 |
| Ю. Жекотов. «Те печальные амурские дни». Историческое исследование. 2016 г. |
| |
Он, как житель Николаевска-на-Амуре, решил расследовать трагические события Николаевского инцидента - международного конфликта между Японией и Дальневосточной республикой в 1920 году, роль в жизни города партизанского соединения под командованием Якова Тряпицына, написал книгу «Те печальные амурские дни». Ее, с любезного разрешения автора, мы и начинаем публиковать. Сегодня первая часть «Начала Николаевской трагедии».
* * *
1. Начала Николаевской трагедии
Одна из основных ошибок некоторых исследователей, пытающихся объективно разобраться в хитросплетениях Гражданской войны на Нижнем Амуре и причинах Николаевской трагедии 1920 года, на мой взгляд, заключается в том, что они начинают анализировать эту историю с ноября 1919 г., то есть с момента проведения конференции партизанских командиров в селе Анастасьевка и выдвижения партизанского отряда под руководством Якова Тряпицына (в отношении изначального руководства отрядом существуют различные точки зрения) вниз по Амуру.
А ведь конкретные исторические события имеют определённые предпосылки. Они происходят порой не в одночасье, а являются результатом длительных процессов, складывающихся годами и даже десятилетиями…
Известный российский учёный И.Ф. Харламов, занимаясь изучением истории и, в частности, истории педагогики, указывает: «Сущность процесса или явления раскрывается в историческом развитии, само явление становится понятным на общем фоне истории…» (Харламов И.Ф. Педагогика, М.: Высшая школа, 1990).
Представляется, что и к Николаевской трагедии 1920 года привёл целый ряд причин, начавших складываться в более ранние исторические сроки. Например, необходимо понять, какое влияние оказала иностранная интервенция и, в частности, захватническая политика Японии на николаевские события; какие взгляды накануне Гражданской войны исповедовали различные социальные слои жителей Нижнеамурского края и самого Николаевска; почему по мере продвижения вниз по Амуру в партизанское ополчение вливались большие группы местных жителей, так что возникает решение идти к Николаевску, а при подходе к городу партизанская армия насчитывает уже до 3 тысяч (от 1,5 до 5 тыс. по различным данным) штыков; разобраться в возможных перспективах созданной в апреле 1920 года ДВР (Дальневосточной республики) и в том, как это новое независимое от России государственное образование было воспринято её рядовыми гражданами; попытаться найти ответы ещё на целый ряд вопросов.
1.1. Японская экспансия на Сахалине и Нижнем Амуре
После изучения материалов, отражающих широкий спектр взглядов на события Гражданской войны на Дальнем Востоке, сегодня у меня нет сомнений, что Нижний Амур и, в частности, город Николаевск-на-Амуре минимально подверглись бы разорению, а человеческие жертвы здесь были бы минимальны (возможно, их полностью удалось бы избежать), если бы не произошло вмешательство во внутренние дела России иностранного государства Японии.
С восточным соседом, проводившим в конце XIX - начале XX века агрессивную и захватническую политику, у России складывались непростые отношения. Во время Русско-японской войны 1904-05 г.г. войска интервентов проявили неоправданное насилие и жестокость по отношению к российскому населению острова Сахалин.
Непосредственно во время вторжения на Сахалин в 1905 году японскими войсками умерщвлялись не только попавшие в плен ополченцы, но и мирные граждане (так были заколоты штыками и обезглавлены более 100 жителей (в том числе женщины и дети) села Рыковское, расстреляны и заколоты штыками попавшие в плен около 130 человек партизан отряда штабс-капитана Даирского и др.) (Левицкий Н. Русско-японская война 1904-1905 г.г., Смекалов Г. Ведерниковский Станок).
Вероятно, посчитав, «что большое государство, как и большой пирог, легче всего объесть сначала с краёв» (Бенджамин Франклин), при посредничестве США на переговорах по окончании Русско-японской войны 1904-05 г.г. от России была отторгнута южная часть Сахалина ниже 50-й параллели. Но, ещё не дождавшись заключения мирного договора в Портсмуте 5 сентября 1905 года, интервенты приступили к депортации русского населения острова. К декабрю 1905 года часть мирных жителей Южного Сахалина была уничтожена, а другая часть насильно вывезена до посёлка Де-Кастри. Российское население Сахалина к окончанию 1905 года сократилось с 46 тысяч до 5,5 тысяч человек, в основном оставшихся на Северном Сахалине. С момента оккупации Южный Сахалин начинает активно осваиваться Японией. К 1920 году японское население юга острова, переименованного захватчиками в Карафуто, составляет более 100 тысяч человек, а к 1945 году 391 тысяч человек (Щеглов В. Население Северного Сахалина в 1905-1917 годах; Материал Википедии «Население Карафуто»).
А что же сталось с сахалинскими изгнанниками 1905 года? Многие из бывших жителей Южного Сахалина, насильно согнанные с обжитых земель, осели на Дальнем Востоке и в том числе на Нижнем Амуре, кому-то удалось бежать на север острова. Известный писатель Валентин Пикуль в своём романе «Каторга» следующим образом описывает их судьбу:
«Трагедия острова определилась. На гиляцких лодках, пешком или на вьючных лошадях, неся на себе детишек, через горы и непролазные болота в Александровск стали выбираться беженцы с Южного Сахалина, и поначалу никто не хотел верить их чудовищным рассказам о самурайских зверствах:
- Они всех убивают. От них даже малым ребятам нет пощады. И ведь какие нехристи! Сначала конфетку даст, по головке погладит, а потом... потом головой об стенку. Мы все бросили, что наживали, только бы живыми остаться...
…сахалинских беженцев родина встретила неприветливо, о царской амнистии даже не поминали. Мало кому удалось достичь Хабаровска или Благовещенска, редкие единицы добрались до родимых мест, многие остались горевать на Амуре. Как раз напротив казачьего села Мариинского был на Амуре остров, куда и сгоняли каторжан, которые загодя отрывали в земле глубокие норы, собираясь в них зимовать…»
Странно было бы требовать от сахалинских беженцев 1905 года, людей, подвергшихся средневековым истязаниям, потерявших своих родных и близких, личное имущество, проявления к агрессорам хоть какого-то доверия и симпатии. Со стороны иностранного государства по отношению к жителям восточной окраины России был нанесён бесчеловечный и ничем не оправдываемый по своей жестокости удар. Но это был один из томагавков, запущенный японцами, и томагавк, который должен был поздно или рано неотвратимо вернуться и ударить по зачинателям злодеяний.
Во время похода Тряпицына сахалинские изгнанники и их подросшие дети активно вступают в партизанский отряд. Кто-то, безусловно, держал камень за пазухой, другие отчётливо видели угрозу от японцев своему будущему уже на нижнеамурской земле. Конечно, нельзя упускать из внимания и тот факт, что многие из бывших сахалинцев прошли каторгу или даже имели непогашенные сроки, настроение некоторых из них носило выраженный криминальный характер.
Надо признать, что Николаевск и нижнеамурские земли и прежде привлекали отбывших сахалинскую каторгу. Здесь можно было заработать на «кусок хлеба»: на открытых богатых месторождениях золота и рыбных промыслах требовались рабочие руки. Также в силу сложившихся транспортных путей и экономических связей жизнь нижнеамурцев и сахалинцев была тесно переплетена.
Так, бывший сахалинский каторжанин Мейер Моисеевич Люри в последующем стал крупным рыбопромышленником. Сын каторжанки и каюр на собачьих упряжках Дмитрий Семенович Гирев - известным путешественником… «Сахалинских следов» в истории Нижнеамурья предостаточно. Да и сам Николаевск в 1914 году становится центром Сахалинской области…
После Русско-японской войны Страна восходящего солнца продолжает наращивать своё присутствие на Дальнем Востоке и, в том числе, на Амуре. Согласно уже упомянутому Портсмутскому договору Япония получает право на организацию рыбалок в российских водах. Японская ассоциация Кухара в 1914 году создаёт новое рыбопромышленное общество «Ничироге Кабусики Кайся» с уставным капиталом в 2 миллиона иен. Основной интерес этого предприятия - добыча рыбы в северных русских территориальных водах. Изначально арендовав 28 рыболовных участков на Камчатке и 2 рядом с Николаевском, общество постепенно расширяет сферы влияния и становится ведущим рыболовным предприятием Японии (Мандрик А.Т. История рыбной промышленности российского Дальнего Востока(50-е годы XVII в. - 20-е годы XX в.), Владивосток, 1994).
На японское засилье в амурской рыбацкой отрасли, опираясь на показания Дмитрия Бузина-Бича, указывает историк Юрий Тарасов-Камчатский: «У многих местных жителей, особенно у рыбаков, имелся особый счёт к японцам и представленному здесь японскому капиталу. Как пишет Д.Бузин-Бич (Партизанско-повстанческое движение в низовьях реки Амура. 1919-1920 г.г. / Революция на Дальнем Востоке. Вып.1. М., Птгд,1923. С. 9), «…при занятии в 1905 году южной части о-ва Сахалин японцы вырезали всё наличное, неэвакуировавшееся русское население, не щадя ни женщин, ни детей. Эта жестокость … восстановила против японцев всех, кто имел какое-либо отношение в прошлом к южной части о-ва Сахалин… В низовьях … Амура жажда мести … ярче, так как именно туда направилась большая часть эвакуированного с Южного Сахалина населения.
Эта ненависть … подогревалась всё время жестокой эксплуатацией русского труда на рыбалках японского капитала. Большая часть русских рыболовецких фирм были или подставные лица, или ... работали с помощью японских капиталистов… Все власти были куплены рыбопромышленниками, главным образом японцами. Это было необходимо для хищнического рыболовства, запрещённого по закону … ловли рыбы заездками. Эти заездки загораживали вход рыбы в реку Амур.
Низовое амурское рыбацкое население понимало, что все беды в растущих год от года заездках, и винило в этом … японцев… В дни советской власти 1918 года(при первых Советах - Ю.Т.) крестьянско-рыбацкое население Амура добилось уничтожения заездков в низовьях Амура», однако в период белого правления хищнический лов рыбы здесь продолжался (Там же. С. 9, 10, 11). В силу данных обстоятельств лозунг немедленного восстановления Советской власти встретил тут горячую поддержку большинства населения и вылился во всеобщее восстание против интервентов и белогвардейских властей» (Тарасов-Камчатский Ю. Причины успеха партизан на Нижнем Амуре).
Через несколько дней после захвата японцами Николаевска в июне 1920 года К. Емельянов так описывает своё возвращение в город: «… мы дошли до уцелевшего дома Амурского общества пароходства и торговли. Около дома несколько солдат прибивали плакат: «Канцелярия для иностранцев». Не считая себя иностранцами, мы пытались было пройти мимо, но нас остановили и предложили зайти в канцелярию, так как таковая была организована для нас, оказавшихся в Николаевске иностранцами» (Емельянов К. Люди в аду. Издательство ВГУЭС, Владивосток, 2004, стр. 115).
«С оккупацией области административно-хозяйственное управление последней взял в свои руки штаб экспедиционных войск, причем для связи с населением им был назначен «Городской Совет» из 8-ми лиц.
Роль Городского Совета в Николаевске сводилась к тому, чтобы быть совещательным органом при начальнике административного отдела штаба и исполнять его поручения. Было издано особое постановление о городских советах и об институте старшин в сельских местностях. И те и другие назначались японской администрацией… С приходом японцев весь оборот перешел фактически на иены, так как единственными предпринимателями и покупателями оказались вначале оккупационные войска, а позже идущие следом за ними японские предприниматели.
Японские деньги и японскую финансовую политику, как отмечают материалы правительств, экспедиции, следует рассматривать как вспомогательные средства для порабощения оккупированной русской территории. Япония била, что называется, «и дубьем, и рублем».
В период оккупации в Николаевске и его районе основной денежной единицей стала японская иена, а основным денежным знаком - банкноты корейского колониального банка (Чосен Банк) в иенах, купюрами в 100, 10, 5 и 1 иену и в 50, 20 и 10 сен» (Погребецкий А.И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции (1914-1924)).
Уж сколько раз мы натыкались на одни и те же грабли, но всё живём ожиданием и надеждой: вот приедет барин - барин нас рассудит, а то и вовсе не ищем пророков в своём отечестве, покупаемся на сладостные обещания заграничных «благодетелей». Любим мы сами себя обманывать, приписывая некоторым заезжим иностранцам не свойственных им качества. Показателен здесь пример: история становления на хлебосольных российских землях николаевского предпринимателя японского происхождения Гентаро Симады.
Симада, уроженец города Нагасаки, с юности проявил склонности к предпринимательству. Активно талант Симады проявился в Николаевске, куда он приехал в 1886 году 16-летним юношей. Первоначально Симада занимался в Нижнеамурье скупкой и перепродажей рыбы, ссуживал небольшие суммы денег под проценты… Со временем Симада создаёт одно из крупнейших предприятий в Николаевске «Торговый дом Симады», не без помощи японских банков становится ведущим рыбопромышленником Нижнеамурья, соучредителем многих кредитных организаций.
Несмотря на участие во многих благотворительных делах Нижнеамурья, меценатство и даже принятие обряда крещения (эта показная акция Симады, возможно, была заранее согласована с военным японским ведомством), нельзя надеяться на проявление со стороны новоявленного Петра Николаевича (имя, полученное Симадой при крещении) каких - либо симпатий к России.
Вся активная общественная деятельность Симады, его вхождение в различные попечительские советы города, меценатство и благотворительность - лишь тонкий расчёт и способность эффективно выстраивать свой бизнес, своевременно учитывать подспудные доходные ускорители и катализаторы, а также умение иностранного разведчика входить в доверие, располагать к себе нужных людей, получать доступ к важной информации. Симада Мототаро, бесспорно, патриот, но только не российский, а японский.
Ещё в дореволюционные времена царская жандармерия обладала соответствующими компрометирующими документами на Симаду.
«В Николаевске-на-Амуре при обыске у японского подданного П. Симады жандармы обнаружили документы, изобличавшие его в связях с японской разведкой. Начальник штаба Приамурского военного округа не решился взять на себя ответственность за арест японца, а предпочел предварительно посоветоваться с ГУГШ, изложив в письме 14 августа 1914 года причины собственных сомнений: «...Симада имеет многомиллионное коммерческое предприятие, осуществленное им при помощи японского правительства... применение к нему репрессивных мер… может вызвать конфликт с Японией, что в данный момент нежелательно, так как Япония - союзник Англии»...».
Генерал Монкевиц одобрил эти рассуждения и телеграфировал в Хабаровск: «…переписки не возобновлять. Если Симада задержан, по политическим соображениям необходимо освободить» (Софинов П. Японский шпионаж в царской России, М., 1944).
Продолжил шпионскую деятельность «японский Пётр Николаевич» в революционные и постреволюционные времена.
«Для сбора информации о ситуации на Дальнем Востоке, в Забайкалье, Маньчжурии, установления контактов с лидерами антисоветских организаций и подготовки плацдарма для высадки экспедиционных войск высшее руководство империи в лице премьер-министра Тэраути Масатакэ, военного министра Осима Кэнъити и начальника ГШ Уэхара Юсаку командировало зимой 1917 - 1918 гг. в Советскую Россию и Китай большую группу кадровых офицеров разведки во главе с начальником 2-го (разведывательного) управления ГШ генерал-майором Накадзима Масатакэ.
По прибытии во Владивосток 23 января 1918 г. Накадзима узнал о реакционных настроениях в казачьих кругах Дальнего Востока и принял решение совершить рекогносцировочную поездку по маршруту Владивосток - Хабаровск - Благовещенск. Вместе с ним выехали крупнейшие японские предприниматели на Востоке России и по совместительству агенты военной разведки Такэути Итидзи (Хабаровск) и Симада Мототаро (Николаевск-на-Амуре), более известный как «Пётр Симада» (Зорихин А.Г. Роль тайной дипломатии в реализации планов Японии по оккупации советского Дальнего Востока).
Особенно расцвёл бизнес Симады в период японской оккупации Нижнеамаурья.
Не ангажированы ли сведения в отношении внешней политики Японии конца 19 и первой половины 20 века, не надуманы ли нелестные характеристики в её адрес российских историков? Чтобы убедиться в достоверности уже приведённых в данной главе данных, нужно дать сравнительную характеристику того, как вела себя в тот период времени Япония не только на Сахалине и на Амуре, а и в сопредельных с Россией странах… Так, например: Корея, откуда была вытеснена Россия, становится японской колонией. Япония диктует законы, по которым должно жить население на захваченных территориях. Губернатор Кореи назначается из Токио. В большинстве корейских школ вводится японский язык. Тысячи корейцев на положении рабов трудятся на Сахалине (Материал из Википедии «Корея под властью Японии»).
Не щадится и бессмысленно уничтожается японскими войсками мирное население Китая. До полного безумия дошли японские военнослужащие в Нанкине, бывшей столице Китайской республики, когда за несколько недель декабря 1937 года было зверски уничтожено до 300 тысяч мирных жителей города. Офицеры устраивали соревнования, кто убьёт больше 100 человек, не щадились беременные женщины и дети… (Нанкинская резня. Материал из Википедии).
Таких масштабов разнузданности и бесчеловечности, не встречая на своём пути сколько-нибудь серьёзного сопротивления, со временем достигла японская военщина.
Юрий Жекотов.
Отрывок из книги «Те печальные амурские дни».
(Продолжение следует).
Николаевск-на-Амуре.
