 |
| Начальник УНКВД по ДВК Люшков Генрих Самойлович. Летом 1938 года на участке Посьетского погранотряда перешел в Маньчжурию к японцам. По некоторым данным, умер в 1968-69 г. от рака легких в собственной гасиенде близ города Такупита (Венесуэла). Там же и похоронен под именем Сантос де Оривера. (Прим. ред.) |
| |
30 июля 1937 года Н. Ежов подписал совершенно секретный оперативный приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», а 31 июля 1937 года эта широкомасштабная «кулацкая операция» была утверждена постановлением Политбюро ЦК ВКП (б).
Параллельно с этим проводились «национальные» операции — по заранее составленным спискам арестовывали немцев, поляков, латышей и многих других иностранцев и граждан СССР. После ареста нескольких крупных военачальников началась «чистка» в армии. Тысячи «членов семей изменников Родины» отправились в лагеря по обвинению в связях с «врагами народа». Всего в течение 1937—1938 гг. в стране были арестованы порядка 1,3 миллиона человек, из них более 680 тыс. расстреляны как «шпионы», «вредители», «повстанцы» и прочие «контрреволюционеры».
«Кулацкая операция» стала апогеем Большого террора и была самой кровавой: с августа 1937 года по ноябрь 1938 года почти 390 тыс. человек казнили, более 380 тыс. отправили в лагеря ГУЛАГа. В рамках этой операции объектами репрессий стали не только представители партийно-государственной элиты, но и потенциальные выразители недовольства, вызывавшие недоверие в силу своей социальной принадлежности или политической ориентации: крестьяне, священники, бывшие дворяне, а также люди, заподозренные в связях с белым движением или оппозиционными политическими партиями.
Приказ 00447 предписывал подвергнуть уголовному наказанию несколько целевых групп «активных враждебных элементов», включая тех, кто уже отбыл сроки заключения и спецпоселения, бежал оттуда или продолжал находиться в лагерях и спецпоселках. Среди них — бывшие кулаки, члены антисоветских партий (эсеры и др.), бывшие «белые», жандармы, чиновники, бандиты, бандпособники, участники казачье-белогвардейских повстанческих организаций, сектанты, уголовники.
Все репрессируемые делились на две категории и, соответственно, предусматривалось только два вида наказания: расстрел — для «первой категории», и лишение свободы на срок от восьми до десяти лет — для «второй категории».
В приказе были определены «лимиты» по репрессиям для каждого региона. Для Дальнего Востока они первоначально составили 6 000 чел., из них 2 000 — по «первой категории» (расстрел) и 4 000 чел. — по «второй» (отправка в лагеря). Всего по стране планировалось репрессировать 268 950 чел., из них 79 950 — расстрелять.
Согласно приказу 00447, во всех регионах страны операцию следовало начать 5 августа, за исключением Узбекской, Туркменской, Таджикской и Киргизской ССР, где она должна была начаться 10 августа, а в Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях - 15 августа 1937 года. Операцию планировалось завершить в течение 4 месяцев, однако на практике она неоднократно продлевалась и фактически была прекращена лишь в середине ноября 1938 года.
В 1937 году гигантская приграничная территория Дальневосточного края с административным центром в г. Хабаровске состояла из девяти областей – Амурской, Зейской, Камчатской, Нижне-Амурской, Приморской, Сахалинской, Уссурийской, Хабаровской и Еврейской автономной. И в каждой из них (за исключением Хабаровской) имелись областные управления НКВД - структурные подразделения краевого УНКВД СССР по Дальневосточному краю.
В конце июля 1937 года начальник УНКВД по ДВК Т. Дерибас был освобожден от должности, а вскоре арестован. Вместо него главой дальневосточного управления НКВД нарком Ежов назначил комиссара госбезопасности 3-го ранга Г. Люшкова, до этого возглавлявшего в Ростове-на-Дону УНКВД по Азово-Черноморскому краю. Именно Люшкову была уготована роль палача тысяч дальневосточников.
Поскольку в такие сжатые сроки обычные судебные инстанции не могли справиться со столь масштабными репрессиями, государство прибегло к широкому использованию внесудебных административных органов — троек. Приказом 00447 был объявлен их персональный состав. Тройку при УНКВД по ДВК возглавил начальник УНКВД Г. Люшков, в ее состав также вошли второй секретарь Далькрайкома ВКП(б) В. Птуха и заведующий Отделом руководящих партийных органов Далькрайкома ВКП(б) П.Федин.
31 июля 1937 года, в день утверждения приказа 00447 в Политбюро ЦК ВКП(б), «ростовская бригада» из 10 человек во главе с Г. Люшковым выехала поездом из Москвы, и вышла на перрон хабаровского вокзала ранним утром 9 августа.
К этому времени экземпляр приказа 00447 уже поступил из Москвы в краевое управление НКВД. Однако будучи совершенно секретным и предназначенным для всех регионов необъятной страны, приказ не мог тиражироваться бесконтрольно и учитывать множество местных особенностей. Право конкретизировать тактику и детали предстоящей «кулацкой операции» предоставлялось руководителям региональных органов НКВД. И Г. Люшков этим правом воспользовался. Уже через день после прибытия в Хабаровск, 11 августа 1937 года, он подписал соответствующий приказ начальника УНКВД по Дальневосточному краю № 00135.
Впервые приказ НКВД № 00447 был опубликован 4 июня 1992 года в газете «Труд». Сегодня его содержание широко известно, он размещен на сотнях сайтов в интернете. А вот приказ Люшкова 00135 широкой публике неизвестен и, если не ошибаюсь, до сегодняшнего дня нигде не публиковался. Но именно этот приказ на время «кулацкой операции» стал «настольной книгой» дальневосточных чекистов, фактически отменив и заменив собой Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы.
Приказ № 00135 НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ НКВД ПО ДВК
Всем начальникам облУНКВД по ДВК
Начальникам отделов УГБ УНКВД
Начальникам 3-х отделов Дальлага, Бамлага, Севвостлага
Начальнику краевого Управления милиции
Начальнику УКПВО
Приказом Народного Комиссара Внутренних дел Союза ССР – Генерального Комиссара Государственной Безопасности тов. ЕЖОВА перед нами поставлена задача самым беспощадным образом разгромить банду антисоветских элементов, осевших в колхозах и совхозах края, на транспорте, строительстве, промышленности и в сов. учреждениях и ведущих в них подрывную диверсионную, террористическую, повстанческую, шпионскую контрреволюционную деятельность: защитить советский народ от их происков и наконец раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ Советского Государства.
Представленные по директиве № 102475 списки на кулаков и уголовников совершенно не обеспечивают этой задачи и не охватывают ряд контингентов антисоветского актива.
В связи с этим ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Представленные по директиве № 102475 списки немедленно пересмотреть и включить в них наиболее враждебные антисоветские элементы, разгром которых обеспечил бы выполнение поставленных перед органами Государственной Безопасности задач.
2. Списки в 48-часовой срок выслать мне срочно в двух экземплярах, с указанием установочных данных и компрометирующих материалов.
3. В списки включить следующие контингенты, подлежащие репрессии:
а) бывших кулаков, вернувшихся после отбытия наказания и продолжающих вести активную антисоветскую подрывную деятельность;
б) бывших кулаков, бежавших из лагерей или трудпоселков, а также кулаков, скрывавшихся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность;
в) бывших кулаков и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывших наказание, скрывавшихся от репрессии, или бежавших из мест заключения и возобновивших свою антисоветскую деятельность;
г) членов антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссоватисты, иттиходисты и дашнаки), бывших белых, жандармов, чиновников, карателей, бандитов, бандпособников, переправщиков, реэмигрантов – скрывавшихся от репрессий, бежавших из мест заключения и продолжающих вести активную антисоветскую деятельность;
д) изобличенных следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебных и активных участников ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.
Репрессированию также подлежат элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены;
е) наиболее активных антисоветских элементов из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, в лагерях, в трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую работу;
ж) уголовников (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты, рецидивисты, скотоконокрады), ведущих преступную деятельность и связанных с преступной средой.
Репрессированию также подлежат элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены;
з) уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность;
и) репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне – в колхозах, сельскохозяйственных предприятиях, и в городе – на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в Советских учреждениях и на строительстве.
4. Все репрессируемые кулаки, уголовники и другие антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов;
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы.
5. Семьи приговоренных по первой и второй категории, как правило, не репрессируются. Эти семьи взять на учет и установить за ними наблюдение.
На семьи приговоренных, члены которых способны к активным антисоветским действиям, представить мне списки. Члены такой семьи, с особого разрешения тройки, будут водворяться в лагеря или трудпоселки.
На семьи лиц, которые будут репрессированы по первой категории, проживающие в погранполосе, также представлять мне списки. Эти семьи подлежат переселению за пределы погранполосы, в порядке особых указаний.
6. ОПЕРАЦИЮ НАЧАТЬ НЕМЕДЛЕННО ПО ПОЛУЧЕНИИ МОЕГО РАСПОРЯЖЕНИЯ ПО УТВЕРЖДЕННЫМ МНОЮ ОПЕРАТИВНЫМ СПИСКАМ.
В первую очередь подвергаются репрессии контингенты, отнесенные к первой категории. Контингенты, отнесенные ко второй категории, впредь до особого на то распоряжения, репрессии не подвергаются.
7. Организацию и проведение операции по областям возлагаю лично на начальников Областных Управлений НКВД по ДВК, а по Хабаровской – на начальника 4 отдела УГБ тов. Сидорова.
На руководителей операции возлагается руководство учетом и выявлением подлежащих репрессированию, руководство следствием, утверждение обвинительных заключений и приведение приговоров в исполнение.
О порядке приведения приговоров в исполнение будут даны особые указания. Для участия в приведении приговоров в исполнение необходимо заранее наметить работников, а в лагерях специально отобрать начсостав и стрелков военизированной охраны лагеря. Принять меры, чтобы место приведения приговоров в исполнение и самый факт их были бы сохранены в строгой тайне.
8. Каждый арест оформляется ордером. При аресте производится тщательный обыск. Обязательно изымается оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, к/р литература, драгоценные металлы в монете, в слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. Все изъятое заносится в протокол обыска.
9. Операция проводится в пределах каждой области силами Облуправлений НКВД.
Арестованных сосредотачивать в следующих пунктах: по Приморской области – во Владивостоке, по Уссурийской – в Ворошилове, по Хабаровской – в Имане и Хабаровске, по Амурской – в Свободном и Благовещенске, по Зейской – в Рухлово и Свободном, по Нижне-Амурской – в Нижне-Амурске, по Сахалинской – в Александровске-на-Сахалине, по Камчатской – в Петропавловске-на-Камчатке.
10. Арестованные строго окарауливаются. Организуются все мероприятия, гарантирующие от побегов и каких-либо эксцессов.
11. Для обеспечения операции войсковой силой Зам. нач. УКПВО комбригу тов. СОКОЛОВУ выделить в распоряжение Нач. Облуправлений Камчатского, Сахалинского и Нижне-Амурского воинские подразделения. Нач. краевого Управления милиции ст. майору милиции тов. БОКША выделить в распоряжение Приморского и Уссурийского Облуправлений кавэскадроны, в распоряжение Амурского Облуправления – кавэскадрон школы милиции, выбросить из Благовещенска каввзвод без лошадей в г. Рухлово в распоряжение Облуправления НКВД.
12. В целях предупреждения и пресечения попыток побега за кордон, с 15 августа с.г. и на все время операции устанавливается усиленная охрана границы, о чем зам. нач. УКПВО комбригу тов. СОКОЛОВУ дать специальные указания погранотрядам.
13. На каждого арестованного или группу арестованных заводится следственное дело. Следствие проводится ускоренно и в упрощенном виде. Санкции прокуратуры на арест не требуется.
В процессе следствия должны быть тщательно выявлены все преступные связи арестованного с тем, чтобы в ходе операции и следствия вскрыть существующие к/р организации и изъять всех участников.
14. По окончании следствия дело направляется на рассмотрение тройки. К делу приобщаются: ордер на арест; протокол обыска; материалы, изъятые при обыске; личные документы; анкета арестованного; агентурно-учетный материал; протокол допроса и краткое обвинительное заключение.
15. По лагерям начальники 3-х отделов лагерей на основании имеющихся материалов оперативного учета составляют на каждого подлежащего репрессированию заключенного справку с указанием имени, отчества, фамилии, за какое преступление, на какой срок и кем осужден, преступная деятельность подлежащего репрессированию в лагере, в том числе и побеги. Справка подписывается нач. 3-го отдела и нач. лагеря. Справки вместе с делами 3-го отдела на каждого подлежащего репрессированию направляются на рассмотрение Краевой тройки.
16. Нач. 8 отдела УГБ <УНКВД> по ДВК ст. лейтенанту госбезопасности тов. СОЛОНОВИЧУ протоколы тройки по исполнению протоколов немедленно направлять нач. 8 отдела ГУГБ НКВД СССР с приложением учетных карточек по форме № 1.
На осужденных по первой категории одновременно с протоколом и учетными карточками направлять также и следственные дела.
17. О ходе и результатах операции доносить пятидневными сводками к 1, 5, 10, 15, 20 и 25 числу каждого месяца телеграфом и подробно почтой.
18. О всех вновь вскрытых в процессе проведения операции к/р формированиях, возникновении эксцессов, попытках побега за кордон, образовании бандитских и грабительских групп и других чрезвычайных происшествиях доносить по телеграфу немедленно.
При организации и проведении операции принять исчерпывающие меры к тому, чтобы не допустить перехода репрессируемых на нелегальное положение, бегства с места жительства и особенно попыток бегства за кордон, образования бандитских и грабительских групп, возникновения каких-либо эксцессов.
Своевременно выявлять и быстро пресекать попытки к совершению каких-либо активных контрреволюционных действий.
№ ....... ЛЮШКОВ.
11 августа 1937 года п.п. Нач. УНКВД по ДВК
№ 00135 Комиссар Госбезопасности 3 ранга
г. Хабаровск (ЛЮШКОВ)
2 отд. 4 отдела УГБ
п.п. Нач. 4 отдела УГБ УНКВД по ДВК
Капитан Госбезопасности
(подпись)
«Мы его пристрелили и отвезли обратно в яму...»
Итогом реализации приказа 00447 и его дальневосточного аналога — приказа 00135, стал арест порядка 36 000 дальневосточников, из которых около 25 000 были казнены. Процедура приведения расстрельных приговоров в исполнение в отечественной историографии описана достаточно скупо, за исключением, пожалуй, солидной работы на эту тему новосибирского ученого-историка А. Теплякова «Сибирь: процедура исполнения смертных приговоров в 1920 – 1930-х годах». Оно и понятно - эти «операции» считались особо секретными, и ведомственные приказы НКВД требовали сохранения их в строжайшей тайне.
Сегодня хорошо известно, что на Дальнем Востоке большинство смертных приговоров, вынесенных региональной тройкой в рамках «кулацкой операции», приводились в исполнение в подвале Внутренней тюрьмы УНКВД по ДВК на улице Волочаевской, 144. Но не только там. В некоторых отдаленных уголках края расстрелы производились на месте на основании телеграфных распоряжений из Хабаровска.
1938 год. Небольшой малонаселенный городок Охотск большую часть года отрезан от «Большой земли» расстоянием и бездорожьем. Но и здесь полно «врагов народа»! Нелегкую миссию по их «выкорчевыванию» исполняет начальник Охотского районного отделения НКВД младший лейтенант госбезопасности П. Ржавцев. Исполняет из рук вон плохо, и 13 марта 1939 года на него возбудили уголовное дело по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР — «за систематическое пьянство совместно с подчиненными, злоупотребление властью, присвоение денег и вещей арестованных и осужденных к ВМН и расшифровку форм и методов работы органов НКВД». Букет!
Что же это за «формы и методы», которые Ржавцев расшифровал? Вот что рассказывал об этом на допросе 14 февраля 1939 года уполномоченный уголовного розыска Охотского райотделения РКМ НКВД Г. Колосков:
«… Охотским РО НКВД под руководством Ржавцева проводилась работа по приведению приговоров в исполнение над лицами, осужденными тройкой негласным путем к расстрелу. Эта работа в условиях Охотска требовала крайней осторожности, чего не было предпринято.
В одну из ночей приводился в исполнение приговор над 5-ю человеками. На приведении приговора в исполнение участвовало только 3 человека, т.е. лично я, начальник Охотской тюрьмы НКВД Романов и сам Ржавцев. Хотя к этой работе можно было привлечь несколько человек-коммунистов из начсостава погранкомендатуры.
Эта операция была организована следующим образом. Перед началом операции я сидел в квартире Ржавцева, куда арестованные все 5 человек были приведены Романовым сразу. Вел ли он их из тюрьмы один или еще с кем я не знаю.
Арестованные, подлежащие расстрелу, приводились в квартиру Ржавцева, где они ожидали и где сидел я один. Отсюда арестованные переводились Ржавцевым и Романовым во временную столярную мастерскую (во дворе РО НКВД), где им Ржавцев объявлял приговор и совместно с Романовым связывал им руки. Рты не затыкались, в силу чего они имели возможность кричать, а райотдел находится в самом центре города. Со связанными руками они выводились во двор, где ложились в заранее приготовленные сани с запряженной лошадью. После чего они должны были быть увезены в яму, за несколько часов до этого выкопанную мною и Романовым в полутора километрах от Охотска, и там расстреливаться. Подводу со связанными арестованными никто не окарауливал.
В ходе этой операции произошел следующий случай. Когда уже три человека были уложены в сани, четвертого человека – Тайшина* – Романов повел в столярку, а я остался в квартире Ржавцева с последним пятым человеком – якутом, фамилии которого я не помню.
В это время конвоируемый Романовым из квартиры Ржавцева в столярку Тайшин в дверях столярки вырвался у Романова и бросился бежать. Здесь Романов, схвативший Тайшина за руку, успел нанести ему несколько ударов рукояткой нагана по голове, во время чего Тайшин исступленно начал кричать: «Караул! Помогите! Расстреливают!». Здесь ему удалось вырваться от Романова, и он, выскочив из ограды на улицу, побежал по улице и стал снова сильно кричать: «Помогите! Расстреливают!». Догонявший его по улице Романов сделал по нему 4 или 5 выстрелов, пока не попал в Тайшина, который упал на дороге у ограды РО НКВД.
Услышав выстрелы и крики, я сразу понял, что Тайшин убежал. Поэтому я своего арестованного вывел на улицу, предполагая застрелить его на улице, а самому броситься на помощь Романову, так как Тайшин, как я видел, огибал угол дома, в котором я сидел с арестованным. Поэтому, застрелив своего арестованного, я успел бы пересечь Тайшина и пристрелить его… После того, как я увидел, что Романов пристрелил Тайшина, я с арестованным вернулся обратно в квартиру Ржавцева, где и сидел до приезда Романова с ямы. Но из разговоров после я узнал, что Ржавцев в это время находился на улице и предупреждал выбежавших на улицу граждан не подходить к месту выстрелов.
Из рассказов Ржавцева позже мне стало известно, что прибежали на выстрелы начальник РОМ Румянцев, сотрудник РОМ Беляев, начальник пожарно-сторожевой охраны города Охотска Заботин Иван, ныне выехавший в село Резиденция, и лейтенант Тараканов из морской погранкомендатуры, выехавший из Охотска в 1938 году. Выбегал ли кто из граждан еще я не знаю.
В это время Романов заскочил во двор РО НКВД, вывел оттуда лошадь, где в санях лежали уже трое связанных арестованных, подогнал ее к Тайшину, взвалил его на сани и сразу же один поехал к яме. Приехав к яме, он расстрелял троих человек, сбросил в яму Тайшина, не проверив, жив он или нет, и сразу же вернулся к нам, где мы его ожидали с пятым человеком.
Положив этого пятого человека на сани, мы его увезли к яме и расстреляли. Здесь же я обнаружил, что одного трупа в яме нет, сказав об этом Ржавцеву и Романову. Последний заявил, что он лежит внизу. Но после того, как было проверено, оказалось, что Тайшина в яме нет. Вскоре я обнаружил следы, которые вели от ямы к населенному пункту Резиденция, что от ямы в 7 километрах. Мы все трое сразу же бросились на лошади в погоню и догнали Тайшина километрах в 5 от ямы и в 2-х от Резиденции. Здесь мы с Ржавцевым его пристрелили и отвезли обратно в яму, где все трупы были закопаны.
Управившись с этой операцией, мы втроем ранним утром возвратились в Охотск. Здесь мы убрали следы, после чего Ржавцев предложил у него в квартире, так как он проживал один в отдельном домике, выпить. Это было примерно в 8-9 часов утра.
Сперва мы выпивали трое, т.е. я, Ржавцев и Романов. Когда немного выпили, Ржавцев предложил Романову пригласить на выпивку их общего знакомого члена ВКП(б) Хомутова, работавшего директором одного из рыбзаводов (летом 1938 года он совсем выехал неизвестно куда).
В процессе выпивки охмелевший Ржавцев на вопрос Хомутова «Что была ночью за стрельба?» начал говорить о проведенной операции, говоря, что ночью бежал один из расстреливаемых. Здесь ему Хомутов начал доказывать, что «Вы не умеете делать такие дела» и т.п. Короче говоря, в этой выпивке Ржавцев рассказал Хомутову обо всем вышеописанном случае, произошедшем ночью…
Разговоров о том, что ночью около НКВД была стрельба и крики, было много, но прямых разговоров о предположениях по расстрелам мне неизвестно.
Со слов Романова мне известно, что он совместно со Ржавцевым занимался разборкой вещей арестованных после их расстрела. Причем находили много денег, зашитых в одежде, и что якобы эти деньги Ржавцев присваивал себе. Какие именно суммы и подробности этих присвоений мне Романов не рассказывал…».
Нет, Ржавцев не был осужден. Во время следствия его даже не арестовали, ограничившись отбором подписки о невыезде. Изгнанный из партии и уволенный из НКВД, он с июня по декабрь 1939 года работал помощником начальника ОЛП по административной части, начальником 8 участка спецстроительства № 201 НКВД в г. Николаевске-на-Амуре, но был уволен как не справившийся с работой.
Судить Ржавцева планировали "по месту совершения преступления" в г. Охотске. Но в связи с закрытием навигации суд откладывался и откладывался. Когда в августе 1940 года рассмотрение дела все же должно было состояться, выяснилось, что Ржавцев скрылся из Николаевска-на-Амуре в неизвестном направлении! На этом основании Военный трибунал войск НКВД Хабаровского края производство по делу приостановил и объявил Ржавцева в розыск. Но куда там - безрезультатно… Его розыск прекратили в 1946 году, а уголовное дело закрыли в 1996 году — «за истечением сроков давности»...
СПРАВКА
*Тайшин Константин Аполлонович, 1911 г.р. Место рождения: Забайкальская обл., г. Нерчинск, русский. Крестьянин. Место проживания: Охотский р-н, п. Ивановка, ДВК. Арестован 17.10.1937 г. Охотским РО Нижне-Амурского УНКВД по ДВК. Осужден 02.03.1938 г. тройкой при УНКВД по ДВК по ст. 58-10 УК РСФСР к ВМН. Расстрелян 15.04.1938 г. в г. Охотске. Реабилитирован 31.10.1989 г. заключением прокуратуры Хабаровского края по Указу ПВС СССР от 16.01.1989 г. Дело П-93863.
Владимир Журавлев, Биробиджан
