Александр Сергеевич Грибоедов

Писатель Грибоедов в России всегда актуален. Особенно когда нужны герои, идущие напролом в безвыходной ситуации. Либо повинные в ней. Но зачем разбираться в хитросплетениях дипломатии, когда есть готовый образ, подхлестывающий чувство патриотизма.
 
Так было и три года назад, накануне трагедии на киевском Майдане, когда в «Литературной газете» была опубликована статья о разгроме русского посольства в Тегеране и гибели дипломата Грибоедова. А поскольку тема Ирана и Курдистана для меня не чужая и я всегда с симпатией относился к этим родственным для нас странам, тоже решил откликнуться.
 
Но мое вполне корректное мнение было воспринято в штыки, дескать, как посмел бросать тень на великого человека? А один из читателей даже возмутился, мол, как это ему, профессиональному филологу, ничего не известно о польских корнях Грибоедова и уж не выдумал ли я их?
 
Пришлось ответить, что я тоже удивлен незнанием таких подробностей, поскольку о польских корнях поэта и дипломата Грибоедова знают даже студенты. Но дело, конечно, не в самой национальности, а в том, насколько можно считать своим, русским этого талантливого чужака.
 
И вот мое мнение.
 
Красиво умереть, конечно, дело мужественное, и как личность Грибоедов вызывает уважение. Но он был профессиональным дипломатом и разведчиком, более того… кондотьером на русской службе, поскольку был этническим поляком, ставшим «русским» в силу обстоятельств.
 
Напомню, что отец поэта носил фамилию Гржибовский и с легкостью сменил ее на русскую, Грибоедов. И вряд ли поэт испытывал симпатию к России, поработившей Польшу. Это как раз тот случай, когда слова Лермонтова «смеясь, он дерзко презирал чужой страны язык и нравы» подходят к автору комедии «Горе от ума».
 
Да и ситуация с разгромом русского посольства в Тегеране была, по сути, спровоцирована самим Грибоедовым, после чего униженную Персию, и так обложенную колоссальной контрибуцией, ограбили еще больше.
 
Польские корни Гржибовских-Грибоедовых изучены достаточно подробно, и я удивлен, что мои оппоненты этого не знают.
 
К дипломату и поэту Грибоедову как личности отношусь с уважением, и это действительно был один из самых талантливых людей в российской литературе, но речь о другом - насколько Грибоедов был «привязан» к России.
 
Дело в том, что люди, лишенные отчизны, могут быть талантливы и отважны, но вряд ли полюбят чужбину. Пример - герой польского восстания Тадеуш Костюшко, ставший наемником в Америке и даже военным советником президента Джорджа Вашингтона.
 
Или наши русские военные эмигранты, ставшие генералами в Парагвае, Эфиопии, других странах, но вряд ли полюбившие их.
 
Напомню строки казачьего поэта-эмигранта Николая Туроверова: «Нам все равно, в какой стране стрелять в народное восстанье». Так и Грибоедов - талантливый чужак, относившийся с презрением к российскому обществу. Ну, а стойкость и мужество в последний час делают ему честь.
 
И хотя Гржибовские перебрались в Россию еще до официального включения Польши в состав Российской империи, ущемленное положение этой гордой страны стала ощущаться еще в середине XVII века, когда Польша попала в затяжной кризис и многие поляки отправились в Россию «на ловлю счастья и чинов», а то и просто заработки.
 
К сожалению, многие русские дворяне, в том числе и родственники поэта Грибоедова по материнской линии, вели себя не лучшим образом, насмехаясь над «этими нищими полячишками».
 
Некоторые литературоведы даже пытаются убедить читателей, что персонажи комедии «Горе от ума» вовсе не все русские помещики, а лишь русская родня поэта. Да полноте!
 
Грибоедов был сыном своего времени, когда национальные и сословные обиды хранились многими поколениями и даже великий Пушкин выяснял отношения с Фаддеем Булгариным, кто из них более русский.
 
Поэтому и гордый шляхтич, поэт Грибоедов хранил обиды всю свою недолгую жизнь, и когда разбогател и сделал дипломатическую карьеру, одарил ледяным презрением неприятных ему людей.
 
А «неприятные» русские, в свою очередь, создавали стереотипы, как в пьесах драматурга Островского, о «польских прохиндеях», «кавказских жуликах» и вообще «проклятой неруси, мешающей жить». Вот такое было время.
 
Карьеру в царской России делали даже без любви к ней. Да и какая «любовь» у побежденных, разве что покорность и почтение, как в случае с легендарным имамом Шамилем, получившим роскошный плен. А вот немцы екатерининской эпохи, присягнувшие на верность российской государыне, те действительно вели себя достойно.
 
И генерал-губернатор Туркестана Кауфман в XIX веке сделал для колониальной России больше, чем многие «патриоты», но кто о нем сейчас помнит?
 
Так что не надо говорить о «горячей любви» Грибоедова к России, просто он был незаурядным и решительным дипломатом, стоившим, по меткому выражению одного генерала, многих дивизий. Более того, Грибоедов был, по нынешним меркам, диссидентом и предтечей нынешней Болотной площади, нравится вам это или нет.
 
И нужно оценивать Грибоедова без излишнего романтического флера.
 
Разумеется, умалять дипломатический талант, как и его литературное наследие, не стоит, но разобраться обстоятельно, без гнева и суеты в перипетиях той сложной эпохи нужно, ведь она созвучна и нашим дням.
 
Да и замолвить доброе слово о сорока русских казаках, чиновниках и просто бедолагах, невольно принесенных в жертву неуступчивым Грибоедовым, тоже нужно, ведь и у них были жены, дети, но кого это сейчас волнует?
 
Еще добавлю, юность Грибоедова пришлась на период растущей неприязни к полякам, ибо они не только бунтовали против России, но и выступили на стороне Наполеона и даже вновь побывали в Москве в качестве оккупантов, но зачем приумножать обиды, ведь Россия стала родной для многих иностранцев, сражавшихся за нее. И даже гибель Грибоедова соответствовала этому. Храбрый был человек!
 
Владимир Иванов-Ардашев.
Хабаровск