 |
| |
В пункт приема металла с похвальной скоростью отправились работники КГБУ «Камчатский краевой объединенный музей» во главе с его главным хранителем Светланой Графской. Она с ходу определила, что якоря представляют историческую ценность. Светлана Владимировна, видимо, обладает шестым чувством, особенным историческим нюхом, иначе как бы она с первого взгляда определила их историко-культурное значение. Цитирую: «Они (якоря. - Авт.) рассказывают о развитии мореходства на Камчатке». О каком развитии мореходства на Камчатке идет речь? Разве кто-то сомневается, что на парусных судах российского флота используются якоря? И что эти якоря имели отрицательную плавучесть и поэтому тонули? В этих якорях, бесспорно, только одно: они принадлежат к типу, называемому адмиралтейским. Действительно, адмиралтейские якоря использовались на судах почти всех флотов мира до середины XX века. В чем же тогда состоит их историко-культурная ценность? Не так давно, когда директором краевого музея был Сергей Гунько (кандидат философских наук), он получил в подарок от Кроноцкого заповедника старую металлическую бочку. На ней стояло клеймо в виде фашисткой свастики и год изготовления - 1942. Господин Гунько решил сделать ее музейным экспонатом, объявив, что металлическая емкость представляет историко-культурную ценность. Наша газета, узнав о решении музейного философа, тут же отреагировала ехидной статьей. Немецкая бочка так и не пополнила камчатскую музейную коллекцию. Любопытно узнать позицию госпожи Графской по этому поводу. В то время она также занимала должность главного хранителя.
Теперь проведу небольшой исторический экскурс по Озерновской косе и дворику выставочного центра для работников краевого музея. Это навряд ли обогатит их новыми фактами в изучении «развития мореходства на Камчатке», но всё же даст некоторое понимание об отсутствии уникальности найденных адмиралтейских якорей из Усть-Большерецкого района.
Во время отлива у восточной конечности пирса Механического завода из воды выступает адмиралтейский якорь, принадлежащий парусно-паровой шхуне. По предварительным данным, шхуна затонула у пирса в середине 50-х годов прошлого века. Якорь этой шхуны относительно хорошо сохранился, но почему-то не привлек внимание музейных работников, ежегодно проводящих экскурсии для туристов. Маршрут этих экскурсий пролегает, в том числе по Озерновской косе. С моей точки зрения, историческая ценность якоря определяется не столько датой его изготовления, сколько принадлежностью к судну. Допустим, якоря с пакетботов «Святой Петр» и «Святой Павел», безусловно, будут представлять историко-культурную ценность, так же как и якорь с фрегата «Аврора». Но будет ли он столь ценен, принадлежа к любому другому торговому судну? Сомневаюсь.
Если завтра неравнодушные жители Камчатского края увидят, как сдают на металлолом ржавые якоря-цепи и сообщат об этом в музей, неужели госпожа Графская вновь объявит о ценной исторической находке? Или представим себе, что подкову, изготовленную в XIX веке, выбрасывает волной на камчатский берег прямо к ногам Светланы Графской. Наверное, она, как крупный музейный специалист в области истории развития подковного дела Камчатки, запишет ее в предметы, имеющие историко-культурную ценность.
Полагаю, министр культуры Камчатского края Оксана Прокопенко удивится, но у нас уже есть подобные якоря. Один из них является частью памятника Лаперузу на улице Ленинской, еще пять (было три) находятся возле здания КГБУ «Камчатский краевой объединенный музей» (ул. Ленинская, 20), еще два якоря лежат на бетонном основании в сквере напротив здания выставочного центра (ул. Радиосвязи, 69). На одном из них размещена табличка с текстом на русском и английском языках: «Адмиралтейский якорь (начало XIX века). Поднят со дна Берингова моря, в районе бухты Наталии. Передан в дар экипажем СТР «Чистый» (ООО «Поллукс»). Установлен 2 августа 2010 г.»
Однако работники краевого музея не обратили на подарок камчатских рыбаков свое драгоценное внимание. Кто проводил историко-культурную экспертизу найденного якоря и была ли она проведена - неизвестно.
Может быть, госпоже Прокопенко вместе с музейными якорь-ведами следует почаще ходить пешком по городу и внимательней смотреть по сторонам? И тогда не нужно будет бегать на пункты приема металлолома в поисках «исторических сенсаций».
Меня заинтересовал еще один вопрос, который я задал непосредственно главному хранителю краевого музея Светлане Графской, о том, сколько может стоить столь ценный исторический предмет. В ответ я услышал, что эти два якоря - бесценны. После этого логично возник следующий вопрос: за какую цену владелец пункта приема металла продал якоря краевому музею? Благословенный руководитель пункта приема металлов проявил неслыханную щедрость: он подарил бесценные изделия в фонд краевого музея. Акт горделивого гражданского самосознания пока не нашел своего документального отражения, но сам факт дарения уже вызывает восхищение, учитывая, что хозяин-даритель, по нашим сведениям, является выходцем из стран ближнего зарубежья. На мою просьбу назвать фамилию неравнодушного гражданина, сообщившего цивилизованному миру славную весть о судьбоносной для «истории развития мореходства» находке, Светлана Владимировна сообщить отказалась.
Густые клубы недоговоренностей и полутонов всё сильнее и сильнее окутывали ржавые изделия. Мистическая таинственность в ответах главного хранителя сведений об истории Камчатки притягивала всё больше и больше, поэтому я не удержался и задал следующий вопрос. Понятное дело, пока не произведена историко-культурная экспертиза якорей, трудно сказать, сколько они могут стоить, но я полюбопытствовал, какую цену поставил музей за орудие с пакетбота «Святой Петр» (которое похитили в апреле 2012 года с острова Беринга), находившееся у входа в местный муниципальный музей?
Здесь необходимо сделать отступление и пояснить, что у каждой исторической вещи существует определенная цена. И если эту вещь крадут, как случилось с пушкой, то заявитель эту цену должен объявить.
Госпожа Графская пояснила, что цифру помнит не точно, где-то в районе пятисот тысяч рублей. На следующий вопрос, кто же проводил историко-культурную экспертизу, моя собеседница ответила, не моргнув глазом, что это были работники Алеутского музея, и главное, отметила она, эти работники очень компетентные люди.
Поясню, при всем уважении к работникам Алеутского музея, приходится сказать, у них нет компетенции для проведения подобного рода экспертиз, похоже, таких компетенций нет и у самой госпожи Графской, потому что полиция, которая обнаружила пушку в пункте приема черного металла краевого центра, оценила ущерб от кражи по цене металлолома, то есть около семи с половиной тысяч рублей. Злоумышленник так и не был найден. Хотя, для того чтобы украсть пушку весом в 372 килограмма с территории музея, видного как на ладони, перетащить эту чугунную конструкцию около километра до места хранения, потом до пирса, погрузить на пароход и вывести с острова Беринга в Петропавловск-Камчатский, нужно было иметь не только огромное желание, а также транспорт и сообщников.
Уверен, злодеи думали, что орудие выполнено из меди, намного более ценного металла, чем чугун. По всему видать, это были солдаты - дембеля, плохо учившиеся в школе, но хорошо разбирающиеся в финансах. Если бы пушка была медной, можно было бы выручить не менее семидесяти тысяч рублей.
В настоящее время пушка передана на временное хранение в тот же музей, где, по счастливому стечению обстоятельств, работают крупные специалисты якорных дел.
Работники Алеутского музея приезжали в краевой центр посмотреть на похищенный экспонат и, поколдовав над ним, определили, что эта та самая похищенная пушка. Наверное, от пушки исходил особенно родной запах.
Совсем неожиданно Камчатка этим летом попала в бесконечную полосу везения. У министерства культуры Камчатского края словно открылось второе дыхание. Уже все давно забыли, что нужно искать новое здание для строительства музея Воинской славы, находить для него будущие экспонаты, подбирать специалистов для оборудования выставочных залов и тому подобное. Достаточно поездить по свалкам и пунктам приема металлолома, объявить во всеуслышание об историко-культурной ценности найденных подобным образом предметов, затем перевести и сгрузить их на лужайку перед небольшим зданием старого музея, и дело в шляпе…
Очень странную культурную политику демонстрирует нынешний министр культуры Оксана Прокопенко. Даже не рассуждая об исторической ценности добытых якорей, нужно сказать, что сваливание их возле здания музея некоторым образом портит ландшафт и облик самого музея, который в свою очередь является архитектурным объектом культурного наследия регионального значения.
К чему придавать значение подобным мелочам, главное, создавать информационные поводы, пусть даже глупые. Но на сегодняшний день от их количества зависит начисление премиальных выплат не только работникам культурных учреждений, но и самого министра культуры.
В данном случае премии победили разум…
Вячеслав Скалацкий
КИА «Вести»-Камчатка
