 |
| Крест воздвигли амурские казаки в Хабаровске. |
| |
1 июля в России отметили памятную дату - День ветеранов боевых действий. И хотя она пока не имеет официального статуса, но с каждым годом становится все более известной в нашей стране. С 2009 года этот печальный праздник также носит название «День памяти и скорби ветеранов боевых действий».
Это день памяти всех, кто воевал за Россию, не важно - в каких войнах и вооруженных конфликтах, выполняя свой долг по защите Родины. Как дань уважения им - ветеранам, которые живут рядом с нами, и памяти тех, кого уже нет в живых.
Светлая память!
Отец Константин, отслуживший панихиду по павшим героям. рассказал, что причины для возведения Поклонного креста могут быть разными, но духовная суть одна - молитва, благодарность Богу. По словам святых отцов, Поклонный крест - это духовный щит от врагов видимых и невидимых, часовой, который соединяет молящегося с небом.
В своей краткой речи он подчеркнул, что крест будет призывать ангелов, которые будут оберегать жителей и гостей округи, защищать от всего нехорошего, в том числе от злых помыслов, которым не место в наших душах. Он также выразил благодарность амурским казакам, которые участвовали в мероприятии, пожелал всем здравия, мира и благоденствия.
- Установка таких крестов на земле вне здания предназначена для молитвы и поклонения распятому на кресте Спасителю. Это не только российская, а общехристианская традиция, которой не одна сотня лет. Историки говорят, что на Руси поклонные кресты устанавливались вблизи сел, городов и на развилках дорог еще до татаро-монгольского нашествия, - рассказал отец Константин.
Идея создания единого праздника в кругу ветеранов боевых действий, которые принимали участие в многочисленных войнах и вооруженных конфликтах на территории РФ и других стран, ходит уже давно. И неформально они начали отмечать его еще в начале XXI века. Это было вызвано их желанием собираться в один день, не привязанный к тому или иному событию многочисленных войн, участниками которых им суждено было стать (в настоящее время в нашей стране существуют отдельные памятные даты – Дни воинской славы и другие праздники, приуроченные к истории конкретных военных действий).
И вот, в 2009 году за 1 июля, как день памяти всех участников боевых действий, проходивших позже 1945 года (а это боевые действия в Афганистане и Чечне, во многих странах Латинской Америки, Азии и Африки), проголосовало более 3000 ветеранов. Это было зафиксировано в специальном документе, и отправлено обращение к правительству РФ с просьбой об официальном учреждении такого Дня. Однако данный вопрос пока не решен.
 |
| Амурские казаки по собственной инициативе установили Поклонный крест с памятными табличками в поминание о погибших воинах-интернационалистах, участвовавших в так называемых «горячих точках» |
| |
- Несомненно, вызывает уважение участие амурских казаков в церемониях возложении цветов к памятникам участникам ужаснейшей в истории человечества войны по освобождению от кровавого фашизма и погибших в локальных войнах, - рассказывает Почетный атаман Амурского казачьего войска Владимир Крюков.
И продолжает: «Сегодня такое мероприятие происходило на центральном кладбище, где амурские казаки по собственной инициативе установили Поклонный крест с памятными табличками в поминание о погибших воинах-интернационалистах, участвовавших в так называемых «горячих точках». Величие России в ее корнях, в ее истории и памяти! Но… есть и сожаление, что именно в Хабаровском крае амурским казакам так и не дали возможности раскрыть и показать свой потенциал, в чем совершенно нет их вины.
Я еще помню времена, когда в День скорби и памяти выделялась полусотня казаков, когда на День города выставлялась колонна в 200 казаков, а на параде в День Победы участвовала коробка казаков с тачанками. Проводилась масса мероприятий, выделялись помещения и для содержания всего этого. Как известно, казаки по обычаям предков обязаны платить «десятину» в казачью казну. Время шло, менялись атаманы, менялись чиновники, а в губернаторском кабинете поселился дух сатаны и отношение к казакам менялось.
Новая казачья власть собирала междусобойчики, но амурским казакам был определен запрет на участие и вот уже девять лет пытается эта власть лишить амурских казаков их гражданственности, их русскости и своего места под солнцем.
Казачий бизнес прихватизировали дельцы и растащили по своим сусекам, выходить со знаменем исторического Амурского казачьего войска казакам запретили, а потом и вовсе, вопреки закону «О реабилитации Российского казачества», где означено: «Воссоздать ранее исторически существовавшие до незаконных репрессий 1919 года, казачьи общества…», создали доселе неведомые сообщества.
Исправить все это по законам Российской Федерации и по казачьим обычаям, дух сатаны не давал - он питался совестью и памятью предков и по своей заразной сущности переползал от губернатора к губернатору, да так ловко, что они и не замечали, как начинали говорить и думать не по историческим событиям, не в согласии с памятью государства Российского, а по злому шипению духа сатанинского и думать стали, что живут не на берегу великого Амура, а на его притоке уссурийском.
Пропало величие Амура - сожрал его дух сатанинский. Попытались было амурские казаки через главнюка по внутренней политике правду историческую довести, как в песне Высоцкого: «Вроде не дурак...», а социолог, аналитик, по креслу своему должен за край и его историю бороться, но просчитались. Не учли, что дух сатанинский шестиголовый (а именно столько чиновников и приспособленцев от казачества содержит бюджет края на деньги налогоплательщика, хотя в нарушение казачьих обычаев - «атаман кормится с казачьего стола» может так быстро в ухо главнюку дунуть и забыл тот и аналитику и социологию-науку, которая элементарно раскладывает по полочкам любую ситуацию.
Нет теперь казачьих коробок на параде, нет крестных ходов, кончилось единство казаков и не видно их в День города нашего славного! Но хоть и порушил дух сатанинский амурское казачество, остались ему верные люди: сегодня они цветы возложили, вчера поклонный крест ставили погибшим воинам, позавчера на литургии стояли и храм казачий строили, да Троицу светлую праздновали.
Живут амурские казаки вопреки шипенью сатанинскому, работают и правила родовые соблюдают, а еще надеются, что новый губернатор сам постарается разобраться в движении казачьем, не слушая шипенья сатанинского и назначит расследование по законам совести, и не послушает нашептывания сатанинского и свой, амурский казачий генерал поведет казаков к единению…»
Как я я ехал на войну
 |
| Чечня, 2001 год |
| |
«Именная» телеграмма из Москвы о том, что мне предстоит командировка в Чечню, причем в роли начальника временного пресс-центра МВД по Северо-Кавказскому региону, пришла достаточно неожиданно. Но для нормального человека в погонах такой документ равносилен приказу. Продолжающимся противостоянием «непримиримых» к федеральным силам пахнуло уже в родном аэропорту. Двое пассажиров с Кавказа, также намеревавшихся отбыть из краевого центра авиарейсом Хабаровск - Минеральные Воды, сдав свой багаж, на посадку почему-то не явились. Вылет, естественно, на несколько часов пришлось отложить.
Но вот, наконец, мы отрываемся от бетонки. Мы, в общем-то, громко сказано, поскольку непосредственно в Чечню я направляюсь в гордом одиночестве. Брать частника до Моздока, откуда предстояло уже автоколонной или вертолетом добираться в Чечню, местные милиционеры отсоветовали. Во-первых, дорого, а во-вторых, человека в форме могут и увезти не туда, куда надо. Такое случалось. Направляюсь на железнодорожный вокзал, где полно людей в камуфляжной и серой милицейской форме. Но когда начинаю искать попутчиков, оказывается, что все они уже возвращаются. Оттуда. Сами над собой мужики подтрунивают:
- Хватит оглядываться по сторонам и искать огневые точки или растяжки...
- Все, командировка на войну закончилась, пора снова привыкать к цивилизации. Смотрите, сколько женщин...
Когда же подходит электричка «Минводы - Стодеревская», в нее набивается главным образом народ гражданский. Но ближе к Моздоку все в основном выходят, в моем вагоне остаются лишь трое смазливых девиц, распивающих потихоньку водку и рассуждающих о «голодных бойцах», а также женщина в черном с мальчишкой лет восьми-девяти, который по-хозяйски поправляет то и дело сваливающиеся набок мешки, скорее всего - с мукой.
Правда, по дороге вошли несколько офицеров. Когда подъезжаем, они и подсказывают, как добраться до «штаба МВД». Только появляюсь, выясняется, что мне срочно нужно на бетонку - вот-вот взлетит борт на Ханкалу, где и надлежит в первую очередь объявиться. А поскольку следующий вертолет будет не раньше завтрашнего утра, пускаю в ход один из «хвостов» кеты, прихваченных для особых случаев.
«Конвертируемая дальневосточная валюта» срабатывает и здесь. Мне тут же дают машину, а по радиостанции просят командира экипажа дождаться «крайнего пассажира» - слово «последний» на Кавказе суеверно стараются не упоминать.
Взлетаем из-за небольшого перегруза «с разбега». Из-за этого же, как потом выясняется, идем на небольшой высоте. Хотя, признаться, первой мыслью было: чтобы не расшибиться в лепешку, если вдруг подобьют.
Зрелище внизу не очень приглядное - то и дело встречаются разрушенные строения, а когда пролетели над полыхающей нефтяной скважиной, следующий затем небольшой (по нашим дальневосточным меркам) лесок показался мне каким-то зловещим. Дороги, что асфальтированные, что проселочные, абсолютно пустынны, словно вымерло все. Но мне объясняют, что идем в стороне от основных трасс, к тому же ближе к вечеру движение по Чечне практически замирает. И оживает с утра, часам к 10-11, когда пройдет инженерная разведка, призванная обезвреживать всевозможные взрывные устройства.
Но вот и Ханкала - это практически пригород Грозного. Здесь и своего рода укрепрайон, окруженный минными полями, и «наш» жилой сектор, состоящий из множества палаток и вагончиков. С коллегами приходится знакомиться на ходу - нужно включаться в работу. Сотрудники оперативной бригады в результате четко спланированной операции освободили двух солдат срочной службы, которые из-за собственной неосторожности были захвачены боевиками и несколько месяцев провели в «зиндане». Такие хорошо укрытые от постороннего глаза глубокие ямы-схроны, сейчас в основном пустые, были накопаны по всей Чечне. Заложников намеревались обменять на задержанного с поличным подрывника, но похитители сами, и гораздо раньше, угодили в ловушку.
Аккредитованных журналистов центральных телеканалов и информационных агентств, которые размещались здесь же, в Ханкале, долго звать не пришлось. Правда, сами оперативники говорить что-то перед камерами наотрез отказались. И не столько из скромности, сколько из-за конспирации, ведь им еще работать. А если тебя знают в лицо - какие уж тут специальные операции! Освобожденных и задержанных - пожалуйста, снимайте...
Дави на газ!
В Октябрьском районе Грозного, как раз тогда шла операция «Чеченская нефть», моя бригада журналистов попала под обстрел боевиков. Пришлось открывать ответный огонь и вывозить народ в безопасное место. Кстати, боевики больше всего не жаловали контрразведчиков, контрактников и… прессу. На память о своей работе я привез с Кавказа постановление шариатского суда, где сказано: «Те, кто задействован в пророссийских СМИ, будут уничтожены. Как мужчины, так и женщины».
Только проехав по Чечне, осознаешь - какая она все-таки маленькая. От Ханкалы, где была основная наша база, хорошо прикрытая ощетинившимися блокпостами и минными полями, до центра знаменитого Грозного с его площадью «Минутка» и Романовским мостом, всего каких-нибудь 15-20 минут езды. Еще быстрее, только в другую сторону, можно домчаться до Аргуна. Но ехать надо с хорошей скоростью, Впрочем, иначе здесь и не ездят.
Бывалый водитель пресс-центровской «таблетки» Сергей из Подмосковья, у которого заканчивалась командировка, напрасно пытался объяснить это своему сменщику Валериану из Йошкар-Олы: «Перед выездом не забудь передернуть затвор своего автомата - потом можно не успеть. Или сними ствол с предохранителя - как тебе будет удобно. И - газу! Если держишь 60 километров в час - уже почти гарантия, что уйдешь от фугаса. 90 - от снайпера. Притормаживай только на блок-постах, если не уверен, что твою машину узнают. А то свои по горячке могут обстрелять. Вдруг ты - камикадзе?».
Но подобные наставления - это одно. А прочувствовать достаточно непростую обстановку собственным нутром - абсолютно другое. Буквально на следующий день меланхоличный Валериан чуть не довел всех до белого каления. Корреспондентов нужно было срочно вывезти на заседание республиканского правительства. А водитель с интересом рассматривал руины Грозного и, не спеша, объезжал каждую колдобину и воронку.
Но у целого тогда еще Дома правительства с недавними щербинами после ночного обстрела Валерка, кажется, кое-что уже понял. Меры безопасности были приняты беспрецедентные: в здание не пускали даже вооруженную до зубов практически одинаковыми автоматами и пулеметами, но одетую в самую разнообразную форму охрану глав районных администраций. Охранники зыркали по сторонам и держали пальцы на спусковых крючках. Еще больше наш водитель поумнел, когда во второй половине дня, словно дробь мелкого, только начинающегося дождя, где-то невдалеке, как всегда, неожиданно прогремела короткая автоматная очередь. И - началось. Еще одна, вторая, третья… Сердито огрызнулся уже длинной очередью пулемет, явно «наш»: боевики так много патронов не выпускают - экономят.
Сверху моментально подскочили в район скоротечной перестрелки два боевых вертолета прикрытия - «крокодила». Покружились и улетели - не палить же из пушек по воробьям. И разом все стихло.
Такие беспокоящие, как их принято называть, обстрелы - были тогда далеко не редкостью что в самом Грозном, что в других населенных пунктах Чечни. Чаще всего они случались ближе к вечеру, ночью. Пальнул исподтишка из развалин, тут же бросил оружие и вышел на улицу, как ни в чем не бывало. Пойди отличи - боевик ты или обыкновенный мирный житель. И наготове - годится для любой проверки - в кармане обычная краснокожая российская паспортина.
В Курчалое, как рассказали хабаровские омоновцы, которым довелось там работать, отдыхавшему после непрерывных трудов в Македонии боевику паспорт бы не помог. Вот и выскочил на улицу с пистолетом. Но ведь не только боевики умеют стрелять. А на месте лежки уничтоженного бандита обнаружили еще небезызвестный автомат «Борз».
И еще было не одно свидание с земляками - Чечня ведь маленькая. К сожалению, далеко не все эти встречи были счастливыми. С ребятами из Дальневосточного РУБОПа пришлось поминать хабаровского водителя Палыча. Он, умница, уже будучи мертвым, вывез на подбитом БТР ребят из-под шквального огня. Метров сто Сергей Харитонов давил еще на педаль газа. И ехал так, с небьющимся уже сердцем. Потом был подрыв в Курчалое, где пострадала большая группа хабаровских омоновцев.
Контртеррористическая операция в Чечне опалила не одну семью. Но ведь никто не дрогнул, не струсил. Наши ребята честно выполняли свой служебный долг. В отличие от коллег из одного из наших западных городов, которые развернулись и уехали, прознав, что больших денег на Северном Кавказе уже не платят.
Кстати, и взяток наши ребята не брали. Хотя подобные предложения в Чечне звучат сплошь и рядом. За эту честность боевики их ненавидят особо. Ведь нечистого на руку правоохранителя зачем убивать? Его проще подкупить.
Также нормально служили в Чечне омоновцы Дальневосточного транспортного УВД, хабаровские медики, вертолетчики из внутренних войск, наши милицейские водители.
Буквально перед своим отъездом домой я узнал, правда, без особых подробностей: одному из водителей в Грозном во время подрыва посекло руки, но он руль не бросил, вывез боевых товарищей в безопасное место. За что и был представлен к ордену Мужества.
Вообще, водителям в Чечне - отдельное спасибо. Сколько раз они нас увозили от обстрелов, подрывов - не счесть. Вот и тогда, из Грозного, мы с преобразившимся всего за один день Валеркой чуть ли не летели. И во все последующие поездки водителя нашего порой приходилось осаживать. В том же дагестанском Хасавюрте, до которого всего час хорошей езды и где было подписано известное «мирное соглашение». Там была действительно мирная жизнь. Очень гостеприимные и приветливые люди, дешевые фрукты, работающие светофоры…
Но вот чеченцы, особенно лояльно настроенные к федеральной власти, этот солнечный город недолюбливают. Именно из-за соглашения, которое многие из них считают не иначе, как предательским.
Крайняя встреча с земляками на Чеченской земле произошла у меня в 2003 году: я возил им новогодние подарки от руководства УВД и почту от родных. А обратно - видеоприветы от ребят и свои телесюжеты и газетные материалы. А еще командир сводного отряда Игорь Самсонов попросил тогда передать «на большую землю», что майский подрыв 2001 года, когда в Курчалое пострадали наши омоновцы, раскрыт. Сам боевик, установивший фугас, уничтожен. Один из его ближайших помощников задержан, установлена личность второго. Как потом выяснилось, на счету этой группы - более 40 преступлений. В основном это закладка различных взрывных устройств и убийства.
Вадим Решетняк,
Фото автора
