Мы уже рассказывали о непростой ситуации, сложившейся в Дальневосточном морском биосферном государственном природном заповеднике ДВО РАН, который уже более восьми лет возглавляет Малютин Андрей Николаевич.

 

Некоторые факты мы тогда просто опустили, так как показались они нам слишком дикими. По сути, получалось, что под руководством Андрея Малютина заповедник превратился в какой-то коммерческий проект для извлечения прибыли – нет, не в государственный, а в собственный карман.

 

О главной функции Морского заповедника – охране его богатств, всего гидробиота, было забыто. И не мудрено, так как у руля  заповедника был поставлен человек с психологией не государственного человека, а торгаша, биржевого спекулянта: до прихода на новое место работы Малютин длительное время работал на товарно-сырьевой бирже, которые в лихие девяностые росли в Приморье, как грибы. Зачастую через эти биржи и проворачивались в Приморье все махинации с ворованной народной собственностью.

 

Потом, в конце девяностых, уже за ненадобностью, так как всё растащили, эти биржи развалились. Малютин остался не у дел, так как уже тогда страдал пристрастием к зелёному змию. Но потом нужными людьми, которые поняли всю выгоду от такого руководства заповедником, он был поставлен на охрану морских богатств Дальнего Востока. И началась для Малютина настоящая работа биржевика – на всё были установлены соответствующие расценки – зашёл браконьер в заповедник – выложи 100 долларов. Вытащил несколько килограммов краснокнижного трепанга –  плати уже 200 у.е.

 

Как говорится, заповедная биржа заработала на широкую ногу. Для своих, нужных людей всё организовывалось, конечно, бесплатно. А иначе нельзя: как поставили, так и снять могли. Все обращения порядочных государственных инспекторов, которые не могли спокойно смотреть, как безжалостно уничтожаются уникальные богатства единственного в стране морского заповедника, к председателю ДВО РАН Валентину Ивановичу Сергиенко, никаких результатов не давали. Сергиенко молчал. А группа товарищей, захвативших заповедник, под предлогом экологического туризма развивала бурную браконьерскую деятельность. Благо такие приморские деликатесы, как гребешок и трепанг, шли просто нарасхват. Может, Сергиенко молчал, так как и сам был нечист на руку. И в настоящее время, за превышение должностных полномочий (незаконное распределение квартир), на него заведено уголовное дело, взята подписка о невыезде.

 

Может быть, у правоохранительных органов руки дойдут и до подчинённого Валентина Сергиенко Андрея Малютина. Следовало бы поторопиться, иначе скоро в ДВО РАН не только квартир, но и краснокнижного гидробиота не останется.

 

Почему мы решили вернуться к этой теме? Занимаясь проблемами заповедника, мы познакомились с удивительным человеком – Шереметьевым Виктором Алексеевичем, который почти 15 лет трудился в Морском заповеднике. Сначала государственным инспектором, потом начальником участка. Виктор Алексеевич – потомок старинной офицерской семьи. Его деды и прадеды воевали за веру, царя и отечество. Дед служил в драгунском полку в Раздольном. После революции, как и многие дворянские семьи,  семья деда была репрессирована. Но Виктор Алексеевич, несмотря ни на что, не озлобился, сумел сохранить мышление государственного человека, болеющего душой за свою Родину. Он автор более 500 публикаций о проблемах охраны национальных богатств.

Встреча с Виктором Алексеевичем произошла у нас на его новой работе, у геологов. Из заповедника его уже давно, как и начальника охраны заповедника Демиденко Владимира Николаевича, убрали, так как нынче там в почёте другие кадры.

 

Его беседу с учредителем газеты Марковцевым Николаем Владимировичем мы решили привести полностью, как есть без купюр.  

 

– Я вам просто приведу такой пример. Заповедник в самом начале – работает шесть плавбаз на его территории.  Наши меры бесполезны, мы ничего не можем сделать. Я еду к директору Института биологии моря академику Алексею Викторовичу Жирмунскому, ныне покойному, царство ему небесное, он поднимает трубочку, звонит Виктору Павловичу Ломакину. Проходит какое-то время, смотрим – горизонт чист.

 

А если сейчас – на протяжении многих лет работают суда добывающего флота. Траллеры или суда, занимающиеся постановкой крабовых порядков на территории заповедника, мы же это видим. Вот если сегодня, допустим, я обращусь к первому лицу края, то вполне может статься, что это суда самого…

 

Слева направо:В. Сергиенко,президент ДВО РАН-под следствием;В. Путин-в 2002 г.-президент РФ;А. Малютин-после товарно-сырьевой биржи возглавил заповедник;Н. Лавееров-академик,вице-президент РАН

Вот и всё. Поэтому бесполезно сегодня обращаться в суды, в прокуратуры. Ваша газета набралась мужества, назвала некоторые вещи своими именами, честь вам и хвала. Я в своё время тоже пытался. 20 лет отработал в заповеднике, честно отработал. Я задерживал первые браконьерские бригады в заповеднике. Если что-то там не получалось, у меня были хорошие взаимоотношения с главой администрации Хасанского района, я звонил ему – приезжала милиция и наводила порядок. Это был конец восьмидесятых-начало девяностых. Самое сложное время было в стране. И нас поддерживали в борьбе с браконьерами, хотя мы и зарплату не получали. Горючее зачастую покупали из своей зарплаты. Но тем не менее мы отработали честно и никто не мог бросить в наш адрес упрёк во взяточничестве. Ну а сейчас – это в порядке вещей, установлены нормы, расценки, произошло сращивание браконьерско-криминальных структур с руководством и должностными лицами заповедника.

 

Я автор нескольких статей, опубликованных в краевой прессе, – «Заповедник для браконьеров», «Заповедник для своих»,  «Конец трепанговой лихорадки, или Эпитафия Морскому заповеднику». И кроме неприятностей, я ничего не имел. В конечном итоге несмотря на то, что я много отработал, мне пришлось уйти.

 

– А в чём выражались эти неприятности?

 

– Факторы морального, материального притеснения были. Вот отработанная схема (рукой показывает в сторону  начальника охраны заповедника Демиденко В.Н.), Владимир Николаевич попал под эти жернова. Точно так же и... Вот сколько людей работало вместе со мной, те старые кадры, мы все вынуждены были уйти. Потому что мы оказались не нужны, не востребованы в новой системе отношений, которая сложилась внутри заповедника. Ну что ж…

 

– Наверное это система сложилась не только внутри заповедника?

 

– Я уже отработал на то государство, на это государство. Как говорится, отвоевал своё. Силы у меня ещё есть, здоровье, слава Богу, пока есть. Опыт, образование, скажем так, – тоже. Я университет заканчивал когда-то. Читал лекции, писал статьи о природе, охране заповедника. За все эти годы у меня более 500 публикаций. Оказавшись в заповеднике, я начал писать о его проблемах. Ну, в общем, то, что сейчас происходит в заповеднике, не назовёшь иначе как дурдом.

 

– Вы на какой должности работали в заповеднике?

 

– Старшим инспектором, потом начальником участка.

 

– Ваши действия  при обнаружении нарушений?

 

– О выявленных нарушениях я составлял протокол. Докладывал непосредственному своему начальнику – начальнику охраны заповедника, директору заповедника. Нарушителей вызывали на административную комиссию, налагали штрафы. Изымали орудия браконьерского лова. В конечном итоге отношения с директором заповедника у меня не сложились, и я вынужден был уйти.

 

Когда я уходил, я сдал участок с трепангом и другими видами гидробиота. Если сейчас я надену маску и нырну, то на своём бывшем участке на кордоне я не найду ни трепанга, ни гребешка, абсолютно ничего. Всё вычистили, и это вблизи кордона. Когда ко мне приезжали какие-то люди, проверяющие, заходили в воду по пояс и видели невооруженным глазом трепанг, гребешок и другие виды, то говорили – да, вот это и есть настоящий заповедник. Сейчас пустыня.

 

– Это в каком году так ещё было?

 

– До середины девяностых годов. Не браконьеры, а мы контролировали заповедник. Не они нам диктовали условия, а мы им. Мы этот напор как-то сдерживали. Даже речи не было о том, чтобы взятку какую-то от браконьера получить.

 

– А с середины девяностых годов ситуацию в заповеднике начали контролировать непосредственно браконьеры, под прикрытием руководства заповедника?

 

- А вот там, Владимир Владимирович, у нас браконьерские крабовые порядки...

– Может быть и так. Не хватало сил и средств бороться и опыта работы, потому что старые кадры вынуждены были уйти. Мы до сих пор все собираемся 16 ноября, в день пропажи нашего товарища инспектора Гонтаря. Вышел в море на задержание браконьеров и исчез. Исчез накануне приезда в Морской заповедник президента Владимира Путина, в 2001 году.

 

– А сегодняшний директор Морского заповедника Малютин Андрей Николаевич – он что, не понимает, что происходит с заповедником?

 

– Может быть, в глубине души он и неплохой человек, но его губит одна пламенная страсть.

 

– К чему пламенная страсть?

 

– А у него руки трясутся, как он сам говорит  –  «кессонная» болезнь. Кто из нас без греха, но мы не болели «кессонной» болезнью. Руки у нас не трясутся. Пьёт он со страшной силой, а человек в общем-то неплохой.

 

– Плохие люди не пьют, выпивают только хорошие.

 

– Не пьют ещё телеграфные столбы.

 

– Я в своей жизни встречал только одного человека, который совсем не употреблял спиртного, даже шампанского. Это Виктор Иванович Черепков… И всё-таки, неужели Малютин не понимает, что происходит с заповедником, не болеет душой за порученное ему дело?

 

– Вполне возможно, что и болеет. Но дело всё в том, что там собралась определённая группа товарищей – Катин Игорь Олегович, Белоцкий Сергей Владимирович, Гущин Андрей Геннадьевич и Гульбина Анна Алексеевна. И получается так, что эти товарищи водят его, как бычка на верёвочке, зная  слабости этого человека и используя его «кессонную» зависимость. А так, ещё раз повторяюсь, человек он неплохой.  Но сделать ничего не может.

 

– А эти товарищи, чем они занимаются в заповеднике, вероятно, какими-то исследованиями?

 

– Нет, один Катин занимается, если можно так выразиться, наукой. А товарищ Белоцкий – начальник участка. Анна Алексеевна Гульбина, так называемый серый кардинал, заведует музеем на острове Попова и занимается экологическим просвещением, экологическим туризмом. Гущин – тоже начальник участка.

 

– А почему эти люди не заинтересованы в сохранении богатств Морского заповедника?

 

– Ну что я могу сказать... Никого из них я за руку не хватал, доллары не метил, оперативно-следственные мероприятия не проводил. Это работа органов, которые именуют себя компетентными. В своё время они попытались что-то сделать, но их быстро прихлопнули, когда там дело возбудили уголовное. Катин проходил по пяти уголовным эпизодам. Дело просто прикрыли. Была дана команда сверху, и всё.

 

– А в чём заинтересованность правоохранительных органов? Они что, как говорит наш президент, «крышуют» этот криминальный бизнес?

 

Виктор Алексеевич Шереметьев

– На общем фоне разграбления залива Петра Великого заповедник – это мизер. Ещё один момент. Когда произошло несчастье с нашим товарищем Александром Гонтарем, его жена обратилась к директору заповедника Малютину, попросила материальную помощь, потому что дочка ещё малолетняя была. И Малютин ей отказал. Это свинство. Нас возмутило это обстоятельство, и мы  написали письмо полпреду президента Пуликовскому Константину Борисовичу. Собралась комиссия из администрации края, из природоохранных структур, других заповедников, из ТИНРО. Разбирали наше письмо, работала комиссия. Факты, изложенные в нашем письме, признали достоверными. Мы написали не только о пренебрежении к гибели своего товарища, но и о фактах сращивания браконьерско-криминальных структур с отдельными инспекторами заповедника, о нарушениях техники безопасности, природоохранного законодательства, финансовой дисциплины. Разбиралась комиссия, все факты были признаны достоверными. Меня приглашали на встречу в администрацию края, как одного из авторов этого письма, было принято решение собрать комиссию в составе 12 человек. В ее состав, вопреки желанию Малютина, включили и меня. Составили акт проверки. Все эти факты, даже более, подтвердились. Но что толку? Потом не одна такая комиссия была.

 

– Материалы были доложены Пуликовскому и какая пошла от него реакция?

 

– В общем, как было всё, так и осталось. Потом приехал в заповедник Владимир Путин в 2002 году, ему понравилось. Заповедник пребывал в эйфории, директор тоже. Раз Путин побывал, директор уверовал в собственную непогрешимость и вседозволенность. Намекал на особые отношения с губернатором. Малютин раньше работал на бирже, когда они появлялись, как грибы, там был сахар, деньги делали. Ну а теперь здесь деньги делают. Если приедете сейчас в заповедник, то увидите – на всех пунктах и островах стоят палаточные лагеря. Даже вертолётами завозят отдыхающих. Короче говоря, если ты в состоянии заплатить, то можешь в заповеднике делать всё что угодно.

 

– На чём основываются ваши утверждения?

 

– На наблюдениях, на личных впечатлениях, на анализе происходящего, на собственном опыте. Я браконьеров ловил, мне предлагали закрыть глаза, предлагали деньги, продукты, новые моторы, новую технику. Всё что угодно. Но мы же тупые были чиновники, не понимали своего счастья. Я всегда отвечал браконьерам: ваше дело воровать, моё дело – вас ловить и хлобучить в рамках закона.

 

– Раньше, как вы сказали, были тупые чиновники и не позволяли воровать. А сейчас что, пошли умные чиновники?

 

– Умные.

 

– Которые позволяют воровать и видят свою выгоду?

 

– Наверное.

 

– Как они сами любят говорить, «мы – люди системы».

 

– Да. А мы не вписались в эту систему. Нас вообще в какой-то паноптикум надо помещать.

 

– Владимир Владимирович Путин как-то сказал: «Если я не прав, то не прав весь российский народ». Может быть, перефразируя слова Владимира Владимировича, можно сказать – в паноптикум надо помещать весь российский народ, который не вписался в криминальную систему.

 

– Я верю, что всё наладится не только в Морском заповеднике, но и во всём государстве. По крайней мере последовательные шаги президента Дмитрия Медведева говорят о его серьёзных намерениях навести в стране порядок, и мы все должны ему в этом помогать.

 

Александр Громов,

«За Народ!», № 11. 2009

---------------

 

От редакции

 

Сегодня мы публикуем заявление ветеранов ФСБ России. Став свидетелями беспредела, творившегося в Дальневосточном морском биосферном заповеднике, они сразу обратились к Генеральному прокурору России Юрию Чайке и к прокурору Приморского края Юрию Хохлову.

 

Увы, никакой реакции не последовало. В рассмотрении заявления было отказано под надуманным предлогом. Разграбление заповедника продолжается. Поэтому сегодня мы публикуем этот документ. Мы надеемся, что хотя бы таким образом удастся привлечь внимание власти и правоохранительных органов к тому, что творится в заповеднике, отстранить от руководства людей, способствующих и потворствующих расхищению уникальных природных богатств.

 

Просим считать данную публикацию официальным заявлением о преступлении в Генеральную и краевую прокуратуры и принять меры прокурорского реагирования в соответствии со ст. 21 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

 

 

 

Доводим до Вашего сведения, что в период с 26 марта по 2 апреля с. г., находясь на законной весенней охоте в угодьях охотничьего хозяйства «Голубиный утес», в районе мыса о. Фальшивый Приморского края, в течение всего времени нахождения в этом месте наблюдали промышленный лов морского гребешка и трепанга двумя лодками без опознавательных знаков, непосредственно на акватории Дальневосточного морского биосферного государственного природного заповедника. Наш лагерь находился на возвышенности, с которой хорошо просматривались как островок Фальшивый, где дислоцируется кордон заповедника, так и акватория морского побережья.  

 

Учитывая специфику весенней охоты, мы ежедневно с раннего утра и до позднего вечера вели наблюдение за прилегающей местностью и горизонтом. Особенно нас интересовало море, так как с утра со стороны моря тянулись стаи уток и гусей. Каждый из нас  (в группе было восемь человек, из них пятеро  -  охотники) ежедневно 26, 27, 28, 29, 30, 31 марта, 1, 2 апреля, примерно с 9.00 до 16.00, наблюдал от нашего лагеря прямо по курсу на восток,  на прилегающей к берегу акватории Морского заповедника (координаты с. ш. 42 26’960” в. д. 130 46’969“), одну или две лодки, осуществляющие промысел путем использования водолазов. Наглости браконьеров не было предела.

 

В этом районе мы находились не одни, и многие другие охотники, кроме нас, могут подтвердить происходящие в то время события. О совершавшемся  у нас на глазах браконьерском промысле многое смог прояснить охранник заповедника Сербенко А.А., который, находясь в отпуске, взялся сопроводить нас до охотничьих угодий. Оказывается, он четыре года проработал инспектором Морского заповедника Южного участка на кордоне мыс островок Фальшивый. По его словам, в месте, где осуществляли лов браконьеры, проходит подводная гряда, на которой сосредоточены большие скопления гребешка и трепанга.

 

По нашей просьбе днем 27 марта он позвонил по сотовому телефону инспектору кордона на о. Фальшивый Агапову С.В. и проинформировал его о браконьерах на его участке. Хотя никакой нужды в его информации не было, так как браконьеры находились в прямой видимости на расстоянии от 500 до 1000 метров - как от нас, так и от инспектора кордона. Агапов ответил, что лодки на кордоне нет и что он уже доложил об этом факте начальнику Южного участка Морского заповедника Белоцкому С.В. Впоследствии от Агапова мы узнали, что 26 марта с. г. он зафиксировал встречу на лодках в море в районе о. Вера своего руководителя Белоцкого и тех самых браконьеров, которых мы наблюдали в море. Как стало ясно из намеков Агапова и анализа поступившей в последующем информации, вероятно, именно по разрешению Белоцкого в районе о. Фальшивый и велся браконьерский лов трепанга и гребешка. Подтверждением этого может служить тот факт, что, дислоцируясь постоянно на кордоне в бухте Пемзовой, он за период с 26 марта по 2 апреля, по имеющимся у нас сведениям, которые могут быть подтверждены данными вахтенного журнала, Белоцкий трижды прибывал на лодке на о. Фальшивый и, находясь там продолжительное время, мер по задержанию или хотя бы затруднению деятельности браконьеров не предпринимал. Более того, он не организовал положенное по инструкции взаимодействие с пограничным управлением  ФСБ по Приморскому краю, а также структурами ГИМС в Хасанском районе.

 

Возможно, в бездействии Белоцкого имеются признаки должностного преступления, а именно халатное отношение к своим служебным обязанностям.  Более того, есть основания предполагать, что в описанной ситуации возможен сговор между Белоцким, руководством заповедника и браконьерскими группами с целью извлечения материальной выгоды из незаконного промысла биоресурсов на территории заповедника. Подтверждением этому может служить тот факт, что нами был зафиксирован подход Белоцкого на лодке к браконьерам 1 апреля, в то время, когда водолазы находились в воде. Браконьерские лодки никак не отреагировали на появление  начальника охраны участка и продолжали спокойно осуществлять промысел. В последний день нашего пребывания на охоте, 2 апреля, зная, что Белоцкий уже вторые сутки находится на кордоне о. Фальшивый, мы поинтересовались у Агапова, почему все-таки он не предпринимает никаких мер к браконьерам, которые на глазах у начальника охраны Южного участка беспрепятственно восьмые сутки осуществляют хищнический лов на заповедной территории. На что Агапов ответил, что Белоцкому некогда, он обеспечивает охоту заместителю по науке Морского заповедника Латыпову Ю.Я., ждет приезда на охоту директора и вообще находится в нетрезвом состоянии. И действительно, мы были свидетелями нестихаемой стрельбы в районе заповедника, как до начала, так и в течение охотничьего сезона. Охота гостями кордона и руководителями Морского заповедника осуществлялась в охранной зоне Морского заповедника,  что категорически запрещено уставом этой организации.

 

Надо сказать, что в тот день на кордон о. Фальшивый подъехал с друзьями и сам Малютин А.Н., директор Морского государственного заповедника. Дорога к кордону идет по побережью, как раз мимо браконьеров. Предполагаем, что главное должностное лицо, которое несет персональную ответственность за организацию охраны заповедной территории и акватории с целью сохранения уникального биологического разнообразия растений и животных Морского заповедника, спокойно проехало мимо происходящего безобразия потому, что поездка его была посвящена не  исполнению государственного долга, а, вероятно, использованию своего положения в корыстных целях. Другие должностные лица Морского заповедника, Латыпов и Белоцкий, которые также по положению должны заниматься охраной биоресурсов заповедника, вместо рвения в  службе по охране акватории перед своим руководителем готовили начальнику развлечения и отдых на кордоне.

 

Не пытаясь заменить правоохранительные органы в квалификации состава зафиксированных нами правонарушений, дополнительно сообщаем ставшие известными нам данные по описанным событиям.  Так, от  Сербенко и Агапова мы услышали, что меньше, чем десять питомз (так называются сетки для транспортировки морепродуктов со дна моря) гребешка и трепанга водолазы при браконьерском лове со дна моря не достают, потому как невыгодно. Слишком многим приходиться платить, да и большие расстояния по морю приходится покрывать. Одна питомза содержит от 60 до 80 килограммов морепродуктов.  Бригада браконьеров, которую нам пришлось зафиксировать, по информации Сербенко и Агапова, прибыла из п. Зарубино и, вероятно, представляет местный браконьерский клан братьев Мироновых.

 

Таким образом, по  самым грубым подсчетам, нанесенный государству ущерб от незаконного промысла за восемь дней, которому мы все стали свидетелями, только по гребешку, на одну лодку с двумя водолазами с учетом розничной стоимости этого продукта в семьсот рублей за килограмм, составил минимум  миллион  рублей. Ущерб по трепангу гораздо больше, но его трудно оценить, так как он запрещен для продажи. Это могут сделать только специалисты.

 

Ко всему сказанному можем добавить, что в последний день охоты, налюбовавшись красотами пейзажей, мы решили задокументировать работу браконьеров на кино- фотосъемку. Полученные кино- фотоматериалы прилагаем к своему заявлению.

Что происходило дальше после нашего отъезда, нетрудно предположить. Но все мы полагаем, что браконьерский промысел морепродуктов в заповеднике продолжается, и не только на Южном участке Морского заповедника. Вероятно, должностные лица, наделенные государством обязанностью охранять Морской биосферный государственный природный заповедник, вступили вместе с браконьерами на путь его разграбления.

Передавая вам это заявление, мы отдаем отчет в том, что изобличить вероятных преступников будет нелегко, зная, как они будут изворачиваться. У них есть на то огромный опыт и, похоже, влиятельные покровители. Но надо же  когда-то положить конец этому наглому, вопиющему преступлению перед современниками и будущими поколениями.

 

Просим принять неотложные меры по расследованию и наказанию возможных организаторов и участников преступного сообщества, демонстрирующих беспрецедентно наглые и открытые способы нанесения ущерба государственным интересам.

 

Федоров Юрий Федорович,

генерал-майор запаса ФСБ,

председатель правления Союза ветеранов

органов госбезопасности по Приморскому краю.

 

Бугаев Владимир Дмитриевич,

подполковник запаса ФСБ

 

Якушевский Николай Александрович,  

подполковник запаса ФСБ

 

Семенцов Александр Владимирович,

майор запаса ФСБ

 

Роговой Валерий Владимирович,

майор запаса ФСБ

 

Сербенко Александр Анатольевич

инспектор охраны  Морского заповедника,

 

Роднов Сергей Анатольевич

07.08. 2009 г.

--------

 

 

 

Я, Сербенко Александр Анатольевич, бывший госинспектор охраны морского заповедника, под давлением со стороны руководства заповедника уволился по собственному желанию, проработав семь лет. В период моей работы, так же как и сейчас, были проблемы с обеспечением лодок топливом, и лодки, находящиеся на кордонах, не соответствуют требованиям времени.

 

У браконьеров пластиковые лодки с двигателями 250-300л/с, а у госинспекторов «Казанки» и «Прогрессы» 15-60 л/с, на которых опасно выходить в море при большом волнении. Начальник Южного участка Белоцкий С.В. в начале 2000-х годов был рядовым госинспектором охраны и работал со старшим госинспектором охраны Катиным И.О. на острове Большой Пелис. Со слов госинспекторов Рулёва Н.В. и Бурчак, Белоцкий и Катин запускали браконьеров в заповедник для промысла трепанга и гребешка, при этом брали с водолазов деньги в размере 100 у.е. за заход. В 2004 году Белоцкий С.В. был назначен начальником Южного участка, в том же году на этот участок был переведён и я. Будучи начальником Южного участка, Белоцкий внедрил отработанную с Катиным схему работы с браконьерами на свой участок.

 

В 2006 г. по рекомендации Белоцкого С.В. в заповедник были приняты на работу семья Перепелкиных, на кордон о. Фуругельма. С этого момента Белоцкий регулярно, на несколько дней покидал базовый кордон б. Пемзовая и пьянствовал на острове, а Перепелкины в это время запускали браконьеров в заповедник, обеспечивали их безопасность, брали у браконьеров деньги, потом делились ими с начальником участка. В летний период, когда на кордоны прибывали туристы, Белоцкий постоянно был на вахте, так как боялся, что деньги пройдут мимо его «кармана», и зачастую пьяный возил туристов на лодке, но никаких мер в отношении него со стороны директора не было, хотя Малютину (директору заповедника) неоднократно поступали жалобы и доклады о «подвигах» Белоцкого, и от меня в том числе, но Малютин и Белоцкий - однокашники по учебе, наверное этим всё объясняется. Деньги, которые поступали от туристов, Белоцкий брал наличными и никаким образом не оприходовал их через кассу заповедника.

 

С приходом на должность начальника отдела охраны Демиденко В.Н. Перепелкины были уличены в связях с браконьерами, но стоило очень много усилий убедить «руководство», в первую очередь Белоцкого, что это предатели. В итоге семья Перепелкиных была уволена, уголовное дело, которое Демиденко пытался возбудить против них, всячески тормозилось, чем это все закончилось, мне неизвестно.

 

Белоцкий - очень мстительный человек, если ему кто-либо по какой-то причине не нравится - готовься к увольнению. Так, в настоящее время в это число попал госинспектор Агапов С.П., который в 2007 году при выполнении служебных обязанностей получил производственную травму, межпозвонковую грыжу. Была сделана операция, после чего все и началось. Белоцкий не допускает госинспектора Агапова С.П. на рабочее место, мотивируя тем, что ему нужны здоровые сотрудники. А когда необходимо было оклеветать начальника отдела охраны, то Агапов был нужен.

 

Начальник участка часто забирал лодку на кордоне м.о. Фальшивый, в результате чего у госинспекторов не было возможности выйти в море, чтобы выгнать браконьеров. Белоцкий часто был замечен возле браконьерских лодок и ничего не предпринимал в отношении их.  

Браконьеры на Восточном и Южном участках уже фактически выловили весь биоресурс, и если провести контрольные замеры биоресурсов, то наверняка выяснится, что уже и нечего охранять.

 

В связи с вышеизложенным я прошу Вас поручить провести проверку по фактам, указанным в моём обращении, и принять соответствующие меры прокурорского реагирования.

 

С уважением,

Сербенко А. А.

26.08.2009

----------------

 

Архив:

 

Заповедный рассадник

 

Немногие из нас, вероятно, посещали Дальневосточный морской биосферный государственный природный заповедник ДВО РАН. На то он и заповедник, что доступ туда строго ограничен. Тогда рекомендуем почитать книгу о морском заповеднике кандидата биологических наук, директора заповедника Андрея Николаевича Малютина «Заповедное море».

 

За изъятие такиех вот крабовых ловушек лишился работы начальник службы охраны заповедника Владимир Демиденко

Книга, конечно, не может передать всё  многообразие этого уникального явления природы. Но даже при её прочтении, хотя её писал и не профессиональный журналист, вы поймёте, что мы живём в удивительном крае, где есть не просто море, но ещё и морские  краснокнижные обитатели, такие, например, как трепанг. Именно здесь находят приют как субтропические, так и арктические обитатели, среди которых около 200 видов рыб, более 450 видов ракообразных, 200 – моллюсков, 300 – кольчатых червей, 30 различных представителей иглокожих и около 170 видов водорослей. Чем, скажем, не могут похвастаться Чёрное или Балтийское моря. Уникальность этого заповедника состоит ещё и в том, что он единственный в России. Других морских заповедных зон просто нет. Не зря в августе 2002 года в нашем заповеднике побывал президент России Владимир Владимирович Путин.

 

Говорят, это посещение произвело на него глубокое впечатление, и Владимир Владимирович решил построить вблизи территории заповедника свою резиденцию. Место уже выделено и начаты подготовительные работы. И мы считаем, что это очень верное решение. Резиденция российского президента усилит значимость дальневосточных территорий для нашего государства. И все разговоры, что Дальний Восток не нужен России и заброшен, сразу отпадут. Вон Пётр Первый не то что резиденцию, столицу Российского государства перенёс в Петербург, тем самым дав понять супостатам, что это исконно русские территории и врагу там не бывать.

 

Но, докладывая президенту России и показывая многообразие его природы, руководство заповедника забыло поставить Владимира Владимировича в известность о тех многочисленных безобразиях, которые  творятся на его территории, в том числе и с попустительства руководства самого заповедника. Один только факт, что за последние годы с работы были  уволены пять начальников отдела охраны заповедника, говорит о том, что не всё в порядке в заповедном королевстве. Одно из главных предназначений заповедника, как указывает в своей книге директор А.Н. Малютин – охрана заповедной территории и акватории с целью сохранения уникального биологического разнообразия растений и животных. Попытаемся разобраться, как же выполняется главная задача, стоящая перед заповедником.

 

Обратившись к первоисточникам, а точнее, к самому начальнику охраны ДВМБГПЗ ДВО РАН Владимиру Николаевичу Демиденко (кому как не начальнику охраны знать истинное положение дел), мы поняли, что главная задача, к сожалению, не выполняется надлежащим образом. Можно даже  сказать, совсем не выполняется. И сама охрана зачастую участвует в браконьерстве и попустительствует разграблению уникальных богатств.

 

Судите сами, вот последние расценки для браконьеров – 100 долларов за заход браконьерской лодки на охраняемую территорию заповедника. На лодке, как правило, рулевой и три-четыре водолаза. У каждого по две питомзы (сетки) и по два баллона с воздухом. За один заход каждый водолаз-браконьер поднимает со дна моря по две питомзы-сетки с креветкой, трепангом и гребешком, и каждая питомза тянет на 50-70 кг. На одном только участке за день заходят по четыре браконьерских лодки. А всего участков четыре. Теперь посчитайте, сколько составляет браконьерский улов и сколько оседает в карманах госинспекторов. За смешные деньги, а зачастую и бутылку палёной водки, правда, с закуской тёмным дельцам достаются уникальные богатства морского заповедника. В том числе и краснокнижные его обитатели. Сегодняшний начальник охраны – человек заслуженный, майор пограничной службы, был начальником пограничной заставы на острове Попова, имеет богатый опыт борьбы с браконьерами и защиты наших российских рубежей. Казалось бы, и карты в руки такому начальнику охраны, лучше не сыщешь.

 

Однако, когда майор-пограничник Демиденко, изучив оперативную обстановку в заповеднике и подтянув к охране честных инспекторов, принялся за новую службу, как его учили в Московском пограничном училище, директор заповедника Малютин его предупредил: «Не суйся не в своё дело. У нас уже давно отлажена система, и не надо её ломать». Демиденко, по всей видимости, «не понял» своего нового предназначения и уволил несколько госинспекторов-оборотней, которые не только взимали мзду с браконьеров, но и повысили её до 200 долларов и сами браконьерствовали, правда, бесплатно. Не платить же самим себе! После такого оборота начальника охраны заповедника Владимира Николаевича Демиденко уже самого взяли в крутой оборот. То одно не так, то другое – протокол составил неправильно, не того задержал, не пропустил нужного человека, не сразу отпустил задержанного, а они, как правило, все уважаемые люди, с положением, и не только с браконьерским. То неправильно изъял сети, ловушки и другие браконьерские снасти. Одним словом, не начальник охраны стал ловить нарушителей, а оборотни стали куражиться над начальником охраны.

 

Всё бы ничего, рассказывает Владимир Николаевич, суровая служба закалила преодолевать и не такие трудности и ловить нарушителей границы, справился бы и здесь. Но на его беду он узнал страшную, особо охраняемую тайну Дальневосточного морского заповедника. Пограничное судно оперативного отдела Хасанского отряда погранвойск России задержало браконьерский катер, и пограничники сумели из бортового компьютера GPS задержанного судна извлечь интересную информацию – крабовые порядки. Говоря простым языком, достоянием пограничников стали браконьерские ловушки – святая святых заповедника. Естественно, пограничники поделились этой уникальной информацией с коллегой, и Демиденко принялся извлекать крабовые порядки со дна морского. А каждый такой порядок – по 250 метров длиной и имеет по 200 ловушек.

 

Такого, конечно, никто ему простить уже не смог, и вскоре с Демиденко был расторгнут трудовой договор  по пункту 5 части 1-й статьи 81-й Трудового кодекса РФ, то есть по причине большого количества взысканий. Владимир Николаевич обратился в суд Советского района, который своим решением 6 мая 2009 года восстановил его на работе и снял все незаконно наложенные взыскания. Казалось бы, справедливость восторжествовала и Владимир Николаевич с новыми силами должен взяться за главную задачу – охрану заповедника. Тем более, что браконьерский сезон в самом разгаре. Но «охранять» стали самого начальника охраны. Выполнив решение суда только на бумаге, как, вероятно, и остальные задачи, стоящие перед заповедником, директор Малютин определил местом работы начальника охраны коридор в Управлении морского заповедника, что располагается в одном здании с Институтом биологии моря ДВО РАН.

 

Поставил ему стол и стул и запретил посещать территорию заповедника. То есть фактически запретил начальнику охраны заниматься своими прямыми обязанностями – охраной. И тем самым наплевал на наш Российский суд, не выполнив надлежащим образом его решение. Вот мы и думаем, знает ли президент России, в каком биологическом рассаднике коррупции задумал он строить свою резиденцию? Или председатель ДВО РАН Валентин Иванович Сергиенко ему об этом забыл доложить?

 

Да и можно ли доверять такую важную задачу, как охрана заповедника, учёным ДВО РАН? Может, стоить поручить это  профессионалам? Ну, скажем, отдать эту функцию тем же пограничникам, создав в их структуре отдел по охране государственных заповедников. И рекомендовать туда на работу уволенных в запас военнослужащих. Которые, как мы знаем, уходят с военной службы в расцвете своих сил.

 

Максим Чирков,

«За Народ!», № 10. 2009.