Он очень хотел жить, но не ценою жизни доверившихся ему. Последняя мысль его была – предупредить об опасности…

Александр Фадеев

В то же мгновение что-то звучно сверкнуло, ахнуло, мир точно раскололся надвое, и он… упал в кусты, запрокинув голову”.

Почти что автобиографичное! Из “Разгрома”…

А Дальний Восток для Фадеева был второй родиной. В приморском селе Чугуевка (колыбель революции! – Прим ред.) прошли его детские и юношеские годы. Во Владивостоке он учился, в Хабаровске писал…

1935 год. “Дальневосточный край колоссально вырос… Мне пришлось преодолеть путь по старым партизанским тропам. Я прошел 600 км и увидел, как тайга изменилась. Теперь не дебрями Уссурийского края знаменит наш Дальневосточный край, он знаменит городом юности Комсомольском. …На диком берегу Амура новый большой производственный и культурный центр крепости коммунизма”.

Александр Фадеев был романтиком революционных преобразований. В этом заключалась его сила и слабость. Сила – в его вере в разум человека, слабость – в его вере в разум, следующий во всем только революционной идеологии.

Фадеевский герой – человек своего времени, сбрасывающий маски с действительности, чтобы изменить ее. Один из литературных персонажей романа “Разгром” был убежден: видеть все так, как оно есть, - для того, чтобы изменять то, что есть, приближать то, что рождается и должно быть.

Фадеев-комиссар был полностью на стороне героя. А Фадеев-писатель говорил: а может ли человек поручиться за то, что именно он видит все так, как оно есть, и более того – изменять по своей воле то, что есть? Ведь предвидение – удел гениев…

Александр Фадеев был чрезвычайно идеологизированным человеком. Классовый интерес, определивший жестокую логику гражданской войны, - кто не с нами, тот против нас – стал его кредо.

Во все времена своей истории русский народ жил еще и православной верой, традициями предков, моральными устоями, что формировались веками. Их разрушение – трагедия для народа. Эту трагедию принесла в себе гражданская война, когда сын шел против отца и брат против брата. Эту трагедию понял и отразил в “Тихом Доне” гениальный Шолохов. Ее  не сумел осознать, как Шолохов, талантливый Фадеев. Увы, не все, что дано гению, дано таланту. Было время, когда великие таланты Белинский и Добролюбов ставили в упрек Пушкину отсутствие мысли, ума в его сочинениях.

Фадеев обладая природным художественным талантом, подчинил его революционному мировоззрению. Разрывался между тяготением к литературному творчеству и общественно-политической деятельности. Ею и был занят через край. Наступал на горло собственной песне, не давал выхода своему большому таланту, занимаясь, долгие годы вопросами организации литературной деятельности всех, кто имел хоть искру таланта. С конца 30-х и по 1953 год руководил Союзом советских писателей, был редактором многих журналов, в том числе редактировал в Хабаровске журнал “На рубеже”, ставший впоследствии “Дальним Востоком”. Делал все это в нелегкие и великие годы Революции. Да, Революции, ибо она не завершилась с окончанием гражданской войны, а шла десятилетиями. Великая революция была полна драм и трагедий, были они и в литературе – самой чувствительной сфере общественной жизни.

Фадеев мог вести и вел идейную борьбу на литературном фронте, но никогда не унижал себя до сведения личных счетов. Никогда не искал он карьеры. Искал правды, не минуя ошибок. Мучительно их переживал… и продолжал поиск правды.

Наступил период “хрущевской оттепели” и знаменитый XX съезд КПСС 1956 года, когда Сталина обвинили во всех жертвах революционных преобразований. Хрущевский доклад был примитивен, вульгарен и вероломен. Его обсуждение в партии не допускалось. Доклад Хрущева, изобилующий жестокими фактами без их проверки и анализа, оказал разрушительное влияние на сознание большинство коммунистов, приученных к жесткой партийной дисциплине.

Шолохов чуть позже скажет: “Был культ, но была и личность”. В поэме “За далью – даль” Твардовский заметит: “А кто из нас годится в судьи – решать, кто прав, кто виноват? О людях речь идет, а люди богов, не сами ли творят?”.

Но у Александра Фадеева восприятия ко всему этому было другое. Он многие годы находился в доверительных отношениях со Сталиным, вместе с ним определял литературную политику. Теперь он был подавлен. К тому же с 1953 года он был в опале – отстранен от руководства Союзом писателей. Жизненный ресурс писателя оказался израсходованным. Долгие годы  он разрывался между необходимым и страстно им желаемым – политикой, невероятно сложной, нередко жестокой – и потребностью в художественном творчестве, для которого не оставалось времени…

13 мая 1956 года Александр Фадеев оборвал свою жизнь. Застрелился. В предсмертном письме ЦК партии он написал жестко о Сталине, назвав его сатрапом. Но заметил: “Тот хоть был образован, а эти – невежды”.  Три года, с 1953 по 1956, он прорывался к Хрущеву, Суслову, Маленкову, но не был принят ими. Личные неурядицы – все это привело Фадеева к отчаянию, духовному кризису…

“Нам первым выпало на долю счастье, рассказать людям о социалистической жизни и о том, как она была завоевана. Нам выпало на долю счастье – детскими губами – произнести такие слова в художественном развитии человечества, какие до нас не мог сказать ни один, даже самый из крупных художников прошлого. Это на наших страницах, полотнах, подмостках, из-под наших смычков и резцов впервые в мировом искусстве выступил и заговорил новый герой истории, человек социалистического общества, человек с большой буквы, простой человек из простых масс…”.

Чтобы понять драму Фадеева, надо понять то время, в котором он жил и творил. Время невероятно сложное, противоречивое, великое.