Дата кассационного суда по делу таможенного генерала Эрнеста Бахшецяна пока не определена, а вопросов в ожидании этого процесса у наших читателей накопилось много. Особенно в связи с тем, что ветка на форуме vlcrime.net, посвященная делу Бахшецяна, подвергается в последние две недели фундаментальной слежке с чисткой.

Супруги Бахшецян

МОЙ МУЖ – ЧЕЛОВЕК ЧЕСТИ

– Людмила Анатольевна, от кого и как Вы узнали об аресте мужа? Насколько это было неожиданно?

Людмила Алаторцева (Л.А.): - Всё происходило при мне, т.к. я ездила встречать Бахшецяна в аэропорт, где он был задержан. Неожиданно?.. Знаете, мне и сейчас (хоть по прошествии более трех лет, окунувшись во всё это, и столкнувшись с нашей антигосударственной и антиправовой правоохранительной и судебной системами, я уже многому не удивляюсь…) иногда кажется, что все это происходит не с нами. Ощущение, что попали в дешевый (эдакий чернушный) детектив. Понимаете, мой муж – человек чести. И еще, он настоящий: настоящий отец, настоящий сын, настоящий муж, настоящий друг, настоящий профессионал, настоящий офицер. Он абсолютно не способен на подлость, низость, ложь. Он очень надежный. Он всегда поступал и поступает так, чтобы не стыдно было смотреть в глаза кому бы то ни было. Кроме того, честное и качественное выполнение любого дела, за которое он берется – для него норма. Он очень требователен к окружающим, но во сто крат более требователен к себе. Потому, даже в дурном сне мне (впрочем, не только мне, но и всем, кто его знает, а в первую очередь, конечно, ему…) не могла эта чудовищная и абсурдная ситуация представиться.

– Как и сколько раз проходил обыск у вас дома?

Л.А.: - Официально – один раз. Когда муж был в командировке в Москве. Я после обыска позвонила ему и попросила пока не приезжать. На что Бахшецян сказал, что ни в чем не виноват, а потому немедленно вылетает. К сожалению, даже полное отсутствие вины для наших мантий и мундиров не является препятствием, и не смущают их собственные противоправные деяния. Ну о чем, собственно, можно говорить, если для них важна честь мундира (т.е. обычного пиджака!), а не честь офицера, не честь мужчины и пр.? Вот они и служат пиджакам, блюдя их честь, а не стоят на страже Закона.

– В прессе писали еще и о тайном обыске. Как это выглядело?

Л.А.: - Было это несколько раз. Я на тот момент жила уже одна, а потому присутствие чужих людей в доме сразу стало явным.

А выглядело мерзко и гадко. Противно, когда посторонние люди роются в твоих вещах. Еще более омерзительно, когда это делают не открыто, а как воры – втихую.

– Было сообщения о прямых угрозах Вам лично, когда Вы собирались вылететь в Москву. Писали ли Вы по этому поводу заявление в органы?

Л.А.: - Было. И не только тогда, и не только угрозы. Заявлений не писала. Обращаться за помощью, к кому? К тем, кто (по большому счету) к этому причастен? Глупо…

– Пытались ли давить на Вас лично со стороны следствия?

Л.А.: - Да. Руководитель следственной группы Глаголева. Говорила, что могут надавить на мужа, и он возьмет на себя несколько убийств, а меня, мол, могут привлечь за мошенничество.

– Как пережили родные арест вашего мужа: родители, дети?

Л.А.: - Дети стали в один день взрослыми и абсолютно самостоятельными. Они стали нам опорой. Матушка мужа знает своего сына. Она ждет его. Он всегда был гордостью своих родителей.

– Кому Вы никогда не подадите руки в связи с делом вашего мужа?

Л.А.: - Нашу семью, так уж нам повезло в жизни, всегда окружали и окружают очень хорошие и надежные люди. Правда, три года назад довелось столкнуться и с несколькими подлецами. Они не стоят не только рукопожатия, но и даже самого разговора о них.

– Как хорошо Вы знали семью Воробьева до ареста?

Л.А.: - Я до ареста семью Воробьева не знала. Знала только его самого, т.к. он бывал в нашем доме. После ареста его супруга стала постоянно общаться со мной. Приходила ко мне на работу и домой почти ежедневно. После того, как Воробьев «купил» себе свободу, они, даже при случайной встрече на улице, стали делать вид, что не знают меня. Я думала (наивная), что им просто стыдно.

НА ВОПРОСЫ ОТВЕЧАЕТ ЭРНЕСТ БАХШЕЦЯН

(Для удобства чтения интервью разбито на отдельные части с подзаголовками).

– Каковы условия вашего содержания и распорядок дня?

Бах: - Меня за прошедшие 100 дней после повторного водворения в СИЗО переместили 4 раза, переводя каждый раз в так называемые «тройниковые» камеры, рассчитанные на содержание 3-х арестантов, площадью 8 кв. м. Последние полтора месяца в камере 4 человека.

В распорядке дня 3 обязательных пункта – обливание холодной водой поутру; физические упражнения на прогулке, которые включают в себя, как минимум, 250 подтягиваний или 500 отжиманий, или 100 приседаний «пистолетиком» на каждой ноге и т.д.; прочтение не менее 200 страниц художественной литературы.

– Процесс затягивают?

Бах: - Да. Спустя 100 дней после вынесения приговора дело так и не передано из Фрунзенского суда в краевой для рассмотрения кассационной жалобы. Судья Ветохин, не торопясь, сходил в отпуск, который ему, правда, пришлось прервать по моей жалобе, чтобы распечатать текст приговора и протокола судебного заседания.

– Когда примерно возможно начало кассационного процесса?

Бах: - Не знаю.

– Как Вы думаете, Воробьева может совесть загрызть? Он может отказаться от своих показаний?

Бах: - Нет. Воробьеву процессуально уже негде отказываться от своих показаний. И время показало, что совесть ему не присуща.

– Как известно, Вам было предъявлено обвинение по 5 статьям УК. Суд оправдал Вас по 4 статьям.: ч. 4 ст. 188, ч. 1 ст. 286, ч. 2 ст. 169, ч. 1 ст. 285. Очень важно, чтобы Вы объяснили нашим читателям просто и понятно, в чем именно Вас обвиняли по каждой из этих статей? И почему за полтора года обвинение так и не смогло добыть доказательства Вашей вины, и в суде все рассыпалось?

Э. Бах.: - Потому что доказательств не существует в природе, так как никаких виновных действий я не совершал. Обвинение выстроено исключительно на голословных показаниях ряда ангажированных лиц, и не подкреплено ни единым документом. Именно поэтому объем уголовного дела превышает 40 тысяч листов, в нем приобщены по 7-8 экземпляров одинаковых документов, и свыше 500 раз в обвинительном заключении повторено магическое заклинание о том, что я совершил преступление.

Для Вас, наверное, будет новостью, но по ходу полуторагодичного предварительного следствия мне пытались вменить как преступление еще и такие эпизоды:

– реэкспорт грузов, которые декларировала участник ВЭД Полякова, якобы разрешенный мной на возмездной основе (за взятку);

– контрабанду товаров народного потребления в 151 вагоне, отправленном из Находки на склады тыловых частей ФСБ в Подмосковье, якобы освобожденных от таможенного контроля моим указанием);

– вождение моего служебного автомобиля, как начальника ДВТУ, не гражданским лицом, а вооруженным прапорщиком, одновременно входившим в группу физической охраны (якобы за нанесение ущерба государству в виде переплаты по окладу в размере 70 тысяч рублей за полтора года);

– снижение процента досматриваемых комплектующих частей, поступавших на завод «Океан» в Уссурийске (якобы повлекшее недостоверное декларирование многооборотной тары с недоплатой таможенных платежей в сумме около 15 тысяч рублей).

Эти 4 попытки завершились безрезультатно.

Но зато мне вменили 3 других эпизода с той квалификацией по чеьырем статьям УК РФ, о которой Вы упоминали, ч. 4 ст. 188 «Совершение контрабанды в составе организованной преступной группы» (якобы я разрешил контрабандистам переоформить контрабандный товар, поступивший в адрес пойманного на недостоверном декларировании участника ВЭД, на другого, не «засвеченного» участника ВЭД).

Меня обвиняют в том, что якобы договорившись с контрабандистами о «зеленом свете», не сообщил на таможенный пост об изменении своей политики лоббирования в отношении фирм «Фрибур», «Сэнкант», «Аргау».

Установлено в ходе судебного следствия, что я не знал о фактах переадресации, так как непосредственно сам в Находкинскую таможню в этот период не выезжал. Обращений о переадресации товаров от одного участника ВЭД к другому мне не направлялось и не могло направляться, в силу того, что данный вопрос не находился в компетенции начальника ДВТУ. Сведений о переадресации в электронную базу ГТД, по которым дистанционно можно было бы установить факт переадресации, не вносилось.

Всё! Свидетели показывают, что не нужно вмешательство начальника управления для смены получателя. А не досматривался товар на самом деле не в силу какого-то мифического указания или неуказания, а потому, что на таможенном посту «Морской порт Восточный» взаимоотношения декларантов и должностных лиц поста как были основаны на доверии, так и не изменилась после задержания контейнеров. И еще потому, что не было формальных к тому оснований, предписанных таможенным законодательством.

Прокурорская революция против честной службы

Мотивом совершения преступления она опять называет карьерные цели.

Вообще-то учебники по юриспруденции полагают, что контрабандой занимаются ради получения благ материального характера. А здесь, как в анекдоте – «революцию делают для того, чтобы не было богатых».

По этому эпизоду прокуратура требует для меня восемь лет, несмотря на то, что доказательствами отсутствия в моих действиях состава преступления по данному вменяемому эпизоду служат показания 22 свидетелей, и 14 документов, включая 9 нормативных.

Также преступлением прокуроры считают организацию работы ДВТУ по организации (извините, но тавтология не моя) искусственного и незаконного увеличения сборов таможенных платежей путем незаконного требования от подчиненных ему работников осуществлять необоснованную корректировку таможенной стоимости до уровня контрольных показателей ФТС РФ, которые доводились, заметим, приказами ФТС, подлежащими неукоснительному исполнению (ч. 1 ст. 285).

Меня при этом обвиняют в «действиях из личной заинтересованности, выразившейся в стремлении показать эффективность своего руководства с целью продолжения карьерного роста по службе».

Для образности я говорил на суде, что, следуя логике обвинения, если его некорректность и абсурдность экстраполировать на президента РФ, то вполне можно обвинить в том, что он наводил конституционный порядок в Чечне, в бытность свою еще премьер-министром, исходя из желания продолжить свой карьерный рост на посту президента.

Меня также обвиняют в том, что, «злоупотребляя полномочиями, игнорировал требования письма ФТС, обязывающее должностных лиц при необходимости уточнения заявленных сведений о таможенной стоимости товаров подробно обосновывать и правильно документально отражать эти решения». При этом прокуроры старательно опускают то обстоятельство, что данный пункт письма изначально адресован не начальнику ДВТУ, а тем должностным лицам, которые конкретно занимаются проверкой таможенной стоимости.

Обвинение круг моих должностных полномочий, кстати, даже не пыталось установить, как и не установило, каким именно полномочием я злоупотребил, в какой форме это выразилось. По служебной иерархии должностные лица, о которых идет речь, находятся на 10-12 ступенек ниже начальника ДВТУ.

Не приведено ни единого документа, изданного ДВТУ в бытность меня его начальником, в которых бы я предписывал соответствующим должностным лицам игнорировать перечисленные прокуратурой акты. Также не установлено ни одного документа за его подписью, который бы отступал от установленной методологии определения таможенной стоимости, и обязывал бы его подчиненных делать это.

Все свидетели, в том числе и обвинения, опровергли доводы прокурора, а бывший мой начальник – руководитель ФТС Жерихов А.Е. объяснил суду, что «прямой обязанностью, как руководителя для начальника РТУ является организация мер по обеспечению выполнения подчиненными таможенными органами контрольных показателей, в том числе взимания таможенных платежей, таможенной стоимости.

То есть именно в этом и состоит, по мнению обвинения, мое преступление, за которое меня стоит отправить в колонию строгого режима на 2 года.

И даже показания по этому эпизоду 47 свидетелей, 3 специалистов, около 20 нормативных документов и свыше сотни иных документов, включая решения арбитражных судов, не смогли изменить столь «принципиальной» позиции.

Для образности, возвращаясь к фразе обвинения о «требовании незаконных корректировок таможенной стоимости, вне зависимости от документального подтверждения, до уровня контрольных показателей», позволю себе провести еще одну аналогию. Представьте себе, что заместитель генерального прокурора по ДВФО Гулягин привлечен к уголовной ответственности по ст. 285 УК РФ за то, что прокуроры районов и нижестоящие клерки, прикрываясь целями соблюдения законности, пишут кассационные представления, добиваясь отмены приговора, вынесенного законно, но, на их субъективный взгляд, слишком с мягким наказанием.

Сколько таких представлений отклонено в судах кассационной инстанции? Наверняка больше чем 0,37% от общего количества вынесенных районными судами приговоров. (0,37% – это процент проигранных таможнями в арбитражных судах дел по таможенной стоимости в бытность мою начальником ДВТУ).

КАК ПРОКУРОРЫ НА РЕЛЬСЫ КИДАЮТ

Мне также инкриминируют организацию обеспечения уплаты таможенных платежей при транзите автомобилей в республики Центральной Азии (якобы с целью лоббирования дочернего предприятия ФТС «РОСТЭК-ТехноСклад»), ч. 1 ст. 286 и ч. 1 ст. 169.

Самим фактом предложения прокурора осудить Бахшецяна за то, что он проводил работу по разграничению правосубъектности перевозчика и таможенного перевозчика, и применению мер обеспечения, прокуратура продемонстрировала пренебрежение к показаниям 12 свидетелей, и объяснениям специалиста, 11 нормативных документов и десятков иных документов, подтверждающих правовую необходимость и законность моих действий.

Проблема, решение которой мне инкриминируют как очередной преступный эпизод, появилась в 2003 году с введением в действие новых законов «О железнодорожном транспорте в РФ» и «Устава железнодорожного транспорта РФ».

Ключевой проблемой конфликта правовых норм было разделить перевозки, в которых перевозчиком являлось ОАО «РЖД», и в которых перевозку осуществляли другие перевозчики.

Вопрос перед ДВТУ о том, что в случае не принадлежности транспортных средств «РЖД», железная дорога не несет обязанностей таможенного перевозчика был поставлен непосредственно самим ОАО «РЖД», с разъяснением как раз тех случаев, что в связи с реорганизацией российских железных дорог часть подвижного состава находится в частных руках, в связи с чем при перевозке товаров на не принадлежащих «РЖД» вагонах «РЖД» снимает с себя обязанности, возложенные на таможенного перевозчика.

Позиция железной дороги сводилась к следующему: Если из железнодорожной накладной следовало, что вагон, указанный в этой накладной, арендован или находится в собственности организации, которая не является ОАО «РЖД», то в этом случае железная дорога не отвечала перед таможенными органами по обязательствам уплаты таможенных платежей в случае недоставки транзитных товаров.

Поскольку железная дорога в определенных случаях отказалась от своей роли таможенного перевозчика, то соответственно, у таможенного органа отправления возникала обязанность потребовать обеспечения уплаты таможенных платежей для выдачи разрешения на транзит по ВТТ или МТТ у перевозчика, не обладающего статусом таможенного перевозчика.

Как выяснилось в ходе суда, я, по поручению ФТС, и в тесной корреспонденции усилий с профильными главками центрального аппарата провел работу, направленную на выполнение требований таможенного законодательства.

Однако, при этом, по мнению прокуроров, я «незаконно лоббировал коммерческие интересы ЗАО «РОСТЭК-ТехноСклад». А также с целью устранения возможной конкуренции данному акционерному обществу в сфере оказания услуг по предоставлению поручительства участникам рынка таможенных перевозок, незаконно вмешивался в деятельность участников рынка железнодорожных, таможенных перевозок, игнорировал положения ч. 1 ст. 8 Конституции РФ, а также грубо нарушил положения ч. 2 ст. 86 ТК РФ.

И «весит» это, по мнению прокурора, 3 года в колонии строго режима.

ВОПРОС

- То, что изложено в Приговоре, перевести с юридического языка на простой человеческий, к тому же кратко и понятно, мне самой непросто. И у других журналистов тоже это как-то внятно не прозвучало.

В прессе это звучит слабо, а ведь это очень важно.

Бах: - К сожалению, перевести на человеческий язык кратко и понятно не получится даже у меня.

Полагаю, что объяснить несостоятельность приговора можно только путем его детального анализа…

Вопросы задавала Надежда Алисимчик.

Продолжение интервью читайте в следующих номерах «АВ».

«Арсеньевские вести», № 40.