 |
| Снеговая Падь |
|
|
Ну, посудите сами. Вот сопровождает губернатор Сергей Дарькин премьер-министра Владимира Путина, показывает ему Снеговую Падь и говорит, что в ближайшее время, дескать, начнем заселять. («Ближайшее время», правда, давно прошло, но это тема для отдельного разговора.) Или вот полпред президента Виктор Ишаев вместе с командованием Восточного округа и Тихоокеанского флота строят на декабрьской стуже потенциальных новоселов, вручают им ордера и желают, как говорится, счастливо оставаться. Или вот президенту России Дмитрию Медведеву показывают новый район с вертолета, а потом жалуются, что военные не дают землю под инфраструктурные объекты — других-то проблем вроде как и нет. Или вот министр обороны Анатолий Сердюков в сопровождении свиты одобрительно осматривает район — ровно за сутки до случившейся трагедии.
Неужели же кто-то из вышеуказанных товарищей, привычно проходящих по категории ВИП, может оказаться крайним? Очень сомнительно.
Прокурорское возбуждение
Вместе с тем вполне понятно, что главная роль в этой забаве, поиске крайнего, принадлежит прокуратуре — как надзирающему органу, государеву оку. Потому что первый вопрос будет задан именно прокурорским работникам: а вы куда смотрели?
Похоже, что такой вопрос уже прозвучал, потому что флотская прокуратура возбудилась с небывалой силой. Так, в понедельник на прошедшем в Хабаровске окружном прокурорском совещании (его проводил, как известно, генеральный прокурор РФ Юрий Чайка) прокурор Тихоокеанского флота Сергей Коломиец заявил о том, что «заселение строящегося микрорайона «Снеговая Падь» во Владивостоке приостановлено до полной очистки территории… Территория Снеговой Пади буквально напичкана снарядами (выделено нами. — Ред.). Нами установлено, что проверка не всегда проводилась качественно, а зачастую сводилась лишь к прочесыванию территории. Обследовалась только территория непосредственно возле мест строительства домов», — сказал Сергей Коломиец. Также было сообщено, что в феврале этого года прокуратура предупреждала командование округа о необходимости провести более качественную очистку территории.
Вот это — последнее — сообщение, пожалуй, и является ключевым.
Потому что в позапрошлом номере «Новой во Владивостоке» (№ 27 от 14 июля 2011 года), рассказывая о произошедшем в Снеговой Пади и унесшем жизнь двух человек взрыве, мы процитировали официальный сайт государственного телеканала «Россия». На этом канале 23 февраля текущего года вышел сюжет, рассказывающий о том, что Владимир Путин, находящийся в рабочей поездке в Калининграде, провел рабочее совещание по вопросам строительства жилья для военных. Не пожалеем газетного места, приведем эту цитату еще раз: «Во Владивостоке, в микрорайоне «Снеговая Падь», строители столкнулись с необычными трудностями. Нашли остатки боеприпасов — в 90-е годы неподалеку от этого места был артиллерийский склад. Сегодня премьеру доложили: саперы ничего опасного для будущих жильцов не нашли.
— Может, плохо искали? — спросил Путин. — Вы должны сказать, что гарантированно нет опасности».
Что получается? Прокуратура — по ее заверению — предупреждает командование о том, что в Снеговой Пади все плохо, и буквально в это же самое время заместитель министра обороны Григорий Нагинский (ныне директор ФГУП «Спецстрой») докладывает премьеру, что все чудесно. Понятно, что сам Нагинский с миноискателем не ходил. Доклад прошел по длинной цепочке, которую при желании легко вычислить. Отсюда вопрос: хватит ли у флотской прокуратуры смелости и административного ресурса, чтобы установить и — главное — огласить всех фигурантов этой цепочки? Вряд ли фамилии и должности этих людей являются страшной государственной тайной.
Ждем действий прокуратуры.
Так же как ждем и расшифровки следующей фразы, сформулированной прокуратурой ТОФ: «…в отношении должностных лиц Восточного военного округа и ТОФ возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 293 УК РФ». («Халатность»; часть третья формулируется так: «деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц, — наказывается лишением свободы на срок до семи лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового».) Под расшифровкой, которую мы ждем, нами опять же понимаются фамилии и должности соответствующих лет. И опять же мы надеемся, что в этом нет государственной тайны.
…О безопасности и счастье жить в Снеговой Пади за последние пару лет не говорил только самый ленивый из местных начальников. Сейчас они, правда, языки как-то подобрали, что и немудрено. А вот полтора года назад, когда «Новая во Владивостоке» попыталась начать собственное расследование (что же действительно таит земля в этом месте?), нас едва ли не пригвоздили к столбу позора, объявив, что «страшные» слухи запускают риелторы-спекулянты, которые якобы боятся, что с одновременным вводом нескольких тысяч квартир цена на жилье во Владивостоке пойдет вниз. Вскоре после наших публикаций одно из местных изданий поспешило напечатать интервью с руководителем стройки — начальником УНР № 246 Военно-морского строительного управления ТОФ Мирославом Зозулинским, который заявил: «В прошлом году здесь интенсивно работали саперы со всей России, которые откопали и уничтожили все оставшееся от самоликвидировавшегося 18 лет назад арсенала ТОФ. Думаю, они нашли все, поскольку после отъезда саперов ни одной подобной находки на стройке не было». (Здесь важный момент: выражение «саперы со всей России» не поддается пониманию и остается на совести Зозулинского и публикаторов.)
Если так, то получается, что едва ли не главным «гарантом» был строитель, который в саперном деле ничего, в принципе, не понимает. Интересно, что теперь гарантируют те, кто строит там детские сады и школы, которые — судя по торжественным рапортам — должны быть вот-вот введены?
Прогулки на свежем воздухе
Чтобы попытаться понять, что происходит в реальности на прилегающей к микрорайону территории, мы решили погулять по соседним лесам с полковником в отставке, бывшим заместителем командира дивизии морской пехоты ТОФ Сергеем Кондратенко. Напомним, ЧП на арсенале произошло 14–16 мая 1992 года; тогда Кондратенко был командиром полка морской пехоты и был назначен старшим в проводившейся здесь операции — он отвечал за обеспечение оцепления, разминирования, вывоз уцелевших боеприпасов и утилизацию — прямо на месте — поврежденных.
— Конечно, мне трудно судить о том, как развивалась ситуация до 2008 года, когда здесь началось активное строительство, — рассказывает Сергей Константинович. — Но в первые два сезона, в 1992 и 1993 годах, мне действительно пришлось буквально жить на этой территории. Потом меня назначили заместителем командира дивизии, и я был переведен на другой участок службы. Я говорю не «два года», а именно «два сезона», потому что подобные работы невозможно проводить при высоком снежном покрове и минусовой температуре. Так что и мы работали здесь исключительно в теплое время. При этом я могу со всей ответственностью заявить, что в первые два года — а они, конечно, были наиболее продуктивны с точки зрения конечного результата — все работы велись исключительно на самой территории арсенала, где сейчас, собственно, и располагается новый микрорайон; никакого поиска на прилегающих сопках и в распадках не производилось. Дело в том, что, хотя определенная часть боеприпасов и была разбросана на километры вокруг, основная масса осталась в зоне стационарного хранения. Уцелевшие снаряды вывозились на другой арсенал, в основном в Кипарисово (он тоже взорвался через несколько лет. — Ред.), поврежденные уничтожались на месте методом подрыва. Выкапывались специальные углубления, где взрывали одновременно несколько снарядов — разное количество в зависимости от калибра и мощности, чтобы минимизировать разлет осколков; все-таки до жилых домов и заводов здесь, как вы видите, не очень далеко.
Тогда еще армия не «реформировалась» с такой скоростью, как сегодня, поэтому привлечены были довольно серь-езные силы: здесь работали наши саперы (тогда это была еще дивизия морской пехоты, а не бригада), из 40-й дивизии береговой обороны, были переброшены группы с Камчатки и из Советской Гавани. Но даже всех этих сил едва хватало на то, чтобы «разгрести» территорию самого арсенала. Еще раз повторю: в те первые два года соседние сопки и распадки никто не прочесывал. С тех пор ситуация, конечно, только ухудшилась. Причем начала она ухудшаться уже в 1992 году: если вы помните, тогда, в августе, на Владивосток обрушился сильнейший тайфун, со склонов окружающих сопок на расположенный в низине арсенал неслись грязные бурные потоки. Боюсь, никто не возьмется сказать, сколько разрозненно валявшихся боеприпасов было тогда замыто грязью, хотя саперы потом прочесывали территорию не единожды. Другой момент: с тех пор прошло 19 лет, 19 раз выпадали снега и столько же раз сходили по весне. Уходили при этом снаряды глубже в грунт или их вымывало на поверхность, в каком они состоянии после стольких «зимовок» — кто возьмется об этом убедительно доложить? Естественно, я сейчас имею в виду то, что разбросано по прилегающей территории.
— А разбросано здесь явно не мало, — продолжает вспоминать Кондратенко. — Мы выставляли оцепление по Выселковой и по старой крепостной дороге в сторону 4-го и 5-го фортов. Так вот, практически не было ни одного дня, чтобы, несмотря на оцепление или благодаря ему, мы не задерживали здесь людей, которые пытались вынести из леса боеприпасы с той или иной степенью повреждения, а иногда и совершенно целые, во всяком случае, на вид. Понятно, что эти «искатели приключений» нашли лишь малую часть, лежащую на поверхности. И если сейчас заселить сюда десять тысяч семей, которые будут жить в окружении манящего леса... Я даже боюсь подумать, какими могут быть последствия...
Мы стоим на старой крепостной дороге, что вьется вокруг строящегося микрорайона, и смотрим на пробивающиеся сквозь стену зелени контуры новеньких жилых многоэтажек. Никакого оцепления нет и в помине, хотя согласно бодрым заявлениям пресс-службы ТОФ, еще вчера начисто отвергавшей всякую опасность, сегодня здесь сплошным бреднем идут группы саперов. Сергей Константинович, только что активно жестикулировавший и показывавший, куда и как разлетались из арсенала снаряды, устало машет рукой и итожит:
— Тот, кто горделиво показывает новый жилой городок президенту или министру обороны, кто клянется Путину в полной безопасности этого района, совершает преступление — для меня это абсолютно ясно. Не ясно другое: кто, какими силами и сколько времени будет проводить полную зачистку. Говорят, саперы сейчас ходят с приборами, «чувствующими» металл на глубине до 10 метров. Но тогда они и идти должны едва ли не плечом к плечу, цепью. Площадь прилегающего лесного массива — десятки квадратных километров. Причем наиболее эффективные отрезки времени работы в лесу крайне коротки: в октябре, когда сошла зелень и еще не выпал снег, и в апреле, когда земля тоже голая. И ведь все это надо делать, как я догадываюсь, на фоне дикого соблазна — скорей-скорей заселить район, открыть школы, детсады и, главное, отрапортовать наверх...
Спорить с Кондратенко трудно. Хоть и не профессиональный сапер, но профессиональный военный, он прошел, как говорится, Крым и рым и о той же Чечне знает не понаслышке. И в профессиональной среде пользуется огромным уважением, не случайно именно ему товарищи по оружию доверили возглавить «Контингент» — организацию ветеранов боевых действий в горячих точках. Вот в чем он дилетант и наивный человек, так это в политике. Он по-прежнему считает, что безопасность людей — это самое главное, что виновные всегда должны нести заслуженное наказание, что лучше сказать горькую правду, чем барабанно лгать.
Говорю ж, — наивный...
Островский Андрей
«Новая газета» во Владивостоке», № 95, 28.07.11.
