Сегодня мы наконец-то публикуем документ, само существование которого отрицалось почти каждым политиком Амурской области. Сначала стало известно только неофициальное название документа - "Доклад группы Корнеева". И вот, спустя некоторое время, нам стало доступно и его содержание. Выражаем благодарность всем членам творческого коллектива, создавшего этот труд. Наша специальная благодарность - руководителю группы Михаилу Корнееву.

«ВВЕДЕНИЕ

ГРОЗИТ ЛИ РОССИИ ПОТЕРЯ СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА?

На исходе ХХ века Россия третий раз в этом столетии столкнулась с возможностью государственного распада. В первые послереволюционные годы большевикам удалось, не останавливаясь ни перед чем, вновь собрать воедино куски Российской империи, расколовшейся в ходе иностранной интервенции и гражданской войны. Не поражение в мировой войне, не гражданское вооруженное противостояние и не отпадение бывших колоний, а проигранная «холодная война», вернее, «послехолодновойновый» период 1991-1999 гг., и конфликт интересов политических элит бывших союзных республик дали импульс цепной реакции дезинтеграционных процессов на всем пространстве бывшего СССР.

Россия впервые стала федеративным государством с возрастающим стремлением всех ее субъектов к экономической самостоятельности и политической независимости от Центра; уже сейчас одни субъекты Федерации считают себя «ассоциированными членами» государства, другие считают себя вправе сокращать поступления налогов в федеральный бюджет, третьи допускают возможность ограничивать ввоз и вывоз продукции, четвертые - иметь собственную армию и т. д. И все это - при молчаливом согласии Центра.

С вхождением России в новую систему экономических отношений вектор интересов доминирующих субъектов рынка (крупнейших предприятий, естественных монополий, банков) переориентировался с внутрироссийского на внешнеэкономическое пространство; международные хозяйственные связи становятся сильнее внутригосударственных.

С изменением геополитической ситуации усилились интересы приграничных государств к сопредельным территориям России, что в ряде случаев находит отклик у населения депрессивных российских территорий.

Все эти факторы заставляют многих политиков и ученых с особой тревогой ставить вопрос о сохранении территориальной целостности государства, и прежде всего - о будущем всей огромной части России, расположенной к востоку от Урала, о том, чтобы Россия избежала необходимости сохранения через кровь, как в 1917-1920 гг., и развала, как в 1991 г.

Сколь серьезны и обоснованны эти опасения? Противостоит или поддерживает дезинтеграционные факторы принятая ныне модель «нового освоения» Сибири и Дальнего Востока? Каковы не стереотипные представления, а реальная ситуация в Сибири и на Дальнем Востоке? Как соотносятся дезинтеграционные и интеграционные тенденции развития Сибири и Дальнего Востока? Что нужно предпринять для укрепления внутрироссийской интеграции?

До нынешнего времени эти вопросы еще не стали предметом широкого общественного обсуждения, и настоящий доклад, подготовленный по инициативе Совета по внешней и оборонной политике, предлагается в качестве повода для такого обсуждения.

1. «ОСВОЕНИЕ» СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В КОНТЕКСТЕ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ МИРОВОГО И ОБЩЕРОССИЙСКОГО РАЗВИТИЯ

1.1. Сибирь и Дальний Восток - основная пространственная и ресурсная часть современной России. Со времен М.В. Ломоносова считалось очевидным, что восточными землями России будет «прирастать ее могущество»; на рубеже тысячелетий стало не мене очевидным, что Сибирь и Дальний Восток - это не только «могущество», но и сама судьба России. От того, в каком направлении будут развиваться на этих территориях федеративные, экономические, общественно-политические, социальные и этнонациональные процессы, станет все более зависеть внутренняя и внешняя, экономическая и оборонная политика государства.

1.2. Действительные параметры политической, экономической и социальной ситуации на просторах Сибири и Дальнего Востока, не говоря уже о тенденциях интеграционных и дезинтеграционных явлений, давно уже не являются предметом анализа, адекватного сложности и противоречивости этой ситуации и тенденции. Истинные причины и последствия перемен в жизни Сибири и Дальнего Востока за последнее десятилетие еще только начинают осознаваться как проявления объективного феномена всеобщего реформирования, где нет места одномерным конструкциям, однозначным выводам, а тем более упрощенным оценкам типа «хорошо» или «плохо». В связи с этим характерно, например, что проблема «отпадения» Сибири и Дальнего Востока от европейской части России используется политиками сибирских регионов. Используют тему «распада» преимущественно как повод для инициирования дополнительного внимания со стороны федерального Центра.

1.3. Интуитивно ощущаемая необходимость смены модели «освоения» Сибири и Дальнего Востока должна найти конструктивное отражение в государственной региональной политике. Однако для этого необходимы как уточнение многих исходных положений, так и осознание объективного характера и необратимости начавшихся трансформационных процессов в России и в мире, самым непосредственным образом воздействующих на экономические, социальные и политические ориентиры развития регионов Сибири и Дальнего Востока, на их внутрироссийскую и международную интеграцию.

1.4. Понятие «освоение новых территорий» по ходу исторического развития постоянно меняет форму и содержание. В этом отношении весьма характерна середина второго тысячелетия, когда модель военного захвата и обложения данью покоренных народов начала сменяться моделью заселения и хозяйственного освоения при самых разных отношениях колонистов с аборигенным населением - от его физического истребления до мирного сосуществования и взаимной ассимиляции.

1.5. Следующей, принципиально новой формой «освоения» Сибири и Дальнего Востока стало интенсивное и преимущественно волнообразное заселение юга этих территорий в XIX - начале ХХ вв. Заселение шло тремя путями - личностно-инициативным, организованным (массовые переселения крестьян) и репрессивным (контингент ссыльнокаторжных, из которых до трети оставалось на восточных землях, в начале ХХ в. достигал 1 млн. чел. в год). Эти три потока сформировали преимущественно русскую часть своеобразного сибирского этноса (сибиряков), в составе которого заметную роль играли старообрядцы, покинувшие европейскую часть страны; в этот же период начались постепенное обрусение и христианизация аборигенного населения. Одновременно проходившее последовательное расширение России к юго-востоку способствовало бытовым и хозяйственным связям (начаткам интеграции) со среднеазиатскими регионами.

1.6. Затем последовал более чем 70-летний период советского «освоения» Сибири и Дальнего Востока на принципиально иных началах, не имеющих аналогов в мировой истории. Сибирь и Дальний Восток оказались территорией наибольшей концентрации социалистической системы хозяйствования и советского образа жизни.

Именно на этой территории были в кратчайшие сроки построены государственные гиганты газо- и нефтедобычи, гидроэнергетики, цветной и черной металлургии, химии и нефтехимии, военно-промышленного и оборонного комплексов, именно там началось крупномасштабное освоение целинных и залежных земель и строительство последней советской сверхмагистрали - БАМ; там же была создана идеология и разработаны программы крупных территориально-производственных комплексов (ТПК). Именно в Сибири и на Дальнем Востоке была отработана модель пионерного освоения северных территорий силами заключенных (Норильск, Магадан и т.п.), в том числе с использованием уникальных организационных форм производственно-территориального управления (характерный пример - «Дальстрой» в Магаданской области). Именно в этом регионе наиболее активно проводилась советская политика поддержки малочисленных народов, в результате чего, например, по сравнению с 1926 г. численность ненцев и нанайцев уже к 1970 г. возросла почти в два раза, а продолжительность жизни - на 15 лет.

Работать в Сибири и на Дальнем Востоке, в том числе на севере этой территории, было выгодно и престижно. Именно там было создано наибольшее число городов и поселков «на пустом месте». Численность населения Сибири и Дальнего Востока за годы советской власти увеличилась втрое, и в демографическом отношении это была наиболее активная часть РСФСР.

Уровень жизни населения в Сибири и на Дальнем Востоке до 80-х гг. был существенно выше, чем в европейской части России (если не считать Москву, Ленинград и отдельные центры с преимущественным развитием ВПК). Сибирь и Дальний Восток стали территорией с мощной очаговой концентрацией «советской интеллигенции» (крупнейший наукоград был создан в новосибирском Академгородке). На 10 тыс. чел. населения Сибири и Дальнего Востока число людей с высшим образованием уже к 70-м гг. было больше, чем в европейской части России; на них приходилось наибольшее число выписываемых газет и журналов и наименьшее число действующих церквей и других культовых сооружений.

1.7. Этот четвертый этап «освоения» Сибири и Дальнего Востока завершился одновременно с распадом СССР и так называемой социалистической системы хозяйства, а также с глобальными переменами во всем мире, прямо или косвенно связанными с этим распадом. Произошла очередная смена условий, предпосылок и мотиваций регионального развития. Это по законам исторической детерминированности предопределило объективную необходимость качественного обновления модели «освоения» Сибири и Дальнего Востока.

1.8. Перемены, произошедшие в последнее десятилетие ХХ века, проявились на территории Сибири и Дальнего Востока самым непосредственным образом. В первую очередь это относится к следующим явлениям:

- к изменению, а точнее, к стремительному сокращению роли России (как правопреемницы распавшегося СССР) в мировой политической и экономической системе; это привело, с одной стороны, к политическому вытеснению многих производителей Сибири и Дальнего Востока с рынков соответствующих товаров, а с другой - к более агрессивному поведению соседних государств (Япония, Корея, Китай), в незаконном использовании ресурсов в российских территориальных водах, к нарушению пограничного режима, усилению притязаний Японии и Китая на часть территории Сибири и Дальнего Востока;

- к распаду Совета экономической взаимопомощи и исчезновению «единого рынка» стран социалистического содружества и государств-союзников; для Сибири и Дальнего Востока это означало потерю весьма емкого рынка вооружений (точнее, потерю государственного заказа на производство оружия), резкое сокращение экспорта в указанные страны продукции сибирских и дальневосточных предприятий металлургии, машиностроения, химии и др., прекращение встречных поставок из этих стран крупных партий дешевой продукции АПК (в первую очередь консервированных овощей и фруктов);

- к формированию на пространстве бывшего СССР новых государств сдеградирующей экономикой; это привело не только к появлению в Сибири новых государственных границ, но и к разрушению производственно-технологических, экономических и финансовых связей между предприятиями некогда единого народнохозяйственного комплекса;

- к потере Россией основных выходов в бассейны Балтийского и Черного морей;

это привело к существенному возрастанию роли тихоокеанских портов и послужило дополнительным стимулом к обращению экономики и политических интересов региональных властей Сибири и Дальнего Востока в сторону АТР.

1.9. Превращение Сибири в часть «глобального мира», открытие ее для экономических связей с зарубежьем, во-первых, поставили ориентированную на освоение сырьевых источников индустрию Сибири и Дальнего Востока в конкурентную позицию теперь уже ко всем аналогичным предприятиям мира, во-вторых, включили сибирское сырье в технологические цепочки, выстраиваемые не столько в России или на постсоветском пространстве, сколько во всей мировой экономике. При этом «глобальный мир» проявил заинтересованность только в получении отдельных видов сибирского и дальневосточного природного сырья.

1.10. Сибирь утратила свою гомогенность как гигантская площадка индустриальной модернизации. Она разделилась на основе своего технологического отношения к «глобальному миру» на две большие группы территорий:

1.10.1. Развивающиеся территории, которые представляют собой «сырьевые зоны» мирового хозяйства. В них разрабатываются природные ресурсы, которые востребованы современной промышленностью, а значит, соответствующие сырьевые предприятия имеют хорошие производственные перспективы.

Развивающиеся зоны выглядят достаточно благополучно. Здесь относительно высокие показатели жизненного уровня, бюджетной обеспеченности, занятости населения.* Но даже в этих относительно благополучных регионах остро стоят социальные проблемы. К примеру, в Норильске уже сейчас проживает 35 тыс. пенсионеров. Примерно 50 тыс. работников комбината и десятки тысяч - в инфраструктуре составляют излишнюю рабочую силу и избыточное население Норильска, которое невозможно занять за полярным кругом. Пока эту армию «лишних» людей содержат Норильский горно-металлургический комбинат и город Норильск, так как вывести людей на «материк» практически невозможно.

1.10.2. Стагнирующие и депрессивные территории, которые не имеют сырьевой промышленности, поставляющей продукцию современной мировой индустрии, и потому здесь складывается тяжелая социальная обстановка. Не случайно в список субъектов Российской Федерации с наименьшей обеспеченностью региональных бюджетов собственными доходами входят наряду с республиками Северного Кавказа девять сибирских регионов (соотношение собственных доходов и расходов бюджета в этих субъектах колеблется между 23 и 59%). Часть стагнирующих и депрессивных территорий превращается в «анклавы отсталости». Весь сибирский Север, за исключением, может быть, Норильского промышленного района, стал именно таким «анклавом».

1.11. На территории сибирских и дальневосточных регионов и позитивные, и отрицательные последствия всеобщих реформ проявились наиболее остро. С одной стороны, наиболее востребованной в этот период оказалась продукция крупнейших сибирских и дальневосточных предприятий, построенных в советское время с использованием экономического и научно-технического потенциала всего СССР. Это - предприятия нефтяной и газовой промышленности, нефтепереработки, цветной и черной металлургии, химической промышленности и электроэнергетики. Именно эти предприятия были приватизированы в первую очередь и в кратчайшие сроки, именно они сумели адаптироваться к рыночной экономике в России и за рубежом.

С другой стороны, такие традиционные для Сибири и Дальнего Востока отрасли, как лесная, целлюлозно-бумажная, рыболовство и ряд других, оказались в наибольшем упадке. Огромной депрессивной территорией стала зона БАМа - средоточие нереализованных проектов, обещавших исключительно большие выгоды. Одна из самых сибирских отраслей - угольная - в течение последних 10 лет находится в состоянии перманентной реструктуризации, связанной с закрытием большого числа шахт и разрезов. Такая важная реформа, как либерализация цен и тарифов, также наиболее негативно сказалась на экономике и социальной ситуации именно Сибири и Дальнего Востока (в тепло- и энергоснабжении городов и поселков, а также в транспортном обслуживании предприятий и населения).

1.12. В ряду радикальных реформ особо следует отметить ту из них, которая, с одной стороны, мощно воздействует на финансово-экономическое и социальное положение всех регионов России, и особенно Сибири и Дальнего Востока, а с другой стороны, почти не обсуждается, будучи скрытой от внимания общественности в тени тотальной приватизации. Речь идет о муниципализации социальных объектов приватизированных предприятий, о массовой и еще далеко не завершенной передаче ведомственного жилья, детских садов, медицинских учреждений и других объектов местным органам власти, которые сегодня в подавляющем большинстве случаев не располагают финансовыми возможностями даже для содержания уже имевшейся у них социальной сферы. В целом по России муниципальный фонд социальных объектов возрос на две трети, а в отдельных городах Сибири и Дальнего Востока - в десятки (!) раз без какого-либо увеличения собственных доходов местных бюджетов.

Муниципализация социальных объектов предприятий стала вторым по значимости (после спада производства) фактором роста дотационности местных бюджетов практически всех регионов Сибири и Дальнего Востока.

1.13. Фундаментальным изменением за годы реформ стало новое федеративное устройство Сибири и Дальнего Востока. На месте политически однородных (или, что то же самое, - безликих) областей, краев и автономных республик в составе РСФСР возникло 29 политически самостоятельных и конституционно равных в отношениях с Центром субъектов Российской Федерации. В структуре так называемой региональной элиты современной России лидеры регионов Сибири и Дальнего Востока проявляют себя наиболее активными и инициативными политиками и хозяйственниками.

1.14. Регионы Сибири и Дальнего Востока перешли в совершенно иное, чем 10 лет назад, социально-экономическое и общественно-политическое качество. В сочетании с уникальным набором социальных, экономических, транспортно-энергетических и других специфически сибирских проблем это определяет не просто желательность, а безальтернативную необходимость смены модели «освоения» Сибири и Дальнего Востока, ведущим компонентом которой должна стать сбалансированная внутрирегиональная, общероссийская и международная интеграция.

2. СИБИРЬ И ДАЛЬНИЙ ВОСТОК. СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ:СТЕРЕОТИПЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

2.1. Корректная оценка современной ситуации и ее стратегического развития на территории Сибири и Дальнего Востока требует учета огромных территориальных различий отдельных частей этого региона, а также преодоления множества укоренившихся стереотипных взглядов. Новый этап «освоения Сибири и Дальнего Востока» должен в первую очередь начаться с переосмысления представлений о Сибири и Дальнем Востоке как неком гомогенном социально-экономическом и геополитическом пространстве, для которого характерны единые интересы и единая степень экономической зависимости от Центра, одинаковая острота социальной ситуации и само собой разумеющееся общее стремление к политическому дистанцированию от европейской части страны.

В связи с этим представляется крайне важным уяснить, что:

- территориальная дифференциация регионов внутри Сибири и Дальнего Востока не меньше, а по важнейшим параметрам существенно больше, чем между европейской и азиатской частями России;

- даже в условиях системного кризиса реальный сектор экономики рассматриваемого региона является одним из наиболее динамично развивающихся на всем пространстве Российской Федерации;

- транспортные и энергетические проблемы Сибири и Дальнего Востока порождены не внутриотраслевыми причинами, а общероссийскими и специфическими для Сибири и Дальнего Востока явлениями системного характера;

- социальная ситуация в Сибири и на Дальнем Востоке не общекатастрофична, а предельно дифференцирована; если во многих населенных пунктах эта ситуация вполне сопоставима с типичными областями европейской части России, а часто и лучше, чем в них, то в ряде республик и автономных округов она находится на социально допустимой грани, причем особенно катастрофичным является положение в местах жизнедеятельности малочисленных народов Севера.

Аномально высокая территориальная дифференциация - острейшая региональная проблема не только Сибири и Дальнего Востока, но и всей России. Наша страна является уникальной с точки зрения своего регионального многообразия, с точки зрения сочетания разных экономических, социальных, технологических укладов. Нет ни одной страны в мире, в которой существуют столь разительные социально-экономические контрасты, как у нас. Например, в Европейском союзе весьма обеспокоены тем, что различия между регионами в рамках этого союза достигают 4,5 раза по валовому продукту на душу населения; Россия уже прошла уровень разрыва в 50 раз, и эта тенденция увеличения различий по ключевым социально-экономическим индикаторам продолжается.

2.2. Сибирь и Дальний Восток - территория географических, социально-экономических и этнонациональных контрастов; это самая многообразная часть России.

Занимая три четверти территории России (около 13 млн. кв. км), где проживает 32,1 млн. чел. (перепись 1989 г.), или 22% населения государства, Сибирь и Дальний Восток включают обширные зоны арктических льдов, тундры, тайги, высокогорий, степей, материковые и островные территории. Представления об исключительной безлюдности Сибири и Дальнего Востока сильно преувеличены. На территории Сибири и Дальнего Востока расположены самые крупные для этих широт города, сосредоточено больше, чем в других северных странах, средних городских поселений. При наличии огромной арктической зоны и других районов дискомфортного проживания средняя плотность населения в Сибири и на Дальнем Востоке превосходит по этому параметру Канаду или Австралию. При этом точно так же, как и в этих странах, плотность населения в отдельных зонах Сибири и Дальнего Востока различается более чем в 100 раз.

2.3. По территории Сибири и Дальнего Востока крайне неравномерно рассредоточены самые разнообразные виды ресурсов, обеспечивающих экономическое и социальное благосостояние: все виды полезных ископаемых (при этом в уникальном сочетании и объемах), все виды природных ресурсов (леса, пресные воды, биоресурсы лесов, рек и морей, плодородные почвы, экологически чистые зоны), мощный промышленный потенциал, огромные энергоресурсы и энергомощности, современная транспортная инфраструктура и высококвалифицированные специалисты во всех отраслях производства, сельского хозяйства, транспорта, высшей школы и науки. По этим причинам Сибирь и Дальний Восток представляют собой «мозаику» территорий, резко отличающихся по профилю хозяйственной специализации. Ресурсный и промышленный потенциал отдельных территорий Сибири и Дальнего Востока различается в десятки и сотни раз. Так, почти 95% нефти и 99% газа, добытых в Сибири и на Дальнем Востоке, приходится на единственный регион - Тюменскую область.

2.4. Существенно различен и административный статус отдельных территорий. Там соседствуют 5 государственных образований (республик) (из которых Якутия занимает около 1/4 территории Сибири и Дальнего Востока и почти 1/5 - всей России), 12 областей, 4 края, 6 национальных автономных округов (часть которых входит в состав областей) и даже единственная в России автономная область (Еврейская). Наиболее показательна в этом отношении история разрешения проблемы автономных округов, суть которой сводилась к вопросу о том, являются ли последние государственно-территориальными подразделениями других субъектов Федерации (краев и областей). Часть автономных округов, входящих в сибирские регионы, на протяжении последнего десятилетия вполне успешно добивается расширения своих полномочий как субъектов Федерации. Понятно, что такими округами являются именно «сырьевые зоны», которые давно по структуре населения перестали быть этническими автономиями. В первую очередь это центры нефте- и газодобычи в Тюменской области (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа) и претендующий на доходы от Норильского промышленного района Таймырский автономный округ.* Помимо споров о действии на территории этих округов областных (краевых) законов, которые были предметом рассмотрения Конституционного суда России,** широкую известность получили отказы некоторых округов проводить на своей территории областные (краевые) выборы. Показателен пример с выборами в Законодательное собрание Красноярского края в декабре 1997 г. Затянувшийся конфликт с голосованием в округах на выборах губернатора Тюменской области потребовал даже принятия специальных Указов Президента РФ от 13.09.1996 г. № 1355 «О выборах глав исполнительной власти Тюменской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов» и от 15.10.1996 г. № 1438 «О выборах главы исполнительной власти Тюменской области».

2.5. Не гомогенно и социально-экономическое пространство Сибири и Дальнего Востока. Здесь имеются как полюса абсолютного неблагополучия (Республика Тыва, Корякский и Агинско-Бурятский автономные округа, многие населенные пункты зоны БАМ), так и очаги относительного по российским меркам благополучия (нефтегазовые города, населенные пункты Новосибирской и Омской областей, Приморского края и др.). Параметры жизни населения на отдельных территориях Сибири и Дальнего Востока различаются в десятки раз.

2.6. Указанные внутрирегиональные различия делают весьма проблематичными любые попытки принятия конструктивных решений, программ, стратегий и т. п. по широкому кругу вопросов в масштабах всего пространства Сибири и Дальнего Востока. Исключение составляют проблемы геополитики, внешней и оборонной политики, но и здесь очевидна необходимость учета индивидуальных региональных отличий.

2.7. Несправедливы по отношению к Сибири и Дальнему Востоку стереотипные представления о «полуколониальном» статусе этих территорий (из которых вывозятся ресурсы в «метрополию»), об их экономической неразвитости по сравнению с европейской частью России. Из 29 субъектов Российской Федерации, расположенных к востоку от Урала, по величине валового регионального продукта на душу населения 22 региона (3/4 от их общего числа) занимают лидирующие места в России; так, Тюменская область занимает по этому параметру 1-е место, Республика Якутия - 3-е, Чукотский автономный округ - 5-е и т. д.

Примерно та же ситуация и с параметрами фактического конечного потребления товаров и услуг домашними хозяйствами (1-е место по России занимает, естественно, Москва). За исключением малонаселенных депрессивных территорий северо-восточных автономных округов, республик Алтай, Тыва, Хакасия, Алтайского края и Читинской области, все остальные крупные по численности населения сибирско-дальневосточные субъекты Федерации занимают по величине этого параметра от 2-го (Республика Якутия) до 25-го (Республика Бурятия) места в России.

2.8. Экономически восточная часть России отличается от европейской не только количественно, но и качественно. Сибирь и Дальний Восток - территория, где преимущественно формируется продукция именно реального сектора экономики. Если в европейской части России (особенно в Москве и Санкт-Петербурге) главная составляющая экономической жизни - торговля и финансы, то Сибирь и Дальний Восток реально производят нефть и газ, никель и медь, золото и платину, алюминий и электроэнергию, причем вся эта продукция экспортоориентирована и конкурентоспособна.

2.9. По большинству субъектов Российской Федерации, расположенных в Сибири и на Дальнем Востоке, общая сумма налогов на душу населения с учетом прожиточного минимума вполне сопоставима со среднероссийским уровнем, а в Томской области, Красноярском крае, Ханты-Мансийском, Ямало-Ненецком и Таймырском автономных округах этот показатель выше среднероссийского в 1,7-4 раза.

2.10. Только каждый второй сибирско-дальневосточный регион (точно так же, как и во всех других экономических районах России, включая Центральный) отдает в федеральный бюджет больше, чем получает из него. При этом если в среднем по России доля помощи из федерального бюджета в доходах региональных бюджетов составляет 11%, то на территории Сибири и Дальнего Востока только треть субъектов Федерации получает менее этой средней «подпитки», а среди остальных двух третей она значительно больше: в Сахалинской области в 2,5 раза, в Магаданской - в 3 раза, в Амурской - в 4 раза, в Чукотском автономном округе - в 5 раз и т. д. Так что говорить о «полуколониальных отношениях» Сибири и Дальнего Востока с Центром можно лишь с большими оговорками.

2.11. Сибирь и Дальний Восток были и остаются территорией размещения относительно новых, мощных и, главное, работающих предприятий. И это относится не только к крупнейшим в мире ГЭС, алюминиевым заводам, Норильскому горно-металлургическому комбинату, предприятиям нефте- и газодобычи, а также нефтепереработки, портовым и железнодорожным хозяйствам. Среди 15 регионов России, лидирующих по производству на крупных и средних предприятиях, шесть мест принадлежат Сибири и Дальнему Востоку.

По объему промышленного производства в 1998 г. эти же шесть регионов Сибири и Дальнего Востока входили в число двадцати первых в России, а 1-е место в этой группе промышленных лидеров занимал Ханты-Мансийский автономный округ (почти 6%). Столько же регионов Сибири и Дальнего Востока лидируют по объему розничного товарооборота. Из двадцати российских регионов, которые понесли наименьшие потери за все годы реформ (1991-1998) по объему промышленного производства, каждый второй расположен в Сибири и на Дальнем Востоке.

2.12. Если учесть, что значительная часть продукции промышленных предприятий Сибири и Дальнего Востока уходит на экспорт, что доля «теневой экономики» в этом регионе не уступает общероссийской, что сбор полагающихся налогов ниже, чем в европейской части страны, то стереотипный тезис о «перекачке» основной части сибирско-дальневосточных ресурсов в федеральный Центр становится еще более сомнительным. Сибирь и Дальний Восток представляют один из наиболее продуктивных и своеобразно самодостаточных компонентов экономической структуры России. Этому способствует и реально сложившаяся в Сибири и на Дальнем Востоке ситуация ресурсного самообеспечения (в первую очередь энергетического). Это - важнейший фактор, формирующий взаимоотношения Федерации с ее восточной частью, что должно обязательно учитываться в разработке стратегии этих отношений за порогом XX столетия.

2.13. Широко распространены и далеко политически не безобидны утверждения о слабой транспортной связи главных индустриальных центров Сибири и Дальнего Востока как главной причине резкого сокращения грузопотоков между европейской и западной частями России, а также о хронической нехватке энергетических ресурсов как главной причине замерзания сибирских и дальневосточных городов. Как показано далее, транспортные и энергетические проблемы Сибири и Дальнего Востока - это не следствие неразвитости транспортной инфраструктуры и энергетики, а результат той экономической политики, которая формируется и реализуется вне контекста геополитических интересов России и ее территориальной (преимущественно северной и широтной) конфигурации.

В то же время, по оценкам авторитетных специалистов, ситуацию в сфере железнодорожных перевозок определяет не состояние самой железнодорожной сети, локомотивного и вагонного парков, а ряд причин системного характера. Во-первых, одна (весьма значительная) доля грузопотоков, сформировавшихся в социалистическое время (транспортировка неконкурентоспособных грузов, встречные перевозки и т. п.), оказалась просто невозможной с переходом к новым экономическим условиям, а другая их часть (преимущественно ресурсного характера) поменяла направление с европейской части России на зарубежные рынки Азиатско-Тихоокеанского региона. Во-вторых, опережающий рост тарифов на перевозки (в два раза по сравнению с общим ростом цен) стал мощным фактором снижения конкурентоспособности продукции, особенно такой, как лес, уголь, руды, концентраты металлов. В-третьих, вызванное этими и другими факторами снижение объемов грузоперевозок, в свою очередь, стало мультипликатором цепной реакции роста тарифов, поскольку две трети затрат на перевозку единицы любого груза составляют условно постоянные расходы (содержание путевого хозяйства, парка подвижного состава и т. п.). В-четвертых, стремление сохранить доступность железнодорожных услуг для населения привело к так называемому «перекрестному субсидированию», при котором значительная часть затрат по перевозке пассажиров компенсировалась за счет тарифов на грузовые перевозки.

Общее снижение производства продукции, экономически оправданная предпочтительность внешнего рынка и отмеченные особенности тарифной политики стали главными объективными причинами ослабления транспортно-грузовой и пассажирской интеграции России по оси «запад - восток». По этим причинам почти не используется уже построенная Байкало-Амурская магистраль и существенно снизились грузопотоки по Транссибирской железнодорожной магистрали.

2.14. Главным содержанием энергетических проблем Сибири и Дальнего Востока является парадоксальное несоответствие гигантского энергетического потенциала и острейшего дефицита электрической и тепловой энергии на многих предприятиях и, главное, в городах и поселках этого региона. Комплекс причин, породивших эту ситуацию и ее многочисленные и хорошо известные проявления, во многом тот же самый, что и в транспортном комплексе. Однако энергетическая ситуация дополнительно обостряется и переходит в разряд социальной и даже политической в связи с тем, что перебои в электро- и теплоснабжении сказываются на самом населении, объектах социальной сферы - больницах, детских садах, школах. Совершенно недопустимым с точки зрения военной безопасности страны являются периодические прекращения электро- и теплоснабжения объектов оборонного комплекса Сибири и Дальнего Востока, в первую очередь, размещенных на Тихоокеанском побережье. И население, и социальные объекты, и оборонные комплексы в Сибири и на Дальнем Востоке (так же, как и во всей России) являются наиболее ненадежными и бюджетно-зависимыми плательщиками за электроэнергию и тепло. Они никогда полностью не расплачивались за соответствующие ресурсы, а в настоящее время в большинстве регионов и не в состоянии это сделать.

Современная кризисная ситуация в сферах транспорта и энергетики Сибири и Дальнего Востока порождена не случайными или частными, а системными причинами. И разрешение этой ситуации возможно только на основе использования системных же механизмов, в том числе на основе институциональных и организационных преобразований в транспортном и энергетическом комплексах, инициированных и самостоятельно проводимых органами власти отдельных регионов Сибири и Дальнего Востока, а также ассоциациями межрегионального сотрудничества.

2.15. Социальная ситуация на территории Сибири и Дальнего Востока существенно отличается от положения на европейской части страны; эта ситуация сильно дифференцирована и внутри рассматриваемых регионов. Резкие социальные контрасты одновременно наблюдаются между Севером и Югом, районами ресурсообеспеченными и не обладающими рыночно привлекательными ресурсами, территориями компактного проживания малочисленных народов Севера и остальными территориями.

В целом за весь период реформ (1991-1998 гг.) самые неблагоприятные изменения социальной ситуации произошли именно в регионах Сибири и Дальнего Востока; это прямо противоположно тому, что произошло в сфере экономики. Среди 20 субъектов Российской Федерации, в наименьшей степени пострадавших от снижения реальных денежных доходов, нет ни одного сибирского или дальневосточного региона. И, наоборот, в число 20 российских регионов с наихудшей динамикой реальных денежных доходов входят 14 сибирских и дальневосточных территорий. Если в самом депрессивном регионе европейской части страны реальные денежные доходы населения снизились в 17 раз, то в Чукотском автономном округе - почти в 50 раз, в Корякском автономном округе, на Сахалине и Камчатке - в 25 раз и т. д.

2.16. В регионах Сибири и Дальнего Востока не столь остра, как в европейской части страны, проблема старения населения. Все регионы, где население старше трудоспособного возраста составляет более 25%, находятся в Европейской части России (это Псковская, Ивановская, Рязанская, Тверская, Тульская, Воронежская, Курская и Тамбовская области). И, напротив, все регионы с наиболее молодым населением (доля людей старше трудоспособного возраста меньше 10%) находятся в Сибири и на Дальнем Востоке (это Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий, Чукотский, Таймырский, Эвенкийский автономные округа, республики Тыва и Саха (Якутия), Магаданская область).

2.17. Жизнь в регионах Сибири и Дальнего Востока существенно дороже, чем в европейской части страны (если не считать дорогие для проживания Москву,

С.-Петербург и Мурманскую область). Стоимость набора из 25 основных продуктов питания, как правило, выше среднероссийской в 1,2-2,75 раза, причем наибольшая цена этого набора в северных районах и на Дальнем Востоке и близка к среднероссийской на юге Западной и Восточной Сибири. Наряду с этим существенно выше (в 1,2-7,0 раз) заработная плата, причем география роста этого показателя та же, что и стоимости питания (от юга к северу).

2.18. Важнейшим показателем уровня и качества жизни является ее ожидаемая продолжительность. В целом на территории Сибири и Дальнего Востока этот показатель ниже среднероссийского (опустившегося до 60,8 лет для мужчин и 72,9 лет для женщин) на 1 год для мужчин и на 2 года для женщин с небольшими отклонениями по Западной и Восточной Сибири и по Дальнему Востоку. На территории Западной Сибири наиболее высока продолжительность жизни мужчин и женщин в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округе - соответственно 63-64 года для мужчин и 73,0-73,5 года для женщин; в то же время на территории меридионально противоположной Республики Алтай эти показатели - одни из худших в России: всего 56,7 и 69 лет. Такие же различия характерны и для Восточной Сибири, где продолжительность жизни мужчин и женщин составляет в Красноярском крае соответственно 59 лет и 71 год, а в Республике Тыва - 50 лет и 63 года. Существенны региональные различия и на территории Дальнего Востока (в частности, между Магаданской и Сахалинской областями).

2.19. Социально-контрастная ситуация сложилась в сфере занятости в регионах Сибири и Дальнего Востока. Здесь проблема использования трудового потенциала осложняется низким уровнем инвестиционной активности, ограниченными возможностями вторичной занятости, обусловленной моноотраслевой специализацией производства, а также низкой мобильностью трудовых ресурсов в связи с невозможностью выезда в более благополучные регионы из-за финансовых трудностей, транспортных издержек, отсутствия жилья и работы в предполагаемых районах поселения.

Если по состоянию на 1 января 1999 г. в целом по Российской Федерации на одно вакантное рабочее место приходилось 6 безработных граждан, то в краях и областях Сибири и Дальнего Востока этот показатель был либо таким же и даже более низким (например, в Новосибирской, Кемеровской, Омской областях), либо максимум вдвое большим (12-13 чел.). Наряду с этим на одно вакантное место в этот период приходилось безработных: в Ненецком автономном округе - 136 человек, в Республике Алтай - 406, в Республике Бурятия - 223, в Читинской области - 266 человек.

Отрицательно-контрастная ситуация в социальной сфере повсеместно наблюдается на всех территориях Сибири и Дальнего Востока, где проживает коренное население - малочисленные народы Севера. Это полностью относится и к внешне социально благополучным Ханты-Мансийскому и Ямало-Ненецкому автономным округам.

2.20. В последние годы отмечаются неблагоприятные тенденции в состоянии здоровья аборигенных народов. Заболеваемость туберкулезом коренного населения Ханты-Мансийского автономного округа превышает общую по региону заболеваемость в 4,4 раза, Ямало-Ненецкого автономного округа - в 3,4 раза и т. д. Увеличилась смертность в трудоспособном возрасте среди коренного населения; среди ее причин на первом месте травмы, алкогольные отравления, а уж затем болезни органов дыхания и инфекционные заболевания. Свыше 30% (в 3 раза больше, чем в среднем по России) смертей среди народов Севера связаны с различными видами насилия. Уровень самоубийств в северных этнонациональных сообществах в 3-4 раза превышает аналогичный средний показатель по стране.

К сожалению, потенциально сильный политический, дезинтеграционный аспект этой острейшей проблемы, значимость которого многократно возросла после превращения национально обозначенных автономных округов в самостоятельные субъекты Российской Федерации, не осознан в полной мере ни в Сибири и на Дальнем Востоке, ни в России в целом.

3. СИБИРЬ И ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В РОССИИ ХХI ВЕКА

3.1. Судьба единого российского государства и его важнейшей части - Сибири и Дальнего Востока на рубеже столетий и в XXI веке будет определяться тем, насколько удастся осознать пагубность пассивного наблюдения за дезинтеграцией единого экономического, социального и политического пространства страны, реализовать новые подходы к сохранению его целостности. В принципиально изменившихся внешних и внутренних условиях существования России, а также фактически сложившихся к концу ХХ века предпосылок и проблем развития Сибири и Дальнего Востока должны быть задействованы принципиально новые механизмы интеграции, обеспечивающие следующие приоритеты:

3.1.1. Формирование общероссийского единого внутреннего рынка, преодоление односторонней (с востока на запад) ориентации хозяйственных связей, стимулирование встречных импульсов (с запада на восток) и установление паритета экономических отношений между европейской частью России, Сибирью и Дальним Востоком; укрепление внутрирегионального рынка Сибири и Дальнего Востока как части общероссийского;

3.1.2. формирование в Сибири и на Дальнем Востоке более однородной социально-экономической среды, преодоление самых больших в России диспропорций между отдельными субъектами Российской Федерации по уровню жизни населения;

3.1.3. переход к модели бюджетно-налоговых отношений, обеспечивающей увеличение экономической и социальной самодостаточности всех регионов Сибири и Дальнего Востока; реализация чрезвычайных мер по оздоровлению депрессивных территорий;

3.1.4. переход к взвешенной демографической политике, соединяющей социальную разгрузку депрессивных территорий с регулируемой миграцией из приграничных государств;

3.1.5. переход к модели внешнеэкономической интеграции, соединяющей выгоды международного разделения труда с разумным протекционизмом отечественных товаропроизводителей.

3.2. Дезинтеграционные тенденции в отношениях западной и восточной частей России, к сожалению, реальность, формируемая как общеэкономическими, так и внешнеполитическими обстоятельствами. К их числу относятся:

3.2.1. объективная перенаправленность экономических связей регионов Сибири и Дальнего Востока с европейской части России на мировые рынки, что обусловлено более высокой коммерческой привлекательностью последних; это относится не только к продукции, но и финансовым ресурсам (отток капитала);

3.2.2. нескрываемая экономическая и миграционная экспансия Китая и Кореи, при которой все потенциальные выгоды используются только иностранным капиталом и соответствуют политическим интересам этих стран;

3.2.3. аномально высокая криминализация экономической жизни во всех регионах Сибири и Дальнего Востока, что в сочетании с общероссийской политической нестабильностью создает мощные преграды для привлечения «чистых» и взаимовыгодных инвестиций и для реализации ряда международных проектов интеграционной направленности (например, для организации транссибирских контейнерных перевозок);

3.2.4. разрушение некогда единого информационного пространства, что создает препятствия для объективной и всесторонней оценки региональных ситуаций и проблем, а также ощущение полной изолированности Востока и Запада России;

3.2.5. утрата элементов инфраструктуры, повлекшая за собой разрыв общероссийских ресурсно-хозяйственных связей (отход к Казахстану части линий электропередачи Сибирь - Европа и др.);

3.2.6. резкое (многократное) и продолжающееся высокими темпами удорожание тарифов на все виды транспорта, связывающие Сибирь и Дальний Восток с европейской Россией;

3.2.7. появление принципиально нового фактора дезинтеграции восточного и западного секторов российского рынка за счет того, что производители, расположенные в этих регионах, начали конкурировать между собой (лес, уголь, металл);

3.2.8. общая слабость федерального Центра, отсутствие должного внимания федеральных властей к проблемам Сибири и Дальнего Востока, его сосредоточение (формальное и малорезультативное) только на так называемом северном завозе;

3.2.9. формирование у населения и политических элит регионов Сибири и Дальнего Востока ощущения того, что федеральные органы власти комплектуются людьми, никогда не работавшими в Сибири и на Дальнем Востоке, не знающими их проблем и безучастными к их судьбам; прекращение прежней практики ротации кадров федерального Центра с широким привлечением специалистов из всех регионов России и, в первую очередь, Сибири и Дальнего Востока.

3.3. Чем опасен сценарий дезинтеграционных процессов между европейской и азиатской частями России?

Во-первых, для Сибири и Дальнего Востока это будет означать переход в совершенно иную государственно-политическую реальность, где почти неосязаемая власть федерального Центра сменится жестким прессингом со стороны США, Японии, Кореи, Китая. Одновременно будут потеряны потенциальные выгоды нахождения в едином социально-экономическом пространстве, в том числе общероссийского рынка.

Во-вторых, для европейской части России дезинтеграция будет означать не только потерю рынков, но, главное, огромного ресурсного и пространственного потенциала, который не один раз спасал европейскую часть от катастрофы (например, в Великую Отечественную войну).

В-третьих, для России как целостного государства дезинтеграция Востока и Запада будет означать потерю и необходимость воспроизводства огромного оборонного и военно-промышленного потенциала (базы Тихоокеанского флота, объекты стратегического назначения и т. д.).

3.4. Все эти последствия вполне реальны, и развитие событий в ХХI веке может пойти по трем вероятным направлениям.

Первый вариант - пассивное наблюдение за развитием событий, каждое из которых может иметь вышеуказанные дезинтеграционные последствия; судя по всему, именно этот инерционный вариант реализуется в настоящее время.

Второй вариант - активная государственная политика противодействия указанным дезинтеграционным тенденциям, предполагающая осознание общенациональной значимости этой проблемы и наличие ресурсов и политической воли для реализации такой государственной политики; судя по всему, до настоящего времени в России для этого нет ни готовности, ни возможности.

Третий вариант учитывает опасность разделения и для европейских, и для азиатских регионов России; он предполагает проведение интеграционных действий с обеих сторон и прежде всего - политическими лидерами регионов, представленными (но реально не объединенными идеей интеграции) в Совете Федерации. Уже сейчас имеются немало возможностей для укрепления интеграции. Рассматриваемый вариант предполагает реализацию этих возможностей в виде конкретных проектов и программ, для которых требуются не столько средства федерального бюджета (на что совершенно нельзя рассчитывать), сколько создание общероссийских организационно-правовых условий и межгосударственных договоренностей. Необходим международный инвестиционный суперпроект «Сибирь и Дальний Восток» под эгидой правительства России. Это наиболее приемлемый вариант, и его реализация должна стать важнейшим приоритетом деятельности Государственной Думы и нового Президента России.

3.5. Считается аксиомой, что в ХХI веке более тесная интеграция Сибири и Дальнего Востока как на внутрироссийском экономическом пространстве, так и в сфере внешнеэкономических связей будет базироваться на «трех китах» будущего социально-экономического процветания этого региона - нефтегазодобывающем, электроэнергетическом и транспортном комплексах.

3.6. Форсированное развитие прежде всего должен получить нефтегазодобывающий комплекс Западной и Восточной Сибири, обладающий мощным интеграционным потенциалом. Оценивая экспортную составляющую этого потенциала, следует учитывать, что, по имеющимся оценкам, потенциальная потребность стран АТР в импорте российского газа в 2010 г. оценивается в 45-80 млрд. куб. м. Если к этому добавить, что в Японии, Южной Корее и некоторых странах АТР существуют планы создания межнациональных и региональных систем энергоснабжения, то становится совершенно очевидной геополитическая значимость для России ускоренного развития эффективной газодобывающей промышленности в Восточной Сибири и на Севере.

3.6.1. Для интенсификации развития нефтегазового комплекса Сибири и Дальнего Востока необходимы принципиальные решения Правительства Российской Федерации о развитии этих отраслей в восточных и северных регионах страны. Специалистами предлагается также создание консорциума по форсированной разработке и реализации проектов подачи газа потребителям Восточной Сибири, Дальнего Востока и экспорта в страны АТР. Кроме того, этим проектам нужна межгосударственная поддержка путем заключения соглашений с отдельными странами АТР о развитии добычи и переработки газа и нефти в регионах Сибири и Дальнего Востока.

3.6.2. Поскольку перспективные нефтегазовые проекты являются исключительно капиталоемкими и длительными для получения приемлемой отдачи на вложенный капитал, то потенциальные инвесторы при анализе эффективности проектов придают большое значение факторам политических рисков и стабильности регулирующего законодательства. По оценкам специалистов, важное значение для привлечения частных инвестиций (отечественных и иностранных) в разработку капиталоемких нефтегазовых проектов имеет создание в России полноценного контрактного законодательства. В этом отношении высоко оценивается принятый в 1995 г. федеральный закон, «О соглашениях о разделе продукции», который обеспечил правовое разблокирование проектов «Сахалин-1», «Сахалин-2» и др., имеющих для Сибири и Дальнего Востока исключительное значение.

3.7. Другим важнейшим интеграционным фактором должно стать развитие электроэнергетического комплекса. Как известно, Сибирь и Дальний Восток обладают уникальным электроэнергетическим потенциалом. Здесь сооружены крупнейшие гидроэлектростанции на Енисее и Ангаре - Саяно-Шушенская, Красноярская, Братская и др. с расчетом именно на избыток мощности и энергии, который планировалось передавать в европейскую часть страны, обеспечивая покрытие пиковой и полупиковой нагрузки промышленных потребителей. Частично уже были построены ЛЭП, которые обеспечивали передачу энергии на дальние расстояния из Сибири через Казахстан на Урал и в Центр. Однако после распада СССР энергетические связи с Казахстаном (вследствие технологической разбалансированности энергосистемы этой республики и неплатежеспособности потребителей) оказались разорванными и вся объединенная энергосистема Сибири оказалась отрезанной от европейской России.

С другой стороны, поскольку Сибирь, ориентированная избытками мощности на Запад, изначально не была связана с Дальним Востоком, то она оказалась изолированной и от восточных регионов и ее огромные возможности используются лишь собственными предприятиями в далеко не полном объеме.

Особое значение приобретает решение проблемы преодоления сложившейся еще во времена СССР электроэнергетической изолированности Дальнего Востока. Остается недостроенной 500-киловольтная линия электропередачи Иркутск - Бурятия - Чита и дальше. Энергосистема этого региона уникальна тем, что состоит из нескольких энергосистем, которые работают между собой параллельно - Южный энергорайон Якутской энергосистемы, Амурская, Хабаровская, Дальневосточная (другие - Сахалин, Камчатка, Магадан - в изолированном режиме). Из них Амурская является избыточной энергосистемой и имеет две линии электропередачи, по которым продает электроэнергию северным провинциям Китая. Имеются возможности увеличить объем продажи вдвое.

Для более полного использования потенциала сибирской электроэнергетики необходимо развитие линий электропередачи к потребителям за рубежом. Наиболее перспективным, по оценкам специалистов РАО «ЕЭС России», является Китай. Проектам такого рода требуется государственная поддержка.

3.8. Особое значение в условиях отдаленности и большой пространственной разбросанности населенных пунктов Сибири и Дальнего Востока имеет транспортное обеспечение этого региона. Эта проблема в ХХI веке потребует решения нескольких важных задач - модернизации железнодорожных магистралей, строительства автодорог и возрождения Северного морского пути. В числе проектов развития транспортных связей «Север-Юг» обсуждается строительство железной дороги от БАМа до Якутска, которое позволит еще более сократить расстояния в международных перевозках Восток-Запад-Восток. В перспективе - создание нового транзитного пути с использованием порта Тикси, реки Лены, железной дороги до Якутска с выходом на Байкало-Амурскую магистраль.

Значительный интеграционный потенциал имеет проект так называемого транссибирского контейнерного моста: перевозки транзитных грузов по Транссибу могут давать стране до миллиарда долларов ежегодно и быть одним из существенных источников налоговых отчислений без особых капитальных затрат на организацию развития этих перевозок, однако для этого необходимо решение крайне острых проблем борьбы с транспортным криминалом, страховых гарантий.

3.9. С возрождением северной морской трассы связываются реальные надежды поднять жизненный уровень народов, населяющих не только циркумполярные районы, но и другие регионы Сибири и Дальнего Востока, установить широкие культурные связи через организацию арктического туризма, проведение совместных научных исследований и т. д. Для этого необходимо перейти на принципиально иные финансово-экономические формы использования северных морских коммуникаций. Специалисты предлагают ледовые сборы (за ледокольную проводку судов) заменить обычной для многих морских каналов платой за пользование. По аналогии с зарубежным опытом предлагается заключить концессионное соглашение между государственным органом управления Севморпути (государственное акционерное общество, независимое от Минтранса России на базе современной Администрации СМП), который передаст концессионеру трассу в долгосрочную концессию (20-30 лет).

3.10. Развитие и интеграционный потенциал Сибири и Дальнего Востока полностью зависят от привлечения прямых инвестиций, значительная часть которых должна быть направлена не на новое строительство, а на реконструкцию и продление жизненного цикла промышленных, энергетических и транспортных объектов, построенных еще в советское время. Не исключено, что способствовать этому мог бы особый порядок инвестирования на территории Сибири и Дальнего Востока, который позволил бы, с одной стороны, сделать привлекательным такое инвестирование как для иностранного, так и для отечественного капиталов. Сибирь и Дальний Восток в связи с этим могли бы стать полигоном для отработки принципиально новых налоговых, таможенных, лицензионных, страховых и прочих режимов, обеспечивающих приток инвестиций. Для этого потребуются разработка и принятие специального федерального закона и соответствующих региональных актов.

3.11. Решающим условием обновления модели внутрирегиональной, внутригосударственной и внешнеэкономической интеграции в условиях Сибири и Дальнего Востока должна стать политика активного регулирования территориального развития, включающая использование правообеспеченных механизмов создания и поддержки новых «точек роста», оздоровления депрессивных территорий, перехода к новой северной политике, реализации согласованных программ переселения и миграции. Особые подходы требуются к формированию на территории Сибири и Дальнего Востока региональных «точек роста», признанных во всем мире в качестве результативного средства, обеспечивающего устойчивость и повышающего гомогенность регионального экономического пространства. В Сибири и на Дальнем Востоке уже имеется собственный негативный опыт объявления огромных территорий (Кемеровская область, Сахалин, Алтай и др.) «свободными экономическими зонами» без какой-либо инвестиционной поддержки для первичного инфраструктурного обустройства. В рассматриваемом регионе имеются все условия и возможности для формирования таких зон, но они могут стать результативными только в том случае, если будут максимально компактными, ориентированными на уже имеющиеся пакеты инвестиционных проектов, достаточно специализированными и, главное, созданными в общих интересах предпринимателей и населения конкретного региона. Аналогом таких «точек роста» могли бы стать не огромные зоны китайского образца (для этого нет ни ресурсов, ни экономических предпосылок, имевшихся в 80-х гг.), а локальные зоны свободного предпринимательства, активно функционирующие в ряде стран.

3.12. Особые механизмы и подходы требуются к решению на территории Сибири и Дальнего Востока общероссийской проблемы депрессивных территорий. Финансовая ситуация в Сибири и на Дальнем Востоке (как и в целом по Российской Федерации) такова, что распыление крайне малых средств федерального, региональных и местных бюджетов между практически всеми бюджетонедостаточными и трудоизбыточными территориями не способно оздоровить ситуацию ни на одной из них. В то же время в каждом регионе Сибири и Дальнего Востока есть несколько аномально высоких точек депрессии, где темпы ухудшения экономической и социальной ситуации значительно превышают среднерегиональные и где полностью исчерпаны возможности саморазвития. Для таких точечных образований должны быть разработаны программы выхода из депрессии, и при доказанной возможности такого выхода соответствующим городам и поселкам должны выделяться целевые и строго контролируемые средства на переселение, создание новых рабочих мест и т. п. Оздоровление или ликвидация таких точечных зон абсолютного бедствия должно восприниматься как необходимость, как естественное условие для формирования единого социального пространства Сибири и Дальнего Востока.

3.13. Требуют основательного пересмотра положения северной политики России, имеющей первостепенное значение для Сибири и Дальнего Востока, где расположено более 80% территорий, отнесенных к категории «северных». Если в течение ближайших 5-10 лет не удастся преодолеть усиливающегося несоответствия между все возрастающей ролью северных территорий Сибири и Дальнего Востока как стабилизатора экономической системы страны (в том числе главного наполнителя федерального бюджета) и стремительным ухудшением социального положения северян, то вполне вероятно превращение соответствующих территорий в новую конфликтную зону общероссийского масштаба. Это тем более опасно, что при относительной перенаселенности северных районов Сибири и Дальнего Востока (по разным оценкам, на 10-20%) сюда из районов массовой безработицы ежегодно прибывает по 200-300 тыс. человек, в том числе более чем 50 тыс. человек (1997 г.) из стран СНГ.

3.13.1. Новая северная политика в Сибири и на Дальнем Востоке не должна ограничиваться «северным завозом» в его современном нерациональном, ресурсоизбыточном виде. В структуре этой политики должны занять ведущее место простые и надежные механизмы, основанные на точечно-адресных формах поддержки депрессивных территорий, на полном исключении института посредников при расходовании бюджетных средств и осуществления последнего только по каналам казначейства, на разработке и использовании дифференцированных нормативов минимально допустимой социальной обеспеченности, на современных формах кредитования программ переселения.

3.13.2. Новая северная политика в Сибири и на Дальнем Востоке должна исходить также из безальтернативной необходимости срочного решения проблем малочисленных народов Севера в рыночных условиях (признание традиционных видов деятельности как преимущественно ориентированных на собственные нужды некоммерческими и не облагаемыми налогами, налаживание прямых связей поставщиков продукции оленеводства с рентабельно работающими товаропроизводителями, в первую очередь в сфере газо- и нефтедобычи, стимулирование сезонной диверсификации трудовой деятельности аборигенного населения и др.).

3.14. Конструктивное решение обозначенных частных проблем (создание «точек роста», оздоровление депрессивных территорий, переход к новой северной политике) сопряжены с общей для Сибири и Дальнего Востока социально-демографической проблемой переселения и миграции. Это, по существу, проблема рационального баланса трудовых ресурсов и системы расселения. Социальные и финансовые осложнения, малая результативность принимаемых в этой сфере решений в целом по России общеизвестны, но для многих районов Сибири и Дальнего Востока нахождение решений в этой сфере особенно актуально. В то же время в регионах Сибири и Дальнего Востока есть положительный опыт переселенческих кампаний. Так, совместными усилиями группы «Интеррос», РАО «Норильский никель» и АО «Норильский комбинат» начиная с 1998 г. обеспечено переселение с Севера около 5000 человек с использованием специально разработанной программы «Большие пенсии».

3.15. Исключительно важно взвешенное и ориентированное на дальнюю перспективу решение задач миграции на территории Сибири и Дальнего Востока из стран СНГ, а также из других приграничных государств. Интеграционно-ориентированная политика в этом вопросе, вероятно, должна быть различной по отношению к мигрантам из русскоязычной диаспоры в странах СНГ и к мигрантам из Китая и Кореи.

3.16. Следует учитывать, что в соседних странах Азии население растет гигантскими темпами. По данным экспертов ООН, к 2050 г. население Азии, где сейчас проживает 3,5 млрд. жителей, увеличится до 5-6 млрд. человек. Важно учитывать, что именно территория (земля) для этого населения является основным средством производства и главной ценностью, которая будет становиться все более дефицитной. Нехватка территории у азиатских соседей России давно уже не может быть восполнена за счет внутренней колонизации земель. В связи с этим вполне реален сценарий иммиграционного освоения российских территорий выходцами из азиатских стран.

3.17. Специального регулирования требует миграция на территорию Сибири и Дальнего Востока из Китая и Кореи, во многом осуществляемая стихийно. Существуют прогнозы резкой деформации на этой основе этнонациональной структуры сибирских и дальневосточных краев и областей, особенно в условиях сокращения там русскоязычного населения. Предотвращение такой миграции маловероятно и правильным было бы введение ее в социально- и экономически выгодное русло, тем более что такие выгоды тоже имеются и их хорошо используют и в Северной Америке, и в Западной Европе. Было бы целесообразно разработать специальную программу легального приема мигрантов с учетом интересов конкретных регионов Сибири и Дальнего Востока. Для реализации такой программы должно быть создано специальное правовое обеспечение внутрироссийского назначения, а также подписаны соответствующие межправительственные соглашения. В связи с этим большой интерес представляет позитивный опыт административного и международно-договорного регулирования миграционной проблемы китайских граждан в Хабаровском крае.

4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ И ИНТЕГРАЦИЯ

4.1. Политический фон интеграционно-дезинтеграционных настроений в Сибири и на Дальнем Востоке весьма своеобразен и весьма отличен от того, что происходит в европейской части России. В Сибири и на Дальнем Востоке нет, например, пресловутого «красного пояса», и политическая оппозиция обращена не столько внутрь, сколько за пределы собственных регионов - к Центру. Политические взгляды населения формируют в основном не программы центрального телевидения, а местные СМИ и региональные лидеры. В этих условиях особое значение приобретает доминирование общероссийского информационно-политического пространства с паритетными действиями на нем региональных и местных властей и СМИ Сибири и Дальнего Востока. Политический диалог в интеграционных процессах исключительно важен, и его успех определяется отнюдь не встречей «за закрытыми дверями» Президента Российской Федерации и главы региона.

4.2. Не менее важно и перенесение в ХХI веке центра политической интеграции из Кремля и Белого дома в Совет Федерации. Именно там, среди равных и коллек тивно ответственных за целостность России и за судьбу всех ее регионов, должны в первую очередь решаться проблемы, затрагивающие всю Федерацию и способные скорректировать параметры государственного устройства России.

4.3. Назрел вопрос о том, чтобы проблемы Сибири и Дальнего Востока, которые в настоящее время почти не осознаются Правительством России как взаимосвязанные и приоритетные, решение которых беспорядочно рассредоточено по многим министерствам и ведомствам, стали бы предметом особого и концентрированного внимания специальной организационной структуры (федерального органа). Было бы целесообразно также, чтобы за государственную политику России по решению проблем Сибири и Дальнего Востока постоянно отвечал первый заместитель председателя Правительства Российской Федерации.

4.4. В последнее время все чаще обращают внимание на несомненно позитивную интегрирующую роль межрегиональных ассоциаций (среди них в первую очередь отмечают ассоциации «Сибирское соглашение» и «Дальний Восток»). Высказываются также предположения о том, что на базе таких ассоциаций в перспективе возможно осуществить «укрупнение субъектов Федерации». Этот вопрос требует специального обсуждения, поскольку, по мнению ряда специалистов, такая «объединительная» идея в ближайшие десятилетия может стать не менее пагубной для страны, чем идея создания российской конфедерации независимых государств.

4.5. Особую роль в интеграционных процессах сибирско-дальневосточных территорий и европейских регионов России может сыграть укрепление местной власти. При этом создаются условия для решения одновременно двух проблем. Первая из них связана с большой удаленностью от региональных центров и огромными территориями большинства муниципальных образований Сибири и Дальнего Востока; в этих условиях повышение самостоятельности местных властей, укрепление их ресурсной (в первую очередь бюджетной) самостоятельности, организацию межрайонного сотрудничества следует считать серьезным интеграционным фактором. Вторая важнейшая проблема - создание политического климата, противостоящего превращению региональных лидеров в единственную и неоспоримую самовластную силу. Противостояния губернаторов и мэров, наиболее заметные именно в Сибири и на Дальнем Востоке, должны смениться политикой согласования интересов, учитывающих все разнообразие ситуаций на местном и региональном уровнях.

4.6. Для усиления связей элит Сибири и Дальнего Востока с элитами центральных регионов России необходимо возобновить практику ротации руководящих кадров.

Сибирь и Дальний Восток - органическая часть России XVI-XX веков. Распад многих межрегиональных связей в конце ХХ века - это распад не территорий, а некогда «единого народнохозяйственного комплекса» СССР и СЭВ, построенного на началах, в значительной степени отвергаемых новыми рыночными условиями. В то же время все большая интегрированность Сибири и Дальнего Востока в принципиально новое правовое, политическое, социальное и экономическое пространство России ХХI века безальтернативна. Как было показано выше, для этого имеются все необходимые условия, но интеграция запада и востока России не может проходить «по улице с односторонним движением», направленным с востока на запад. Необходима постоянная, системная, не амбициозная и стратегически ориентированная политика Центра по созданию условий для усиления интеграции европейской части страны с Сибирью и Дальним Востоком. В настоящее время такой политики нет, и в этом состоит, по-видимому, единственная опасность того, что по линии «восток-запад» начнутся не случайно, а объективно обусловленные реальные дезинтеграционные действия. Однако для недопущения такой ситуации имеются все предпосылки и, как показано в этом докладе, у Сибири и Дальнего Востока есть все шансы функционирования в ХХI веке в составе единого и экономически сильного Российского государства.

Народные депутаты Амурского областного совета:

Корнеев Михаил Владимирович

Гупенко Геннадий Федорович

Дегтярев Николай Трифонович

Дмитрусев Александр Сергеевич

Иванов Геннадий Николаевич

Кулинич Владимир Николаевич

Логачев Виктор Иванович

Синьков Александр Николаевич

Турков Олег Александрович».

«Амурский подъем».