В Хабаровском крае завершаются торжества, посвященные 200-летию со дня рождения выдающегося государственного деятеля России генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева-Амурского.

Василий Сергеевич Муравьев-Амурский (на первом плане). Фото: Андрей Скорына

Различные мероприятия, связанные с этой датой, начались в Приамурье с начала года. Так, в апреле в Хабаровске состоялись VI Гродековские чтения, которые были приурочены к 200-летию со дня рождения прославленного губернатора. 19 августа в краеведческом музее им. Гродекова состоялась презентация сборника материалов этой научной конференции. Они были изданы в шести томах. В сборник вошло более 200 докладов ученых, историков, краеведов региона; каждый том - тематический.

В презентации, как и в других мероприятиях участвовал приглашенный на торжества в Хабаровск потомок графа, его внучатый племянник Василий Сергеевич Муравьев-Амурский с женой Викторией Константиновной. Их участие в Муравьевских торжествах стало изюминкой. А подарки, которые они привезли с собой, - это реликвии из тех времен, когда Николай Николаевич почти полтора десятка лет занимался обустройством, освоением и заселением Приамурья. Широко известно подписание Айгунского договора с китайским государством.

Василий Сергеевич подарил музею фрагмент скатерти, покрывавшей стол, на котором и была поставлена подпись Муравьева. Как гласят семейные предания, скатерть многие десятилетия хранилась в семье Муравьевых, передавалась из поколения в поколение. Теперь она стала достоянием музея и вошла в экспозицию выставки, посвященной 200-летию Н.Н. Муравьева-Амурского. Ее открытие состоялось 21 августа. Стенды отражают многообразие времен освоения Приамурья.

Еще одно интересное мероприятие состоялось с участием Муравьевых. В Дальневосточной государственной научной библиотеке на расширенном заседании клуба «Краевед» презентовались два книжных проекта, приуроченных к Муравьевским дням. Это второй том книги И. Барсукова «Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский» (репринтное издание с оригинала 1891 года), а также известная многим дальневосточникам книга Г.И. Невельского «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России».

Сюрпризом для участников презентации стал очередной подарок гостя библиотеке. Это карта Приамурья, составленная после подписания Айгунского договора и уточнившая границу между государствами. Дело в том, что в хранящемся в библиотеке первом издании книги Барсукова карта не сохранилась и репринт получился не полный. Теперь его дополнит карта и ее электронный носитель.

Собравшиеся на презентацию этих книг члены клуба, историки и краеведы говорили о роли двух подвижников амурского дела - Муравьева и Невельского, их заслугах, взаимоотношениях.

На встрече в Приамурском географическом обществе беседа с гостями проходила за «круглым столом» и касалась в основном истории семьи Муравьевых, ее родословной. Василий Сергеевич Муравьев-Амурский рассказал, к примеру, о том, как в его фамилии сохранилась вторая ее часть. Николай Николаевич был старшим из трех братьев, женился он на француженке, в этой семье не было детей. Когда он изъявил намерение переехать жить во Францию, то свое графское звание обязан был оставить в России.

Так тогда было принято в высшем свете. Чтобы не потерять его, он обратился с просьбой к государю передать графство среднему брату Валериану. Случилось так, что Валериан ушел из жизни раньше Николая Николаевича. На некоторое время вопрос этот был забыт. «Оживила» его мать трех сыновей, обратившись к царю с просьбой передать графский чин и фамилию одному из сыновей. Царь откликнулся, подчеркнув: «Только не женатому». Это и был предок нашего гостя.

От деда к его отцу, к самому Василию Сергеевичу переходила эта двойная фамилия и титул их именитого родственника.

Он родился в 1940 году в Ленинграде, пережил блокаду. От отца, морского офицера, перенял увлечение рисованием и после школы стал студентом академии. Закончив ее, остался здесь преподавать, встретился с Викторией Константиновной, они поженились.

До сих пор оба трудятся в академии им. Штиглица. Василий Сергеевич заведует кафедрой графического дизайна, он профессор, оба - почетные работники высшей школы. Вдвоем часто ездят по стране, бывают в тех местах где жил и работал Н.Н. Муравьев-Амурский, его сподвижники; побывали в местах ссылки декабристов.

Очень добрые, искренние слова были сказаны ими о хабаровчанах, которые чтят память их родственника, отдают дань его заслугам.

Александр Чернявский,

«Тихоокеанская звезда», № 156

-----------

Амурское дело русского графа

Н. Н. Муравьев-Амурский

По воспоминаниям современников, это был доблестный воин, мудрый администратор, выдающийся дипломат, одарённый умом государственник, энергичный и предприимчивый человек. Он был твёрд в борьбе с жизненными обстоятельствами и невзгодами, был последователен и настойчив во всех своих действиях. Человек решительный, часто вспыльчивый, он всё же всегда оставался честным и справедливым, но беспощадно преследовал ложь, казнокрадство, нерадение к служебному долгу. Умел отличать людей достойных, был памятлив к их заслугам и горазд на награды, был приветлив и заботлив, и они готовы были идти за него и в огонь, и в воду.

Имя Н.Н. Муравьёва-Амурского чтят и помнят сегодня, спустя 200 лет со дня его рождения. Его монументальный памятник стоит на высоком берегу Амура, а прах генерал-губернатора захоронен во Владивостоке. Он остался с нами.

Отдавая дань памяти Н.Н. Муравьеву-Амурскому, мы решили найти в исторических первоисточниках малоизвестные эпизоды из его жизни, которые, собственно, и предопределили поступки и характер выдающегося русского патриота.

Откуда родом?

В книге историка И.П. Барсукова, изданной спустя десять лет после смерти графа Муравьёва-Амурского, собраны биографические материалы, они составлены по его письмам, официальным документам, рассказам современников, печатным источникам. Перелистаем эту уникальную книгу. И многое узнаем о прославленном генерал-губернаторе.

Фамилия Муравьёвых происходит от древнего, но давно угасшего дворянского рода Аляповских. От двух сыновей Василия Аляповского, Ивана и Осипа, носивших прозвища Муравей и Пуща, произошли два знаменитых дворянских рода - Муравьёвы и Пущины. До 1500 года Муравьёвы проживали в Рязанском княжестве, но затем перебрались в Новгород. Отец будущего генерал-губернатора Николай Назарьевич Муравьёв родился в окрестностях Новгорода, в родовой усадьбе Малые Теребовни. Это был небогатый служилый дворянин, занимавший военные и административные должности, верный царскому двору.

В 1815 году Николай Назарьевич был назначен губернатором Новгорода, но спустя четыре года учреждён статс-секретарём при императоре Николае Павловиче. Был дважды женат, имел 17 детей - десять сыновей и семь дочерей. Три брата - Николай, Валериан и Александр - родились от первого брака с Екатериной Николаевной Мордвиновой.

Когда их отец оставил службу, то поселился под Петербургом, в селе Покровском. Занимался сельским хозяйством, устроил в своём имении сахарный завод, изобрёл особый способ вываривать и рафинировать (очищать) сахар. (Об этом сахаре-рафинаде часто упоминают в письмах друг другу братья Николай и Валериан.)

Из трёх сыновей Николая Назарьевича выдающейся личностью станет старший Николай, будущий граф. Барсуков в своей книге величает его «лицом русской истории». Он родился в августе 1809 года (11-го по старому стилю, 23-го - по новому) в Санкт-Петербурге. Многим обязан своей матери Екатерине Николаевне, женщине достойной, чуткой, образованной и религиозной. Она умерла, когда Николя шёл десятый годок.

Вскоре после смерти матери старший сын был отдан в частный пансион для подготовки в университет. Но император Александр I, помня заслуги его отца Николая Назарьевича, приказал принять двух его старших сыновей (Николая и Валериана) в Пажеский корпус. По сегодняшнему пониманию это было «бюджетное» содержание.

Николай Муравьёв окончил корпус первым, и имя его, как отличного воспитанника, было вырезано на мраморной доске. Поскольку он был малолеткой, то присваивать ему офицерское звание было не положено. Потому его выпустили из корпуса только через год, в 1827 году, когда ему исполнилось 17 лет. Он сразу же поступил прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк. 14 декабря 1825 года, при восстании декабристов, этот полк сохранил верность государю. С тех пор царь старался пополнять его лучшими офицерами…

Дальше была война

Где же, как не на поле брани, закаляют свои души и головы российские офицеры? Суворов, Кутузов, Денис Давыдов, Лермонтов, Деникин, Тихачевский, сегодняшние участники военных конфликтов? Нет им числа. Муравьёв - из этого офицерского ряда.

Первый опыт войны у него был турецкий. Янычары, захватившие Кавказ и Балканы, всё ещё поигрывали дряхлеющими мускулами. В конце 1827 года турецкий султан захотел снова повоевать с Россией. Разумеется, лейб-гвардии Финляндский полк и вместе с ним прапорщик Муравьёв взяли курс на Болгарию, Молдавию, где стояли многочисленные турецкие крепости.

16 сентября Николя принял первый бой. Над его головой разорвалась первая граната. Бог миловал… Турки, их пособники албанцы были плохими солдатами - при первой опасности они разбежались в лесистые горы. Скоро сдались главные крепости турок - Варна, Шумла. На том и закончилось участие Финляндского полка в турецкой кампании. 10 октября 1828 года он повернул в Россию. Но Муравьёв остался в Варне - заболел и долго лечился. После болезни его назначили адъютантом к военному губернатору здешних мест генерал-лейтенанту Евгению Александровичу Головину.

У этого человека Николай Муравьёв прошёл школу военного и гражданского управления, обрёл первый опыт, который пригодится ему в Сибири.

Русские полки хорошо поколотили турков. Наверное, до сих пор они это помнят. У врат Константинополя был положен конец войне 1829 года. Пушкин посвятил этому событию такие строки: «… Но днесь, когда мы вновь со славой к Стамбулу грозно притекли».

Лихорадка время от времени трепала молодого офицера Муравьёва. Тревожные письма писал ему отец: приезжай домой, подлечись. В апреле 1830 года отец и сын наконец соединились.

Орден Святой Анны 3-й степени с бантом и чин поручика стали наградой Николаю Николаевичу за мужество, целеустремлённость и усердие, оказанные во время Турецкой войны. Так записано в его послужном списке.

Брат его, Валериан, с которым Николя был очень дружен, закончив Пажеский корпус, был выпущен из него прапорщиком в Кексгольмский гренадерский полк.

Живя в Петербурге, Н. Муравьёв много писал брату. Эти письма - образец любви и взаимности родственных душ. Муравьёву дали 4-месячный отпуск для лечения. Валериан служил где-то в Литве. В их переписке обнаружил обоюдную лихую страсть: оба играли в карты на деньги. И оба проигрывали, посылали деньги друг другу, когда кто-то из них оставался без гроша. Первым пагубную страсть отринул Николя. В одном из писем брату он между делом сообщает: «Сахар выходит прекрасный, и уже 43 головы рафинаду, каждая более пуда, поставлены в сушильню…»

Сахар варил и рафинировал, конечно, отец, а сыновья проигрывали деньги… Николя пишет брату: «… весьма важная вещь меня крепко тревожит… ты продолжаешь играть; брось карты; я пишу это не по чужим словам, а по опыту… Чтобы выигрывать в карты постоянно, должно быть флегматиком или плутом, а ты совершенный контраст того и другого…»

Кавказ подо мною…

30 ноября 1830 года император Николай I на разводе в Михайловском манеже объявил о восстании в Варшаве. Для подавления польского восстания был послан отдельный гвардейский корпус. В его составе - родной полк Н. Муравьёва. Объявление о походе зажгло его пылкое сердце, и он был готов пожертвовать собой в борьбе с мятежниками.

Польское восстание было подавлено, и в декабре 1831 года поручик Муравьёв вернулся в Санкт-Петербург. Командир взвода за свои боевые заслуги в Польше был награждён орденом Святого Владимира четвёртой степени, золотой шпагой с надписью «за храбрость». Кроме того, он получил и польский знак отличия (virtuti militari). Вскоре Муравьёв выйдет в отставку и четыре года проведёт в казённом имении Стоклишки, пожалованном царём его отцу. Приводил в порядок хозяйство.

Но… Муравьёв привык к деятельной боевой жизни. Поэтому в начале 1838 года он оказался на Кавказе, был зачислен в армию в чин майора с назначением к командиру отдельного Кавказского корпуса генерал-майору от инфантерии Е.А. Головину. Кавказская война с горцами, возглавляемыми имамом Шамилем, принесёт Муравьёву опыт, славу, раскроет его дипломатические способности; здесь он будет ранен в одном из боёв, получит чин генерал-майора. Вот свидетельство военных медиков о ранении Н. Муравьёва: «Состоящий по особым поручениям при командире отдельного Кавказского корпуса подполковник Николай Муравьёв, 30 лет от роду, довольно слабого телосложения от природы, ранен был на приступе к укреплённому замку Ахульго в северном Дагестане 16 июля 1839 года ружейною пулею, которая, вошед в правое предплечье со стороны локтевой кости... повредив лучевую кость и мышцы, вышла с противоположной стороны…» Это ранение потребовало трёхмесячного лечения, во время которого из раны постоянно выходили раздробленные части кости. Кисть его правой руки была малоподвижной и долго его донимала. Даже в Сибирь он приедет с полусогнутой на перевязи рукой.

Вот как характеризует Муравьёва один из участников кавказской войны Г.И. Филипсон: «Н.Н. Муравьёв был выдающейся личностью, очень был искренне предан Головину и служил ему пером и головою. Он был малого роста, с чертами лица довольно тонкими и подвижными, с глазами, в которых было много ума… Между товарищами он казался добрым малым, любил дружескую беседу за бутылкою вина; но, проведши так всю ночь, он мог целый день работать, а работал он скоро и хорошо. Образ жизни его был прост, но приличен». Есть и другая характеристика того же автора: «У него были какие-то кошачьи манеры, которые быстро исчезали, когда нужно было показать когти. Под влиянием огорчения он не умел сдерживать своего раздражения и легко решался на крайние меры».

Конечно, Филипсон знал Муравьёва молодым человеком и легко мог ошибаться в своих суждениях…

1844 год стал последним годом службы Муравьёва на Кавказе. Он прошёл без особых событий. «Расставаясь с Кавказом, я неминуемо глубоко вздохну, это было широкое поле для меня», - напишет он в письме младшему брату Александру. Его кавказская эпопея была оценена орденом Св. Станислава 1-й степени - «за мужество и благоразумную распорядительность, проявленную к горцам».

После возвращения в Петербург Муравьёв побывает на европейских курортах, где будет лечить раненую руку. В 1845 году царь переведёт генерал-майора Н.Н. Муравьёва в министерство внутренних дел «для исполнения поручений по случаю предполагаемого назначения его впоследствии в должность военного губернатора». Что скоро и случится - в июне 1846 года он был назначен военным губернатором города Тулы и тульским гражданским губернатором.

Француженка де Ришемон едет в Тулу

Новый губернатор провёл в своих тульских владениях ревизию и нашёл определённые недостатки и упущения в их хозяйствовании: в торговом, сельском хозяйстве, лесопользовании и т.д. На первое место в своём отчёте он почему-то поставил содержание тюрем. «Все тюремные замки губернии признаны по ветхости и тесноте невыгодными … и признано необходимым построить во всех городах новые замки». Царь наложил на его отчёт такую резолюцию: «Спросить об этом графа Клейнмихеля» (граф курировал дороги и тюрьмы).

Занимаясь обустройством губернии, Муравьёв в одном из писем брату Валериану замечает: «Милая, прекрасная, умная и всего более любящая Е.Н. обворожила всех».

Это была Екатерина Николаевна де Ришемон, ставшая женой Н.Н. Муравьёва. Он встретился с ней за границей, когда лечил кавказское ранение, и сразу влюбился в неё. Вернувшись в Россию, получив новое назначение, Муравьёв сделал ей предложение, которое было принято.

Е.Н. Ришемон принадлежала к старинному дворянскому французскому роду из Лотарингии. Имение её родителей находилось на юге, вблизи города По.

Екатерина Николаевна приехала в Петербург, где её встретили брат и сестра Муравьёва, помогли ей добраться до Тулы. Их свадьба состоялась в г. Богородицке, перед вступлением в брак Екатерина Николаевна перешла в православие. Эта женитьба Муравьёва имела большое влияние на всю его жизнь. Екатерина Николаевна была чрезвычайно красива, умна, образованна, с лёгким и ровным характером, добрым сердцем. Муравьёв при своём пылком характере легко поддавался её влиянию, что сказывалось на его поступках.

Недолго губернаторствовал Н. Муравьёв в Туле. К тому времени у Николая I сложилось высокое мнение о его административных способностях. 5 сентября 1848 года последовал высочайший приказ о назначении Н.Н. Муравьёва на должность Иркутского и Енисейского генерал-губернатора. Для управления таким далёким краем требовался человек твёрдый, энергичный, целенаправленный и опытный в гражданском управлении.

«Назначение такого молодого генерал-губернатора Восточной Сибири - своего рода событие», - напишет М.И. Венюков.

Перед тем, как отправиться в Сибирь, Н.Н. Муравьёв имел беседу с царём. В Петербурге он познакомился с капитан-лейтенантом Г.И. Невельским, который наблюдал за постройкой своего будущего транспорта «Байкал». Разговор у них шёл об Амуре, доступности его устья для судоходства. Н.Н. Муравьёв высказал будущему командиру «Байкала» своё мнение о необходимости тщательного исследования устья этой реки. Невельской поддержал его и впоследствии стал исполнителем муравьёвских указаний.

Вечером 27 февраля 1848 года Муравьёв прибыл в Красноярск. А спустя несколько дней добрался до Иркутска, своей резиденции.

Донос на генерал-губернатора

Вскоре из Иркутска в столицу пришёл донос на Н.Н. Муравьёва. Его авторами были уволенный Муравьёвым губернатор Пятницкий и жандармский штаб-офицер, полковник Горашковский (смещённый с должности вместе с Пятницким). О чём же был донос?

В Иркутске, вокруг него, в других местах Сибири отбывали своё наказание декабристы. В окрестностях Иркутска проживали С.Г. Волконский, А.А. Быстрицкий, С.П. Трубецкой, А.Н. Сутгоф и другие. Только две княгини - М.Н. Волконская и Е.И. Трубецкая - жили в городе, получив право воспитывать здесь своих детей. Остальным для приезда в город каждый раз необходимо было получать разрешение властей.

На переезды из одной волости в другую также требовалось разрешение. Муравьёв сразу же отменил всё это. До его приезда в изоляции жили жёны Волконского и Трубецкого, их дети, но большая часть городского общества держалась от них в стороне. Новый генерал-губернатор и его жена Екатерина Николаевна сами познакомились с княгинями, своим примером они поощрили сближение с декабристами местного общества. Сами декабристы вели себя по отношению к Муравьёву, его чиновникам деликатно, не давая повода для нареканий. Тем не менее, донос был написан, в нём в ярких красках рисовалось и осуждалось сближение Муравьёва и его сподвижников с декабристами. Кроме того, в вину Николаю Николаевичу ставилось то, что на его губернаторской печати царская корона была пронизана мечом.

Донос в Петербурге получили, почитали, высочайшим повелением он был прислан Муравьёву для объяснений. Прочитав его, генерал-губернатор ответил: он убеждён, что декабристы, искупив заблуждения юности тяжёлою карою, принадлежат к числу лучших подданных русского царя; никакое наказание не должно быть пожизненным, так как цель наказания есть исправление, а это вполне достигнуто по отношению к декабристам и нет основания оставлять их навсегда отвергнутыми от общества.

Прочитав это объяснение, император Николай I написал на нём: «Благодарю», сказав при этом: «Нашёлся человек, который понял меня, понял, что я не ищу личной мести этим людям, а исполняю только государственную необходимость и, удалив преступников отсюда, вовсе не хочу отравлять их участь там».

Шпионы в холодной Сибири

Однажды генерал-губернатор Н. Муравьёв в записке министру внутренних дел сообщил, что в последнее время в Сибири стало появляться всё больше иностранцев, путешествуя под видом туристов, они собирают различную информацию, сведения, особо их интересовала Камчатка и Амур. Иркутск тогда нередко посещали англичане-«туристы», они тайно следили за всем тем, что говорилось, сообщалось, писалось об Амуре. Несколько месяцев в городе жил некий Гиль, он успел втереться во все слои общества, собирая необходимую информацию. Для прикрытия Гиль преподавал английский язык детям декабристов. Вслед за ним в Иркутске появился ещё один англичанин - Остен, приехавший якобы для геологических исследований. Он появился в городе, когда губернатор был в отъезде. Недолго думая, Остен скоро переправился через Байкал, почтовым трактом доехал до Нерчинска, где срочно заказал постройку большого плота. На нём он предполагал спуститься вниз по Шилке к устьям Амура, найти там китобойное судно и добраться через Тихий океан до Америки или Европы.

Муравьёв узнал о приезде Остена в Нерчинск, когда возвращался в Иркутск. Среди сопровождавших его лиц был поручик-топограф В. Ваганов. Губернатор быстро отправил поручика в Нерчинск, в погоню за Остеном, наказав ему живого или мёртвого возвратить англичанина в Иркутск. Поручик Ваганов быстро и ловко выполнил поручение Муравьёва и спустя десять дней доставил Остена в Иркутск.

-------

22 января 1849 года в Петербурге был создан Комитет по вопросу об Амуре, а также учреждена Морская экспедиция для исследования устьев Амура. С этого момента и начнутся подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России, освоение и присоединение Приамурья, его заселение, наши дипломатические победы, первые хозяйственные успехи и многое другое. Во главе всего этого стоял великий гражданин России, генерал-губернатор Восточной Сибири, граф Н.Н. Муравьёв-Амурский.

Александр Чернявский,

«Тихоокеанская звезда», 14, 15, 18, 20.08.09

----------

Кстати

Вскоре у наших соседей в Благовещенске появится памятник, посвященный основателям этого города на Амуре.

Идея установить монумент, увековечивающий генерал-губернатора Муравьева-Амурского и святителя Иннокентия, давно витает в воздухе. Как сообщает сайт gorod28.ru, были и макет, и средства на установку. Существовали и разные замыслы относительно географического расположения памятника.

Но вот к единому мнению насчет последнего вопроса организаторы никак не могли прийти. Кто-то желал видеть этот монумент на площади ОКЦ, кто-то - на улице Калинина.

Наконец точное место установки определено. Бронзовая композиция расположится на территории православного храма, что в Релочном переулке.

- Это хорошая идея, - говорит заместитель мэра Благовещенска Валентина Калита. - Инициаторы проекта обратились в городскую администрацию с предложением установить памятник возле храма. Мы полностью поддержали их.

Готовый монумент должен прибыть в Благовещенск из Улан-Удэ, где его отливали.

Открыть памятник в этом городе планируется 24 августа.