 |
| |
Во-вторых, его стоимость постоянно росла - почти как у «Хайяттов». По подсчетам депутата ЗС Самсонова, в процессе стройки цена вопроса выросла с 1,6 до почти 4 млрд рублей. И дело не только в самой стройке. Худрук Горьковки Звеняцкий выразил опасения, что новый храм культуры съест средства, предназначавшиеся прежним: «Нельзя все деньги отдать театру оперы и балета и тем самым превратить в пасынков и попрошаек другие театры, картинные галереи и музеи» (цитирую по РИА PrimaMedia). Директор филармонии Макаренко заявил, что 30 его сотрудников уже ушли в театр оперы и балета «и будут дальше уходить, поскольку там предложения по заработным платам в пять и более раз превышают наши».
В-третьих, расположен театр на Чуркине - то ли добрый чей-то юмор, то ли, напротив, осознанный стратегический выбор. До сих пор словосочетание «театр на Чуркине» казалось оксюмороном, но теперь Чуркин стал куда ближе к центру, чем бессовестно погрязшая в пробках Вторая Речка. После открытия оперы Чуркин точно нельзя считать периферией, в связи с чем встает вопрос о его переименовании - например, в Сохо.
В-четвертых, накануне прошло сообщение о том, что на премьере всех ждут сугубо в смокингах и бабочках.
…И вот театр открыт. Это и есть главная новость: он открыт.
Остальное - детали. Говорят, что в них - дьявол, но я не думаю. Максимум - маленькие веселые чертики.
Вот, скажем, на парковку к театру никого (ну, почти никого) не пускали. Непонятно зачем: никакого Путина не было. Даже Шувалова не было. А губернатор у нас известен своей демократичностью - даже от «блатного» номера отказался и византийских кортежей не признает. Значит, въезд перекрыли беспричинно. Если и впредь все будет так же, то парковка по прямому назначению использоваться не будет. Да и маловата она, кажется.
Или вот: в холле гостей встречал афоризм Миклушевского «Земля должна принадлежать людям» (почти как ленинское «Землю - крестьянам»). Трудно поспорить с чеканной фразой - людям земля и принадлежит, вопрос только в том, каким именно.
Еще в холле была инсталляция: семь владивостокских сопок в виде разновеликих фанерных столбиков, в которые можно было вставить наушники и услышать какой-то шум.
За дресс-кодом, слава богу, никто не следил. Людей в смокингах я не заметил. Многие пришли не оперу слушать, а на открытие, поэтому к концу появилось много свободных кресел. Возможно, настоящим любителям оперы билетов не досталось - на открытие пускали только по пригласительным, а их распространяли среди тех, кого надо (говорят, даже отцов города не позвали, но это пусть город с краем сами разбираются, мы в их семейные склоки влезать не будем). Или же дело в том, что в зале было, мягко говоря, нежарко.
Говорят, театр начинается с вешалки - так вот на этих самых вешалках не оказалось номерков. Вернее, они были (с красивой надписью «Русский оперный дом»), но сечение дырочек в номерках уступало сечению крючков на вешалках. Бригада гардеробщиц лихорадочно вдевала в неправильные дырочки быстро настриженные веревочки, и уже этими веревочками номерки крепили к вешалкам.
Обход вокруг здания позволил невооруженным глазом выявить ряд косметических недоделок, хотя губернатор заверил, что «здание полностью сдано в эксплуатацию».
Может быть, не только косметических. Когда представление закончилось и публика уже расходилась, в здании началось задымление, почувствовался запах гари. Людей торопили с выходом, вскоре погас свет - возможно, здание обесточили. Подъехало несколько пожарных машин. Сперва говорили, что загорелась проводка (как вариант - софиты). Потом выдвинули «официальную» версию о брошенном окурке. Если виноват действительно окурок, фраза «ноу смокинг» характеризует открытие оперного театра сразу в двух смыслах. Властям, конечно, выгоднее окурок (это как с подлодкой «Нерпа»: лучше все свалить на человеческий фактор, да и все). Кстати, внутри зал отделан, если что, деревом - и очень красиво.
…Но меньше всего мне хочется злорадствовать.
Театр открыт, и я далек от желания пошло острить с использованием напрашивающегося эпитета «погорелый». Главное, что это не загадочный пустой стеклянный куб на том берегу бухты и тем более не мираж, а осязаемый, настоящий, весомый театр оперы и балета. Культурная революция, пусть и «в отдельно взятом».
Что до слухов о том, что другим театрам теперь придется туго, то губернатор Миклушевский заверил меня в беспочвенности этих суждений: «Ни в коем случае. Я хочу сразу развеять всякие сомнения: все, что мы сейчас тратим на театр, мы тратим дополнительно к тому, что предусмотрено бюджетами других учреждений культуры».
Владивосток децентрализуется и диверсифицируется: на «Спутнике» теперь - хоккей, на Чуркине - опера (чем не «настоящие слоны из Владивостока», о которых пела группа The E-Ball). Скажи кому лет семь назад, что поедешь по мосту на Чуркин в оперу, никто бы не поверил. Теперь можно поверить во что угодно: в океанариум, в «Хайятты», в мост на Песчаный и во ВКАД. Коллективный неверующий Станиславский может спокойно курить в сторонке. Главное - окурки не разбрасывать.
Авченко Василий,
«Новая газета во Владивостоке», №210, 24.10.13
