Леонид Кугушев

В третьей декаде августа на нижнем Амуре понемногу начиналась осеняя путина. Каждый год в двадцатых числах этого месяца рыбаки караулят первый ход осенней кеты. Поймать кету первого хода всегда считалось особым шиком. Первые лососи в стаде - гонцы идут не плотным косяком, а по одному или несколькими особями. Рыбины как правило крупные и в основном серебристые. Икра в самках еще мало пригодная к выделке, но сама рыба имеет отменный, толстый, темно-красный балык и белую от жира тешу. Эта рыба идет далеко вверх по реке и для этого имеет большой запас жира. Такую рыбу засаливают отдельно - для собственного стола, а если и продают, то стараются сдать ее весом, а не поштучно как основную массу заготавляемой кеты.

Владимир Тетерин и Александр Бакулов в эти дни избрали следующую тактику промысла: выезжали рано утром, еще затемно поднимались они вверх по реке. Забрасывая в воду две связанные кетовые сетки, сплавлялись по тоням. После обеда закруглялись на тони ниже поселка и возвращались домой. Дневной улов составлял от десяти до двадцати кетин и почти каждый выезд они "брали" небольшую калужку. Небольшой по их меркам считалась особь калуги от пятидесяти до ста килограмм, примерно. Сети для такого лова применялись трехстенные восьмерки, донные, но легкогруженные, высотой метра в три и общей длинною около ста метров.

Смысл этой тактики заключался в том, что они "без произлов" караулили первый косяк осеннего лосося. Отсутствие рыбаков, заполняющих сплавные тони во время путины и отсутствие основных рыбоохранных сил так же сказывалось положительно.

Небольшой, но плотный, авангардный, косяк августовского лосося обычно поднимался исконной "тропою", но мог и менять маршрут своего движения. Видимо, на выбор пути влияли перепады уровня воды в Амуре.

"Крым" под Вихрем нёсся по протоке налегке. Солнце вот, вот должно было показаться из-за далеких сопок. Вода шла на прибыль, поэтому на протоке часто встречались плывущие палки и коряги. Бакулов упершись левым коленом в кинобанку, служившую сиденьем и контейнером для провизии, напряженно всматривался поверх лобового стекла в набегающую гладь серой амурской воды. Увидев очередную помеху, он лихо сманеврировал и обдав топляк брызгами - поскользил дальше. Тетерин сидел на колпаке от подвесного мотора, спиной к стеклу. Неспеша, собрав деревянную крестовину, он привязывал к ней концевой отгон.

Вскоре, выскочив из протоки на сплавную тонь, лодка остановилась. Оглядевшись по сторонам, рыбаки перебросили на нос сетки, набранные в кучу на кусок брезента. Но сети сверху уложили крестовину. Заехав на начало сплава, визуально одним им известное, заглушили двигатель. Владимир швырнул в воду крестовину и встав в полный рост на маленьком трехугольном носу начал забрасывать сети. Александр грёбся на веслах кормой вперед.

- Жми Санёк! - весело крикнул Виктор, раздёргивая в стороны слежавшуюся сеть. - Солнце показалось! Самое время на калужку проплыть! - подбадривал он напарника. Александр смерив взглядом расстояние до берега не разделил восторга напарником и мрачно заметил:

- Однако, далековато от берега забросили… Будет сейчас нам не калужка, а задёв!

- Не каркай! Пройдем. Нам главное здесь по глубине проплыть, а там, дальше, вынесет на косу. Коса-то чиста - проверяли вчера…

Бакулов налегал на весла изо всей силы, старясь быстрее подгрести ближе к берегу, но усиливавшееся в этом месте течение неумолимо относило их в сторону фарватера. Это обстоятельство пугало Александра, затих и Владимир, он быстро работал руками. Привычные движения рук позволяли бесконечной череде балбер, ровно и без заминок уходить с носа лодки. Балберки белой цепочкой приземлялись на поверхность воды, некоторое время плыли ровным строем, когда же сеть в воде расправлялась и намокала - начинали медленно тонуть под тяжестью свинцовых грузил. Последним в воду ушло небольшое металлическое кольцо, приделанное к "ушам" на окончании сетки. Стравив в воду тридцатиметровый веревочный отгон, Виктор привязал конец веревки за основание руля.

Стоя на носу во весь рост, Тетерин посмотрел на плывущую недалеко от лодки крестовину, осмотрелся по сторонам и заключил:

- Забросили ровно, поперек течения, но глубоковато угодили… Желательно бы ближе к берегу…

- То-то и оно, - подтвердил Александр. Он почти не греб веслами, стараясь не натягивать сеть и тем самым давая ей возможность сесть на дно.

- Посмотри на крестовину, видишь как она "на попа" встала?! Глубоковато там - не хватает двадцатиметровой веревки.

- Да не хватает… - подтвердил Виктор и добавил: - Ну и хрен с ней! Главное, что сплавляемая… пока… Сетки не сильно донные - дно сильно не шкребут…

- Может выберем - пока не поздно? - нерешительно предложил Александр. - Там же задёв…, "мертвый"…, помнишь как его двумя катерами рвали? Так и не сорвали…

Владимиру не хотелось "в пустую" вытягивать с глубины сети в триста квадратных метров и он молча присел на корточки там же на носу. Закурив, он одной рукой держал отгон, другой курил сигарету. Отгон - веревка, привязанная за край сети, "шла" в воде "молча" - никто не клевал.

Вдруг крестовина остановилась, напряглась в воде, широкие деревянные лопасти уперлись против потока воды. Забурлила, закипела вода за крестовиной! Владимир потянул веревку на себя, отгон медленно натягивался…

- Зацепились на дне за какую-то дрянь… - процедил сквозь зубы Тетерин, теперь он держал веревку двумя руками. Веревка сильно натянулась и удерживала лодку на месте против течения. "Крым" развернуло носом против течения и вода за кормой - забурлила! Плюнув сигарету за борт, Тетерин крепко выругался.

Загребая веслами изо всех сил, ругнулся и Бакулов. Он помогал веслами напарнику вытягивать отгон, а затем и сеть.

Сложив вместе веревку верхнюю и балберами и нижнюю с грузами, собрав дэль в жгут, рыбак поднимал сеть. Сеть наваливало течением и давило ко дну. Перехватываясь руками, он поднимал и вытягивал на брезент сеть. Каждый метр давался с усилием, примерно, в пятьдесят килограмм. Лодка медленно ползла вверх по реке, приближаясь к буравящему водный поток - на плаву (крестовине).

- Возле крестовины задели сеткой задёв, - сказал, осипшим от потуги, голосом Владимир. Он придавил ногой жгут к палубе и освободившимися руками выпутывал обломок коряги.

- Смотри как сетку быстро мхом забивает, - сказал Александр, бросив весла, он перегнулся через стекло и вырывая с дэли комки мха бросал их за борт.

Поменявшись местами, они медленно подбирались к задёву. Чем ближе они подтягивались, тем труднее становилось поднимать сеть из воды. Силы рук становилось мало и тогда Бакулов начал приседать, стараясь помогать рукам - ногами. Сеть подавалась уже по сантиметрам, нос погружался в воду, а корма поднималась из воды.

- Не сходим… - тяжело выдохнул Александр и придавив жгут ногой перевел дыхание. Оглядевшись по сторонам, добавил: - И помочь некому!

Перекурив, начали тянуть вдвоем. Утлый нос маленькой лодки зарывался глубоко в воду и воду захлестывало на сапоги рыбаков. Корма же вздымалась из воды так высоко, что обнажался гребной винт двигателя.

- Трещит! - хрипло выдавил после очередного рывка Владимир. - Дэль рвем, - предположил он.

Если не удается сорвать задёв руками, то желательна помощь другой лодки. Второй лодкой или даже двумя лодками проще стащить "севших". В одиночку тянуть двигателем - опасно! Опасность заключается в том, что быстро вращающийся гребной винт наматывает на себя сеть за доли секунд, винт заклинивает, двигатель глохнет и маленькую лодку тут же разворачивает незащищенной кормой против течения. Вода заливает лодку через корму за несколько секунд…

Загнув трехэтажный мат, Владимир придавил коленом сетку.

- Мертвый! - злобно выдохнул Александр, и перемахнув лобовое стекло, сел на кинобанку.

Пенопластовая балберка, не выдержав нагрузки, хрустнула и развалилась на части, сеть вырвалась из-под колена и скрежеща свинцом о дюралевый нос, поползла в воду. Владимир, ухватившись руками за сеточный жгут, быстро намотал его на носовой кнехт.

Проще простого было перерезать жгут ножом и освободиться от задёва, оставив на нем часть дорогостоящей снасти. Но тогда одна из сетей стала бы непригодная к промыслу и терялся промысловый день.

- Четыре тысячи рублей за сетку отдал, новая еще, жалко резать… - сказал Владимир и тоже перебрался в лодку. - Может кто-нибудь подъедет… - нерешительно произнес он и сдунул с кончика своего носа очередную каплю пота.

- Придется с двигателем тянуть… - неуверенно сказал Бакулов.

- Можно тянуть…, но можно и лодку утопить… - сказал Тетерин. Он посмотрел на далекий берег и навалившись спиной на обвод лобового стекла, закурил. "Крым" водило течением из стороны в сторону, сеточный жгут, выполнявший роль якорной цепи, гудел в воде, разрезая быстро набегающий поток. Речной мусор несло и несло мимо незадачливых рыбаков.

- Схватили мы "калужку" - поднять не можем! - хмыкнул Владимир. Он посмотрел на быстроидущий снизу "Метеор".

- Идет снизу, щас глянем - если лежат на крыльях мешки с рыбой, то значит, что внизу уже ловят…

Александр, повернув голову, смотрел на несущееся скоростное пассажирское судно.

- Красиво идет! Весь из воды вышел, только редуктора с винтами, да подводные крылья в воде! Идет по створам и прямо на нас… Хватит "кливинса" у него, чтобы нам под ним просквозить?! А?! - хихикнул Бакулов.

Белый "Метеор", величаво и красиво в лучах восходящего солнца, чуть отвернув прошел в ста метрах от лодки. Рыбаки повернули головы вслед уходящему судну, с кормы гул работающих двигателей был сильнее. Несколько мешков, скорее всего с рыбой, лежали на переднем левом крыле. Большие, покатые волны несколько раз легко подкинули лодку.

Когда волны прошли, Тетерин первым заметил, что наплав не гребет воду лопостями, а плывет течению, спокойно покачиваясь на волнах.

- Плывем, Санёк! - воскликнул он и резво перескочив на нос отмотал сеть от кнехта. Натяжка ослабла. Быстро перебирая руками, он выбрал сеть, сильно забитую речным мусором и мхом.

Пристав к берегу рыбаки перебрали сети, "на скорую руку" очищая их. Осмотрев разорванную часть сети пришли к выводу, что задёв в том месте - крепкий. Тонкую дэль и ряжи вырвало клоком, но это же обстоятельство позволило отделаться от зацепа с наименьшими потерями.

Решив не испытывать больше счастья на этой тони они, не мешкая, направились на следующую.

Удачно проплыв вторую тонь, выбрали сети с двумя кетинами. Одна была самкой - большая и серебристая, гладкая, еще без единого брачного пятнышка с круглыми, черными глазами. Вторым оказался самец - огромный, широкий как подборная лопата, с немного проявившимися красно-белыми разводами на боках.

- Хороший кобелина! - довольным тоном оценил Владимир, головой вперед запихивая рыбину в мешок. - Килограмм… под десять! - добавил он и поставил мешок в угол на корме.

Посовещавшись, решили еще раз бросить на этой тони, лососи попались ближе к песчаной косе, поэтому они решили протянуть сети как можно ближе к берегу. Бросили удачно - лодка шла сплавом метрах в десяти от берега. Немного проплыв поняли - долго не проплывем: возле берега было мелко и сетка шла медленно, а в глубине течение несло ее быстрее - дальний конец сети и крестовину. Сети начинало вытягивать параллельно берегу.

- Не получится всю косу проплыть. Видишь, Вовка, как нас долем разворачивает? - спросил Александр.

- Вижу… - отозвался напарник. Он то и дело рывками дергал отгон - стараясь руками помочь сетке самой срывать легкие зацепы под берегом.

- Давно не плавали здесь, мусору нанесло много, "подрезаем" часто… - с раздражением сказал Владимир и тут же радостно воскликнул: - О! Есть какая-то рыбин! Клюёт! - немного еще "послушав" за отгон рукой добавил: - Небольшая, но своя!

- Давай-ка выберем, а то и "эта" убежит, если основательно подсядем на этой "помойке", - предложил Александр.

Начали выбирать сеть. Сразу в ушах оказался самец летней кеты. Черный, сильно постаревший он своими страшными зубами зацепился за дэль и намотал ее вокруг головы. Выпучив покрасневшие глаза, лосось неистово колотился в капроновых нитях.

- Вот так рыбина твоя! - засмеялся над напарником Александр. - Да эту дрянь я давно услыхал, только бросили - она сразу задрыгалась… - оправдывался парень, быстро отпутав "горбыля" он запустил его в реку подальше от лодки. - Там еще, что-то должно быть - посолидней… - предположил он и "подрезая" низа, старался выбирать сеть - "кошельком".

Когда выбрали первую сеть до середины, вместе с сеткой на носу очутился небольшой осетрёнок. Александр опять начал подтрунивать над напарником, тот незлобно огрызнувшись вытащил метрового осетрёнка через дэль и подняв его за хвост над водой - разжал руку со словами:

- Иди, зови бабушку - засранец! Осетрёнок "свечей" зашел в воду и был таков.

После связки двух сеток, вторая сеть пошла со дна. Что-то тяжелое придавливало ее ко дну.

- Наверное бревно или корягу в сеть завалило… - предположил Владимир, продолжая вытягивать сеть. Медленно подбираясь к пригруженному месту, Владимир вдруг выпустил сеть из рук - сеть рывками пошла в глубину!

- Топор!!! - радостно крикнул напарнику рыбак. Тот, бросив весла, кинулся к правой "боковушке", там всегда, строго на своем месте, лежал топор. Быстро выхватив средних размеров топор Александр передал его напарнику. Положив топор под правую руку, Владимир начал осторожно вытягивать сеть. Если "кто-то" над водой тянул сеть на себя, опытный рыбак давал ему слабину, если "кто-то" затихал, Владимир тут же уверенно выбирал сеть. Вдруг из воды, на ее поверхность вышли большие пузыри.

- Хорошие пузыри! - обрадовался Бакулов, жадно всматриваясь в выходящую сеть. - Может повезло…? - тихо добавил он наблюдая как Владимир запустив руки в воду по локти не закатав рукава, выворачивает калужью голову. Натягивая дэль он развернул голову лобным панцирем к верху. Придерживая голову левой рукой, он схватил топор правой рукою, выпустив дэль из рук, размахнулся обухом топора. Голова медленно начала погружаться, в это время обух топора сильным ударом хлопнул ее между маленьких глазок! В ту же секунду голова фыркнула в воде, растопырив свой огромный - трубообразный рот. Откинув топор на выбранную сеть, Владимир схватил обеими руками голову под жабры и потянул на себя - подводя ее к носу лодки. Приподняв голову из воды до передних плавников, он повернулся к напарнику и обиженно произнес:

- Хрен там повезло… Синепупика - килограмм на сорок - дал нам Подя.

Прорезав губу ножом Тетерин передал калужонка вдоль борта Бакулову, тот одним рывком втащил рыбину в лодку вместе с намотанной на ней сетью.

Оставшуюся часть сети выбрали без заминки, она оказалась пустой.

Следующая тонь ниже по течению была не в чести у рыбаков. Последние года там сильно забивало сети мхом, да и рыба почему-то редко клевала на той тони. Поэтому Бакулов с Тетериным решили следовать сразу на "колхозную тонь". Запустив с электростартера подвесной мотор Вихрь-30, они понеслись вниз по течению реки.

Колхозной тонью называлось это место по привычке. Когда-то здесь рыбачили рыбаки местного рыб. колхоза, вернее бывшего колхоза. С тех пор на высоком каменистом берегу остались несколько полуразвалившихся построек.

Выскочив из-за острова, рыбаки увидели наплаву две лодки, и еще две стояли у берега. К стоящим у берега лодка Александр направил нос "Крыма". Если бы на тони не плавали лодки, то тонь считалась бы "отдохнувшей" от рыбаков. Тогда они с удовольствием забросили бы сети с надеждой, что на тонь забрела калужка в поисках рыбки на обед или заполз осетёр - откушать мелкой, желтенькой, двустворчатой ракушечки, которой он туго набивал свое брюхо.

Пристав рядом с дымившим костром парни первым делом уволокли в ближайшие кусты - мешок с кетинами и калужонка. Вернувшись к табору подъехавшие поздоровались с расположившимися у костра четырьмя рыбаками. Двое рыбаков: подросток и мужчина лет сорока, опрятно одетые, все время поглядывали на самостоятельно проплывающую мимо табора - сеть на двух буях. Судя по всему им принадлежала лодка "Казанка-5-м-4", на носу которой было расстелено мокрое цветастое покрывало, с которого, надо полагать, они и забросили сплавную сеть.

Стоящий же без стекла "Крым" с кучей мокрых сеток на носу скорее всего принадлежал двум другим рыбакам. Небрежно одетые в заношенную и сильно засаленную одежду они с помятохмурыми лицами смотрели то в дотлевающий костер, то на проплывающую сеть, то на лодки виднеющиеся на далеком конце тони.

- Мужики! Чаек  есть?! - весело и бодро спросил Бакулов, подойдя к костру.

- Есть… вон в чайнике… - ответил один из "помятых" рыбаков и указал зажатым между пальцев окурком "Примы" на примастившийся у костра, закопченный чайник с приделанной проволокой вместо ручки.

Бакулов взял, стоявшую на широко обломке доски, кружку и бесцеремонно выплеснув чьи-то остатки чая на камни, налил себе полную кружку горячего и почти черного цветом чая.

- Чача…, что ли? - спросил он недоверчиво и пристально рассматривал содержимое кружки.

- Да не-е… вторяк перекипятили… - хриплым голосом ответил второй рыбак из "помятых".

- А-а… - разочарованно протянул Александр и взял одну из двух карамельных конфеток, лежащих возле засохшей на солнце корке хлеба. - А, чё ты Лёха охрип-то? - спросил он.

- Да вчера вечером намочился…, а ночью возле костра протянуло, видать… - ответил Лёха явно, что-то не договаривая. За него тут же договорил его напарник:

- Намочился ты?! Да ты - алкашина хренова! Вчера на первом же сплаве за борт вывалился! Потом "для сугреву" полбутыля "сожравши" в одного - уснул на камнях! А люди, меж прочим, за ночь по двадцать осенних кетин поймали… - накинулся на него напарник, которого тут же перебил Бакулов:

- Ну, а с утра - плавали?

- Да пару раз кидали, вот и сейчас ждем своей очереди, - прохрипел в ответ Лёха.

- А, чё поймали-то? - спросил Александр и отхлебывая из кружки поморщился от противного чая.

- Пару кетин и сазана… изловили, - ответил рыбак.

Бакулов хрумкнув конфеткой, разжевал ее и запив чаем, спросил двух других рыбаков:

- Ну, а Вы - Бердовичи? Чего вы изловили?

Бердовичами он назвал их, зная, что это отец с сыном. Паренек, расплывшись довольной физиономией, хотел было чем-то похвастаться, но отец, опережая сына, замаха руками и быстро произнес:

- Та так - одна, не одной. Плохо ловится, - протороторил он и засуетившись подался к лодке. Приподнимая "Казанку" за нос он тужился спихнуть ее, ему помог сын. Спустив лодку на воду, они забрались в нее. Их подхватило течением и понесло вдоль каменистого берега.

- У него всегда - "плохо ловится"…, врет - жидовская морда! - прохрипел Лёха, когда "Казанку" отнесло подальше от табора. Он еще что-то хотел сказать, но продолжительный, туберкулезный кашель задушил его горло.

- Слушай, Лёха. Тебе же "подлечиться" надо, а то "загнешься" тут… Мало, что ли нашего брата представилось на этих берега? - чересчур участливым тоном спросил Бакулов у худого и долговязого мужика, которого помимо надрывного кашля колотила крупная дрожь с крепкого похмелья.

Второй "помятый" мужик был меньше ростом, чем его напарник, но коренастее и толще. Его звали Лёня. Обоим рыбакам на вид было лет за сорок. Загорелые до черноты руки и лицо, старое и неоднократно чиненое обмундирование - "говорило" за то, что эти люди постоянно "пропадают" на рыбацком промысле.

Видя как Леонид вскинул гневный взгляд на долговязого напарника, Александр упредил его гневнонасмешивой речью:

- Ты чё, Леонид! Издеваешься над мужиком-то?! Человек простудился. болеет сильно, а вдруг он тут "дуба врежет"?! Ты, что ли тогда его семью кормить будешь?! А?

На счет "врезать дуба" Александр поддел Леонида, что называется "за живое". Дело в том, что весной этого года предыдущий напарник Леонида помер на нарах в зимовье с перепоя. Сердцем слаб был человек, а выпить любил…

- У вас две кетины, - продолжал Бакулов. - У нас тоже две кетины и калужонок, за каждую кетину по пузырю и калужонка за четыре бутылки можно сдать… А мы пока свою сеть починим, да из сазана шараху приготовим. Так, что мужики! - громко и торжественно произносил Бакулов. - Одна нога здесь, а другая уже у коммерсантов - палёночку берет!!!

Отправив "гонцов" в поселок за "самопальной" водкой, Тетерин с Бакуловым оттащили свои сети за кусты и принялись за перебор и очистку. Участок сети, в котором зияла огромная дыра, привели в "божеский вид": обрезали ножом свисающие лохмотья и подобрали иглой оторванные подборы.

- Починили! - усмехнулся Тетерин и сломав лохматую тальниковую ветвь прикрыл ею кучу набранных для сплава сетей.

Александр отправился собирать по берегу дрова для костра, а Владимир вытащив из лодки большой охотничий нож, направился в кусты за сазаном. Желтый, губастый сазан килограммов в восемь лежал наполовину прикрытый грязным и дурнопахнущим мешком. На мешке "шапкой" сидели большие зеленые мухи. Брезгливо откинув осклизлый мешок, рыбак схватил пузатую рыбину и бегом выскочил из мушиного роя.

Ополоснув сазана в мутной речной воде, Владимир пристроил его на плоском валуне. С трудом сдирая с рыбьего бока крупную чешую, хвалил его вслух за упитанность и размеры.

- Смотри, "Амур" идет! - воскликнул встревожено Бакулов у костра, Тетерин посмотрел на показавшийся из-за недалекого острова катер, который резво шел в ихнем направлении.

- Сюда кого-то нечистая несет… - вымолвил Владимир и шустро спрятав нож за камень, схватился за сазана. Войдя в воду в болотных сапогах до колена он пустил руки с рыбиной в реку и был готов толкнуть ее под водой в глубину…

- Если, что…, то сети не наши… - медленно и тихо выговорил Бакулов, всматриваясь в приближающийся катер. Через минуту-другую не отрывая взгляда от катера он снова вымолвил: - Кажется Божуковский "Амур" идет..., да, точно! Жучара, сволочь, народ пугает - летит прямо на нас! - ругался Александр, - вот козлина! - уже скорее радостно, чем злобно добавил он, когда катер, курсом на костер, начал убавлять обороты двигателя.

Божук приехал на тонь с двумя мужчинами в камуфляжах, вернее они все трое были в новом, одинаковом обмундировании и армейских кепи.

"Этот мордатый с твердым, уверенным взглядом не меньше чем полковник… А этот помоложе и жирноват…, судя по суете, под мордатым ходит…" - думал Бакулов, здороваясь за руки с прибывшими и с интересом разглядывая их.

- Приодели тебя, Иваныч! - сказал Божуку Бакулов, улыбаясь от приятной встречи.

- Лишь бы не "приобули"…! - громко пошутил Тетерин, укладывая сазана на прежнее место. Божук пропустил мимо ушей язвительную шутку и обратившись к спутникам сказал:

- Здесь господа офицеры остановимся. - Затем устремив свой взгляд на толстого офицера добавил: - Господин зам. по тыл! Думаю, что теперь можно и хлопнуть за приезд?!

- Не возражаю! - довольно и весело согласился тот и потянулся за пухлым рюкзаком.

Пока в катере царила предвыпивнозакусочная суета, Тетерин сосредоточенно разделывал сазана, а Бакулов, отвернувшись к костру, усердно перекладывал головешки.

Всё время отмалчивающийся "полковник", видя, что Божук разливает на троих спросил:

- Борис, а ребят своих почему не приглашаешь?

- Да они, товарищ полковник, того… непьющие… - состроив ехидную гримасу, ответил Божук.

- Как это непьющие?! - в один голос выпалили "ребята".

- Ты чё, Борис Иваныч? Рехнулся, что ли?! - подскочил Бакулов и бросив головню в костер, направился к катеру. Следом за ним поспешил Тетерин. Он зажимал впригоршне толстые ястыки светло-зеленой сазаньей икры. Подойдя к берегу, он запустил икру в воду и нагнулся обмыть руки.

- Ты что икру выбросил?! - вскочил с места "зам. по тыл".

- Да-а… А чё-ё? - ответил Тетерин. Выпрямившись, он с недоумением смотрел на приезжего гостя и медленно вытирал мокрые ладони об рукава своей куртки.

- Да там же было - килограмма полтора деликатеса? - тоже с недоумением спросил офицер.

- А-а! - махнул рукой в сторону выброшенной икры Тетерин. - Какой там нахрен деликатес…? Не берите в голову! Здесь этого добра - много в воду летит…, насмотритесь еще, - он опять махнул рукой и, забираясь в катер, видя уже наполненные рюмки, восторженно добавил: - Рыбалка только начинается!!!

 

Пили разведенный медицинский спирт и закусывали консервами, которые перебирая в своем пухлом рюкзаке доставал на импровизированный стол "зам. по тыл". Выпив спирту по третьей стопке, Божук предложил гостям:

- Господа офицеры! Хотите закусить чисто рыбацкой закуской?

- А, что это такое? - спросил один из них.

- Вовка, - обратился Борис к парню и указал рукой на распоротого сазана, - отрешь кусочек, до пожирнее!

Тот понял предложение и, резво выбравшись на берег, кинулся к рыбине. Отмахнув рукой назойливых мух, он схватил запачканный кровью и слизью нож, и одним уверенным движением отхватил от брюшины - желтый от жира и красный от крови шмат. Держа в одной руке этот кусок, в другой нож, он вернулся в катер. Божук, тем временем, насыпал на газету, служившую скатеркой, кучку соли и кучку перца. Перегнувшись через борт, Тетерин ополоснул кусок, пошёркав его ножом. Затем, отряхнув воду, прямо на ее собственной, толстой и прочной коже он нарезал рыбу тонкими ломтиками и тут же, срезав, отделил ломтики от шкуры. На желтых от жира ломтиках контрастно смотрелись выступившие, маленькие капельки темно-красной крови.

Налили по четвертой порции спирта. Выпили за удачную рыбалку и принялись закусывать. Полковник даже не притронулся к сырой рыбе. Зам. по тыл долго вертел ломтик в пальцах, не зная как же его запихать в рот. Он смотрел на местных рыбаков, которые, обмакивая ломтики поочередно в соль и перец, кидали их один за другим в рот, жевали сырую рыбу с хлебом, причмокивали и хвалили сазана за его превосходный вкус. Наконец и зам. по тыл, расхрабрившись сунул таки ее в рот и старательно зажевывая ее хлебом, скорчил свою физиономию.

Пока рыбаки выпивали и закусывали мимо них заезжали на заплыв лодки и "Амуры". Другие рыбаки, забросив сети, либо сплавлялись - держась за плывущие снасти, либо кинув в воду второй буй - уходили ближе к концу тони и там дожидались сплавные орудия лова.

Божук, окинув взглядом тонь, закурил и развалившись в кресле сказал:

- Лодок десять на тони. Многовато для начала рыбалки. Сейчас должен подъехать Елагин Владимир Владимирович, это наш участковый рыбоинспектор по кличке "Вовка шмон", - пояснил он для приезжих. - Так я думаю, что он больше половины народу разгонит и мы ноченьку отбулькаем посвободней. А ночью должен косячок осенней кеты проскочить… - и завершая свой монолог он спросил у своих бывших напарников:

- А вы чё мужики - "на сухую" приехали?

- Да мы ночевать-то не собирались… - начал отвечать Бакулов.

- Почему на "сухую"? Нет! У нас гонцы вот-вот должны вернуться… - перебил напарника Тетерин и пояснил: - Лёха-Цапля "полетел" за поилом.

- Цапля?! Ха! Ха! - хохотнул Божук, переспросив кличку. Выбросив за борт окурок он сказал гостям: - Я вам сейчас расскажу, почему его прозвали Цаплей. Значит так: Лёха - мужик пьющий и пьющий в основном запоями. Раньше шоферил, а теперь такому "кадру" с работой трудно. Промышляет рыбалкой, да разными колымами по поселку. Где-то в конце восьмидесятых, не помню на какой путине, но помню, что балдели мужики на рыбацком таборе - крепко! Пили - пока водка не кончилась, а как кончилась, отправили в поселок гонца - Лёху. Тот в одну сторону благополучно донесся - сумерки были. Назад выехал - хоть глаз коли, ничего не видать. Он, ясно дело, все протоки ночью наизусть знает, протоки прошел благополучно, а вот на основном русле косу - не угадал, как обойти… Вылетел на полном ходу - на меляк! Темнотища полная, не видно совсем где коса, где глубина… Откатал болотники, вылез из лодки, начал ногами шарить - на ощупь искать где поглубже, а вокруг одна и та же глубина - по щиколотку. Топтался, топтался, поворачивается - лодку не видать! назад кинулся - лодки нет! Покрутился на косе - не нашел лодку… Так и простоял среди воды, как цапля, до утра! А утром опять напасть - туман, да густой такой, опять ни хрена не видно… Опять стоит Лёха. Потом ветер налетел, может и "так себе" ветерок-то был, но Лёха уже совершенно протрезвевший, подумал, что это его конец! Волна мол поднимется и смоет его нахрен с косы в глубину… Но ветерок-то туман разорвал, Лёха глядь, а лодка в десяти метрах стоит! Стоит покачивается, вот-вот ее на течение снесет…

После этого и приклеилось к нему Цапля да Цапля, - закончил рассказ Борис. Закурив сигарету, он заметил по подвыпившим лицам слушателей, что им понравился рассказ. Тогда он продолжил: - А на следующий год он опять учудил! Ехали они значит с напарником на "Крыму" ночью на рыбалку, ну как обычно - в дупель пьяные. Напарник его был за рулем. Дорулил тот до табора, обернулся, а Цапли-то нет!

Ясное дело - вывалился за борт! Ночь, воды в Амуре много - кос нет, берега притопленные… Где его искать? Решили, что наверняка утонул. Тем более, что большая часть пути была по широким протокам и по самому Амуру, кстати, дело было осенью и по ночам уже прихватывало инеем.

Короче говоря, водка была - поминали его мужики до утра. А с рассветом поехали в обратную сторону - его посмотреть. Едут, глядят в разные стороны. Глядь, а он стоит на сенокосной рёлке - босой, обхватывая руками и прижимаясь к стогу сена!..

- Вон и он несется, легок на помине! - сказал Тетерин, кидая в воду ненужные части сазана: голову, хребет и хвост. На хребтине остался нетронутый слой мякоти вместе со спинным плавником. Для запекания у костра остались лишь два боковых пласта с ребрами. Вес обоих пластов тянул килограмма на три, остальные килограммы - улетели в воду.

Натертые солью и перцем, насаженные на тальниковые рогульки, пласты разместились у костра. Расположенные не на пламени, а рядом они постепенно пропекались от высокой температуры хорошего костра.

Лёха с Лёней приехали на табор - пьяные. Вместо ожидаемых восьми бутылок в лодке оказалось всего три. Из невнятных объяснений Бакулов с Тетериным поняли, что сорокакилограммового калужонка "эти чертовы спекулянты вообще не хотели брать и им они его всучили за два пузыря чуть ли не силой". Пару кетин они поменяли на бензин - "нам на чем-то ездить-то надо?!" - пояснили они. За оставшиеся две кетины они получили еще две "палёнки". На обратном пути "одной бутылочкой поправились" и следовательно ровно три бутылки - доставлены на табор.

- Да-а! Умеете вы торговаться! - заключил Бакулов с усмешкой и перегнувшись в их лодку забрал две бутылки, которые тут же сунул в свой "Крым".

 

Первым сплавом на "колхозной тони" Александр и Владимир поймали три осенние кетины. Выпутав их сразу при выборке, они заехали на начало тони и снова бросили сети, но уже на двух буях. Только после этого они пристали к табору.

Выложив мешок с рыбой на берег, достали свою бутылку и сняв с палок пропекшуюся рыбу, пригласили к столу у костра, остальных рыбаков на горячую закуску.

Первым в компанию "подтянулся" Лёня. Он еще кое-как держался задницей на чурке, но говорить уже не мог и только покачиваясь из стороны в сторону таращил на собравшихся белые и как у рака на выкате - глаза. Видимо суть завязавшегося разговора доходила до него смутно, но всячески стараясь поддержать компанию, он иногда выдавливал из себя:

- Д-д-да! - Или просто мычал, откидывая голову назад. Нужно всё же отдать ему должное за то, что кружку с водкой он держал ровно и опрокидывал в рот, наливаемое в нее, регулярно. Выполняя это телодвижение довольно таки сносно, что означало: в этом состоянии он может просидеть еще немалое количество времени.

Цапля - его напарник, лежал в лодке, обхватив руками кучу осклизлых мешков из-под рыбы. И хотя от затхлой тары исходило зловоние - резко ударявшее по ноздрям даже с расстояния двух-трех метров, это обстоятельство не протрезвляло вусмерть пьяного рыбака и совершенно не отпугивало гнус, тучами роившийся над его лицом и руками.

Божуковская компания уже успела набраться и не стала отказываться от "маленькой под шараху". Офицерам запекшаяся рыба очень понравилась. Но как следует наесться ею они не успели, так как Божук распорядился:

- Срочно бросаем - пока есть "окно"! Срочность обуславливалась тем, что на начале тони - пока было пусто, но снизу на перегонки поднимались две рыбацкие лодки. Божук успел воспользоваться "окном", а лодкам пришлось ждать своей очереди.

Борис бросил на сплав две сетки по сто метров. Капроновые, трехстенные с пятиметровым повышением каждая. Новые сети с тоненькой дэлью по расчетам Божука, должны были "брать" рыбу превосходно. Так оно и вышло - за первый сплав он поймал семь кетин. Со вторым сплавом ему пришлось повременить, так как на тон снизу, вдоль берега, подкрался катер инспектора Елагина Владимира Владимировича. Инспектор рыбоохраны с рулевым мотористом подъехал к нижней лодке уже почти выбравшей сеть. Узнав в лицо двух рыбаков в "Крыму" он окинул взглядом двух кетин, запутанных в дэли, и велел им ткнуться в берег на окончании тони. От них он подъехал к начавшему выбирать сети катеру "Амуру", у которого за кормой торчала колонка. Узнав в двух следующих рыбаках-нарушителях местное начальство, он махнул им рукой в сторону поселка, мол: "уматывайте с глаз моих долой". Следующие "под раздачу" попали Бакулов с Тетериным.

Подскочив к "Крыму" инспекторский катер по инерции слегка долбанул лодку в борт. Рыбаки ухватились руками за катер, чтобы плав. средства не относило друг от друга. Понурив головы они слушали как пожилой служитель закона, согласно служебных требований, представлялся им.

- Документы на лодку и на право управления! - закончив представляться, быстро выговорил инспектор.

- Владимир Владимирович, вы же нас "как облупленных" знаете… Да мы первый раз-то в этом году выехали и сразу попались. Может отпустите нас на первый раз… - канючил Бакулов.

- Документы! Быстрее! - перебил его Елагин и ткнув пальцем, указал мотористу на убегающую вверх лодку: - Глянь в бинокль, кто это такие шустрые? - и повернувшись к нарушителям спросил: - Кто это?

- Да мы не знаем, только приехали… - начал врать Тетерин.

- Можете им передать, что они уже отрыбачились… Выбирайте сеть и к тому вон "Крыму"! Я сейчас подъеду! - громко и четко скомандовал инспектор, отталкивая лодку от катера. Прежде чем моторист успел запустить двигатель, он, обернувшись, добавил: - Рыбу не вздумайте выбрасывать!

- Да не ловится… - хотел опять соврать Тетерин, но катер взревев двигателем, понесся к плывущему на тони "Амуру"-водомету.

На подходе к водомету Елагин увидел плывущие самосплавом буи и ткнув рукой в их сторону, велел мотористу - поглядывать за ними.

В давно не крашенном катере оказалось трое ульчей. Двое из них отвернулись в сторону, делали вид, что вроде бы что-то рассматривают на далеком берегу, а третий - наоборот встал и протянул руку инспектору. Поздоровавшись рукопожатием с инспектором и мотористом, представительного вида абориген, поправил на носу большие очки с толстыми оптическими линзами. Елагин, выдерживая паузу, покрутил головой по сторонам и спокойно спросил у рыбака о результатах лова. Тот разочарованно махнул рукой, мол: "плохо совсем". Инспектор посоветовал ему спрятаться до вечера: - Поработать надо мне тут, а то народ раньше времени путину начал. Оперативные группы сейчас вниз спускаются, увидят беспорядок на моем участке - "по шапке" мне достанется… Сам знаешь - работал раньше…

Последним на воде оставался катер Божука. Сети горкой возвышались на его носовой палубе, двигатель не работал, и катер просто сплавлялся по течению. Подъехав к нему Елагин обратился к Борису со следующими словами:

- Та-а-к! Без Божука не один браконьерский лов не обходится!

- Не ругайтесь, Владимир Владимирович! Мы же не ловим, а просто отдыхаем… ВЫ случаем не желаете свою язвочку чисто медицинским спиртом прижечь!? Кстати тушенка свиная у нас на закусочку имеется! - при последних словах Борис расплылся в довольной улыбке. Дело в том, что из привезенного офицерами на путину запаса тушенки и рыбных консерв - пару ящиков, вчера, "перекочевали" в кладовку Елагина.

- Не пью… и другим не советую! - ответил инспектор, намекая на веселое настроение Божука.

- Ну тогда минералочки! - гоготнув во все горло Борис и перекинул через борт в инспекторский катер полторалитровую, пластиковую бутылку с этикеткой от минеральной воды. Бутылка была заполнена чистым спиртом.

- Рыба будет ночью, а пока не светитесь тут. Ясно?

- Ясно! - ответил Борис и принялся накрывать брезентом кучу своих сетей.

- На котлеты, есть чего…? - спросил Елагин, скользнув взглядом по двум мешкам с рыбой, стоявшим на корме у "просто отдыхающих".

- Пожалуйста! - ответил Борис и шагнув к мешкам подал мотористу полный и завязанный мешок с пятью крупными рыбинами. Тот перевалив мешок через свой борт, шлепнул его в угол, поспешно накрыв рыбу прорезиненным брезентом.

Попрощавшись с компанией Божука взмахом ладони, инспектор отправился к плывущей на буях сети.

Подхватив рукой ближайшую крестовину, Елагин отрезал ножом наплав. Наплав, получив свободу, поплыл по воле течения. Веревку он передал мотористу, который, заглушив двигатель, перелез на нос. Брошенную кем-то сеть моторист начал вытягивать из воды.

Елагин окинул долгим взглядом тонь. Брызги от Божуковского катера быстро удалялись в одному Борису известном направлении. К выбираемой сети никто не хотел подъезжать.

- Смотрят сейчас в бинокль из кустов и ждут, когда ты выберешь, - сказал мотористу инспектор.

- Да! - сопел тот напрягаясь на выборке. Веслами ему никто не помогал. Елагин стоял и рассуждал:

- Сети, я смотрю - дерьмовые, разномастные да драные, поэтому за них не очень-то и беспокоятся.

- Рыба дыр не ищет… - выдохнул моторист, опуская на носовую палубу уже вторую кетину. Третья кетина оказалась в конце сетей. Отрезав второй буй, Елагин указал рулевому на начало тони.

На начале тони у прогоревшего костра стояли Лёхин "Крым" и "Казанка" Бердовичей. На обоих лодка сетей не было. По-видимому Бердовичи уволокли в кусты свою сеть и  рыбу, а так же сети Лёни и Лёхи.

Рыбоинспекторский "Амур" ткнулся в берег - возле лодок. Инспектор начал представляться, а тем временем моторист шустро обшарил обе лодки, не постеснявшись заглянуть в каждый угол и бардачок.

Пока Бердович-старший доставала из дальнего кармана документы и разворачивал их из нескольких целлофановых упаковок, моторист доложил старшему:

- Орудий лова и рыбы - нет. "Казанка" - чистая, а в "Крыму" - засохшая слизь, чешуя, кровь…

Держа, наконец-то поданные документы в руке, Елагин вышел на берег и подойдя к "Крыму" взглянул на поёла… Поморщившись и сплюнув на камни, он молча вернулся к катеру.

- Ну, что Бердович Юрий Григорьевич? - медленно читая в документах фамилию, имя и отчество задержанного, спрашивал инспектор. - Рыбу ловите вместе с несовершеннолетним сыном?

- Нет. Мы, тут, вот… - хотел что-то невнятно объяснить задержанный.

- Ну-у! Обманывать-то нехорошо! Господин учитель?! Несмотря на то, что этот учитель учил в школе его детей, инспектор продолжал спрашивать с чрезмернострогим выражением лица. - Может кусты прибрежные нужно осмотреть? А? … Что же вы, Юрий Григорьевич, сами нарушаете правила рыбной ловли, да еще и сына такому безобразию учите? Нехорошо!

- Ну, а как возле реки жить и свежей рыбки не попробовать? В магазинах у нас речную рыбу не продают… - попытался оправдаться учитель.

Моторист начал спихивать катер с берега, но мокрые сети чуть сильнее вдавливали киль между камней. К нему на подмогу подались оба Бердовича. Втроем столкнули катер. Забравшись в "Амур", Елагин сказал:

- На первый раз - протокол составлять не буду, но впредь попрошу не нарушать! Скоро откроется лицензионный лов - покупайте лицензию и со спокойной душой ловите осеннюю… - он не успел договорить последнее слово, как моторист "закончил" его нотацию запуском двигателя.

Пролетев "на петухе" по совершенно пустой тони до ее окончания, катер рыбоохраны пристал к берегу возле трех лодок. Рыбаки сидели по своим лодкам. Не вставая с места, Елагин открыл бардачок и вытащил оттуда кожаный планшет с протоколами. Надев очки, он раскрыл планшет и приготовил шариковую ручку. Затем, нагнув голову, он посмотрел поверх очков на лодку "Оль-м", в которой молча сидели двое подростков.

- Так. Молодые люди, - громко произнес он, обращаясь к ним. - Идите сюда.

Два паренька, понуря головы, подошли к носу катера. У одно из них рукава, выгоревшей на солнце рубахи, были закатаны до локтей и так же до локтей руки были испачканы мазутой.

- Сеть ваша? - спросил инспектор, ткнув колпачком на ручке в кучу разноцветной дэли с разномастными болберами.

Парни молчали.

- Сеть спрашиваю ваша?! - повторил вопрос инспектор, видя, что те не знают, что ему ответить, он спокойно задал им другой вопрос. - Если не ваша, так что же вы тут топчетесь?

На его вопрос один из них ответил вопросом:

- А рыбу вы будете записывать в протокол?

- Обязательно! - твердо ответил инспектор.

- Не-е! Тогда не наша! - будто бы спохватившись, ответил паренек с грязными руками.

- Точно не наша! - подтвердил второй и они быстро зашагали к своей "Обяшке".

Проводив их взглядом все так же поверх очков, Елагин обернулся к темно-зеленому "Крыму", в котором сидели рыбаки постарше и можно сказать - поматерее. У руля сидел метис, в очертаниях лица которого угадывалось больше европейских черт нежели азиатских. Ему было лет тридцать, росту невысокого, но хорошая физическая сила выделялась в его широкоплечей фигуре, на его поясном ремне висел небольшой охотничий нож.

Напарником ему был - чистокровный абориген, скорее всего ульч. Узкие разрезы глаз на смуглом лице, сильно приплюснутый нос и совершенно черные, жесткие волосы на голове - торчали в разные стороны.

- Гейкер! Подходи не стесняйся! - обратился к метису инспектор.

Переписав их данные в протокол, он спросил длину и цвет сети. Рыбаки указали цвет капроновой нити приблизительно верно, а вот длину солгали - минимум на половину. Елагин сделал вид, что не заметил… На вопрос: "была ли рыба в сети?", оба рыбака твердо ответили: "нет". В графе "объяснение нарушителя" они написали: "Ехали собирать ягоду и по пути решили поймать сеткой карасей на уху". Подписавшись несколько раз в двух протоколах они поинтересовались у инспектора: на какую сумму им ждать по почте штраф.

- Это зависит от решения моего начальника…, думаю, что по полторы минимальных заработных плат на каждого. А если бы я вам кету записал, то за каждую рыбку вы бы заплатили по тысячи с лишним! (Это примерно двенадцать мин. зарплат)!

- Дорогая рыбка! - хихикнули те и поспешили убраться подальше от "пока доброго инспектора".

- Не забудьте какую-нибудь сеть на сдачу завтра же привезти! - напомнил он им, пряча в планшет заполненные протоколы и доставая чистые.

- Та-а-к! Теперь ваша очередь, - сказал Елагин подошедшим к катеру Бакулову и Тетерину.

- Владимир Владимирович? Тесть мой просил вас не очень уж нас наказывать… - хотел было сразу взять "быка за рога" Тетерин, но старый и опытный "рыбий глаз" начинающего браконьера "видел насквозь"!

- Что просил?! Что просил?! - почти закричал на него инспектор, резко осаживая нагловатых рыбаков.

- Просил меня Петр Степанович за своего непутевого зятя, но это не значит, что можно самовольно устраивать "колхозный лов" средь бела дня!

От такого неожиданного оборота парни опешили. Настроение резко сменилось с мажора на минор и в головы стала закрадываться мысль: "неужели отберет сетки?" Пока Гаврилов будет забирать их назад - "золотое" времечко будет упущено…"

Выдержав паузу, Елагин уже более спокойно произнес:

- Молодые вы - да ранние! Как я посмотрю.

Встав с кресла на ноги он поправил кобуру с пистолетом, выпирающую с боку под кителем. На китель был приколот номерной рыбоинспекторский жетон. Еще выдержав долгую паузу, он уже совсем спокойно сказал:

- Аккуратнее надо быть. Это хорошо, что я вас задержал, а если бы оперативная инспекция? Забрали бы у вас всё, да и рыбу в протокол записали бы непременно! Так что ребята - не лезьте на рожон! С умом надо: кинул сеть разок - спрятался, перебрал, посмотрел - нет никого, опять кинул. И не толкайтесь вы тут на этой тони, мало что ли на Амуре укромных мест?

В это время моторист, поглядывающий за обстановкой на реке, сказал инспектору о показавшейся на начале тони какой-то лодке.

- Сейчас мы эту лодку… проверим и вверх уйдем… - говорил Елагин совсем уже дружелюбным тоном, убирая планшет в бардачок. - Слушай Бакулов, обратился он к Александру. - Там возле тебя по улице баба Фрося живет, знаешь?

- А как же! - живо ответил тот.

- Так вы ей десяток кетин завезите…

- Будет сделано! Владимир Владимирович! - четко ответил Александр, отталкивая катер от берега.

- Ну давайте, удачи вам! - сказал им Елагин на прощание и катер понес его по гладкой поверхности реки.

 

Обрадованные рыбаки вернулись в лодку и, достав остатки водки, решили допить ее за удачу. Пока допивали, им было видно, как Елагин забрал сети у каких-то незадачливых рыбаков и судя по времени не составляя протокола, двинулся вверх против течения, а "обутая" лодка отправилась туда от куда примчалась - в поселок. Для кого-то рыбалка уже закончилась.

Солнце, навалившись на дальние сопки, подсвечивало снизу ярко багряным заревом плоские облака над горизонтом.

- Если солнце красно с вечера - рыбаку бояться нечего! Если красно по утру - рыбаку не по нутру! - с выражением произнес Бакулов и опрокинув противное зелье в рот, принялся грызть засохший и немного заплесневелый сухарь, который на радость завалялся в кинобанке. То ли от закаменелой корки голова тряслась и фокус глазного зрения прыгал по противоположному берегу, то ли на самом деле он заметил всплеск воды вдалеке. Он перестал хрустеть сухарем и пристально всматриваясь в то место сказал напарнику:

- Вовка, а ведь калуги сейчас активные - кету жрут, за рыбой бродят… Я вроде бы под тем берегом всплеск видел…

Тетерин, выбросив в воду пустую бутылку, тоже начал всматриваться в то место, куда смотрел его напарник.

- У Гейкера в лодке, под сеткой лежал охан… ты заметил?

- Заметил, - отозвался Александр. - Я еще подумал, что Шмон доколупается до охана, но он наверняка сделал вид, что не разглядел…

В это время под противоположным берегом на темно-голубой глади поднялся всплеск светлой воды.

- Во дает! - подскочил с места Бакулов. - Ага! Метра три в воздух вода поднялась! - подтвердил ему напарник. - Слушай, Вовка, там же можно сетками проплыть - там коса чистая! - задыхаясь от возбуждения выпалил Александр.

- Давай! - подскочил Владимир и метнулся к мотору…

… Через десять минут они уже сплавлялись сетями по косе, затаив дыхание и пристально всматриваясь в поверхность воды между лодкой и наплавом. Тетерин греб веслами очень тихо - стараясь не спугнуть хищницу лишним шумом. Бакулов, держа в руке отгон, чутко "прислушивался" к каждому движению доносившемуся от сетки.

- Фыш-ш! - раздался сильный всплеск на поверхности воды.

- Есть!!! - заорал во все горло Тетерин. - Топор! Саня! Давай топор! - кричал он, бросив веревку, тем самым давая сетке слабину.

- Да не ори ты! - остановил его напарник. - Кажись ушла… - неуверенно выговорил он.

Тетерин смолк и схватившись за "молчавшую" веревку смотрел на цепочку белых болберок, всплывших на том месте, с которого по воде расходились высокие круги… Затем болберки медленно утонули от веса собственных грузил.

- Ушла! - злобно сказал Бакулов, стукнув себя по колену кулаком.

- Ушла сволочь… - тихо промолвил Тетерин. В его голосе слышалась глубокая обида и разочарование.

Молча выбрав сети, они обнаружили в них трех кетин и огромную дыру. Быстро выпутав лососей, они снова заехали на начало небольшой косы и второй раз забросили сети по этой косе.

На этот раз мощный всплеск раздался ближе к бую и из воды, вертикально к верху, в разлетающихся брызгах, вымахнул огромный калужий хвост!

- Во-от эта-а да-а! - вымолвил Бакулов и от изумления забыл закрыть рот. Тем временем - хвост, простояв над водой несколько секунд, медленно махнул пару раз в стороны и … скрылся под водой… Деревянная крестовина плыла дальше не выказывая признаков присутствия в сети такой огромной рыбины.

- Опять ушла…? Да, что ты будешь делать?! - взревел Тетерин. - Ей, чё здесь - глубины не хватает запутаться? - спросил он у напарника.

- Да запросто! - отвечал тот. - Тут глубины-то метра три-четыре, а у ней длина … судя по размаху хвоста - такая же.

Выбирая сети второй раз, Бакулов не переставал ругаться и плеваться. Он обматерил всех и всё. Досталось также и Поди. "Мог же он - козлина лохматая, захлестнуть веревку у нее под жабрами … или еще чего сотворить, дабы мы ее забороли…"

- Да, случалось же, что и в хуже, чем наши сети, огромные калуги запутывались! - поддерживал напарника Владимир.

Вторая дыра оказалась больше первой. По-видимому калуга прошла наискось по дэли и распорола более продолговатую дырищу. На этот раз кеты запуталось - пять штук.

- Всё! Хорош! Нам тут делать нечего - без охана мы ее не возьмем. Поехали к Божуку может быть у него оханчик есть? - предложил Александр.

Запустив мотор, они помчались в сгущающихся сумерках на старую колхозную тонь.

Катер Божука стоял у берега посередине тони - под высокими тальниками. Борис с офицерами выкладывал на берег завязанные мешки с кетой.

- Где вы шарахаетесь? Видите как рыба "прибавила"? Мы за раз двадцать четыре штуки взяли! - сказал он.

- Мы калугу хотели поймать, да она оказалась сильно здоровой - с полтонны, наверняка! - как можно спокойнее старался говорить Бакулов. - Во видал, чего наделала, - он поднял рваную дэль. - Вон там на косе, - он ткнул указательным пальцем в сторону уже совсем темного берега. - Там она бродит. Нет ли у тебя охана с собой или поблизости, где? А, Борис?

- А я думаю какой дурак там по косе елозит? - отвечал Божук совершенно спокойно отнесясь к сообщению о якобы полутонной рыбине. - Там же есть задёв! К тому же - "мертвый"! Ваше счастье, что вы на нем навечно свои сетки не оставили. А калуга - дак она уже давно "смылась" от туда… Так, что не занимайтесь глупостями - ловите кету! - посоветовал он им и запустив двигатель начал отходить задним ходом, на малых оборотах, от берега.

Немного "помявшись" возле Божуковских мешков с кетой, вид которых больше убеждал их, чем слова опытного браконьера, незадачливые рыбаки отправились ловить кету.

 

Всю ночь на тони гудели лодки и "Амуры". Кета усилила ход после полуночи. Лучше всех "брал" катер Божука, в пять часов утра они подняли на предпоследнем сплаве - пятьдесят штук. Остальные рыбаки, включая и Бакулова с напарником, брали наполовину меньше.

В семь часов утра Божук, прямо со сплава вместе с уловом в сорок кетин, понесся в сторону поселка. За ним начали покидать тон и другие рыбаки. Люди старались вернуться домой в предрассветных потемках. К утру тонь быстро опустела. Бакулов с Тетерины решили рискнуть и кинули сети "на посошок" в половине восьмого. Проплыв тонь "как на иголках" они вознаградили себя максимальным уловом в тридцать пять кетин.

Уткнувшись лодкой в густые кусты, они быстро выпутывали рыбу. Воцарившаяся на тони тишина пугала их своей неизвестностью.

- Погорим мы из-за своей жадности… - первым начал "поскуливать" Тетерин.

- Не боись, риск - благородное дело! - старался подбодрить его и себя Бакулов.

Ты еще про шампанское скажи… - подколупнул его напарник.

После вчерашнего веселого вечера прошла напряженно тяжелая ночь. Остатки хмеля выветривались к полуночи. К утру захотелось поесть, но есть было нечего и некогда. Работали без передышек и что называется - бегом. От умения ловить рыбу - зависел результат.

Лишь раз за ночь пристали к чьему-то костру, там им повезло - хлебнули крепкого чая. Чай взбодрил их на часок-полтора, но теперь - утром в пустых желудках от него же сильно мутило, а от "курева" во рту стояла горечь.

Оттащили подальше и спрятали в кустах сети. Начали заполнять рыбой оставшиеся мешки, но мешков хватило лишь на шестьдесят кетин. Остальные пятьдесят две штуки лежали насыпом на берегу. Уже высоко поднявшееся солнце активизировало полчища больших, зеленых мух. Встал вопрос о транспортировки рыбы. Рыбаки оказались не готовы к такому количеству рыбы, мешков и бензина на обратный путь явно не хватало…

Выйти из созданного ими же положения помог вернувшийся за своей рыбой Божук. Он дал им бензина с маслом и сообщил, что по его информации посторонней рыбинспекции в районе их поселка пока нет и по крайней мере до обеда не должно быть. Поэтому он рискнет - забрать за раз свои, оставшиеся здесь на берегу, сто шестьдесят кетин.

С тони вышли одновременно, "Амур" и "Крым" двинулись вдоль берега - "утюгами". Утюгом - это когда перегруженное плав. средство низко сидит в воде и на полных оборотах двигателя - скорость такая же как на малых оборотах при небольшой загрузке. Но катер есть катер, водоизмещение - намного больше, чем у лодки и двигатель помощнее. Поэтому Божук, чувствуя себя увернне, быстрее продвигался в сторону поселка. Бедный же "Крым", или как его в народе прозвали - "тапочек", имея итак невысокие борта - сильно просел в воде. При движении на полных оборотах подвесного двигателя, корма уходила еще ниже в воду и выталкиваемый винтом бурун - возвышался бурлящей горой над двигателем. "Утюгом" на "Крыму" можно было передвигаться только по тихой воде и желательно вдоль берега. Даже небольшая волна могла легко потопить изрядно перегруженную лодку.

Раздевшись до поясов и сняв болотные сапоги, они тащились к дому. Настроение - полный мажор! Авось через час будут с хорошим уловом на поселковом берегу. Правда потом - много муторной и тяжелой работы до полуночи, но это дело уже привычное, а самое главное - спокойное, без давящего на психику страха!

Навстречу им неслись лодки и катера, это рыбаки-односельчане узнав о косяке - спешили поймать кеты. И может быть наловят они понемногу, но не так как те, кому посчастливилось отплавать эту ночь. Скорее всего уже к обеду косяк иссякнет, но Александра с Владимиром это уже не волновало - задел успеха в этой путине уже сделан, а дальше - как Подя даст.

 

Обычно в первой декаде сентября сельская администрация организовывает лов осенней кеты согласно выделенных им лимитов. Лов производится под руководством главы администрации и под пристальным надзором рыбоохранных органов. Для вылова рыбы организуется бригада рыбаков из восьми-двенадцати лодок. На каждую лодку выдается разрешительный документ - справка. В справке указывается: государственный номер плав. средства, фамилии двух рыбаков с указанием паспортных данных, а так же указывается место лова и количество разрешенной к вылову рыбы в килограммах.

Для вылова отводится определенный участок реки - тонь, на которой лов посторонними рыбаками в это время - запрещен. Справочники - так называют эту временную бригаду, должны наловить рыбы, в первую очередь, всем представителям малых народностей севера, затем уже больницам и детским учреждениям.

Согласно документов - самим рыбакам и тем более чиновникам сельской администрации не положено ни одной кетины. Следовательно если строго соблюдать лимит вылова, то люди в бригаде работаю за "спасибо", используя при этом личную технику, снасти и бензин.

Записавшийся в справочники - Божук, тоже получил на руки соответствующую бумажку с двумя круглыми печатями. Загодя приготовив сети и бензин, он подобрал себе помощника из безработных, но толковых националов. Ульч Пашка Пластин недавно вернулся из мест лишения свободы, где отбывал шестилетний срок за убийство, по пьяному делу, своего соплеменника.

Божук взял его на путину с жесткими условиями: Пашкина доля составит двадцать процентов от всей пойманной ими рыбы, но реализацию производит только Борис и выдача расчета - после путины. Если Пластин запьет до окончания основного лова, то Божук рассчитается с ним - рубль в день и свободен. Бичивавший Пашка это предложение принял с радостью - во всей округе более выгодно "продать свои руки и спину" не представлялось возможным.

Основной косяк осенней кеты у поселка ждали третьего сентября. Лодка, плававшая на контроле от справочников, в предыдущие дни брала за сплав по 2-3 кетины в стопятидесятиметровую сеть, на буях. Разрешенное время лова длилось с девяти утра до пяти часов вечера. Прежде чем забросить сеть в воду нужно было получить разрешительную запись в справке у ответственного за вылов. Принадлежность к организованному лову визуально выражалась в наличии на лодке небольшого красного флажка. Такой же флажок справочники устанавливали на наплав - крестовину. После сплава, полное время которого на этой тони занимало около двух часов, лодки должны были приставать к берегу для перебора сетей, сдачи улова и соответствующей отметки в документах.

С первого сплава лодки пришли с плохим уловом: кто четыре штуки. кто восемь-десять поймал. Больше всех поймали Божук с Пластиным, они сдали приемщику восемнадцать штук. При таких уловах желания выламываться на веслах и жечь бензин у рыбаков не было. Поэтому они толпились на берегу, рассуждая о рыбе, делали прогнозы предстоящей путины.

На берегу Борис услышал от солидных, пожилых рыбаков, что он поймал больше всех благодаря большим и хорошим сетям. Повернувшись к своему катеру, он сказал так, чтобы его мог слышать лишь его напарник:

- Сетки - само собой путние нужно, но еще и башку - не мешало бы… - и уже с катера, оттолкнувшись от берега, громче добавил: - По сорок лет мужики рыбу ловят, а ни ума ни фантазии! Поехали Пашка домой, будет рыба - будем и ловить!

Пашке, в охотку, хотелось еще порыбачить, но он старался не перечить хозяину - так он начал называть Бориса. Божук не возражал, это обращение ему даже нравилось. В народе же таких наемных рыбаков как Пашка - не имеющих своих рыболовных средств, за глаза обзывали коротко - раб.

 

На следующий день в шесть ноль-ноль Божук уже сигналил на своем джипе у дверей лачуги, в коей нашел пристанище Пластин. Пашка выскочил на улицу через несколько секунд, на ходу натягивая инцефаллидку.

- Ночью рыба пошла, - коротко и спокойно сказал хозяин работнику, не успевшему продрать глаза. - Пожрать и бензин я взял, поехали - бросим перед всеми этими балбесами! - зло выговорил он, сделав ударение на последнем слове.

Подготовка катера и дорога до тони заняла час времени. В семь часов они уже бросали сети с белыми пенопластовыми наплавами. Наплава крепились к сетке полторалитровыми подводками. По тому как энергично начали поклевывать наплава в разных местах плывущего порядка, рыбаки определили - рыба идет!

На тони, за их исключением, было пусто. Борис достал рюкзак и разложил завтрак. Еще теплые пирожки они запивали горячим чаем, наливая его из термоса.

Наскоро перекусив - убрали оставшееся в рюкзак, нужно было оттягивать катером отставший край плывущего порядка. Так за час с небольшим сплава они раза три выправляли сети, подрабатывая двигателем. На конце тони наплава были значительно пригружены и они принялись выбирать сети.

Божук, стоя на носу вытягивал сеть, уверенно захватывая сеточный жгут сильными руками. Он перебрасывал наплава через стекло, сеть укладывал кучей посередине, а рыбу в дэли раскладывал вокруг кучи. Кетин, которых можно было поддернуть через дэлевое очко или легко выпутать он быстрыми и умелыми движениями рук, легко освобождал от дэли и кидал их на корму. Пашка, подрабатывая ему веслами, уклонялся от летящих кетин. До срока Пластин как истинный ульч много рыбачил, так что работал он умело и быстро.

- Восемьдесят две! - победно воскликнул Божук, опуская на носовую палубу последний метр выбранной сети с запутанной в нем кетиной. Красивая своими округлыми формами и серебристой чешуей, крупная самочка уже успела околеть - по-видимому сразу передавив жабры капроновой нитью. В основном рыба уже была в брачном наряде, но некоторые особи радовали глаз сверкающим серебром! Несколько околевших и успевших затвердеть кетин были испачканы донной грязью, что означало касание дна подгруженной сетью.

Запустив двигатель, Борис на средних оборотах двигателя буравя воду перегруженным носом, перевалил судоходный ход Амура и, прижавшись к берегу насколько было можно - добавил полный газ. Катер заревел двигателем и вздымая высокие волны поплелся на полуредане к табору справочников.

Подъезжая к палатке сторожа, подле которой стояли стол и скамейка для ответственного за вылов, Божук насчитал на тони уже половину лодок из бригады справочников. Остальные еще подходили с поселка или уже здесь на берегу готовили сети к сплаву.

Ткнувшись носом в песчаный откос с краю от гомонящего на берегу рыбацкого сборища, Борис шустро выпрыгнул на берег. Подтащив нос Амура на песок, он расстелил рядом с катером кусок брезента и начал с помощью напарника набирать на него сеть, попутно освобождая от нее рыбу. Работа спорилась и кипела в привыкших к ней рыбацких руках.

- Веселей, Павел! Процесс - пошел! - подбадривал рыбака Божук. - Мы теперича не то, что давеча! Теперича мы не браконьеры, а самые, что ни наесть - законные рыбаки! У нас… - он хлопнул себя по нагрудному карману, в котором лежала справка, - индульгенция есть! Да, кстати, ты продолжая, а я пойду отмечусь, а то получается, что мы все-таки еще - нарушители! - самодовольно загоготал он и отправился скорым шагом отмечаться.

Время подходило к девяти часам, и с этого времени ему письменно разрешили начать лов в этот день. Пожилой женщине, исполняющей обязанности старшего лова, он доложил, что уже успел сплыть и выловить штук полста кетин. На что в ответ услышал:

- Молодец, Борис! Лови побольше! Ты у нас всегда хорошо рыбу сдаешь.

- Постараемся! - ответил польщенный Божук и не мешкая направился к своему катеру.

Вторым сплавом они успели кинуть, опередив даже пару справочных лодок, прибывших на тонь позже девяти часов. Тонь была усеяна плывущими лодками - густо, от начала до конца. Несколько лодок были левыми: люди на свой страх и риск - не имея справки, воткнув в лодку или катер флажок, что называется "под шумок" пытались поймать рыбу. Были так же и блатные, которых инспектор Елагин старался не замечать.

Закусив на этом сплаве колбасой и помидорами с хлебом, они подняли сети с шестьдесят одной кетиною. С таким весом москвичовский двигатель вытолкнул катер на глиссирование, правда вдоль берега по отмели. Быстро домчавшись до табора, они не мешкая принялись за перебор сетей. Рыбу Божук выпутывал следующим образом: если кетина "светилась голым боком", то ее выдергивали из дэли, если же дэли была накручена или рыбина запахнулась не в один дэлевой мешок, то очко или два рассекалось лезвием здоровенного тесака, которые лежал тут же на носу катера. Таким образом экономилось большое количество времени - очень ценного во время хода лосося.

Вывернувшийся от куда-то из береговой сутолоки Сашка Бакулов произнес:

- Привет, Борис, ты чё делаешь-то?! Сдурел что ли?!

Божук, занятый делом, не ответил на приветствие и даже не посмотрел в сторону подошедшего. Он рывком вытянул из-под кучи сетей замотанную в дэль кетину, развернул в стороны свободную дэль, а два оставшихся "мешка" на кетине разрезал - полоснув ножом капроновые нити на рыбьей голове. Он тратил лишь несколько секунд на освобождение кетины, тогда как традиционным способом, даже суперпрофессионал затратил бы времени в несколько раз больше.

- Вот так надо! - самодовольно сказал он,отшвыривая кетину на брезент к "выпутанной" ранее.

- Так сетка же…? - неуверенно произнес Александр, глядя на снасть с выразительной жалостью.

- Да и хрен с ней! - высокопарно заявил Божук и сунул ему в руки пустой мешок. В мешок он начал кидать рыбу - для себя: из расплывшейся рыбьей кучи он не мешкая старался выхватить крупных самцов - побелее, самок тоже покрупнее, но темных самок он хватал в первую очередь. Мешки завязывали разными веревками, чтобы не путать рыбу - свою и на сдачу. Сваленные в кучу мешки они накрыли тем же куском брезента, на который набирали сети.

Через несколько минут катер Божука несся, лавируя между лодок и сеток, к началу тони. "Вот народ, - думал Борис, окидывая взглядом обширный участок реки - сплошь усеянный лодками и "Амурами". - Думают, что у меня сеток много и поэтому я ножом их порю… Балбесы! Ну да, я конечно понимаю, что мужик всю зиму вяжет дэль и рыжак, вьет веревки и льет балберы, садит сетку и набивает свинцовые грузила. После этого он конечно же трясется над ней как над малым дитем! А просчитать ситуацию ума-то не хватает! Рыба хорошо идет один-два дня и если я за день, выигрывая время на выпутывании, успеваю бросить на два сплава больше, то следовательно я наверняка имею на сто кетин больше! А сто кетин продал - как раз можно новую сеть купить! Да и бывшая к слову еще не одну сотню выловит. Сто кетин в конечном счете - ведро красной икры…"

Третий сплав они пошли за еще увеличившимся количеством плывущих лодок. Количество рыбаков по сравнению с утренним - увеличилось вдвое. Это было самое напряженное время работы у инспектора Елагина. На реке он был - царь и бог! Все стремились поймать рыбы, а это от него во многом зависело. Заберет сплавные кетовые сети, выгонит с тони - потеряешь проходной день. Потеряешь проходной день - останешься на зиму без рыбы. Вот и теперь Елагинский катер носился по тони, отбирая сети и разгоняя самовольников. Третьим в рыбоинспекторском "Амуре" сидел милиционер в форме - прикомандированный к "рыбникам" на период путины.

Божук, стоя на носу в полный рост, смотрел в бинокль и комментировал события вслух. Комментировал он больше для себя, чем для мало чего понимающего в местной политике Пашки Пластина.

- Так, - говорил он, не отрывая бинокля от глаз, - мент, автоматик убрал, значит сейчас балдеть будут у того "Амура"… Точно! … Опрокинул стакан, закусывает… Так! Моторист опрокинул стакан… и… помчались! Ага! - сделал вывод Божук, опуская бинокль, - значит Елагин не пьет! Правильно - "золотое" время щас у него, щас он властью упивается - как никогда! - с явной злобой в голосе закончил комментировать Божук и полез через стекло к рулю, нужно было оттянуть свои сети - они могли схлестнуться с чужими сетями, плывущими рядом.

Третьим сплавом они взяли сорок четыре кетины. Большое количество рыбаков на тони - давало себя знать.

Справочники начали роптать по поводу лишних лодок и инспектору пришлось энергичнее разгонять настырный народ.

- Да-с. Не густо… А помню еще в 98 году прошлого века, - хихикнул Борис, - плавали мы сотней метров и за полчаса сплава брали по сто двадцать штук! Не то, что теперь - два часа двести метров тянешь, а рыбы хрен да маленько.

На берегу к ним опять подошел Бакулов. Он объяснил им, что плавает из-за поломки мотора. Тетерин отправился "на перекладных" в поселок за запчастями, а он слоняется тут по берегу. Сломанный мотор он уже разобрал.

Помогая им перебирать сети, он сообщил, что в основном лодки за сплав берут по пятнадцать-двадцать кетин. некоторым удалось первым сплавом взять 30-40 кетин, но всё равно, так как ловят они - никто не берет.

- А вы как в эту "помойку" попали? Бумага есть или на свой страх и риск? - спросил Борис.

Попасть в справочники, так сказать на законных основаниях, можно было лишь по великому блату в сельской администрации.

- Нам Гаврилов устроил лицензию…

- Как лицензию? Я слышал, что лицензии на осеннюю кету с этого года отменили из-за скудности стада?

- Ага, - согласился Бакулов, - раньше-то их продавали всем желающим, а в этом году на сельсовет дали всего две штуки. Мэр заплатил за них сельсоветовские "бабки" и выдал двум лодкам. Нам досталось и еще кому-то… Короче - нам нужно выловить "по зеленой" - восемьдесят штук и развести их по домам участников ВОВ. Список нам дали. На лодку приходится по 16 ветеранов, каждому надо предоставить пять кетин…

- Ага, - перебил его Божук. - Только это получается, что вы рыбачите не по "зеленой", а с "волчим билетом"! - расхохотался Борис.

- Почему это с волчим… - не понял Александр.

- Да по тому, что в лицензии разрешено всего - восемь штук! И это Елагин смотрит на вас "сквозь пальцы", а налетит опергруппа?! Им-то ты ничего не объяснишь!.. А мэр - никогда не подставит вместо вас свою задницу! Лицензии - конкретно оформлены на вас, и он там никаким боком не светит! - выпалил ему Божук.

- А как же ветераны?.. - недоуменно спросил Бакулов.

- А, чё ветераны! Ветеранам мэр громогласно пообещал кеты подкинут? - Пообещал! Вот и выкручивается… А, ты меньше бы о дедах думал - у них пенсион больше, чем ты тут за месяц на этой вонючей рыбе зарабатываешь. Да и настоящих - кто кровь на фронте проливал, почти не осталось уже, а эти - "местные", которые за поселковыми огородами с девками провоевали… Этим сыновья наловят! Вы вот день потеряли, а завтра неизвестно - будет рыба или нет. Так, что собирайте мотор и оставайтесь на ночь… - посоветовал ему Божук.

Столкнув катер, он уже с воды крикнул Александру:

- Ты присмотри за нашей рыбой, а то народу много! Уволокнет мешок какая-нибудь разява!

Четвертый сплав они начали в четыре часа. Лодок стало меньше - чувствовалась работа инспектора. Божук хотел проплыть последним сплавом подальше, далеко за табличку "конец тони". Но идущий по створам вверх "Метеор" явно перегруженный теснившимися на боковых крыльях и корме - мешками с рыбой, не захотел обруливать десятки сеток - перегораживающих ему путь. Видя, что скоростное пассажирское судно, несущееся со скоростью шестьдесят километров в час не меняет курса, Божук отвязал отгон от катера и держал его в руке пока "Метеор" не пересек цепочку белых наплавов.

- Так, - говорил Борис, стоя в полный рост на носу и осматривая последствия, - один наплав вдребезги…, еще два - зажили собственной жизнью… Сетка, я думаю цела, но всё равно придется выбирать - теперь можем запросто сесть!

Вытягивая на себя веревку, он спросил у молчаливого Пашки:

- У тебя случаи были, что бы "Метеор" сетку разрубал?

- Угу, - отвечал тот. - Один раз переехал… половину вытащили, а полвоина - утонула…

После "Метеора" они подняли сети без трех наплавов и с пятьдесят двумя кетинами. На таборе рыбаки уже собирались по домам. Оставив сети на берегу под охрану сторожа, Божук получил бумагу на провоз рыбы и загрузив себе в катер почти сто сорок кетин, не выйдя на глиссирование - поплелся "утюгом" в сторону поселка. На берегу в распоряжение сельской администрации он ставил ровно сто кетин.

Добравшись до дому, рыбу отвезли в холодильник, предварительно выпоров из самок икру. Двадцать самых крупных самцов Божук приволок домой на засолку. Отдав икру жене, он засолил рыбу, приготовился к завтрашнему промысловому дню и в половине первого часа ночи лег спать, поставив сигнал будильника на пять часов утра.

Поднявшись по будильнику, он вышел на крыльцо. На улице шумел ветер. По болтающимся верхушкам деревьев он определил, что ветер - сильный.

- Вот чёрт! Ну как обычно! Рыба идет, а ветер плавать не дает… Будь он не ладен! - вслух выругался Борис и поплелся в туалет.

Не заезжая за напарником, Божук подъехал к поселковому причалу. В предрассветной серой мгле, река белела от гребешков на верхушках больших волн. Вдоль противоположного берега медленно прокатывались двухметровые водяные горы.

На берегу возле своих катеров и лодок суетились рыбаки. "Ночная смена" - про себя пошутил Божук и разглядел среди прочих Бакулова с Тетериным. Они несли подвесной мотор к мотоциклу с коляской. Борис подъехал к мотоциклу.

Из разговора  с ними он узнал, что им удалось за ночь выловить шестьдесят кетин. На тони ночью так же было много лодок. К четырем часам утра начал раздуваться ветер, и они кое-как успели уйти "утюгом". С рыбой они везли еще и поломанный мотор. Перед поселком "маленько трухнули" - низовик успел поднять высокую волну и они, раздевшись на всякий случай, крались вдоль берега. Так же они сообщили, что этой ночью случилась привычная для путины авария: катер "Амур" на полном ходу переехал лодку "Казанку". В лодке по-видимому одного ударило корпусом катера и он утонул вместе с лодкой, а второму удалось продержаться на воде, пока его не подобрали рыбаки с другой лодки. "Амур" - виновный в происшествии - скрылся.

- Открылся счет утопленникам на этой путине, - безразлично холодным тоном говорил Божук. - Первый есть и скорее всего не последний.

- Да-а…, сколько по всему Амуру народа гибнет? - более жалостливо произнес Бакулов и махнув рукой пошел вслед за Тетериным к лодке.

Ветер, не позволивший ловить рыбу в этот день, к утру следующего дня поменялся с низовика на боковой и немного поубавился. Из низких туч гонимых ветром посыпался мелкий дождь. "По-видимому дождь зарядил надолго", - решил Божук и прихватив для себя и напарника плащи, отправился на рыбную ловлю.

Борясь с ветром и волнами, забросили сети на двух буях - опять первыми. Заехав намного выше таблички "начало тони" они, постоянно выправляя порядок катером, сплавились далеко вниз, не обращая внимания на табличку "конец тони". Волны трепали катер и наплава, а хлесткий дождь заставлял укрываться под длинными и неудобными в работе - плащами.

С трудом подняв сети, они насчитали в них тридцать восемь кетин. Для изматывающего трехчасового сплава, это была слишком малая компенсация. Компенсация - за неимоверный труд.

Расшибая в стороны волну килевым носом - поднялись до табора. Там они увидели пришвартованный к яристом берегу катер Ярославской постройки. По трехугольному рыбоинспекторскому вымпелу они определили, что это прибыла оперативная инспекция Амуррыбвода. Теперь заплывать за таблички организованной тони было опасно - эти инспектора могли крепко наказать за любые нарушения правил лова.

На тони болталось несколько "Амуров" и пара лодок - "Прогрессов", не побоялась волны и ветра. Лодки меньшим водоизмещением не решались рисковать жизнью ради рыбы.

- Косяк ушел. Это "хвост" тянется. А как говорится: голову не поймал - за хвостом не гонись! - выразился пословицей Борис.

Перебрав сети, они оставили их сторожу. Не сдавая рыбу, взяли бумажку на провоз и отправились домой.

Следующую неделю справочники просидели на берегу, лодка, плавающая на контроле, брала четыре-пять кетин за сплав. Чтобы не терять время даром - люди копали картошку. Божук стремился находиться в курсе основных событий путины. Он постоянно интересовался информацией в разных местах Николаевского района.

Борис злился на отсутствие рыбы. В расположенном неподалеку от их поселка военном аэродроме он договорился с зам. по тылом о поставке красной икры. Офицер обещал ему пятнадцать баксов за килограмм, но минимальная партия должна быть не менее ста кило.

Божук забирал икру сырцом за восемь долларов у Бакулова с Тетериным и еще у четверых рыбаков. Всячески стараясь не афишировать свою приемку - скупал икру только у одних и тех же рыбаков. Он хотел запастись икрой и более ста килограмм - чтобы было, что закатывать и реализовывать зимой. Но в этом году рыба шла совсем плохо и он начал подумывать о последней возможности - об икрометах.

Три дня рыбаки брали третий и последний косяк осеннего лосося. Завершающий косяк был разреженней предыдущих, рыба тянулась уже почти вся темная и мелкая. Но четвертый день Божук не выехал на справочную тонь и он не ошибся: бригада опять начала ловить по две-три шутки за сплав. В тот и последующие дни рыбаки еще надеялись поймать рыбы с возможных небольших косячков, но Божук зная очень малую рентабельность последующих промысловых дней, не теряя времени - собирался на икрометы осенней кеты.

 

Уже более часа Бакулов шел по тропе за Божуком. Меж высоких кустов багульника тропа еле угадывалась, засыпанная опадающей хвоею и прикрытая повалившейся бурой травой. Длинные ноги Бориса задавали повышенный темп ходьбы. Он шел уверенно и как казалось Александру все время в одном направлении по однообразному лиственничному лесу. Высокие лиственничные стволы стояли разреженно, стройные с немногочисленными сучьями крон.

Красный солнечный блин высунулся из-за туманного горизонта и легко пробиваясь через оголившиеся ветки - осветил лица идущих. Люди шли молча, аккуратно наступая мимо сухих сучьев и веток - старались меньше шуметь. К исходу второго часа пути иней на кустах багульника перестал быть "сухим" и по этому выше откатанных болотных сапог - штаны начали темнеть от сырости.

Постепенно стволы лиственниц менялись с прогонистых на корявые и "пьяные". Пьяные - наклоненные в разные стороны деревья, становились все ниже и ниже. На тропе не было даже намека на след человека. Зато разнообразные звериные следы, в основном еле приметные, можно было заметить сплошь и рядом. Часто попадались ярко-красные от спелой брусники - большие кучи помета медведей. У путников были почти пустые рюкзаки и один висевший на плече у Бориса - кавалерийский карабин.

Вскоре они вышли на почти голую марь, где маленькие, чахлые, с обломанными верхушками лиственницы торчали на большом расстоянии друг от друга. Теперь ноги погружались в мягкий болотный мох. Под мхом ходуном ходила зыбучая жижа. Местами мох расступался и им приходилось наступать в лужи с торфяной грязью до колена.

- Обрати внимание, что вокруг всё совершенно однообразно! - говорил Божук с трудом выдергивая ногу из трясины, - потеряешь тропу и неокажется постоянного ориентира - можешь плутать здесь … неизвестно сколько! Эта марь раскинулась на десятки километров. Вокруг мари - тайга, по которой если знать куда идти, то топать - три дня до ближайшего человеческого жилья.

Получасовое путешествие через марь закончилось у ручья, густо заросшего кустами ольховника. Немного пройдя по галечному дну с журчащей чистой водой, они оставили ручей справа и начали углубляться в смешанный лес. Теперь среди опять высоких лиственниц стояли березы и ели. Вскоре рядом с тропой повстречалась толстая и сухая валёжина. Усевшись на нее, путники закурили.

- Осталось немного, - предупреждал напарника Божук, - вслушивайся и всматривайся. Старайся передвигаться незаметно и безшумно. Подходить к яме будем - не по тропе, а с боку. Подползем - посмотрим, если там будут звери - полбеды, люди - хуже зверей…

Через несколько минут Александр, в нескольких метрах, почти на карачках, крался за Борисом. О том, что где-то рядом был икромет "говорили" часто попадающиеся на глаза останки кеты. Отдельные позвонки и челюсти, высохшие, сине-зеленого оттенка они покоились среди множества следов, оставленными в основном хищниками - разных размеров. Но самым главным определением икрометов всегда является - вороний гомон.

Примастившись за корнями повалившегося дерева они пристально всматривались в освещенное пространство среди высоких стволов елей и лиственниц. Карабин находился на боевом взводе и был готов выстрелить в любую секунду.

Карканье раздавалось резко и громко среди тишины почему-то кажущейся в этом месте - зловещей. Откуда-то еле слышно доносился шум падающей воды и журчание ручья. Монотонное журчание ручья часто прерывалось шлепотом и всплесками воды.

Выжидая минуты, Божук вслушивался в вороний гомон, по нему стараясь определить есть ли там у них крупные конкуренты, ретировку перед которыми вороны сопровождают - резко нарастающим гвалтом.

Не учуяв ничего подозрительного, Божук тихо вышел на край ямы. Вслед за воронами поспешившими укрыться в лохматых еловых ветвях, поднялся, шумно хлопая двухметровыми в размахе крыльями - Белоплечий Орлан.

- Странно…? - с недоумением произнес Александр, разглядывая в воде темно-синюю массу рыбы, часто отсвечивающую белыми брюхами при вымете икры и в частых драках меж собой за нерест. - Такое богатое нерестилище, а люди еще его не загадили? Почему это, а Борис?

Тот опустился на плотно утоптанный таежный дёрн - свисающий над водой, положив карабин на колени - поставил затвор на предохранитель и произнес:

- Потом скажу…

Яма представляла собой продолговатое углубление, заполненное безупречно прозрачной водой. Метров пятнадцать в ширину и метров двадцать пять-тридцать в длину. У подножия крутой лесистой сопки выработала этот карьер - осенняя кета. Из-под сопки выходили мощные родники, начинающие таежный ключ. Истоки этого ключа рыба превратила в нерестилище.

Своим началом карьер упирался в замшелый каменистый отвес - начинающий сопку. По нему сбегал родник, выбивающийся из недр этой горы. Источник хрустальными струями ниспадал двухметровым водопадам в карьер.

- Санёк! А ведь в этой яме - конец и начало жизненного цикла у этой прекрасной рыбы! - с пафосом произнес Божук и скинул с плеч рюкзак.

- Начало … не знаю, а вот конец - мы сейчас ей устроим… - сказал Александр, рассматривая крючки, оказавшиеся в руках у Бориса.

Крючки были сделаны из обыкновенной металлической проволоки, примитивно загнутые и заточенные напильником. Примотав их медными проволочками к двухметровым палкам, они направились к галечной отмели, которая завершала яму. Отмель круто сужалась, и после нее ключ бежал - одной и неширокой русловиной. Вдоль ключа была натоптана тропинка, которая обходя коряги, ямы и густые кусты иногда немного отдалялась от ручья.

Отмель и начало ручья кишело рыбьими спинами. Лососи вырабатывали себе ямки, глубина которых позволяла лишь немного прикрыть себя водой. Когда люди подошли к отмели - рыбы поднимая каскады брызг кинулись в разные стороны! Кто прямолинейно, кто круговыми движениями, но все они стремились скорее укрыться в яме. Борис с ходу определяя в мечущейся рыбе самок и умело работая крючком - выкинул на берег трех пузатых рыб. Александр тоже не растерялся и выбрав самую большую и неповоротливую спину всадил в нее крючок! Большой самец - килограмм на пять, поперек тела насаженный на крючок, поднят был им из воды. Лосось мотал в воздухе головой и хвостом, разбрасывая в стороны светлые брызги воды и крупные, темно-красные капли крови. Сухая палка хрустнула, обломилась и кетина шлепнулась в воду, тут же встав на плавники с торчащим в сторону крючком и обломком. Самец собрался двинуться в яму, но Божуковский крючок - ловко пронзил его между спинным и жировым плавниками. Перехватывая на себя палку, Борис, не поднимая рыбину - юзом, подтащил к себе зубаря, и одним рывком выбросил его на берег и уже там, подав крючок в обратном направлении - небольшим рывком освободил свое орудие лова. При всем этом он, стоя посередь ручья, не сделал ни одного шага с места.

- Понял как надо! - восхищаясь сам собой сказал он и не мешкая подался к скачущим по берегу самкам. - Иди сюда, смотри и учись, - говорил он, выбираясь на берег.

Там, отложив крючок в сторону, он выдернул из ножен заточенный "под бритву" и блестящий зеркальным отражением - нож. Схватив левой рукой рыбину за хвост, он приподнял ее так, что земли касалась лишь ее голова - своей жаберной крышкой и носом. Рыбина напряглась, выгнулась и попыталась дернуться, но уже приставленное к ней жало ножа - ткнуло ее между началом позвоночника и головой. Самочка вздрогнула и растопырив плавнички - задрожала мелкой дрожью. Из смертельной раны хлынула густая кровь. Судорога рябью пробежала по темной глянцевой коже, на которой теперь уже совсем отсутствовали чешуйки. Уложив "успокоенную" рыбину на траву он быстро проделал тот же прием с оставшимися двумя.

- Суть в том, чтобы рыба не вываливалась в грязи и хвое и кровь сходила с нее, а не заливалась в икру. Кровь и мелкую грязь очень трудно отделять от икры в процессе переработки, - пояснил он свои действия.

Занова примотав крючок к палке они двинулись вниз по ручью. В ручье рыбы было мало, а та, что попадалась шустро убегала и пряталась от людей. Казалось, что пни сапогом под нависший с берега в воду дёрн и она выскочит, но не тут то было - рыба могла великолепно прятаться там, где казалось бы и спрятаться негде.

На одном из кривунов ручья они заметили широкого и зубастого самца, который стоял на краю галечной отмели. Вода лишь на половину закрывала его широкое тело. Он часто открывал и закрывал пасть, двигая своими страшными челюстями - словно задыхался. У него правый бок был рассечен тремя рубцами, по-видимому это были последствия удара медвежьей лапы! Божук спрыгнул на гальку и подошел к самцу, тот попытался отвернуть голову в сторону быстрого течения, но поставленный сапог преградил ему путь. Воткнутый нож в холку, рывком рассек теперь уже смертельную для него рану.

- Отмучался бедолага, - сказал Борис, запихивая нож в ножны. Самец, завалившись на бок, окрасил воду красной мутью.

По обе стороны ручья валялись остатки свежесъеденной кеты. Медвежьи объедки шли нарасхват у соболей, лис, скотов и других мелких хищников. Увидев на заселенной отмели медвежьи следы, Божук подошел к ним и наступил своим сапогом в отпечаток медвежьей лапы.

- Смотри, намного больше моего - сорок пятого размера… - сказал он напарнику и почему-то улыбнулся.

- Следы-то свежие - муть в следах еще не отстоялась… - взволнованно произнес Александр, рассматривая косолапые отпечатки.

- Видать мы, здешнего хозяина - подшумели, - предположил Борис и проверив патрон в патроннике, громко лязгнул затвором. - У меня первая пуля с сточенным носиком, но этого может ему и не хватить - уж больно крепок он на пулю… Помнишь, что нужно делать при внезапной атаке зверя? - спросил Борис напарника и повесив карабин на плечо, двинулся дальше не дожидаясь ответа.

- Левую руку ему в пасть и поднырнув под него, правой - вспороть ему живот… - ответил Бакулов поспешая за напарником.

- Правильно, лучше без руки остаться, чем без башки, - мрачно пошутил Божук, раздвигая густые заросли.

Теперь Александру начало казаться, что он чувствует чей-то взгляд на спине и часто оборачиваясь он бегло окидывал взглядом затемненные участки тайги.

Вскоре они вышли на широкую луговину. Среди кочек и повалившейся желтой травы - узкая канавка ручья терялась из виду.

- Там дальше за луговиной - ключ с километр идет под марью - без выхода на поверхность! И впадает ключ в таежную речку через заболоченное место! С речки - устье совсем не заметно. Следовательно найти его - не зная о нем - практически невозможно. Вот так природа спрятала нерестилище от алчных людей. Вот тебе первый ответ на вопрос "почему не загадили". Второй ответ скажу, когда вернемся отсюда…

- Слушай Борис, а по речке - на лодке сюда добраться не получиться? А? Что бы ноги по тайге не бить? - осененный догадкой спросил Александр.

- Не получится! - твердо отвечал ему Божук. - Речка небольшая, но долгая, крутится по распадкам - сплошные заломы и перекаты. Так, что не мечтай о легком заработке - на себе икру выносить придется. А это дело - тяжкое! Может быть тебе после первого раза и расхочется таким способом деньги зарабатывать?!

Возвращаясь к яме скорым шагом, останавливались лишь для того, чтобы вырубить два длинных шеста. К шестам они привязали свои палки с крючками. На яме они встали друг против друга и принялись вытаскивать из воды самок. Рыба ходила в яме тучными табунами и браконьерам не составляло большого труда - выволакивать на берег рыбину за рыбиной. Божук - браконьер со стажем, учил малоопытного браконьера:

- Не суетитесь! Потихоньку подводишь крючок к примеченной самочке, подводишь с верху не с головы, а с хвоста! - он просто комментировал свои действия. - Подводишь ближе… не касаясь, а то убежит! И чуть придавливая сверху - резко дёргаешь на себя! Есть! Закогтил! - воскликнул он и перехватываясь по шесту - тащил рыбину к берегу. Шест дёргался в его руках… - Видишь - куда я крючок всадил? Ближе к хвосту целься, а то в икру попадешь - вся икра в крови будет!

На берегу быстро умерщвляя рыб он укладывал их рядами на подстеленную траву таким образом, чтобы голова находилась ниже тела и кровь свободно стекала не задерживаясь и не оставаясь в рыбе. Рыбьи бока были покрыты яркими брачными узорами, но на воздухе зубатка начинала темнеть и вскоре становилась совершенно черная как надраенный солдатский сапог. Если на мокрую рыбу прилипала трава или опавший с дерева листок, то позже, убранные с нее, они оставляли на своем месте светлую проекцию как на засвеченной фотобумаге.

По сути своей яма являлась огромным родником, вода в ней, как и положено таежному роднику, была очень холодной и совершенно прозрачной. Несмотря на глубину до двух метров и растревожено мечущуюся рыбу, галечное дно просматривалось исключительно ясно. На дне покоились большие и маленькие камни, узловатые обломки сучьев-лиственниц и два упавших в яму дерева. Одно уже очень старое, переломанное на две части, находилось под водой с обломанными, гладко черными сучьями. Другое - недавно завалившееся - вздымало из воды свои крепкие ветки, а на берегу возвышалось мощными вывороченными с землей корнями.

Подергав рыбу крючьями - больше для собственного развлечения, чем для пользы браконьерского дела, они засунули в яму клок жилковой сети. Рыба тут же замотала ее в сплошной ком - десятками зубастых голов. Через несколько минут они уже выволокли сеть на берег. Самцы полетели в тайгу, самки рядами укладывались тут же.

Смахивая с затвердевших тушек мусор, один держал рыбину над пластмассовым ведерком, другой - аккуратно разрезал ножом брюшину и выгребал икру. Половина самок еще держала икру в ястыках, остальная икра уже свободно вытекала потоком отдельных икринок. Изредка попадались самочки уже успевшие выметать всю икру.

Работая на "кесарении" Борис поставил карабин за небольшой, но сучклявый ствол ели, метрах в пяти от себя. Карабин незаметно стоял, на боевом взводе - снятый с предохранителя. На прикладе были аккуратно приторочены пять запасных патронов, две пули из которых были помечены синей маркировкой.

Забавно было видеть сойку, которая склевывала с земли рассыпанные икринки. Она скакала и крутилась возле людей. В тайге птицы редко подпускают людей на ружейный выстрел… Когда ярко раскрашенная птичка приблизилась к Божуку с правой стороны на метр и увлеклась подбором икринок, он медленно поднял руку с ножом и резко метнув нож - пригвоздил ее к дёрну…

Еще пару раз подняв сеть они решили перекусить. Отойдя метров на пятнадцать в тайгу - укромно расположились за валежиной. Во время обеда они разговаривали в полголоса, то и дело прислушиваясь и приглядывая за ямой.

- Борис, а кому нужна нерестовая икра с осенней кеты? Она же до того крепкая, что зубами - хрен раскусишь, да и вкус у нее - отвратительный!

- Нерестовую икру скупают только китайцы. Китайцы - чума Дальнего Востока… А тебе какая разница? Лишь бы платили восемь долларов за килограмм, - слукавил Божук. - А чё они с ней делать будут? Нам без разницы!

После обеда дополнили икрой рюкзаки. Судя по мерному ведерку в каждый рюкзак вошло по сорок литров, а литр красной, непереработанной икры - тяжелее килограмма.

Сетку скомкали и запихали в ведерко. Отломали крючки от палок и весь этот нехитрый браконьерский скарб - сунули под пласт приподнятого мха неподалеку от ямы. Александр сделал малозаметную засечку у схрона, но Борис предупредил его, что надеяться на схрон особо не нужно - медведь по нюху быстро найдет его и из чистого любопытства обязательно приложит свои лапы…

Сев спиной к стоящему на земле рюкзаку, Божук накинул лямки на плечи и туго затянул их. Александр руками приподнимая его за рюкзак - помог ему встать на ноги. Таким же образом и он сам поднялся со своим рюкзаком. Теперь, чтобы держать равновесие тела нужно было в противовес тяжелому рюкзаку, постоянно отклоняться вперед. Борис повесил себе на грудь карабин. Допотопное оружие своей значительной тяжестью тоже являлось противовесом. Окинув взглядом яму и оглянувшись на большую кучу поротой рыбы, Божук на прощание сказал:

- Поднагадили мы тут! Теперь попёрли - пока нас тут не припёрли!

 

Обратный путь был тяжелым испытанием. При ходьбе груз неимоверно давил на плечи и перекатываясь по спине менял центр тяжести стараясь завалить человека на бок. Ноги глубоко проваливались в топких местах. Приходилось, как шутил Божук, "включать передок" - хватаясь руками за кусты и траву, вырывая их с корнями, помогать себе этими действиями, выбираясь на более твердое место.

Божук, несший икру этим маршрутом не первый раз, разбил путь на несколько привалов в удобных местах. Отшагав двадцатиминутный переход - рывок, Божук сходил с тропы в сторону и упав на колени приваливал рюкзак на какую-нибудь возвышенность - бугор или валёжину. Рядом заваливался его напарник и они блаженствовали ровно семь минут. Затем кряхтя и чертыхаясь с помощью друг друга поднимались на ноги и продолжали движение. Минуты на отдыхе летели быстро, в пути же когда с каждым километром груз становился все тяжелее и тяжелее - время тянулось медленно. Александру малознакомому с этой местностью, казалось что конец их пути не настанет - никогда! Пот, заливая глаза, летел на землю крупными каплями, срываясь с носа и подбородка. От него промокла одежда - хоть выжимай. Сухими оставались лишь верхние куртки, которые были предусмотрительно сняты и приторочены к рюкзакам. Помогала и давала силы только надежда на то, что уже завтра в руках окажутся вожделенные зелененькие сотни.

Через два часа они преодолели более сложную - первую половину пути. Выйдя с тонкой низины на твердую тропу, они шагали между высоких стволов лиственницу. Вдруг Божук резко остановился, быстро смахнул с шеи карабин и завалившись между густых кустов, освободился от рюкзака. Напарник незамедлительно следовал его примеру.

- Ты, чё Борис? Зверь какой? - чуть слышным шепотом спросил Александр.

- Хуже… вон видишь - листья лапка висит? - ответил Борис кивнув подбородком.

Александр приподнялся на руках и посмотрел на то место, куда указывал ему напарник. Сначала он ничего не заметил, лишь приглядевшись разглядел тонкую палку, воткнутую посередине тропы, на верху которой висела. привязанная веревочкой, засушенная лисья лапка.

- Ага. Лапа чья-то? - прошептал он.

- Вот тебе и вторая причина… - в полголоса сказал Божук, медленно приподнимаясь между кустов. Прижав приклад карабина к плечу, он держал палец на спусковом крючке, внимательно осматривая прилегающую местность. Через минуту, не заметив ничего подозрительного, опустился на корточки.

- Что за причина? Что всё это значит?! - утирая лицо от пота рукавом инцефаллидки, спросил Александр.

- Это предупредительный знак старого Айна. Это его охотничий участок. Угодья, ты сам видел, очень богатые, за них он любого в тайге… навсегда спрячет…

Отлежавшись с полчаса в кустах, они взвалили рюкзаки на плечи и двинулись к машине. "Уазик" стоял в кустах тщательно замаскированный. Первым к машине вышел Александр, Борис прикрывал его на возможном удалении. На ручке водительской двери висела еще одна листья лапка. Зашвырнув метку в тайгу Александр внимательно осмотрел машину. Затем запустил двигатель и подминая кусты двинулся к спрятанным рюкзакам. Там, запихав рюкзаки в машину, Божук сел за руль и они не переодеваясь поспешили выбраться из тайки на трассу в сгущающихся сумерках.

На обратном пути Божук рассказывал:

- Старый Айн или как его еще называют - "лисья лапка", много лет охотится на этом участке. Прозвище ему дали за то, что он непревзойденный охотник в лисьем промысле, а так же за то, что у него - шапка, рукавицы, душегрейка - всё сшито из лисьих лапок. Кстати, такая шапка смотрится неплохо, но самое главное, что ей нет сносу. В поселке у него большая семья есть. Жена, дети, внуки все вместе живут на отшибе… там за старой конюшней. Сам он в основном в тайге пропадает. Высокий такой абориген с густою бородою, что редко бывает у местных националов.

Нерестилище на его участке мне показал его зятек. Помнишь был такой пьяница, нанайгонок - Витька Луна. Луной его звали за плоское и совсем круглое лицо. Мы тогда, пока деда в тайге не было, успели вытащить икры - килограмм сто пятьдесят! Я думал Луна от водки - сгорит! Но не пришлось, … вскоре он где-то в тайге сгинул… Думаю… тесть его "прибрал"… Витька мне не раз говорил: "мол, если тесть узнает, что я ему нагадил - убьет!"

- Ты, Иваныч, как хочешь, а я туда больше не сунусь! Ну его нахрен, этого старого козла! - поспешил сообщить напарнику Александр. - Голову под пулю совать? За несколько "деревянных" тысяч?!

- Не бойся! Трехлинейка у него старая! Ствол изрядно расстрелянный, так что в голову даже с пятидесяти метров попасть трудно…, так если только в "ливер" пулю плошмя вгонит! Гы! Гы! Гы! - загоготал Борис, довольный тем, что всё обошлось.

Многое повидавший на своем браконьерском промысле Божук не был так напуган как его молодой напарник. Он лишь реально опасался сильного противника.

- Ладно! В другое "злачное" место следующую ходку сделаем, - успокоил он напарника. Борис знал, что в "другом месте" из-за частого пребывания там таких же как они - "джентльменов удачи", много икры не добудешь. Но лежащая на заднем сидении его дневная прибыль в тысячу долларов "заставляла" его идти на предприятие заведомо малодоходное. Он просто надеялся, что ему опять повезет и уж очень хотелось, не вкладывая денег, приобрести побольше икры.

 

Через пару дней Божук с Бакуловым забрались в верховья другой таежной речки. Это нерестилище состояло из нескольких больших и малых ям соединенных переходами. Поднявшись к ямам с низу в верх они увидели печальную картину: обширное нерестилище было изрядно опустошено браконьерами. Берега ям были завалены потрошеной рыбой, гниющей в плотных кучах.

- Да-а… если нас тут прихватят… тюрьма - однозначно! - чесал затылок Бакулов, стоя у края ямы и рассматривая в воде нескольких рыбин.

- Ну, раз пришли - давай работать, - говорил Божук. - С верху в них пройдемся, может быть, по ведерку нацедим. По ведру - и то не пустые будем! Кстати Санек, нам нужно "на крышу" хотя бы ведерко "скинуть"?

- На три ведра икры нам нужно тут как раз всех передушить! И то наверное… не хватит… - раздосадовано заключил Бакулов, приготавливая сеть к лову.

Дно этой ямы было закидано поротой рыбой, а так же замусорено консервными банками, бутылками, обрывками сетей. Родниковая вода была чистой, но из-за отсутствия в последние годы нерестящейся рыбы - нерестилище постепенно затягивалось илом.

Оставшиеся в живых лососи не хотели добровольно тыкаться в сеть, перетянутую поперек ямы. Людям пришлось лупить по воде длинными жестами! Перепуганные рыбины метались в замкнутом пространстве, стараясь всевозможными путями миновать сеть, но плоховидимая в воде лесковая дэль затягивалась на зубастых головах и плавниках. Чем больше рыба билась в дэли, тем больше он напутывала ее на себя.

Долавливая остатки, они спустились на пару перекатов, ниже и тут они обнаружили пришедших позже конкурентов, которые принялись зачищать нерестилище от рыбы снизу. Трое представителей малых народностей севера, одетые в костюмы ОЗКа, погружаясь в воду по грудь - бродили по яме! Взболомучивая воду они пинками загоняли рыбу в сеть!

Издали рассмотрев их украдкой Борис с Александром не узнали в конкурентах кого-либо из знакомых им ранее. Не желая делиться с кем бы то ни было и без того скудными остатками, они не мешкая направились к верхней яме, которая была больше остальных и в ней еще что-то шевелилось…

… Словно приведение из-за толстого ствола дерева появился закоммуфлированный человек в маске. Здоровенный детина наставил ствол "калашника" в грудь Борису.

- Тихо! - скомандовал он. Тут же появился второй с пистолетом в руке, в синем берете с какардой, без маски и в расстегнутом бронежилете поверх рыбоинспекторской формы. Махнув пистолетом, инспектор не громко приказал обоим: "лечь на землю лицом вниз!" Пока он обшаривал лежащих справа бесшумно проскользнули еще два коммуфляжа с короткими автоматами. Задержанных быстро пристегнули двумя наручниками друг к другу - спина к спине, сидящим на корточках, по между ними был ствол небольшой, разлокистой снизу лиственницы. Инспектор, ловко захлопнув наручники, поспешил на нижнии ямы, а коммуфляж в маске сел рядом за валежину и наставил укороченный ствол автомата на браконьеров.

Оперативник второпях не заметили Божуковский нож, воткнутый в дёрн меж корней дерева. Оказавшись пристегнутым к тому же дереву, Божук сразу переместившись накрыл его собой. Дернув на себя руку напарника, он дал ему понять, что нужна отмычка для замка наручников. Отмычки, изготовленные Божуком, были спрятаны в рукавах и в окантовках нагрудных карманов - инцефаллидок. Александр повернул ему свой рукав тем местом, где была отмыска. Выдернув сталистую, изогнутую проволочку из обшлага, Борис на ощупь вставил ее в замочную скважину. Поковыряв ею в замке, он быстро открыл душку наручников на левой руке Александра и тем самым освободил свою - правую.

- Надо мужиков предупредить! - повернув голову к напарнику громко сказал Божук, - свистни погромче пусть…

- Я вам свистну! - перебил его коммуфляж и угрожая автоматом приподнялся за валёжиной.

Бакулов, вдохнув воздух полную грудь, повернул голову в сторону нижних ям и засвистел пронзительно резко! Сразу после свистка внизу за деревьями послышались окрики и затрещали автоматные очереди…

Коммуфляж, перемахнув валёжину, подскочил к Алелксандру и сходу левой рукой ударил его в челюсть! В ту же секунду Божук резко подавшись вперед и влево, правой рукой ударил ножом! Удар получился сильный, но не точный - нож распорол ворот куртки, рассек на двое ухо и полоснул по маске! Александр, ухватившись руками за автомат, навалился на него. Оперативник оттолкнув Бориса левой рукой и схватившись уже обеими руками за автомат, потянул его на себя. Грохнула коротка очередь! С Сашкиной спины полетели клочья и дым…

Вторым ударом Божук воткнул нож оперативнику в горло и рванув его на себя - развалил кадык! Все трое повалились друг на друга… Сталкивая с себя обмякшее тело Бакулова, Божук навалился на хрипящего кровью оперативника, артериальная кровь из его раны выбивалась фонтанчиками! Один выплеск попал Божуку в лицо, кровь, хлынувшая с Бакулова, также изрядно обмочила его…

Труп Бакулова сполз с крутого берега в быстробегущую воду и потянул за собой Божука. Упершись в скользкий от рыбьей и человеческой крови берег, Божук отшвырнул свой нож в яму. Выдернув из окантовки нагрудного кармана отмычку, он попытался ею открепить наручники на своей руке, но труп сильно давило течением, а руки и отмычка были в липкой крови. Кинув отмычку в воду, Божук выдернул у коммуфляжа штык-нож и натянув на себя изо всей силы врезающиеся ребристым металлом в руку наручники, рыча от боли, начал круговыми разрезами пересекать кистевой сустав руки напарника!!! Но прежде чем он успел отхватить кисть, снижу послышался треск сучьев и приближающиеся окрики! Воткнув штык-нож в грунт, Божук схватил автомат одной рукой и выпустил в приближающихся все оставшиеся патроны - одно длинной очередью! Откинув автомат в воду опять схватил нож и досек белый обескровленный сустав. От рывка, отсеченная кисть с надетой на нее перчаткой отлетела на берег, а труп скрылся в воде. Швырнув штык-нож тоже в воду, Божук с болтающимися на обеих руках наручниками, метнулся за валёжину…

Оперативники, после раздавшейся автоматной очереди в их направлении, попадали на землю. Прежде чем стрелять в сторону своего товарища они еще раз окликнули его, но получили в ответ винтовочный выстрел!

… Автоматные очереди, выпускаемые с разных позиций, выбивали щепки и срезали ветки на двухметровой высоте. Не обращая внимания на рекошетные визги пуль, Божук перекатился по земле и юркнул за огромный еловый выворотень. Там он поднялся на колени, передёрнув затвор и чуть выглянув из-за укрытия - быстро оценил обстановку. Затем резко развернувшись, вскочил на ноги и кинулся бежать в тайгу.

В тайге, ориентируясь по солнцу и склонам хорошо знакомых ему сопок, он несся в обход тропы. Делая небольшой крюк, он тем самым исключал попадание на засаду, которую опергруппа могла устроить на тропе.

С ходу поднявшись в крутой подъем, он упал в зарослях багульника. Немного отдышавшись достал отмычку и освободился от наручников. Зашвырнув их в тайгу, двинулся к началу тропы, заходя с боку и с тылу.

Быстро обнаружив технику, на которой прибыла рыбоинспекция, он начал просчитывать сложившуюся обстановку: "Микроавтобус УАЗ - новый, беленький, номера хабаровские - значит залетные сработали…; обычно они оставляют водителя на охрану автомобиля… он наверняка не в машине, а где-то неподалеку сховался…; так, где тут можно удобное так спрятаться, чтобы и тропу под наблюдением держать и машину видно было…?" - думал Божук, осматривая прилегающую к машине местность.

Осенний ветер, шумевший желтыми листьями на березах, делал неслышным передвижение Божука. Приближаясь к нагромождению старых и полусгнивших бревен, он внимательно всматривался в них. Не заметив ничего подозрительного - на всякий случай кинул в бревна тяжелый сучок. Через несколько секунд над бревнами медленно поднялась непокрытая мужская голова и одновременно с ней приподнялся пистолет, зажатый в вытянутых руках! Выставив перед лицом пистолет, человек смотрел в сторону раздавшегося шума. "Этот может меня узнать, - думал Божук, держа его на мушке. - Пересекались у нас пути-дорожки, даже пили пару раз вместе…" - вспоминал он, держа седую голову на прицеле. Человек, приподнявшись еще почти до пояса, чуть повернулся и бросил взгляд через толстое бревно на свою машину… Божук тут же навел ему "мушку" на середину правого бока, защищенного бронежилетом и плавно нажал на спусковой крючок… Грохнул выстрел! Человек завалился между бревен. Божук припал к земле и отполз в сторону. Прислушался, передернул затвор и вскочив на ноги, но низко пригибаясь к земле, побежал к нагромождению бревен.

Человек лежал уткнувшись лицом в трухлявое бревно. Изо рта и из-под бронежилета струйками сбегала алая кровь… "Готов!" - отметил про себя Божук и потянулся за табельным оружием…

… После третьей пули, отпущенной по правому бензобаку микроавтобуса, машина занялась пламенем снизу… Хлопок второго бензобака Божук услышал через пару минут за своей спиной, когда бежал со всех ног по тайге к своей машине.

"Рыча" двигателем, поворачивая то вправо, то влево, уклоняясь от крупных деревьев и подминая бампером мелкие, Божук ломился из тайги к трассе на "видавшим виды" - 469 УАЗике! Выскочив на гравийную насыпь трассы, он понесся по ней, поднимая за собой клубы серой пыли. "Так, что теперь?! Что теперь?! - пытаясь привести свои мысли в порядок, соображал Божук: "Если случайно напоролись, то это к лучшему! А если нет?.." - при этой мысли он всем своим существом чувствовал свою безысходность и ком подкатывал к горлу…

- Конец?! Ну уж хрен вам!!! - кричал он кому-то, пытаясь переорать рев двигателя. - Хрен вам!!! Уйду! Уползу! Скроюсь! Сейчас не зима - скрыться легко! … Дом вот только?! Все, что нажил?! Ведь все конфискуют! С-суки!!!

Вылетев на крутом вираже на встречную сторону дороги, он увидел над собой идущий по крутому спуску лесовоз!

- Куда прёшь?!! Придурок!! - заорал Божук и сбрасывая газ резко крутнул руль вправо. УАЗик чуть занесло и сильно накренило на левую сторону! Чтобы не кувыркнуть машину, Божук, добавляя газ, быстро выкрутил руль влево - машина выровнялась, но задние колеса с мощным поворотом занесли ее на мелкой россыпи щебня! Теперь уже наваливаясь на правую сторону, машина встала поперек дороги перед огромноквадратной мордой многотонного тягача - Митсубиси!

Уклоняясь от наезда, передняя часть лесовоза, визжа тормозами, пошла по краю кювета. Тяжелый прицеп с хлыстами по инерции накатывало на легковой автомобиль! Рванув коробку на заднюю скорость, Божук в последнюю секунду успел отскочить от идущего боком прицепа! Заостренно обрубленные вершины деревьев прошли над УАЗиком! Густые клубы пыли тут же накрыли все вокруг и раздался грохот переворачивающегося лесовоза!!!

Не долго думая, Божук устремился в подъем в полной невидимости от осыпающейся серой и тяжелой пыли.

- На бог лег - придурок! Со спуска - сотню жмут! Козлы! Другой бы не стал отворачивать - вмял бы к черту!!! А этот дернулся - вот и загремел! Дорогу законопатил - часов на десять! Теперь это даже - хорошо! - злорадствовал Борис, скрежеща на зубах пылью.

Дорога была скверная даже по местным меркам. Выбитая бесчисленными лужами при дождях, усыпанная крупными и мелкими камнями, а продавленные глубокие ямы чередуются с уступистыми буграми. Мосты - все деревянные, разбитые или в вечных ремонтах. Повороты крутые, закрытые, заросшие и тем самым очень опасные. Нужно было досконально помнить - крупные рытвины и ухабы, проломленные доски на мостиках, чтобы местами развивать скорость до ста километров в час, но и успевать предварительно гасить скорость - входя в опасные виражи. Чтобы "держать трассу" на хорошей скорости, необходимо мгновенно реагировать - рулем, тормозами, газом.

Отмахав добрую половину пути, состоящую из сотни километров, Божук опасаясь встречи на трассе с кем-либо из знакомых в светлое время суток, свернул с трассы перед одной из многочисленных речек. Немного углубившись в тайгу, он сначала дозаправился бензином из взятой на запас канистры, а затем вошел в воду в одежде. Стоя по поясь в холодной воде, он долго отмывался от засохшей на нем крови. Отмывая лицо, руки и тело, он разделся до трусов. Одежду и сапоги он скомкал и запихал ногой под кусты моховки.

Одевшись в чистую, сменную одежду, он натянул на руки свежие перчатки. Перчатки с резиновыми пупырышками вошли в его обиход последние годы как неотъемлемая часть браконьерской спецодежды.

После ледяной воды он сильно замерз, несмотря на сухую одежду. Чтобы быстрее согреться и расслабить напряженные нервы он достал бутылку с водкой, отполовинил содержимое и закурив стал вслушиваться в шум ветра, гуляющего по осенней тайге. Солнце еще не село за горизонт, но уже длинные тени потянулись по лесу, сливаясь в предвечерние сумерки. Докурив сигарету, он закинул карабин в глубокий речной омут, сунул пистолет и запасную обойму в карман добротной, кожаной куртки и, усевшись за руль, двинулся в путь.

В половине десятого он уже делал большой круг по поселку. Проезжая мимо закрытого на ночь Территориального Пункта Милиции, он не приметил ничего подозрительного. "Пока тихо", - заметил про себя Божук и направил машину к дому начальника милиции по затемненным улицам с редкими фонарями.

Подъехав к большому деревянному дому с задней стороны двора, Божук заглушил двигатель и сидя на водительском месте долго осматривался и вслушивался. Безлунная непроглядная ночь сливалась своей пугающей чернотой.

Сняв пистолет с предохранителя он взял его в правую руку и потихоньку вошел во двор с "черного" входа. Хорошо ориентируясь в знакомом пространстве, проследовал в дальний затемненный угол двора. Там остановился, напряженно вслушиваясь.

Шаркая тяжелыми лапами к нему подошла старая овчарка Берта. Приставив нос к штанине, долга принюхивалась, затем безразлично мотнув поленообразным хвостом, подалась куда-то в сторону.

Хлопнув верандной дверью процокала на высоких шпильках через двор младшая дочь Гаврилова. "На танцы поскакала…" - отметил про себя Божук и поставив пистолет на предохранитель, сунул его за спину. Осторожно подойдя к веранде, внимательно разглядел через тюль собравшихся за вечерним столом в ярко освещенной части веранды, служившей хозяевам летней кухней.

Обтерев об рукава своей куртки почему-то повлажневшие ладони, Божук подошел к двери и уверенно постучал в нее. Не дожидаясь ответа, приоткрыл ее и позвал:

- Хозяин! Можно вас на минуточку?!

Со стороны кухни послышался отклик Гаврилова. Божук аккуратно притворил дверь и отступив на крыльцо еще раз огляделся по сторонам. Оглядевшись, Борис почувствовал, что у него из-под мышек текут холодные капли пота. Гаврилов вышел на крыльцо, беззаботно хлопая китайскими тапочками.

- О! Привет! Ну-у! Говори! - бодро и весело сказал он, пожимая руку Борису. Божук предложил ему пройти в гараж для серьезного разговора.

В гараже от яркого света Божук зажмурился и бесцеремонно направился к старому железному сейфу, стоящему на широком верстаке. Скинув крючочек на дверце, он открыл железный ящик и извлек из него полуторалитровую, початую бутылку с водкой и две разномастные рюмки, в качестве закуски в сейфе лежали несколько шоколадных конфет. Налив в рюмки водку, Борис сказал, кивнув головой на верстак:

- Давай дернем по маленькой, а то разговор такой, что…

Опрокинув рюмку вслед за Божуком, Гаврилов вопросительно уставился на Бориса.

- Коротко говоря, был я с Сашкой Бакуловым на нерестовых ямах и на нас напоролась какая-то опергруппа с Амуррыбвода. Перестрелка там случилась…, то да сё… Я ушел - чисто. Сашку - наповал, в упор из автомата! У них в группе тоже пара трупов… - сказал Божук.

- Ни-и хре-енас-с с-се-ебе! - в растяжку от удивления произнес Гаврилов. Упершись руками в свои полные бока, он уставился глазами в пол, задумавшись о чем-то мрачном. Воцарилась напряжено неприятная тишина.

Божук молча ждал реакцию друга-шерифа на чрезвычайную информацию… Спиной он чувствовал тяжесть пистолета, закнутого за поясной ремень… Но внешне совершенно спокойно он достал из нагрудного кармана пачку с сигаретами и протянул Гаврилову.

Закурили. Гаврилов вскинул часы на руке, взглянул на циферблат и сказал:

- Скоро поднимут весь райотдел - забегаем мы! К утру Бакулова опознают и начнется у нас расследование по "горячим следам"! "Следы" какие у тебя остались? - спросил начальник милиции, нахмурив брови.

- Да вроде нету "зацепок" на меня, но сам знаешь - бывает всякое…

- Техника где? На чем в тайгу мотались?

- Машина Торгового дома. Она вроде как в угоне. Гройсман тебе напишет, что ее мол вчера угнали… Я ее сейчас в тайгу отгоню и брошу. Она "чистая"…

- Ты, что сюда на ней приехал?! - "пригвоздил" его взглядом айор милиции.

- Да… здесь за углом стоит… - непонимающе ответил Божук.

- Ну ты додумался! - взревел шериф. - Да завтра здесь так "копать" будут! Всех - "на корачки поставят"! Носом землю рыть заставят! А ты на "паленой" машине - ко мне сунулся! Утопи ее нахрен! Сейчас же ее утопи!..

- Да не ори ты! - перебил его Божук. - Утоплю! Долго, что ли? Ты лучше придумай как мне "выбраться с этого дерьма! Ты меня знаешь… просто так я не сдамся… мне уже за сорок и мокруху на полную катушку я не собираюсь тянуть!

- Ладно, не ной! - в свою очередь перебил его Гаврилов. - Что-нибудь придумаем! Безвыходных ситуаций не бывает! Я сейчас пойду к Гройсману - порешаем как тебе помочь… Ты дома будь - не высовывайся.

Под покровом ночи, спустив УАЗик с крутого берега в реку, Божук "задами" добрался до своей усадьбы. В доме он разбудил жену и сообщил ей, что "оказался немного замешанным в перестрелке на икрометах и если его "потянут" под суд, то в их доме будет конфискация имущества". До утра они как тени метались по усадьбе, решая, что и куда прятать в случае худшего исхода ситуации. Дорогостоящая техника сразу при покупке предусмотрительно регистрировалась на ближайших родственников, остальное добро спешно готовилось к перемещению.

Денежная наличность, замотанная в целлофан, была закопана на огороде. Две пачки денег Божук по отдельности упаковал в целлофан и со своими документами разместил в нагрудных карманах прочной джинсовой рубахи. Одна пачка состояла из сотенных купюр - долларами, вторая из тысячных купюр - рублями. К подкладку кожаной куртки он наскоро пришил большой карман, в который запихал пистолет и запасную обойму. В карманы джинсовых брюк он сунул острозаточенный складной нож и тонкий, но очень прочный капроновый шнур. "Минимальная экипировка, на всякий случай, готова, - думал он. - Лишь бы дали во время этого случая побольше шансов ускользнуть".

 

Утром он поехал на своем джипе на автозаправку, где наполнил соляркой бензобак и запасную пятидесятилитровую канистру. Сделав круг по городку, проехал мимо ТПМа, где он увидел скопление машин и незнакомых ему людей с автоматами. Подъехав к воротам Торгового Дома он дождался приехавшего на работу Гройсмана. Директор этого предприятия подъехал к машине Божука на своем шикарном джипе - Тойота Лендкруизер и через лобовое стекло, кивком головы, поздоровался с Борисом, также кивком головы он указал ему в сторону набережной…

… На набережной улице Божук остановился у стоянки катеров и лодок. Пробежав глазами по "Амурам" присмотрел знакомые ему катера. Оглядываясь, он внимательно обшарил глазами все вокруг. Расстегнул "молнию" на куртке и сунув руку за пазуху, нащупал ладонью рукоять пистолет, указательным пальцем провел по предохранителю, проверив его положение.

Вскоре выехавший на набережную Гройсман сходу развернулся и сдав задом к машине Божука поравнялся опущенными стеклами на водительских дверцах. Заглушив двигатель, он сообщил Борису:

- Шерифа видел только что. Он говорит, что пока тебе опасаться нечего - против тебя прямых улик нет, а косвенно подозревают многих. Уже идут обыски и выемки.  Выгребают рыбу, икру, оружие…

- Кто командует? - перебил его Божук.

- Оперативно-следственная группа большая: опера и следователи с района, следователи прокуратуры и прокурор здесь! Вроде бы ждут и краевое начальство.

- А эти… которые на речке были? Они здесь? - опять перебил его Божук.

- Эти здесь, это ОМОНовцы… Они утром грузом "200-ти" отправили двоих в город…

- Что же делать? А? Сваливать? … Пока не пришли…? - спросил Божук и отвернувшись от Гройсмана стал рассматривать белых чаек на серой Амурской воде. Чайки медленно покачивались на затяжелевших от холода волнах. Нахохленные, на холодном осеннем ветру они, казалось, с глубокой безразличностью, ожидали надвигающийся холод.

- Ты нос-то не опуская раньше времени! - пытался подбодрить Бориса Гройсман. - Сиди дома - не светись, если что… то я тебя предупрежу, а раньше времени свалишь, так на тебя сразу "всех собак повесят"! Ну давай! - попрощался он взамахом ладони, и запустив мощный дизель вседорожника, покатил по набережной. Божук долго смотрел ему в след…

 

Усадьба Божука находилась в районе новостроек. Новостройки располагались по краям городка и каждый самозастройщих старался закреплять возле дома - обширный участок земли под огороды и надворные постройки. Огород Божука выходил к берегу протоки. До тайги также было не далеко и по его расчетам ему нужно было всего две-три минуты для того, чтобы "на рывок" добежать до спасительной тайги. Это был способ - уходить ногами. Джип был готов домчать его за ночь до Большого города, это был способ - уходить дорогой. Для способа - уходить водой, он приготовил катер "Амур" и легкую лодку "Крым" под японским подвесником. Самый удобный и надежный способ скрыться был последний и именно на легкой лодке с мощным (для этой лодки) двигателем. Большой запас бензин позволял ему преодолеть путь по воде до тысячи километров!

Закончив с подготовкой техники Божук направился к старой баньке, стоящей ближе, чем другие постройки к воде. Эта банька осталась от живших когда-то здесь на отшибе староверов. Строение было совсем ветхое, но в хозяйстве Божука и оно сгодилось в качестве склада для мешков с солью, а также как уединенное место для переработки икры. Десятка полтора мешков, лежавших штабелем, Божук растащил по тесному помещению и уложил их так, что соорудил из них, для себя - уютное гнездо перед открытой дверью. В открытый дверной проем он видел весь свой обширный двор и окна своего дома. Единственное, маленькое окошко на задней стороне баньки было тесным для габаритов Божуку, тогда он, не сильно затрудняясь, сорвал с места окосячку окошка и убедившись в том, что теперь окно легко высаживается - оставил его в покое. От баньки до берега участок земли был заросший черемухой и шиповником. Меж этих зарослей петляла тропинка к причальчику, у которого стоял его "Амур". Лодка с подвесником стояла неподалеку у соседнего причальчика. Перед банькой Божук предусмотрительно убрал все предметы, позволяющие служить укрытием от его пуль для тех, кто может прийти за ним…

Ужинать с женой ему не хотелось, нависшая в доме гробовая тишина раздражала его. Он открыл оружейный сейф, извлек из него тяжелую хозяйственную сумку с боеприпасами и блестящий лакировкой на деревянных деталях, карабин "Вепрь". Отстегнув от карабина оптический прицел, оставил оптику в сейфе. В сумку он сунул бутылку водки, луковицу и колбасу с хлебом. Ночевать он отправился в баньку, завернув карабин в спальный мешок.

Расположившись на добротном, меховом, двуспальном мешке, Божук первым делом разобрал затворную часть карабина. Затворная часть, выполненная на базе автомата Калашникова почти "один в один" позволяла стрелять очередями при небольшой замене деталей. Приладив мастырку, он собрал карабин теперь уже стреляющий только очередями. Вместо десятизарядного охотничьего магазина он пристегнул "калашниковский рожок", набитый тридцатью боевыми патронами.

После этого он налил себе водки в пустую жестяную баночку и, выпив, закусил колбасой. Жестяные баночки, весы, мешок с красной икрой и другое хозяйство, нужное для переработки и закатки икры, находилось тут же на широкой полке. Полка, сколоченная из толстых плах, когда-то служила бородатым староверам - полкой для распаривания тел.

Борис снова налил себе водки и достал из сумки луковицу. Откусив край луковицы, он защимил через дырочку в мешке щепоть крупной соли и посыпал ею откушенное место. Выпив водку, начал неспеша зажовывать ее луком, колбасой и хлебом. Закусывая, он набивал патронами запасной автоматный магазин. Наполненный магазин он примотал изолентой к уже пристегнутому "рожку".

Взяв карабин в руки, он ощутил его значительно прибавившийся вес. Борис с удовольствием держал в рука "такую надежную машинку" - так он называл карабин, стреляющий очередями. Длинный ствол позволял ему производить выстрелы более мощные и более точные на большие расстояния, чем из короткоствольного автомат Калашникова - того же калибра. Практически это уже был - ручной пулемет!

В патронах нужды он не испытывал по той причине, что имел большой запас еще с постперестроечных времен. В начале девяностых, в расцвет бартерных отношений он был знаком с каким-то прапорщиком, который года три ездил на нижний Амур за рыбой и икрой, предлагая на обмен различные боеприпасы, которые возил цинками! Божук вспомнил, что за одну гранату Ф-1, тот прапорщик просил литр красной икры. Сейчас же "достатать" по дешевке армейские боеприпасы стало гораздо сложнее.

Захмелев, Божук расслабился, спало напряжение прошедших суток. Мысли побежали легче, свободнее. Вслушиваясь в размеренный ночной лай поселковых собак он медленно засыпал… Вскоре бессонные вторые сутки "взяли свое" и он уснул с оружием на коленях, привалившись спиной к мешкам с солью…

По уговору с женой он должен наблюдать за окнами своего дома, если в них ночью загорится свет - значит пришли за ним…

 

В своих предположениях Божук не ошибся: Гаврилов с Гройсманом и не думали "помогать попавшему в беду другу". Они боялись, что Божук может оказаться "в руках" у прокурора! Им очень не хотелось проверять - как крепко он может "держать язык за зубами"… И слово "подельники" стало теперь для них очень неприятным!

- Может быть все же "спугнем" его? - неуверенно предлагал Гройсман. - Он волчара - матерый, легко скроется…

- Нет, - твердо настаивал Гаврилов. - Такие "концы" - нужно обрубать одним махом! Сейчас есть возможность убрать его руками ОМОНовцев. Эти ребята прошли "чеченскую школу", а значит они постараются не оставить его живым!

 

Еще с утра "обмозговав" первые сборы оперативной информации, участковый инспектор хотел "наведаться" к Божуку. Но начальник милиции Гаврилов послал его "пощупать" другого деятеля в местном рыбо-икорном промысле. Обосновав свое распоряжение тем, что у него якобы имеется своя конфиденциальная информация и именно эту информацию следует проверить в первую очередь.

Участковый, следователь прокуратуры и оперуполномоченный отправились по указанному адресу. Уже через час у следствия был полный набор конфескантов браконьерского характера: рыба, икра, незарегистрированное оружие и боеприпасы, ножи - кустарного производства. Ушло несколько часов напряженной работы на то, чтобы убедиться в том, что это не то "лицо", которое нужно оперативно-следственной группе по этому делу.

Утвердившись в своих догадках, что его начальник намеренно затягивает расследование, участковый отозвал Гаврилова в сторону от коллег и прямо сказал ему:

- Если мы будем "выворачивать" всех подозреваемых в браконьерстве, то прокурору понадобиться "столыпинский вагон" для арестованных, а когда они начнут "колоться", то придется арестовывать большинство мужского населения и ментов - в полном составе!.. Надо "брать"… Божука… - последние слова офицер произнес медленно и тихо, потупив взгляд в землю.

- Согласен… - так же тихо ответил Гаврилов. Он понимал, что многим известны дружеские отношения между начальником милиции и одним из самых отъявленных браконьеров. - Собирай группу, а я к прокурору, - сказал он.

… Доведя до сведения собравшихся, что "у подозреваемого только из зарегистрированного на него оружия находится на руках охотничий карабин "Вепрь" и два гладкоствольных ружья…", Гаврилов взял на себя ответственность за "задержание подозреваемого в особо опасном преступлении". Расставляя участвующих в задержании, он намеренно отправил ОМОНовцев в оцепление береговой линии усадьбы Божука, туда он и хотел направить "друга - дав ему шанс убежать"! Сам он вызвался зайти в дом и "задержать подозреваемого без лишнего шума".

Но в доме, кроме хозяйки дома, никого не оказалось. Гаврилов вышел на крыльцо один. Не давая знаков затаившимся у забора операм, он направился во двор. Выйдя на середину забетонированного двора, осмотрелся: везде горел свет и только старая баня на краю огорода темнела черным проемом открытой двери. К ней и направился майор, сжав в кармане рукоять пистолета, снятого с предохранителя…

 

Проснувшись от громкого собачьего лая, Божук подскочил и уставился на окна своего дома. В них горел свет! По тропинке через огород к нему шел майор Гаврилов, правая рука у него была в кармане куртки. Божук лег за укрытие и прильнув к карабину взял идущего на прицел. Быстро осматривая пространство за майором он заметил, как по односкатной крыше его гаража к мансарде на летней кухне крадется человек с коротким автоматом в руке!

- Обложили сволочи… - выдавил Божук сквозь зубы и с нескольких метров в грудь идущему дал короткую очередь! Майор вскинул левую руку, развернулся на месте справа налево и упал лицом вниз. Божук вскинул прицел на крышу, но человека с автоматом там уже не было.

Автоматные очереди захлопали с разных сторон! Банька наполнилась ударами, треском и визгом пуль! Несколько секунд Божук вжимался в пол, укрываясь за спасительными мешками. На него летела горстями соль, падали густые брызги икры, жестяные баночки и щепки кувыркались в воздухе, с потолка сыпались струи опилок и сухой земли.

Когда поток пуль прекратился, Божук снова прильнул к ложу карабина. Из-за дощатой коптильни он услышал чей-то голос:

- Божук! Сопротивление бессмысленно! Ты окружен! Выброси оружие и выходи с поднятыми руками!

Божук навел прицел на нижнюю часть легко строения, похожего на туалет и отпустил длинную очередь!

Снова раздались автоматные очереди! Теперь к автоматам бьющим по передней стороне ветхого строения, присоединились автоматы, стреляющие в заднюю часть - со стороны окна. Казалось, что банька вот-вот развалится от треска и грохота!

Божук снова понял голову, когда выстрелы постепенно смолкли. Глаза резало от соленой и земляной пыли, становилось трудно дышать! Свалив со спины слой слои, опилок и земли, он подался к уже вывалившемуся наружу оконному проему. Подняв над головой карабин, он выставил его в проем и, водя стволом из стороны в сторону, выпустил оставшиеся в магазине патроны - длинными очередями! Быстро перещелкнув магазин, дернул затвор и, выпуская очередь, выпрыгнул в окно!

При первых выстрелах ОМОНовцы, оставив у катера Божука двух рыбоинспекторов, ринулись к усадьбе. Оба милиционера, пробираясь в потьмах через густые заросли, уперлись в изгородь из колючей проволоки. Оттуда они и лупанули из своих автоматов калибра пять-сорок пять по баньке со стороны окна. По этим кустам "поливал" пулями Божук и через них же, но по тропинке он кинулся бежать к лодке с подвесником. ОМОНовцы, прижатые к земле очередями, услышали бегущего и "на звук" стреляли по нему! Но их легкие пули срекошетили по кустам и не попали в преступника - хорошо ориентирующегося в знакомой ему чащобе.

Божук выскочил к лодке и в два прыжка залетел в нее! Не обращая внимания на хлопавшие с боку пистолеты рыбоинспекторов, одним движением руки скинул с кнехта швартовый конец и двинув рычажок газа на "полный" - нажал кнопку пуск! Но стартер молчал! Плюсовой провод оказался кем-то перекушенным…

Рослые ОМОНовцы, проломив чащу корпусами собственных тел, вывались на берег. Сориентировавшись по выстрелам рыбоинспекторов они сразу открыли огонь - один лежа, другой с колена…

… Лодка вспыхнула с кормы клубами бензинового огня, который хлынул из изрешеченных канистр! Пламя ярко осветило человека со странным оружием в руках. Он, отстраняясь от пламени, навалился спиной на обвод лобового стекла, теперь пули били его с разных сторон! Декоративный приклад разлетелся в щепки! Выстрелы смолкли лишь тогда, когда и носовая часть занялась одним высоким столбом пламени!

Горящая лодка громко трещала и шипела! Яркое пламя озарило всю протоку! Противоположный берег высвечивался темными тальниковыми холмами… Подошедшие люди в разной форме и без нее, но все с оружием в руках - стояли молча, смотрели на пламя.