См. Ч.1. Поиски истины

Ч.2. Дальневосточная республика

Ч.3. «Тряпицын был борцом за власть Советов...»

Ч.4. Вариант биографии

Ч.5. Амурский поход

Ч.6. Клостер-кампское сидение

Ч.7. Николаевская страда, Китайская Цусима Амурского разлива

Ч. 8. «Штурмовые ночи Спасска, Николаевские дни»

Ч. 9. Николаевск-на-Амуре в Гражданскую войну

Ч. 10. Николаевский инцидент

Ч. 11. Пропуск слова «Социалистическая»

Ч. 12. Антибуферная политика

Ч. 13. Заговор против Тряпицына

Ч. 14. Агония «Николаевской коммуны»

Ч. 15. Уничтоженный город

Ч. 16. Керби. Амгуньский террор и бандитизм

Ч. 17. Промежуточный этап эвакуации - Кербинские золотые прииски

 

Вечером, оставив в Удинске небольшой гарнизон, на барже «Орочен», которую буксировал катер «Мукомол», восставшие отправились по Амгуни в направлении Керби. Торопились, шли безостановочно всю ночь.

 

По пути следования задерживали все попадавшиеся суда и лодки, поднимавшиеся вверх по течению реки. Людей пересаживали либо на пароход, либо на баржу и подробно расспрашивали об обстановке в Керби.

 

Из разговоров выходило, что в Керби ничего не знали и ни о чём не догадывались.

 

Также выяснили, что Тряпицын вместе с Лебедевой организовали штаб на двухпалубном почтовом пароходе «Амгунец» и готовятся к поездке в Благовещенск, сопровождающий их экспедиционный отряд под командованием Видьманова расположился по соседству - на втором пароходе «Муром».

 

Рядом на берегу, в пустующем складе, размещена еще одна группа партизан. Золото отправлено на прииск Софийский.

 

4 июля 1920 года на рассвете, около 3 часов, мятежные партизаны прибыли к месту назначения. После того, как катер с баржей остановились, Андреев выстроил своих бойцов на палубе. Все понимали: Тряпицын - боевой командир, его и штаб охраняет верный ему отряд Видьманова, все люди опытные и будут биться до последнего. Леодорский предложил действовать, как в Удинске - небольшой группой попытаться захватить Тряпицына вместе со штабом - «захватим его, считай дело сделано». Так и решили.

 

Руководить группой доверили Леодорскому. Выбор заговорщиками его кандидатуры на роль руководителя «группы захвата» был не случаен: за невыполнение приказа подлежал расстрелу, значит отступать ему было не куда, к тому же имел опыт руководства, а самое главное Тряпицын его хорошо знал и доверял. Остановимся на его фигуре поподробнее. Александр Николаевич Леодорский, из жителей Нижнего Амура, д. Суханово. В 1919 году под фамилией Сидоров работал в горной милиции Кербинских приисков. В селе Циммермановка добровольно вступил в партизанский отряд Тряпицына. Представился как идейный анархист и вскоре получил под своё командование роту из числа перешедших в Мариинске на сторону партизан белых солдат полковника Медведева. Всегда пользовался доверием Тряпицына.

 

Андреевцы скрытно высадились на юго-восточной окраине села. Спецгруппа отправилась на лодке к «Амгунцу», стоявшему у дебаркадера, остальные рассыпались цепью и двинулись к домам.

 

Как проходил арест Тряпицына и разоружение кербинского гарнизона, ведь в общей сложности на стороне Я. Тряпицына было не менее 600 хорошо вооруженных партизан? История Удинска банально повторилась, с той только разницей, что не все караульные спали. Катер «Амгунец» стоял возле берега, но сходни предусмотрительно убраны на судно. На реке тихо. С воды еще не поднялся белый туман.

 

Для тех, кто бодрствует, наступило самое тягостное время суток, предшествующее рассвету, так называемый «час быка» с 03.00 до 05.00. Сон предательски смыкает веки часовых. К «Амгунцу» подходит лодка, в которой находится группа партизан (7 человек, по некоторым данным 8 - ещё упоминается Левицкий) - Александр Леодорский, Василий Салазкин, Петр Ковалев, Василий Пак, Яков Есипов, Аношкин, Писяев. Часовой отреагировал на скрип вёсел, и подошёл к борту. «Пакет командующему» - раздалось с воды. Караульный кого-то позвал.

 

Появился дежурный, узнав Леодорского и некоторых из партизан, дежурный грубо нарушил устав караульной службы, приказал часовому принять конец и позволил всем подняться на борт. В первый момент, когда нападавшие ступили на сброшенные сходни, у них возникло замешательство - с верхней палубы, обложенный мешками с песком, грозно смотрел ствол пулемёта.

 

Леодорский решительно двинулся вперёд, заговорил с дежурным и пока тот спросонья рассматривал заранее изготовленный пакет, сунутый ему под нос, проверяя сургучные печати, его и двух часовых быстро обезоружили. Затем спецкоманда ворвалась в самую большую каюту и без выстрелов разоружила спящую охрану командующего - около 20 человек.

 

Допросив задержанных, Леодорский вызнал о местонахождении Тряпицына и прямиком направился к каюте, где тот спал. Несколько человек остались сторожить пленных, остальные пошли следом за Леодорским.

 

Описание ареста Тряпицына есть во многих воспоминаниях участников партизанского движения, и достаточно подробное. Расхождения только в незначительных деталях. Восстановим события.

 

«Стараясь ступать бесшумно, Леодорский со своими людьми, подошёл к каюте Тряпицына. Остановился напротив двери, остальные притаились по бокам. Через мгновение он решительно стучится в дверь. Из её глубины послышался заспанный голос Тряпицына: - Кто там? Чего надо?

 

- Товарищ Тряпицын, откройте, это я, Леодорский. Прибыл по вашему приказанию и привез срочный пакет от Сасова.

 

- Леодорский? Вас не арестовали? Что там у вас стряслось? Разве нельзя подождать до утра?

 

- Товарищ командующий, японцы предприняли неожиданную вылазку и появились перед нашими заставами. Подробности в донесении комфронта. А мне приказано доложить вам обо всем лично.

 

- Подождите.

 

Возникла пауза - видимо Тряпицын одевался. За это время, каждый из заговорщиков ещё раз мысленно прокрутил свои заранее согласованные дальнейшие действия. Наконец послышались шаги, дверь каюты открылась, и на пороге появился полураздетый Тряпицын. Вместе с тем, несмотря на затрапезный вид, он строго следовал появившейся у него после выступления японцев привычке не расставаться с оружием. Вот и сейчас на его плече была повешена кобура с маузером. Не отвечая на приветствие Леодорского, недовольный нежданным визитом командарм протянул руку за пакетом.

 

- Давайте пакет.

 

Немного отступив назад, Леодорский поднял, загодя подготовленный револьвер и быстро навел его на Тряпицына.

 

- Руки вверх! Вы арестованы.

 

Пак и Левицкий тут же подскочили с боков, схватили, не ожидавшего нападения Тряпицына и вытащили его наружу. Ковалев шагнул к каюте, но Тряпицын крикнул ему.

 

- Куда? Стоять! Там раздетая женщина! Пусть она оденется и сама выйдет. Потом зайдёте.

 

Тот осёкся. Однако, Лебедева, которая не спала и просто лежала на кровати, накинув на плечи халат, уже выбежала на шум и стояла на пороге.

 

- Что здесь происходит? Почему тревога?

 

- Вы арестованы. Выйдите в коридор, - приказал ей Леодорский.

 

В момент ареста Тряпицын не понял всей глубины произошедшего. Он думал, что имеет дело с рядовым недовольством измотанных бойцов, такое случалось и раньше, и с этой проблемой он всегда успешно справлялся, поэтому Тряпицын принял произошедшее с усмешкой:

 

- Это мне не впервой. Кто поднял бунт? Довольно шутки шутить! Почему оголен фронт?

 

- Фронт держат красные бойцы, верные приказам Москвы, а не вашим. Вы же арестованы по постановлению гарнизонного собрания всего личного состава Амгуно- Тырского фронта. Сдайте оружие! - ответил Леодорский.

 

Взвесив все за и против, видя, что силы явно не равны и сопротивление бесполезно, не желая рисковать жизнью любимой женщины, Тряпицын спокойно сдал свой маузер. Его и Лебедеву увели и поместили в канатный трюм. 23-летний Тряпицын, к сожалению, не владел всей информацией о происходившем, ему и в голову не приходило, что вверенная ему армия, которую он и создал, может взбунтоваться против него.

 

Оставаясь, видимо, в глубине души идеалистом-романтиком, он всё мерил по себе и не предвидел такого поворота событий. Это помогло силам мятежного «реввоенсовета» во главе с его бывшими подчинёнными Андреевым и Леодорским и другими, бескровно совершить переворот и арестовать его вместе со штабом.

 

 

Удинский сценарий, с небольшой интерпретацией, повторился и посёлке Керби. Также без выстрелов, без какого либо сопротивления, восставшие разоружили Кербинский гарнизон. Удивляться этому не приходится - японцы далеко, перед ними держат фронт партизанские отряды, так чего опасаться? Поэтому ни дозоров, не патрулей - редкие часовые, да и те кемарят. Никто и помыслить не мог о том, что Керби могут захватить свои же мятежные партизаны. Кругом русский авось и преступная халатность.

 

Тем не менее, с парохода «Муром», где дислоцировался экспедиционный отряд, заметили приближающихся к берегу вооруженных людей. Раздался сигнал тревоги, вооружённые бойцы выскочили на берег и залегли в цепь, готовясь встретить противника. Здесь, с ними сыграл злую шутку фактор отсутствия командира отряда - Видьманова на пароходе не было. Его заместитель И. Ольшанский всем приказал изготовиться к бою и без команды не стрелять.

 

Когда же в рассветном сумраке появились фигуры партизан, которых он знал лично, команды к бою не последовало. Растерянность привела экспедиционный отряд к фатальным последствиям. Партизан Михаил Казачков вспоминал об этом так: «В то утро дежурным по роте был мой старший брат Алексей. Заметив, что какие-то военные люди приближаются к «Мурому» с винтовками наизготовку, он поднял тревогу.

 

К своему удивлению, среди наступавших он увидел и узнал своих знакомых и младшего брата Ивана. Он крикнул ему, чтобы тот подошел поближе. Иван подошел и сказал Алексею, что Тряпицын и его штаб уже арестованы и их будут судить партизаны. Он посоветовал Алексею не оказывать сопротивление и сложить оружие. Иван заверил брата, что как только во всем разберутся, оружие будет возвращено. Эта рота сама разоружилась». Примерно по тому же сценарию произошло разоружение остального гарнизона Керби.

 

Этим ранним июльским утром в посёлке творилось, что-то невообразимое. Нежданно-негаданно нагрянувшие в предрассветный час мятежные партизаны, вызвали у простых обывателей и переселенцев панику. Люди в страхе не знали, что и думать.

 

Когда же после разъяснений, прояснилась цель прибытия андреевцев, то население обрадовалось. Уже говорилось, что эвакуируемые николаевцы и местное жители, на которых, в связи с приходом массы людей, свалились многочисленные проблемы, во всех своих бедах винили Тряпицына и его приближённых командиров.

 

Они стали указывать на всех, кого считали приспешниками Тряпицына и кто по их мнению виновен в сложившейся ситуации. Никто особо не разбирался - хватали всех без какого-либо обоснования; многих по оговору, по личным счетам, по злобе и вражде. Аресты шли безо всякой меры.

 

Со всех сторон под «замок» тащили командиров партизан, рядовых бойцов, жителей села - стоило лишь указать пальцем, как на сочувствующего Тряпицыну. Не успели оглянуться, а под арестом уже около 450 человек. Практически весь гарнизон! Всех спешно разместили по разным местам - трюмам и сельхоз строениям. Никто не пытался бежать, думали свои партизаны - разберутся.

 

По воспоминаниям жителя Керби Мамоненко И.Д., только Граков, (прим. фамилия может являться ошибочной, т.к. Мамоненко часто их путает) будучи посаженным в трюм баржи, попросившись сходить «по нужде», прыгнул за борт и прекрасно ныряя, пытался переплыть к тому берегу Амгунь, но был достигнут на шлюпке и водворён обратно.

 

Так, например, на барже «Тунгус» содержалось 87 арестованных, на барже «Орочен» - 23, в амбаре - 11 и т. д. Таким образом, рождённая в Князево идея провести всеобщее собрание по поводу незаконных арестов в Керби и по-хорошему разобраться во всём, выродилась в те же самые аресты опять-таки в самом Керби, только гораздо масштабнее.

 

Все те, кто недавно возмущался произволом, теперь сами его вершили, дав волю низменным человеческим страстям. Вот так, ловко используя стихию толпы, Андреев и прочие заговорщики направили её тёмную сущность в нужное им русло.

 

Когда суета с арестами закончилась, страсти улеглись и почти все потенциальные кандидаты в тряпицынцы оказались в роли заключённых, многие партизаны задумались: А что дальше?

 

Судьба арестованных, особенно Тряпицына Я.И., не давала никому покоя. Предложили отправить бывшего командующего армией и прочих командиров, обвинённых в зверствах, в Благовещенск, в руки военного трибунала.

 

Это никак не входило в планы Андреева и компании: пока Тряпицын жив, никто из заговорщиков спокойно чувствовать себя не сможет. По Керби пустили слух о том, что сторонники Тряпицына готовятся его отбить и разгромить восставших. Тогда было решено - опального командующего, словно злостного уркагана «в качестве мер предосторожности, во избежание побега или насильственного освобождения, заковать в кандалы».

 

Судовой механик с катера «Аида» А. Осипов вызвался их изготовить, а кузнец из партизан И. Басков (ещё указывают Симонова) - надеть их на Тряпицына. Данное действие выполнили прилюдно. Тряпицына вывели из трюма и на верхней палубе, в присутствии партизан и большой толпы жителей округи, используя молот и наковальню, кузнец ловко сковал его цепями. Это вызвало эффект, противоположный тому на который рассчитывали мятежники.

 

Закованный в цепи Тряпицын встал, и громко сказал: «Не в первой. Я не раз бежал, не из таких еще цепей, а это пустяк». Он хотел обратиться с речью к собравшимся, но здесь заговорщики подстраховались.

 

Его резко оборвали: «Не давайте ему говорить, много уже наговорил!»

 

Далее легендарный партизанский командир, опутанный на пояснице цепью, придерживая руками её опускавшиеся к ножным кандалам концы, зашагал сквозь строй своих недавних товарищей.

 

Не смотря на то, что он шёл хромая, от него исходило спокойствие, а во всём облике сквозили достоинство и скрытая сила духа. И хотя в его адрес выкрикивались угрозы, на многих эта сцена произвела негативное впечатление - собирались провести открытое собрание, выслушать командира, а тут такое... Как-то, не по-людски. Чувствовался скрытый ропот. Мятежники поняли - ситуация выходит из под контроля. Необходимо срочно избавляться от Тряпицына, иначе конец.

 

Сергей Тимофеев,

Санкт-Петербург.

(Продолжение «Нижнеамурская голгофа. Поиски истины» следует)