Научно-консультативное заключение «Независимого экспертно-правового совета»

№127/10 исх. от 28.12.10

Независимый экспертно-правовой совет, в связи с обращением Московской Хельсинской Группы, в порядке социального контроля за соблюдением прав человека при осуществлении правосудия, изучил состоявшиеся процессуальные решения по делу Пинчук Валентины Петровны из г. Тынды Амурской области.

Приговором мирового судьи Сковородинского районного участка № 2 Амурской области  Жужжалкиной Е.В. от 24 сентября 2010 года Пинчук В.П. была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст. 129 УК РФ и осуждена к наказанию в виде одного года лишения свободы условно с испытательным сроком в один год.

Анализ данного приговора, обвинительного заключения и прилагаемых материалов позволяет выявить ряд правовых нарушений, допущенных при рассмотрении этого дела мировым судьей Сковородинского районного участка № 2 Амурской области.

Среди данных нарушений особое место занимают, допущенные при рассмотрении данного дела, нарушения прав Пинчук В.П., гарантированных ст. ст. 6, 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В обвинительном заключении и приговоре мирового судьи не  разделены оценочные суждения и утверждения о фактах, не учтены необходимые позиции Европейского Суда по правам человека.

Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации согласно части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.

В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).

Исходя из этого, а также из положений части 4 статьи 15, части 1 статьи 17, статьи 18 Конституции Российской Федерации права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, а также международным договорам Российской Федерации являются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федерации. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.

Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Именно поэтому в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права  и международных договоров Российской Федерации» говорится, что  «…применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод».

В ряде решений Европейского Суда по правам человека сформулированы правовые позиции, которые способны существенно повлиять на правовую оценку высказываний, содержащихся в обращении, распространение которого вменяется Пинчук В.П., в силу чего должны были быть учтены судом при рассмотрении данного дела.

Во-первых, Европейский Суд проводит четкое различие между фактами и оценочными суждениями. В решении ЕСПЧ по делу Лингенс против Австрии подчеркивается: «С точки зрения Суда, следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию... ».

Таким образом, в любом приговоре суда по ст. 129 УК РФ каждое высказывание, распространение которого вменяется лицу, должно быть проанализировано на предмет его отношения к фактам или оценочным суждениям.

Во-вторых, Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что ст. 10 защищает не только «информацию или идеи, которые принимаются благожелательно или расцениваются как безвредные или принимаются с безразличием, но и те, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство со стороны государства или какой-либо части населения. Это – требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которыx не существует демократического общества» [Xэндисайд против Соединенного Королевства, 1976; Лингенс против Австрии, 1986; Oбершлик против Австрии, 1991].

Анализ позиций Европейского Суда по правам человека позволяет выявить особое значение цели распространения критической информации. Если эта цель имеет социальное значение, затрагивает вопросы, вызывающие большой общественный интерес, то ограничение распространения такой информации в стандартном режиме может повлечь нарушение статьи 10 Европейской Конвенции.

Например, в деле Торгеирсона [Торгеирсон против Исландии, 1992]. Суд заявил, что xотя статьи, написанные журналистом, и содержали очень резкие выражения [Йерсилд против Дании, 1994], тем не менее, это не может считаться чрезмерным, если принять во внимание иx цель, а именно, призыв к реформированию полиции.

Аналогично в деле Йерсилда [Йерсилд против Дании, 1994] существенную роль сыграл тот факт, что интервью, содержащее расистские высказывания, было передано в серьезной программе новостей, поскольку цель программы заключалась в информировании серьезной аудитории о событияx, происxодящиx внутри страны и за ее пределами. В деле Далбана [Далбан против Румынии, 1999], касавшемся журналиста, обвинившего политического деятеля в коррупции и разбазаривании государственных средств, Суд заявил, что «понятие «журналистская свобода» также позволяет прибегать к некоторому преувеличению и даже провокативности».

Другим важным вопросом в контексте свободы распространения информации является публикация информации, основанной на слуxаx и предположенияx, которые журналист не в состоянии обосновать. Как уже указывалось выше, Суд постановил, что оценочные суждения не требуют доказательства. В деле Торгеирсона [Торгеирсон против Испании, 1992] обвинения против полиции были собраны из различныx источников; в основном, в статье были использованы слухи, распространенные среди населения. Поэтому государство-ответчик утверждало, что в статьяx заявителя отсутствует объективная информация, и он не в состоянии доказать истинность своиx обвинений. Суд признал требование доказательства истинности неправомерным, и даже невыполнимым, и заявил, что пресса вряд ли смогла бы вообще что-либо напечатать, если бы существовало требование публиковать только полностью проверенные факты. Совершенно очевидно, что указанные замечания Суда относятся к ситуации высказываний дебатов по вопросам, вызывающим общественную озабоченность.

В решении по делу «Лингенс против Австрии» от 8 июля 1986 г. Европейский Суд отметил, что «… пределы допустимой критики являются более широкими в отношении политика, чем в отношении частного лица».

Европейский Суд подчеркивает, что право общественности быть информированной, которое имеет существенное значение в демократическом обществе, может распространяться даже на аспекты частной жизни публичных фигур, особенно если речь идет о политиках (см. Постановление Европейского Суда по делу «Компания «Эдисьон Плон» против Франции» (Editions Plon v. France), жалоба N 58148/00, § 53, ECHR 2004-IV). Путем сообщения фактов - даже спорных, способствующих дискуссии в демократическом обществе относительно политиков при исполнении ими своих обязанностей, пресса исполняет свою крайне важную роль «публичного контролера» в демократическом обществе, обеспечивая «распространение информации и идей по вопросам всеобщего интереса» (см. Постановление Европейского Суда по делу «Фон Ханновер против Германии» (Von Hannover v. Germany), жалоба N 59320/00, § 63, ECHR 2004-VI).

Из приговора мирового судьи Сковородинского районного участка № 2 Амурской области  Жужжалкиной Е.В. от 24 сентября 2010 года в отношении Пинчук В.П. видно, что судом вышеуказанные позиции Европейского Суда не анализировались, во внимание не принимались. В приговоре суда нет ни одной ссылки на вышеуказанные позиции ЕСПЧ или принципы, содержащиеся в этих позициях.

Отказ суда от анализа данных позиций ЕСПЧ, применительно к рассматриваемому делу,  просматривается и в содержании указанного приговора. Так, оценивая  высказывания, содержащиеся в обращении, суд не принял во внимание общественно значимую цель этих суждений, значение таких дискуссий в современном обществе,  не учел род деятельности и статус потерпевшей Копылковой М.Ю., занимающей должность председателя Тындинского районного суда Амурской области.

В приговоре не проведено никакого разграничения между оценочными суждениями и фактами, более того, в приговоре указанные суждения не подвергались анализу на предмет такого разграничения. В итоге, Пинчук В.П. вменено распространение суждений, которые имеют ярко выраженный оценочный характер (например, «…в суде Копылкова М.Ю. действует авторитарными методами управления» и др.) и поэтому не могут быть ложными (как и любое мнение).

Представляется, что такие «пробелы» в судебном приговоре свидетельствуют о его незаконности и необоснованности, что должно послужить одним из оснований к его отмене.

Осуждение Пинчук В.П. по неконкретизированному обвинению, нарушает ее право, предусмотренное п. «а» § 3 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Пункт  «а» § 3 ст. 6 Европейской Конвенции содержит следующее положение:

«3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения… »

Европейский Суд многократно отмечал, что «по уголовным делам точное и полное уведомление об обвинениях, вменяемых обвиняемому, и юридическая квалификация, которую суд мог выдвинуть против него, являются существенными условиями справедливого судебного разбирательства». (CommEDH, Chichlian et Ekindjian, Avis, 65). При этом Европейский Суд подчеркивал: «Уведомление, предусмотренное в статье 6 п. 3 должно касаться одновременно реальных фактов, вменяемых обвиняемому и которые лежат в основе его обвинения, и их юридической квалификации». (CommEDH, Chichlian et Ekindjian, Avis, 50).

В решениях Европейского Суда подчеркивается особая роль содержания обвинительного заключения в реализации права обвиняемого знать, в чем он обвиняется: «Обвинительное заключение играет решающую роль в уголовных преследованиях: начиная с уведомления лицо, привлеченное к участию в деле, является официально уведомленным о юридическом и фактическом основании обвинения, сформулированного против него». (Kamasinski, 79).

В нарушение ст.  УПК РФ,  указанных положений Конвенции и позиций Европейского Суда по правам человека в обвинительном заключении по делу Пинчук В.П., а также в приговоре мирового судьи Сковородинского районного участка № 2 Амурской области  Жужжалкиной Е.В. от 24 сентября 2010 года обвинение Пинчук В.П. не конкретизировано.

В указанных процессуальных актах, сначала приводятся все высказывания, распространение которых вменяется Пинчук В.П., а далее следует общий вывод, что все эти сведения «…порочили честь и достоинство Копылковой М. Ю„ подрывали её репутацию, обвиняли Копылкову М. Ю. в совершении тяжких преступлений, предусмотренных: ч. 1 ст. 305 УК РФ - вынесение судьей заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта, а также тяжких преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 290 УК РФ - получение лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации, лично или через посредника взятки в виде денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия лица, занимающего государственную должность Российской Федерации, либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе».

Однако какие именно сведения лишь порочили репутацию Копылковой, а какие обвиняли ее в совершении указанных тяжких преступлений ни в обвинительном заключении, ни в приговоре не указано.

Именно поэтому, совершенно не понятен вывод суда о том, что «… исследованное в судебном заседании обращение не содержит сведений об обвинении Копылковой М. Ю. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 286 УК РФ, совершение лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации, действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекшее существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства»!

Неконкретизированное обвинение может влечь вынесение только оправдательного приговора, поскольку суд «связан» положениями ст. 252 УПК РФ и не может расширить обвинение, предъявленное подсудимой. О недопустимости такого расширения обвинения говорится и в Постановлении Пленума ВС РФ «О судебном приговоре». Неконкретизированное обвинение исключает саму возможность доказывания виновности, поскольку оно не позволяет установить предмет доказывания по делу, предусмотренный ст. 73 УПК РФ.

Вынесение судом обвинительного приговора по делу с неконкретизированным обвинением, нарушает право Пинчук В.П., предусмотренное п. «а» § 3 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и создает апелляционное (кассационное) основание для отмены указанного приговора, предусмотренное ч.1 ст. 381 УПК РФ.

О нарушении презумпции невиновности при производстве по делу Пинчук В.П.

Принцип презумпции невиновности  закреплен  в параграфе 2 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, который гласит: «Каждый человек, обвиняемый в совершении уголовного преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком». Презумпция невиновности рассматривается Европейским Судом не только как принцип осуществления правосудия, но и как «конкретное и реальное» право обвиняемого считаться невиновным до процессуального момента, определенного параграфом 2 статьи 6 Конвенции. [Eur. Court H.R. Allenet de Ribemont v. France, judgment of 10 February 1995, Series A no. 308. п. 35.Рус. перевод цитируется по: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2 М., 2000, с. 86-87].

Презумпция невиновности требует, чтобы в уголовных делах суды «не исходили из убеждения или предположения, что инкриминируемое деяние совершено обвиняемым.., бремя доказывания возлагается на прокуратуру, а сомнения толкуются в пользу обвиняемого». [Европейская конвенция о защите прав и  основных свобод. Комментарий к статьям 5 и 6. М.,1997.С.132].

В решении Европейского Суда по делу Аллене де Рибемон против Франции подчеркивается, что принцип презумпции невиновности нарушается «если суд объявит обвиняемого виновным, в то время как его виновность не была предварительно доказана». [Eur. Court H.R. Allenet de Ribemont v. France, там же, с.87].

Содержание требования «доказанности вины обвиняемого» как необходимого условия опровержения презумпции невиновности в отношении конкретного лица, раскрыто Европейским Судом в решении по делу Барбера, Мессеге и Ябардо против Испании. Европейский Суд подчеркнул, что по смыслу параграфа 2 статьи 6 Конвенции, доказательства, положенные в основу вывода суда о виновности обвиняемого, должны соответствовать как требованию достаточности, так и убедительности. [Eur. Court H.R. Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain, judgment of 6 December 1988, Series A no. 146 para].

В решении по делу Барбера, Мессеге и Ябардо против Испании Европейский Суд посчитал презумпцию невиновности нарушенной, поскольку суд сослался в обвинительном приговоре на недостаточные и неубедительные доказательства [Eur. Court H.R. Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain, judgment of 6 December 1988, Series A no. 146 para].

В решении по делу Попов против России, Европейский Суд признал нарушенным параграф 2 статьи 6 Конвенции, поскольку национальный суд не установил ни причин ссоры, приведшей к убийству, ни орудия преступления.

Из представленных материалов по делу Пинчук В.П. следует, что указанные позиции Европейского Суда по правам человека, касающиеся презумпции невиновности, при производстве по данному делу не соблюдались.

Как видно из приговора, в ходе судебного заседания судом не были установлены важнейшие обстоятельства преступления, инкриминируемого подсудимой.

Состав преступления, предусмотренного ч.3 ст. 129 УК РФ предусматривает обязательный признак субъективной стороны этого деяния – заведомость ложного характера распространяемых сведений о потерпевшем. Согласно диспозиции ст. 129 УК РФ уголовная ответственность за клевету наступает в том случае, если виновный заведомо осознавал ложность сообщаемых им сведений, порочащих честь и достоинство других лиц или подрывающих их репутацию, и желал их распространить. Если гражданин был уверен в том, что сведения, которые он распространяет, содержат правдивые данные, хотя на самом деле они ложные, он не может нести уголовную ответственность по ст. 129 УК РФ. Исключается признак заведомой ложности в ситуациях, когда человек высказывает свое, не соответствующее действительности суждение о факте, который реально имел место, либо в ситуации, когда, распространяя те или иные сведения, человек добросовестно заблуждается об их ложности.

Именно такое толкование ст. 129 УК РФ является общепризнанным на практике, в т.ч. в практике Верховного Суда РФ: « …К., высказывая свои мысли об убийстве сына, добросовестно заблуждалась, поскольку не знала о ложности распространяемых ею сведений в отношении А. При таких обстоятельствах вывод кассационной инстанции об отсутствии в действиях К. состава преступления (клевета) является обоснованным» (БВС РФ. 1999. N 2. С. 12).

Однако в приговоре мирового судьи Сковородинского районного участка № 2 Амурской области  Жужжалкиной Е.В. от 24 сентября 2010 года вывод о заведомости абсолютно не обоснован. Увлекшись обоснованием факта распространения Пинчук В.П. указанного обращения, суд не привел ни одного доказательства, подтверждающего заведомый для виновного, ложный характер распространяемой информации.

Указанный «вывод» отражен в приговоре судьи следующим образом: «Выводы суда о том, что подсудимая Пинчук В. П. осознавала, что сведения, содержащиеся в указанном обращении на имя высших должностных лиц, не соответствуют действительности, подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами, положенными в основу приговора, из которых достоверно установлено, что потерпевшая Копылкова М. Ю. является Председателем Тындинского районного суда, назначена на должность Указом Президента РФ в установленном Законом порядке, не отстранялась от данной должности, в отношении неё не выносилось обвинительных приговоров, иных процессуальных решений, о совершении ею тяжких преступлений, в совершении которых в отношении неё подсудимой Пинчук В. П. распространены заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство Копылковой М. Ю. и подрывающие её репутацию, соединенную с обвинением Копылковой М. Ю. в совершении тяжких преступлений. В различные инстанции на нее были направлены жалобы компрометирующего характера давно осужденных граждан, их родственников, однако по всем жалобам проводились проверки вышестоящим судом, прокуратурой, и ни один факт, о правдивости указанных сведений не нашел своего подтверждения».

Очевидно, что ни один из приведенных судом аргументов не доказывает указанного обязательного элемента субъективной стороны клеветы.

Вывод: при производстве по делу Пинчук В.П. (как на досудебных, так и в судебных стадиях) были допущены нарушения ее прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, что создает основания для отмены данного приговора  и основание для обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека.

Эксперт НЭПС, к.ю.н.

Насонов С.А.

По поручению экспертов совета,

Член Совета при Президенте РФ

по содействию развитию институтов

гражданского общества и правам человека

М.Ф. Полякова