюстрированная первая полоса популярной токийской газеты. Уже через несколько часов Фудзимура собрал пресс-конференцию, на которой полностью признался в содеянном как в Камитакамори, так и еще на одной стоянке на о. Хоккайдо».

О «всеядности» тех, кто любой ценой стремится хоть чем-то отличиться, свидетельствует следующий курьезный случай. 10 апреля 1980 г. зав. сектором истории и археологии стран зарубежного Востока ИИФФ СО АН СССР, д. и. н. В. Е. Ларичев направил на имя директора ИИФФ СО АН СССР, академика А. П. Окладникова, зам. директора по наук, д. и. н. Р. С. Васильевского, директора Музея археологии и этнографии народов Сибири, к. и. н. А. К. Конопацкого докладную записку. Приведу некоторые выдержки из нее: «Во время недавнего осмотра помещения музея в новом здании института я обратил Ваше внимание на выставленный в витрине, посвященный культуре курыкан, рисунок обломка сосуда с выгравированной на его поверхности сценой – мчащиеся навстречу друг другу всадники, а между ними изображение головы Гопат-шаха; эти изображения опубликованы Вами в ряде работ. Они изданы также и в I томе «Истории Сибири» (1968, с. 294). Я сказал Вам, что это подделка, рисунок нужно убрать из витрины и предложил изложить в специальной записке историю появления фальшивки. Вы согласились, что это действительно нужно сделать, и я выполняю Ваше желание. История появления этого изображения такова. В июле 1958 г. при раскопках Унгинского городища студент Иркутского художественного училища Валентин Трондин решил подшутить над девушками. Он выскоблил на черепке напильником батальную сцену… Свежие пропилы на черепке замазал землей студент-художник Миша Овсеенков и незаметно подбросил в квадрат раскопа: Черепок вскоре был извлечен из земли и привлек всеобщее внимание… Когда Вы прибыли на Унгинское городище, Вам показали печатку и черепок. Во время осмотра под общий смех прозвучала реплика студента В. Тюкавкина: «Так это же Валька Трондин сделал». Вы сказали, что с этим всем надо будет разобраться потом. В этот момент прозвучал сигнал приступить к работе, все посчитали инцидент исчерпанным и более к этой теме никто не возвращался… Все сообщенные мною сведения о фальшивке с Унги можно проверить, обратившись к оригиналу предмета, о котором шла речь, и связавшись как с самим В. Трондиным, так и с другими свидетелями и участниками события – Л. Сараевым, М. Овсеенковым, В. Тюкавкиным и другими бывшими студентами Иркутского университета, медицинского института и художественного училища».

(10) Интересно отметить, что А. П. Деревянко в одной из своих основополагающих работ, изданной в США, постарался использовать Диринг-Юрях для обоснования значимости таких местонахождений, как Улалинка, Филимошки и им подобные. Он писал: «Дата 267000+24000, приведенная в статье Уотерса с соавторами (Waters, Forman and Pierson, 1997), нуждается в уточнении с точки зрения ее надежности для датировки культурного слоя стоянки Диринг-Юрях… Основываясь на технико-типологических показателях каменных орудий Диринг-Юряха, их геоморфологическом и стратиграфическом положении, стоянка Диринг-Юрях безусловно относится к нижнему палеолиту. Ее галечный комплекс снимает многие проблемы, связанные с галечными комплексами южной части Дальнего Востока… Каменные комплексы Диринг-Юряха, Улалинки, Усть-Ту, Кумары I и древнейшие орудия Ангары, являются свидетельствами первого этапа заселения человеком Северной Азии» (Derev'anko, 1998. P. 337). Критикуя в своих последних выступлениях стоянку Диринг-Юрях, А. П. Деревянко даже не осознает, что этим самым он критикует научную значимость таких стоянок, как Улалинка и т. д. Таких несуразиц в печатных «творениях» А. П. Деревянко можно найти множество. Может быть, когда-нибудь ими займутся в Комиссии РАН по борьбе с лженаукой.

О том, что А. П. Деревянко начал заниматься палеолитом Алтая только после того, как ему удалось изгнать оттуда Р. С. Васильевского, свидетельствует статья последнего «Древнейшие жители Сибири» (журнал «В мире науки». 1985. № 3. С. 42-49). В этой статье Р. С. Васильевский, рассказывая об исследованиях палеолита на Алтае, отмечает: «В 1982 г., уже после смерти А. П. Окладникова, раскопки были продолжены экспедицией Института истории, филологии и философии под руководством автора статьи… В течение полевых сезонов 1982/1983 гг. нам удалось установить…». Сейчас А. П. Деревянко считает алтайский палеолит наиболее авторитетным направлением своей научной деятельности. О работах Р. С. Васильевского на Алтае он предпочитает не упоминать. Ну чем не Окладников в новом исполнении?!

(12) Многие археологи, видимо, понимают абсурдность подобного «вывода» А. П. Деревянко. Например, в наиболее солидном труде об археологических памятниках Северо-Восточной Азии и Аляски и проблеме начальных этапов заселения человеком Америки («American Beginnings (The Prehistory and Palaeoecology of Beringia)», 1996), изданном в США, его составитель и редактор Ф. Вест (F. West) без всяких сомнений причисляет селемджинские стоянки А. П. Деревянко, как и свои аляскинские стоянки, к дюктайской традиции (West, 1996. P. 543, 549). При этом он не оспаривает даты 23 – 25 тыс. лет, приводимые А. П. Деревянко для стоянок Селемджи, но считает, что наиболее древние дюктайские стоянки Алдана имеют возраст около 35 тыс. лет (West, 1996. P. 543).

(13) В проспекте к новому изданию I тома «Истории Якутской АССР», который А. П. Окладников направил в ИЯЛИ ЯФ СО АН СССР 24 апреля 1981 г., он писал (мною сохранены орфография, синтаксис и стиль автора. - Ю. М.): «Означенный труд был опубликован трижды, то есть тремя изданиями… Я полагаю, что в отличие от 2-го издания, желательно расширить объем труда как и остальных двух томов "Истории Якутской АССР" вместо 36 п. л. до 40 п. л. Соответственно учесть новые данные, опубликованные в советской и зарубежной литературе. Необходимо сохранить основной фонд литературных источников и прежний характер изложения. Что касается новых данных, то за истекшие годы существенных изменений в периодизации и оценке исторических событий не имело места… Глава 4-ая будет посвящена, как и прежде: "Начало жизни человека в Якутии". Здесь в дополнении к тому, что было использовано раньше, будет использован новый материал. Например, о Дюктайской пещере на Алдане и т. д. с учетом критических замечаний З. А. Абрамовой, которая дала обоснованную критику периодизации древнейших культур Якутии, предложенную Ю. А. Мочановым… Хотелось бы, конечно, иметь более яркие и более обширные материалы по социально-экономической жизни народов Якутии по археологическим данным. К сожалению, однако, такого материала в исследованиях якутских археологов в течение 20 лет не было. Более того, ограничиваясь миграционными построениями широкого масштаба, они не смогли дать убедительные доказательства своим гипотезам, которые могли бы быть изложены в таком солидном труде, каким должен быть первый том истории Якутии».

Сравнивая оценку трудов Приленской археологической экспедиции, данную А. П. Окладниковым в приведенном выше «проспекте», с тем, что пишет об этом сейчас А. П. Деревянко, не верится, что между этими оценками прошло 40 лет. Кажется, что и А. П. Окладников еще жив, и что все мы молоды, и что жизнь вообще прекрасна и удивительна. Особенно удивительна! И стоит ли удивляться, что то положение, которое сейчас сложилось в археологии Северной Азии, я называю «одеревеневшей окладниковщиной»?!

(14) По поводу представлений З. А. Абрамовой о возрасте клиновидных нуклеусов я уже писал: «Попытку З. А. Абрамовой ограничить возраст стоянок Ихине I-II, Усть-Миль II и Эжанцы сартанским временем (23-10,5 тыс. лет назад) нельзя признать убедительной. Стратиграфией алданских стоянок она никогда не занималась и свое предположение фактически основывает только на отрицании возможности появления клиновидных нуклеусов в досартанское время… Занимаясь в основном первобытным искусством, З. А. Абрамова, видимо, недостаточно хорошо знакома с разнообразными типами палеолитических каменных изделий. В противном случае, она должна была бы знать, что торцовые нуклеусы и их клиновидные разновидности четко фиксируются в комплексах ранней поры верхнего палеолита и встречаются в среднем палеолите» (Мочанов, 1983. С. 13, 14).

Весьма показательно, что в последние годы многие палеолитчики без каких-либо ссылок на наш вывод о том, что клиновидные нуклеусы появились в палеолите Северной Азии, судя по алданским материалам, еще в досартанское время, как ни в чем не бывало, отстаивают этот вывод как свое открытие. К числу таких палеолитчиков относится и мой «оппонент» А. П. Деревянко. Выступая против использования наличия клиновидных нуклеусов для обоснования позднего возраста некоторых палеолитических памятников Японии, он отмечал (1984. С. 72): «В Забайкалье (Окладников, Кириллов, 1980) и Якутии (Мочанов, 1978) обнаруженным клиновидным нуклеусам более 25 тыс. лет».

(15) В 1970 г. А. П. Окладников писал: «Новый этап в археологическом изучении Якутии начался десять лет спустя после окончания работ Ленской историко-археологической экспедиции: Важнейшим событием всего этого этапа, когда в Якутии появляется целая группа исследователей-энтузиастов, горячо взявшихся за освоение неизведанных еще "подземельных богатств" Якутии – ее археологических памятников, было открытие оригинальной культуры эпохи палеолита, принадлежавшей охотникам на мамонта, бизона и северного оленя. Культуру эту, великолепным памятником которой является Дюктайская пещера на Алдане, ее первооткрыватель Ю. А. Мочанов назвал дюктайской.

Обнаруженные в Дюктайской пещере великолепные каменные изделия палеолитических охотников, в первую очередь лавролистные клинки, обработанные отжимной ретушью с двух сторон, вызвали широкие гипотезы о связях между древнейшими культурами Северной Азии и Американского континента, о том, что первобытное население Америки было связано с палеолитическим населением Якутии. Не менее интересны и находки на стоянке Ихине, где обнаружены нуклеусы, получившие в нашей литературе образное наименование "гобийских". Они в свою очередь напоминают нам о памятниках палеолита, характерных для нашего Забайкалья и соседней Монголии.

Важные открытия сделаны и в области неолита. Таковы широкие раскопки на Вилюе, выполненные и блестяще обобщенные С. А. Федосеевой. Таковы и раскопки многослойных неолитических, а также более ранних по возрасту поселений каменного века на Алдане. Здесь важно не только наличие последовательно залегающих друг над другом разновременных культурных горизонтов, но и большое количество радиоуглеродных дат. Это позволило выработать определенную периодизацию культур каменного века голоценового времени, когда происходил переход древних племен Якутии от палеолита к неолиту и развитие зрелой неолитической культуры. Интересно при этом, что выработанная на Алдане хронологическая схема позволяет увереннее разобраться и в хронологии неолитических культур соседних областей, приблизиться к широкой корреляции этих культур и их памятников на всем огромном пространстве Северной Азии.

Таким образом, первые наблюдения и выводы о неолите и палеолите Якутии, обобщенные в первом томе "Истории Якутии", дополнены, уточнены и развиты дальше. То же самое относится к памятникам бронзового века…» (Окладников, 1970. С. 6, 7).

Важное добавление к этому отзыву сделал А. П. Окладников в 1980 г. В соавторстве с Р. С. Васильевским он писал: «С открытием Дюктайской пещеры, наконец, было получено недостающее звено, которого долго не хватало советским и зарубежным археологам в разработке проблемы о первоначальном заселении Американского континента из Азии. Впервые в Северо-Восточной Азии в плейстоценовых отложениях вместе с мамонтовой фауной оказались двусторонне обработанные наконечники, имеющие близкое сходство, с одной стороны, с палеолитическими бифасами Центральной Азии, с другой – с палеоиндейсскими метательными остриями Нового Света. Эти находки породили интересные гипотезы о связях между древнейшими культурами Северной Азии и Северной Америки. В последние годы находки в Дюктайской пещере дополнялись материалами других палеолитических стоянок, открытых в Якутии: Усть-Миль, Ихине, Эжанцы, Верхнетроицкая, Берелех. Все они, по-видимому, представляют различные этапы дюктайской культуры. Наиболее ранние их них – Верхнетроицкая и Усть-Миль – по геологическим данным могут быть датированы в пределах 25-20 тысяч лет» (Окладников, Васильевский, 1980. С. 59).

(16) В 1999 г. в статье «За кулисами дописьменной истории Якутии (35 лет Приленской археологической экспедиции)» я уже пытался охарактеризовать некоторые аспекты окладниковщины. «Окладниковщина – это страшное явление нашего общества, – отмечал я. – В каждой сфере человеческой деятельности оно имеет свое название. В биологии, например, оно называется лысенковщиной. Основоположником ее в современной сибиpской аpхеологии является Герой Социалистического Тpуда, член КПСС, академик Алексей Павлович Окладников… Окладниковщина не всесильна только тогда, когда с ней боpются. Стоит ослабить боpьбу, и она сpазу же набиpает силу. Ведь что такое окладниковщина? В пеpвую очеpедь, это не жизнь pади науки, котоpая ничего, кpоме pадости откpытия новых знаний, не дает. Для окладниковцев важны не знания, а звания, котоpые обязательно должны пpиносить земные блага – высокие должности, солидную заpплату, шикаpные кваpтиpы, оpдена и медали, почетные места в пpезидиумах pазных собpаний и т. д. и т. п. Ради этого они идут на все – меняют убеждения, угождают любому, кто в данный момент находится у власти, подтасовывают факты, занимаются плагиатом и компиляциями, используют все возможности для уничтожения инакомыслящих. Коpоче говоpя, окладниковщина – это некомпетентность, которая пытается компенсиpовать себя беспpинципностью.

Ведь что вытвоpял А. П. Окладников в аpхеологии. В 1932 г. он опубликовал статью "За методологию диалектического матеpиализма в истоpии доклассового общества", в котоpой говоpилось: "Послеоктябpьский пеpиод в аpхеологии хаpактеpизуется безpаздельным господством идеалистических взглядов, поpодивших большое количество антимаpксистских pабот. Работы пpофессоpа Петpи о сибиpском палеолите и неолите… тpуды Г. В. Ксенофонтова об азиатах – носителях пpакультуpы для Евpопы…" В статье называются и дpугие ученые – Е. И. Титов, М. М. Герасимов, Г. Ф. Дебец. Самыми тpагическими оказались судьбы учителей Окладникова – Б. Э. Петpи и Г. В. Ксенофонтова: пеpвый был pасстpелян в 1937 г., втоpой в 1938 г. Все лучшее, что было создано ими, уже без всяких ссылок на них вошло в работы А. П. Окладникова».

В 2002 г. в докладе, представленном Международному Северному археологическому конгрессу, мною и С. А. Федосеевой об этой статье А. П. Окладникова отмечено: «Значительно дискредитировали нашу науку попытки ее политизации. Особенно наглядно подобная попытка продемонстрирована в одной из первых печатных работ А. П. Окладникова (1932), начинавшего свой путь в академики и в официальные руководители археологии Северной Азии. Обвинив своих учителей и коллег Б. Э. Петри, Г. В. Ксенофонтова, Е. И. Титова, Г. Ф. Дебеца и М. М. Герасимова в "идеализме", "антимарксизме" и "нахождении в буржуазном тупике", он отметил (с. 70): "Из достояния буржуазии, из идейного оружия идеалистической философии и просто поповщины этот отдел науки (археология. – Ю. М., С. Ф.) должен быть превращен в отдел подлинно материалистической науки о развитии общественно-экономических формаций, ведущем к коммунизму, в боевое оружие пролетариата в его борьбе за познание и революционную перестройку мира". Сильно написано, особенно в преддверии 1937 г., не правда ли?! После такой заявки путь вперед, к званиям и наградам для подобных археологов, конечно же, был открыт. Но что получила от этого археология? Тот же А. П. Окладников, например, за всю свою долгую археологическую деятельность не только не сумел выдвинуть какую-нибудь обоснованную научную концепцию о происхождении и эволюции человечества, но даже не предложил об этом ни одной сколько-нибудь оригинальной жизнеспособной гипотезы» (Мочанов, Федосеева, 2002. С. 12).

А теперь вернемся к статье «За кулисами дописьменной истории Якутии». В ней говорилось о трагикомической окладниковской истории с академиком Н. Я. Марром и других событиях, связанных с А. П. Окладниковым: «В янваpе 1950 г. А. П. Окладников опубликовал бpошюpу "Н. Я. Маpp и советская аpхеология", в котоpой писал: "Наследство Николая Яковлевича неистощимо и неисчеpпаемо… и нет никакого сомнения в том, что коллектив советских аpхеологов с честью понесет имя Н. Я. Маppа как символ своего единства, как боевую пpогpамму и дальше – впеpед, к новым успехам и к новым победам, во славу нашей великой Родины". 20 июня 1950 г. публикуется pабота И. В. Сталина "Относительно маpксизма в языкознании", в котоpой говоpится: "Я думаю, что чем скоpее освободится наше языкознание от ошибок Н. Я. Маppа, тем скоpее можно вывести его из кpизиса, котоpый оно пеpеживает тепеpь". Обpатите внимание, в этой pаботе нет ни слова об аpхеологии. И тем не менее, А. П. Окладников и ему подобные сpазу же обpушились с уничтожающей кpитикой на учение Н. Я. Маppа о языке, котоpое до этого считали "боевой пpогpаммой советских аpхеологов". Все они занимали pуководящие посты в аpхеологической науке, котоpая тогда была сосpедоточена в Институте истоpии матеpиальной культуpы АН СССР им. Н. Я. Маppа. А. П. Окладников являлся заместителем диpектоpа и заведующим ленингpадским отделением этого института. У бывшего веpного ученика Н. Я. Маppа тепеpь выходят статьи с такими, напpимеp, названиями: "К вопpосу о пpоисхождении искусства (В связи с кpитикой взглядов Н. Я. Маppа на пеpвобытное искусство)", "О пpеодолении вульгаpизатоpских псевдомаpксистских концепций Н. Я. Маppа в изучении pанних этапов pазвития пеpвобытно-общинного стpоя".

А какие кульбиты совершал А. П. Окладников, рассматривая культурные связи народов Северной Азии и Китая в древности… Пока при И. В. Сталине мы дружили с Китаем, оттуда, по Окладникову, исходили культурные импульсы, способствующие прогрессивному развитию народов Сибири и советского Дальнего Востока. Но вот в начале 60-х гг. при Н. С. Хрущеве наши отношения с Китаем испортились. И чтобы Вы думали? Оказывается, А. П. Окладников вдруг сразу понял, что не китайцы оказывали культурное влияние на различные тунгусо-маньчжурские и другие народы советской Азии, а наоборот…

А. П. Окладников и его последователи всегда стремились к вседозволенности. Они понимали, что в нашем обществе, шарахающемся от монархии к социализму, а от него к ельцинизму, мирские блага можно проще всего получить не за счет знаний, а за счет званий. Звания же проще всего "заслужить", если будешь полезен своим боссам, которые за угодничество могут хорошо отблагодарить. Но здесь и парадокс окладниковщины и иных ее разновидностей. С одной стороны, они господа среди тех, кому могут отстегнуть от доставшихся им щедрот; с другой – они рабы тех, от кого зависит их благополучие. В общем, это несчастные люди. Они, как правило, не уважают ни берущих у них, ни дающих им. В душе они понимают свое истинное значение, вернее, незначимость в науке, но от этого становятся весьма агрессивными по отношению к тем, кто не согласен жить по их правилам. Кроме агрессивности, свой комплекс неполноценности они часто пытаются завуалировать мнимой научной плодовитостью – издают десятки книг и сотни статей. Это чаще всего компиляции или произведения подчиненных им сотрудников, которых иногда они даже ставят своими соавторами…

После смерти А. П. Окладникова в 1981 г., окладниковщина не только не закончилась, а даже усилилась, особенно после распада СССР и ельцинской "реставрации". Ушли из жизни многие выдающиеся ленинградские и московские ученые, которые боролись с окладниковщиной. В Якутии всегда активно противодействовал А. П. Окладникову замечательный ученый Г. П. Башарин, который не понаслышке знал, что такое окладниковщина. Кстати сказать, до его смерти в 1992 г. все попытки окладниковщины внедриться в археологию Якутии оказывались безрезультатными. При советской власти мне, беспартийному, зачастую помогали в работе партийные руководители разных рангов – от секретарей обкомов до секретарей райкомов. Теперь окладниковщина освободилась от всякого контроля – и научного, и государственного… Естественно, что при таком состоянии науки в нашей республике окладниковщина набирает силу. То, что не смог сделать А. П. Окладников, упорно и планомерно осуществляет А. П. Деревянко».

(17) А. П. Деревянко глубоко ошибается в том, что Ю. А. Мочанов считает его «достижения» результатом «административного ресурса». Ю. А. Мочанов прекрасно знает о том, как А. П. Деревянко достигал своих сегодняшних «вершин». Постараюсь ознакомить с этим всех, кому это может быть интересно. Начну с самого начала. «Первая встреча двух "АПэ" – А. П. Окладникова и Анатолия Пантелеевича Деревянко, – произошла 26 августа 1961 г., – пишет Д. Л. Бродянский (2002. С. 11), – когда восемнадцатилетний Толя вместе с двумя своими однокурсниками Борей Сапуновым и Левой Гудковым стали сотрудниками Дальневосточной археологической экспедиции АН СССР». Далее предоставим слово другу А. П. Деревянко Б. С. Сапунову. «Можно считать, 1961-й – год знакомства Толи Деревянко с Алексеем Павловичем Окладниковым, ученым, известным не только в СССР, но и далеко за его рубежами – годом рождения нового крупного ученого, талантливого ученика талантливого учителя.ю… – пишет Б. С. Сапунов (2002. С. 6). – С первых дней работы в экспедиции Толя постоянно находился рядом с А. П. Окладниковым и буквально заглядывал ему в рот. Любимым местом для сна, даже если отряд располагался в помещении, Алексей Павлович считал кузов машины… Когда наступало время укладываться спать, мы с удивлением замечали отсутствие Алексея Павловича и Анатолия, будто растворившихся в ночной темноте. Только проходя мимо машины, слышали приглушенные голоса, доносившиеся из кузова. Молодой принадлежал А. Деревянко, в нем слышались вопросительные интонации… Экстерном сдав экзамены за 5-й курс в 1963 г., Анатолий сразу же поступил в аспирантуру».

С 1963 по 1971 г. молодой А. П. Деревянко жил в коттедже у А. П. Окладникова и ухаживал за ним – мыл полы, стирал белье, готовил еду и т. д., т. е. работал холуем. За это А. П. Окладников его щедро одаривал: в 1965 г. он сделал его кандидатом исторических наук; в 1970 г. помог получить медаль «За трудовую доблесть»; в 1972 г. сделал доктором исторических наук и помог получить премию Ленинского комсомола. С 1971 по 1976 г. А. П. Деревянко занимал должность зам. директора Института истории, филологии и философии СО АН СССР, т. е. был официальным помощником А. П. Окладникова.

Понимая, что в археологии ему уготовано все время плестись в хвосте А. П. Окладникова, переписывая его работы, А. П. Деревянко, воспользовавшись дружеской поддержкой бывших партаппаратчиков, ставших сотрудниками ИИФФ СО АН СССР, но сохранивших связи в верхах партийных структур, становится на путь партийного функционера. С 1976 по 1979 г. он работает секретарем ЦК ВЛКСМ в Москве. Там он при помощи А. П. Окладникова получает звание член-корреспондента АН СССР. Вскоре после этого, «выйдя из комсомольского возраста», А. П. Деревянко становится секретарем Новосибирского обкома КПСС. На этой должности, требующей соответствующих знаний, А. П. Деревянко долго не удержался, но как партийный функционер со стажем и хорошими рекомендациями он был переведен в 1980 г. на номенклатурную должность ректора Новосибирского университета. На этой должности он проработал до 1982 г.

Работая секретарем обкома КПСС и ректором университета, А. П. Деревянко начал позволять себе некоторую критику работ А. П. Окладникова и его методов управления археологией Сибири. В этот период наши отношения с А. П. Деревянко несколько улучшились, и мы даже стали изредка встречаться с ним в неформальной обстановке.

В 1981 г. А. П. Деревянко пришлось вступить в борьбу с Р. С. Васильевским за кресло директора ИИФФ СО АН СССР, освободившееся после смерти А. П. Окладникова.

В 1983 г. А. П. Деревянко становится директором ИИФФ СО АН СССР и начинает продумывать свой путь в академики. В первую очередь он, как и его бывший покровитель А. П. Окладников, решает создать что-нибудь фундаментальное и обязательно многотомное. В 1985 г. он начинает подготовку 5-томной «Археологии Сибири и Дальнего Востока» и проводит первое подготовительное совещание предполагаемых авторов этой коллективной работы, на котором я выступил против включения в «Археологию Сибири и Дальнего Востока» таких «неолитических культур», как кондонская, новопетровская и громатухинская, а также таких «палеолитических памятников», как Улалинка и Филимошки. А. П. Деревянко был этим очень возмущен, и наши отношения с ним окончательно испортились. В 1987 г. А. П. Деревянко собрал новое совещание, на котором я снова выступил против вышеназванных «культур» и «памятников».

В этом же году А. П. Деревянко при помощи некоторых влиятельных академиков, с которыми его познакомил А. П. Окладников, когда он служил у него в коттедже, стал действительным членом АН СССР. Теперь издание многотомной «Археологии Сибири и Дальнего Востока» перестало быть для него актуальным. Это издание тихо почило, как и многие археологические сенсации А. П. Окладникова и А. П. Деревянко, которые помогали им пробиваться в верхи академической элиты.

(18) Рассматривая ареал культур дюктайской традиции, я отмечал (Мочанов, 1977. С. 236): «Учитывая слабую изученность палеолита Северной Азии, нельзя полностью исключить, что не было крупных "замкнутых" ареалов "дюктайских" и "мальтинско-афонтовских" культур и что эти культуры существовали "чересполосно", как, например, в Приангарье. Однако проверить данное предположение пока невозможно, так как для этого надо иметь подробную палеолитическую карту Северной Азии и четко разработанную абсолютную хронологию».

(19) Об открытии дюктайской культуры крупнейший историограф палеолита Сибири В. Е. Ларичев (1971, с. 7) писал: «Не следует забывать, что в Якутии Ю. А. Мочановым выявлена необычная для Сибири палеолитическая культура, в главных своих чертах отличающаяся от известных культур Прибайкалья, Енисейского края, долины Оби и Алтая, Забайкалья и Дальнего Востока… В целом набор каменных инструментов из Дюктая впервые позволил определить главные черты сибирской палеолитической культуры, представители которой в один из благоприятных моментов пересекли Берингов пролив и "вторглись" в пределы Северной Америки».

(20) Против появления многочисленных научных печатных работ А. П. Окладникова мне уже приходилось выступать. 7 октября 1980 г. по этому поводу я направил письмо председателю комиссии партконтроля ЦК КПСС А. Я. Пельше. Приведу его полностью:

«Глубокоуважаемый Арвид Янович!

Недавно получил план выпуска литературы по издательству "Наука" на 1981 год. По этому плану в 1981 г. должны быть опубликованы 4 монографии академика А. П. Окладникова (одна из них в соавторстве) общим объемом 114 печатных листов. Здорово!

В 1979 г. у А. П. Окладникова вышло 3 монографии, общим объемом 44 п. л., 1980 г. – 5 монографий, общим объемом 84 п. л. В 1981 г. выйдут 4 монографии, общим объемом 114 п. л. Прогресс налицо! Если прирост продукции пойдет такими же темпами, то не исключено, что в 1982 г. археологическая наука сможет обогатиться еще 5 – 6 монографиями А. П. Окладникова, общим объемом листов 200, а то и больше.

За последние 10 лет А. П. Окладников опубликовал около 30 книг, 150 статей, 15 рецензий (общим объемом свыше 700 печатных листов) и отредактировал свыше 50 монографий и сборников на различные темы от "Совхозы Западной Сибири в годы первой пятилетки" до "Палеоантропология Сибири" и "Палеолит Енисея".

Конечно, в науке бывают всякие феномены, но в нашей и зарубежной археологии я ничего подобного не знаю. Думаю, у каждого человека, который сталкивается с продукцией А. П. Окладникова, должен возникнуть естественный вопрос: когда академик Окладников успевает писать свои произведения? Ведь он еще является директором института, членом Президиума СО АН СССР, членом редколлегий журналов "Советская археология", "Советская этнография", "Вопросы истории СССР", ответ. редактором "Известий СО АН СССР", председателем Ученого совета СО АН СССР по защитам докторских и кандидатских диссертаций, научным руководителем множества соискателей ученых степеней и т. д. и т. п. Кроме того, Окладников возглавляет Северо-Азиатскую и Советско-Монгольскую археологические экспедиции, около 6 месяцев проводя в поле. Так как же все это он совмещает? Посильно ли это все одному человеку? Может ли он добросовестно выполнять все свои обязанности творческого работника и научного руководителя? В конце концов даже гениальному ученому требуется какое-то время для восстановления сил и знакомства с работами своих коллег. В полной мере отдавая должное значительному вкладу А. П. Окладникова в археологию Азии, сделанному до его переезда в 1961 г. в Новосибирск, я, как археолог, прорабатывающий всю его печатную продукцию от корки до корки, вынужден со всей ответственностью констатировать, что большинство листажа его монографий, появившихся за последние 10 лет, занимают обыкновенные лаборантские описи находок, перемежающиеся ставшими уже трафаретными рассуждениями, многие годы переходящими из одной работы в другую. При этом в разных книгах, а иногда в одной и той же, зачастую один и тот же факт называется А. П. Окладниковым то "белым", то "черным", и это автора нисколько не смущает. Чувствуется, что, компонуя из старых работ новые монографии, А. П. Окладников их даже не читает в подготовленном для печати виде.

Иногда это приводит к "безобидным" курьезам. Так, например, русское имя "АННА" А. П. Окладников со своими учениками трактует в монографии "Новые петроглифы Прибайкалья и Забайкалья" (Новосибирск, "Наука", 1980, с. 13, табл. 32, 33) как группу каких-то животных.

В других случаях "курьезы" носят более серьезный характер. Так, например, на словах воюя с китайскими фальсификаторами истории, А. П. Окладников на страницах совместной с А. И. Мазиным монографии "Писаницы бассейна реки Алдан" (Новосибирск, "Наука", 1979, с. 78, табл. 64) публикует изображенный на скале китайский иероглиф, обозначающий титул императора Срединной Империи (Тянь-Цзы – Сын Неба), называя его магическим рисунком с непонятным смыслом. Вряд ли это стоило делать, так как иероглиф находится на реке Геоткан, недалеко от Тынды, столицы БАМа. Ведь такими иероглифами китайцы маркировали пройденную ими территорию. Подобный факт со ссылкой на ведущего советского специалиста по археологии Сибири и Дальнего Востока современное руководство Китая, очевидно, может использовать не в лучших для нас целях.

Я привожу только эти два небольших факта, опуская множество других, поскольку думаю, что их достаточно, чтобы показать, к чему приводит стремление любой ценой увеличить количество печатных работ в максимальном листаже.

Не хочу перегружать свое письмо фактами, которые можно на сегодня истолковать неоднозначно и провести под удобной рубрикой "Борьба мнений". Например, о целом ряде так называемых сенсационных археологических находках А. П. Окладникова, которые, с моей точки зрения, не имеют никакого отношения к науке о древнем человеке. Об этом мне уже приходилось неоднократно высказываться в печатных работах и научных докладах.

Если же говорить о научно-этической стороне проблемы, то безостановочный поток совершенно неконтролируемых и, как правило, не подлежащих критике печатных работ А. П. Окладникова, дезорганизует исследователей, особенно молодых, обесценивает само понятие "научная монография" и, в конечном счете, тормозит развитие науки.

Прошу Вас принять действенные меры для создания комиссии из авторитетных и гражданственно мужественных специалистов с целью проверки качества печатных работ А. П. Окладникова и остановить выпуск некачественной продукции. Уверен, что время не терпит. Это тот случай, когда можно прямо сказать: здесь затрагиваются не только интересы науки, но и всего нашего общества, наших представлений о добре и зле.

Понимая, что мое письмо можно счесть голословным охаиванием, я готов в любой момент, если это потребуется, в присутствии А. П. Окладникова представить необходимые факты его научной недобросовестности».

Мне кажется, что все изложенное в этом письме в 1980 г. можно сейчас использовать для характеристики печатных работ А. П. Деревянко, «множественностью» которых он так гордится. Приведу один пример, свидетельствующий, с моей точки зрения, что А. П. Окладников часто ставил себя соавтором книг, не знакомясь даже с их содержанием. Так, в монографии А. П. Окладников, И. И. Кириллов «Юго-Восточное Забайкалье» (Новосибирск, 1980), рассматривая радиоуглеродные даты для стоянки Сохатино-4, авторы пишут (с. 51): «Для датировки поселения были получены две противоречивые даты: по кости – 11900+130 лет СОАН-841 и по углю – 26110+200 лет СОАН-1138… Мы склонны отдать предпочтение дате по углю». На с. 170 в «Заключении» этой книги, явно написанном А. П. Окладниковым, отмечено: «Торцовые нуклеусы занимают определенное место в хронологии палеолита Северной Азии, Северной Америки и Японии. Они залегают, как видно и на материалах этой книги, всегда в верхних слоях многослойных стоянок эпохи палеолита (около 15-10 тыс. лет тому назад)». При этом академика А. П. Окладникова не смущает, что на с. 51 этой книги он принял дату 26 тыс. лет для стоянки, содержащей выразительные торцовые, в том числе и гобийские, нуклеусы. Все это лишний раз характеризует творчество А. П. Окладникова, которое нуждается не в защите, а в солидном критическом разборе, против чего всячески выступает наследник А. П. Окладникова А. П. Деревянко.

(21) Ссылки на работы Ю. А. Мочанова, к сожалению А. П. Деревянко, продолжаются до сих пор. Об этом свидетельствует, например, «Encyclopedia of the Arctic» (2005), в которой подробно изложены сведения о всех археологических культурах Северо-Восточной Азии, открытых Ю. А. Мочановым в 1964 – 1967 гг.

-------------------------------

Библиография

Балановская Е. В., Рычков Ю. Г. Генофонд человека на этапах освоения Ойкумены: адаптивная эволюция и геногеография // Человек заселяет планету Земля (Глобальное расселение гоминид). – М., 1997. – С. 288 – 297.

Бродянский Д. Л. Новосибирская плеяда выдающихся исследователей дальневосточной археологии // Традиционная культура востока Азии.  – Вып. 4. – Благовещенск, 2002. – С. 11 – 20.

Василевский А. А. Каменный век острова Сахалин: Автореф. дис.: докт. ист. наук. – Новосибирск, 2003. – 54 с.

Васильевский Р. С. Древнейшие жители Сибири // В мире науки. – 1985. – № 3. – С. 42 – 49.

Васьковский А. П., Окладников А. П. Находка обработанного человеком дерева на древней террасе р. Сусуман (бассейн Колымы) // БКИЧП. – № 13. – 1948. – С. 83 – 88.

Гребенщиков А. В. Ранний неолит среднего Амура: мифы и реальность // Традиционная культура востока Азии. – Вып. 3. – Благовещенск, 2001. – С. 49 – 61.

Деревянко А. П. Древние культуры среднего Амура (каменный век): Автореф. дис.: канд. ист. наук. – Л., 1965. – 17 с.

Деревянко А. П. Приамурье в древности (до начала нашей эры): Автореф. дис.: докт. ист. наук. – Новосибирск, 1971. – 63 с.

Деревянко А. П. Проблема нижнего палеолита на юге советского Дальнего Востока. – М., 1973. – 15 с.

Деревянко А. П. Каменный век Северной, Восточной, Центральной Азии. – Новосибирск, 1975. – 232 с.

Деревянко А. П. Палеолит Японии. – Новосибирск, 1984. – 272 с.

Деревянко А. П. Палеолит Тихоокеанского бассейна // Проблемы тихоокеанской археологии. – Владивосток, 1985. – С. 42 – 124.

Деревянко А. П. Сибирь: культурные истоки и горизонты // Сибирские огни. – 1986. – № 1. – С. 135 – 143.

Деревянко А. П. Переход от среднего к позднему палеолиту на Алтае // Археология, этнография и антропология Евразии. – Новосибирск, 2001. – № 3 (7). – С. 70 – 103.

Деревянко А. П., Волков П. В., Ли Хонджон. Селемджинская позднепалеолитическая культура. – Новосибирск, 1998. – 335 с.

Диков Н. Н. Древние культуры Камчатки и Чукотки: Автореф. дис.: докт. ист. наук. – Новосибирск, 1971. – 48 с.

Иванова И. К., Ранов В. А., Цейтлин С. М. Еще раз о местонахождении Улалинка в Горном Алтае // БКИЧП. – 1987. – № 56. – С. 133 – 144.

Ивашина Л. Г. Неолит и энеолит лесостепной зоны Бурятии. – Новосибирск, 1979. – 158 с.

История Дальнего Востока СССР (с древнейших времен до XVII века). – М., 1989. – 375 с.

Карачаровский В. В. О находке зуба домашнего быка в ранней стоянке близ г. Якутска // КСИИМК. – № X. – 1941. – С. 139.

Кругляков Э. П. Чем угрожает обществу лженаука? // Вестник РАН. – Т. 74. – № 1. – 2004. – С. 8 – 27.

Ларичев В. Е. Сибиряки каменного века – первооткрыватели Америки (Замечательные находки якутского археолога) // Газ. "За науку в Сибири". – 3 фев. 1971 г. – № 6 (487).

Ларичев В. Е. Сад Эдема. – М., 1980. – 397 с.

Ларичев В. Е. Колыбель человечества. – Новосибирск, 1987. – 384 с.

Матющенко В. И. 300 лет истории сибирской археологии. Т. 2. – Омск, 2001. – 171 с.

Мочанов Ю. А. Многослойная стоянка Белькачи I и периодизация каменного века Якутии: Автореф. дис.: канд. ист. наук. – М., 1966а. – 20 с.

Мочанов Ю. А. Ранний неолит Алдана // Советская археология. – 1966б. – № 2. – С. 126 – 136.

Мочанов Ю. А. Палеолит Алдана (предварительное сообщение) // Сб. научных статей / Якут. респ. краевед. музей им. Ем. Ярославского. – Якутск, 1966в. – Вып. 4. – С. 209 – 211.

Мочанов Ю. А. Палеолит Алдана // Доклады и сообщения археологов СССР на VII Междунар. конгр. доисториков и протоисториков. – М., 1966г. – С. 68 – 71.

Мочанов Ю. А. Многослойная стоянка Белькачи I и периодизация каменного века Якутии. – М., 1969а. – 254 с.

Мочанов Ю. А. Древнейшие этапы заселения Северо-Восточной Азии и Аляски (к вопросу о начальных миграциях человека в Америку) // Сов. этнография. – 1969б. – № 1. – С. 79 – 86.

Мочанов Ю. А. Дюктайская верхнепалеолитическая культура и некоторые аспекты ее генезиса // Сов. археология, 1969в. – № 4. – С. 235 – 239.

Мочанов Ю. А. Новые данные о берингоморском пути заселения Америки (стоянка Майорыч – первый верхнепалеолитический памятник в долине Колымы) // Сов. этнография. – 1972. – № 2. – С. 98 – 101.

Мочанов Ю. А. Древнейшие этапы заселения Америки в свете изучения дюктайской палеолитической культуры Северо-Восточной Азии // Доклады советской делегации на IX Международном конгрессе антропологических и этнографических наук (Чикаго, сентябрь, 1973 г.) – М., 1973. – 20 с.

Мочанов Ю. А. Стратиграфия и абсолютная хронология палеолита Северо-Восточной Азии (по данным работ 1963-1973 гг.) // Якутия и ее соседи в древности: Тр. ПАЭ. – Якутск, 1975. – С. 9 – 30.

Мочанов Ю. А. Палеолит Сибири (некоторые итоги изучения) // Берингия в кайнозое. – Владивосток, 1976. – С. 540 – 563.

Мочанов Ю. А. Древнейшие этапы заселения человеком Северо-Восточной Азии. – Новосибирск: Наука, 1977. – 264 с.

Мочанов Ю. А. Древнейший палеолит Диринга и проблема внетропической прародины человечества. – Новосибирск, 1992а. – 254 с.

Мочанов Ю. А. Начальный этап изучения палеолита Северо-Восточной Азии (концепции А.П. Окладникова до открытия дюктайской палеолитической культуры) // Археологические исследования в Якутии: Тр. ПАЭ. – Новосибирск, 1992б. – С. 3 – 20.

Мочанов Ю. А. За кулисами дописьменной истории Якутии (35 лет Приленской археологической экспедиции) // Газ. "Московский комсомолец в Якутии". – 28 окт. – 1999.

Мочанов Ю. А., Федосеева С. А. Основные этапы древней истории Северо-Восточной Азии // Берингия в кайнозое. – Владивосток, 1976. – С. 515 – 539.

Мочанов Ю. А., Федосеева С. А. Ноосфера и археология // Наука и техника в Якутии. – 2001. – № 1. – С. 28 – 33.

Мочанов Ю. А., Федосеева С. А. Археология, палеолит Северо-Восточной Азии, внетропическая прародина человечества и древнейшие этапы заселения человеком Америки. – Якутск, 2002. – 60 с.

Мочанов Ю. А., Федосеева С. А., Романова Е. Н., Семенцов А. А. Многослойная стоянка Белькачи I и ее значение для построения абсолютной хронологии древних культур Северо-Восточной Азии // По следам древних культур Якутии (Труды ПАЭ). – Якутск, 1970. – С. 10 – 31.

Мочанов Ю. А., Федосеева С. А. и др. Археологические памятники Якутии. Бассейны Алдана и Олекмы. – Новосибирск, 1983. – 392 с.

Мочанов Ю. А., Федосеева С. А. и др. Археологические памятники Якутии. Бассейны Вилюя, Анабара и Оленека. – М., 1991. – 224 с.

Обермайер Г. Доисторический человек. – СПб., 1913. – 687 с.

Окладников А. П. За методологию диалектического материализма в истории доклассового общества // Сообщения ГАИМК. – 1932. – № 3, 4. – С. 66 – 70.

Окладников А. П. Археология и основные вопросы древней истории Якутии // КСИИМК. – Вып. IX. – 1941. – С. 63 – 79.

Окладников А. П. Исторический путь народов Якутии. – Якутск, 1943. – 91 с.

Окладников А. П. История Якутии. – Т. 1. – Якутск, 1949. – 436 с.

Окладников А. П. Каменные орудия с острова Фаддея ("Арктический палеолит" у берегов Таймыра) // КСИИМК. – Вып. XXXIX. – 1951. – С. 76 – 80.

Окладников А. П. История Якутской АССР. – Т. 1. – М.; Л.: 1955. – 432 с.

Окладников А. П. Древнее население Сибири и его культура // Народы Сибири. – М.; Л.: 1956. – С. 21 – 107.

Окладников А. П. О первоначальном заселении человеком Сибири и новых находках палеолита на реке Зее. – М., 1964а. – 10 с.

Окладников А. П. Советский Дальний Восток в свете новейших достижений археологии // Вопр. истории. – 1964б. – № 1. – С. 44 – 57.

Окладников А. П. Неолит Сибири и Дальнего Востока // Каменный век на территории СССР. – М., 1970. – С. 172 – 193.

Окладников А. П. Предисловие к сборнику "По следам древних культур Якутии". – Якутск, 1970. – С. 5 – 9.

Окладников А. П. Улалинка – древнепалеолитический памятник Сибири // Палеолит и неолит СССР. – Т. 7. – Л., 1972. – С. 7 – 19.

Окладников А. П. Палеолит Приамурья и Приморья // Тихоокеанская археология. – Владивосток, 1980. – С. 6 – 27.

Окладников А. П. Палеолит Центральной Азии. – Новосибирск, 1981. – 460 с.

Окладников А. П. Древнее поселение Кондон. – Новосибирск, 1983. – 159 с.

Окладников А. П., Васильевский Р. С. Северная Азия на заре истории. – Новосибирск, 1980. – С. 159.

Окладников А. П., Деревянко А. П. Далекое прошлое Приморья и Приамурья. – Владивосток, 1973. – 440 с.

Окладников А. П., Кириллин И. И. Юго-Восточное Забайкалье в эпоху камня и ранней бронзы. – Новосибирск: Наука, 1980. – 176 с.

Окладников А. П., Мазин А. И. Писаницы реки Олекмы и Верхнего Приамурья. – Новосибирск, 1976. – 188 с.

Окладников А. П., Мазин А. И. Писаницы бассейна р. Алдан. – Новосибирск, 1979. – 152 с.

Окладников А. П., Рагозин Л. А. Загадка Улалинки // Советская этнография. – 1982. – № 6. – С. 115 – 125.

Рекомендации Всесоюзной конференции "Проблема прародины человечества в свете новых археологических и антропологических открытий". 17 – 23 августа. – Якутск, 1988. – 8 с.

Сапунов Б. С. Первые шаги в науку // Традиционная культура востока Азии. – Вып. 4. – Благовещенск, 2002. – С. 3 – 10.

Свинин С. А. Периодизация археологических памятников Байкала // Изв. ВСОГО. – Иркутск, 1976. – Т. 69. – С. 167 – 179.

Томская А. И., Саввинова Г. М. Палинологическая характеристика отложений многослойной стоянки Белькачи I (по материалам 1966-1968 гг.) // По следам древних культур Якутии: Труды ПАЭ. – Якутск, 1970. – С. 32 – 33.

Федосеева С. А. Эпоха бронзы на Алдане (по материалам стоянки Белькачи I) // Сибирь и ее соседи в древности. – Новосибирск, 1970а. – С. 303 – 313.

Федосеева С. А. Ранний железный век Алдана (по материалам стоянки Белькачи I и Дюктайской пещеры) // По следам древних культур Якутии: Труды ПАЭ. – Якутск, 1970б. – С. 143 – 153.

Федосеева С. А. Археология Якутии и ее место в мировой науке о происхождении и эволюции человечества. – Якутск, 1999. – 130 с.

Хлобыстин Л. П. Памятники Сибирского Заполярья и их соотношение с культурами таежной зоны // Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. – Новосибирск, 1975. – С. 100 – 110.

Хлобыстин Л. П. Возраст и соотношение неолитических культур Восточной Сибири. – КСИА, 1978. – Вып. 153. – С. 93 – 99.

Хлобыстин Л. П. Древняя история Таймырского Заполярья и вопросы формирования культур севера Евразии. – СПб., 1998. – 341 с.

Чугунов А. В. Проблемы северного животноводства. – М., 1998. – 90с.

Chard Ch. S. Northeast Asia in Prehistory. – The University of Wisconsin Press, 1974. – 214 p.

Derev'anko A. P. Human Occupation of Nearby Regions and the Role of Population Movements in the Paleolithic of Siberia // The Paleolithic of Siberia. – Urbana and Chicago, 1998. – P. 336 – 353.

Encyclopedia of the Arctic. – Vol. 1 – 3. – New York, London, 2005.

Mochanov Yu. A. Paleolithique de l'Aldan et le probleme du peuplement de l'Amerique. – In: VIII congress JNQUA. P., 1969а. P. 153.

Mochanov Yu. A. The Bel'kachinsk neolithic culture on the Aldan. – Acrtic Antropology. – Madison, USA. – 1969б. – V. 6. – N 1. – P. 104 – 114.

Mochanov Yu. A. The early neolithic of the Aldan. – Acrtic Antropology. – Madison, USA. – 1969в. – V. 6. – N 1. – P. 95 – 103.

Mochanov Yu. A. The Ymyiakhtach late neolithic culture. – Acrtic Antropology. – Madison, USA. – 1969г. – V. 6. – N 1. – P. 115 – 118.

Mochanov Yu. A. Stratigraphy and absolute chronology of the palaeolithic of Northeast Asia // Early Man in America. – Edmonton, 1978. – P. 54 – 66.

Mochanov Yu. A. Palaeolithic finds in Siberia (resume of studies) // Beringia in the cenozonic era. – Rotterdam, New Delhi, 1986. – P. 694 – 724.

Mochanov Yu. A., Fedoseeva S. A. Main periods in the Ancient History of North-East Asia // Beringia in the cenozonic era. – Rotterdam, New Delhi, 1986. – P. 689 – 693.

Mochanov Yu. A., Fedoseeva S. A. Western Beringia: Aldan River Valley, Priokhotye, Kolyma River Basin // American Beginnings. The Prehistory and palaeoecology of Beringia. – Chicago and London, 1996. – P. 157 – 227.

Okladnikov A. P. Jakutia Before its Oncorporation into the Russian State. – Monreal, 1970. – 420 p.

Todaro G. J. Evidence using viral gene sequences suggesting an asian origin of man // Current argument on Early man (Report from a Nobel Symposium). – Oxford, New York, Toronto, 1980. – P. 252 – 260.

Waters M., Forman S., Pierson G. Diring-Yariakh: A lower paleolithic site in Central Siberia // Science. – 1997. – Vol. 275. – P. 1281 – 1284.

West F. H. Beringia and New World Origins // American Beginnings (The Prehistory and Palaeoecology of Beringia. – Chicago, London, 1996. – P. 537 – 559.