Газета «АВ» следит за судебным процессом по делу «приморских партизан». Многие из доказательств по делу были добыты с нарушением закона - как рассказывают «партизаны», их пытали, чтобы выбить признательные показания.
Парни рассказывают, как начали войну с наркодилерами-беспредельщиками в Кировском, за что их и стали преследовать. Со слов их родителей, кировских очевидцев, развязалась неравная борьба: «приморские партизаны» жгли плантации с коноплей, а на их жизнь покушались, избивали и всячески уничтожали. Что говорить о российских гражданах, если на выступления СМИ против пыток власти и соответствующие органы никак не реагируют.
Мои выступления в СМИ по поводу пыток в ОРЧ тоже встретили активное сопротивление соответствующих служб. Они, очевидно, считают, что преступника можно пытать. Но откуда они знают, что он преступник, если порой кроме показаний, выбитых, как говорят, под пытками, иных доказательств в деле нет?
Похоже, по делу «приморских партизан» та же ситуация. И мы писали в «АВ» о нарушениях следствия по делу «приморских партизан» - убери признательные показания и что останется?
Пытки запрещены законом и европейской конвенцией. Но для некоторых сотрудников соответствующих органов, очевидно, это непостижимая истина.
После одной из публикаций на рабочий телефон позвонили оппоненты, видимо, знакомые милиционеров, погибших на улице Давыдова. Они распалились, будучи совершенно уверены, что иначе, как с помощью пыток, получать признательные показания, раскрыть дело невозможно.
Я посоветовала им работать, как показывают в фильмах про следователей и оперов, и предложила приехать для беседы в редакцию, но только не ночью, потому как на дворе было темное время суток (откуда мои нечаянные собеседники узнали, что я в столь позднее время в редакции, отдельный вопрос). Но абонент не представился, на мое предложение приехать в редакцию в светлое время суток никак не отреагировал, что позволяет мне делать определенные выводы.
Другой мой собеседник, тоже заинтересовавшийся публикациями из зала суда, встретиться со мной согласился. Он потряс меня сообщением о том, что ему известны иные обстоятельства гибели милиционеров на Давыдова, что якобы «приморские партизаны» к этому инциденту никакого отношения не имеют. Мой собеседник по имени Андрей уверял, что знает истинных убийц. Я предложила ему обратиться к адвокатам «приморских партизан» и дать показания в зале суда.
Потом в судебных заседаниях по делу «приморских партизан» сделали перерыв. И вдруг неожиданно появились новые жалобщики, которые говорили, что их пытали в отделе по линии уголовного розыска УМВД по ПК РФ (ранее ОРЧ-4).
Обратившись к председателю ОНК, я инициировала проверку в СИЗО-1 города Владивостока, поскольку, со слов самих пострадавших, шло время, а побои никто не фиксировал.
Присутствуя в зале суда по делу «приморских партизан», я узнала о многом. Имелись многочисленные справки, ответы на запросы и свидетели, которые подтверждали применение пыток в отношении «приморских партизан».
Поэтому я просила председателя ОНК навестить в СИЗО «приморских партизан», уверяя, что они могут сказать многое о применении незаконных методов следствия в бывшем ОРЧ-4. Но моя просьба вызвала активное противостояние.
Мне пришлось написать заявление от редакции с просьбой провести проверку. Всех, о ком шла речь в моем заявлении, кроме «приморских партизан», посетили. А что касается «приморских партизан», то проверку в отношении них отсрочили.
Мне говорили, что проверка представителя Уполномоченного по правам человека из Москвы ничего не дала – применение пыток якобы не подтвердилось. Я ответила, что говорить о пытках в присутствии проверяющих и представителей СИЗО и ГУФСИН одновременно никто из заключенных не станет.
– Знаете, все-таки в условиях СИЗО легко оказать давление, причем жесткое, такие случаи, по словам самих заключенных – обыденная реальность. Да сами сотрудники соответствующих структур в одной из приватных бесед выразили свое мнение, что к ним якобы попадают все бандиты и пытать – это их работа.
Я конечно была удивлена таким представлениям людей, которые должны исполнять закон. В этой приватной беседе мне сказали, что ошибки, конечно, бывают… И мне ничего не оставалось, как спросить, хотел ли лично этот сотрудник оказаться на месте без вины виноватого и побыть заключенным лет пятнадцать, – говорила я.
Представители ОНК пообещали посетить «приморских партизан», пока ждем.
Однако судебные процессы после всех событий приобрели иной поворот. После перерыва судья Грищенко завел речь о доказательствах, в исключении которых в прошлых судебных заседаниях сам отказывал.
– Действительно, имеются нарушения закона, – сказал он. И поочередно одно за другим исключил все протоколы допроса обвиняемого и подозреваемого Алексея Никитина, следственный эксперимент и проверку показаний на месте. В деле осталась копия явки с повинной, на которой были видны следы крови. Оригинал явки с повинной исчез вместе с пропавшими из здания Приморского краевого суда томами уголовного дела.
Совместными усилиями адвокатом и выступлениями в СМИ ситуацию переломили.
Кстати, у матери одного из «приморских партизан» неделю назад прошел обыск. Обыскивали жилище еще одного кировского парня, который к делу не имел никакого отношения, просто присутствовал на судебных заседаниях по делу «приморских партизан». Говорили, что ищут исчезнувшие тома уголовного дела.
Но, господа, это ведь полный бред – какое отношение могут имеет родители и знакомые к исчезновению томов? Не лучше ли поискать в собственных «кулуарах»?
И еще одно известие. Говорят о том, что после многих жалоб на приморскую прокуратуру, очевидно, главного прокурора вскоре попросят «уйти».
«Арсеньевские вести», №20, 15.05.13
