Шах Ирана в Хабаровском музее. 1968 г.

Иранские военные объявили об окончании «смуты» в стране и поражении демонстрантов. «Число протестующих было малым и не превысило во всем Иране 15 тысяч человек», - рассказал командующий Корпусом стражей исламской революции (КСИР) Мохаммад Али Джаафари. Чем же так близок нам Иран?
 
Прежде всего историей и людьми!
 
Исполнилось пятьдесят лет, как одна западногерманская журналистка обратилась с открытым письмом к шахине Ирана Фарах Дибе, назвав ее оскорбительно «фрау Пехлеви». Письмо это давно бы забыли, если б не цепочка трагических событий, последовавших вскоре. Речь идет о террористке Ульрике Майнхоф, о которой я однажды упомянул в очерке «Модный костюмчик от Маркуса Вольфа», который можно найти в интернете. И этот костюмчик, якобы подаренный легендарным немецким разведчиком и главой всемогущей в ту пору «Штази», использован мной отнюдь не для пущей интриги, но чтобы подчеркнуть непростые условия, в каких мы тогда жили.
 
Не буду пересказывать письмо журналистки Ульрики Майнхоф, но все же думаю, отчего бы не обратиться вновь к этой давней истории, еще более актуальной нынче, и не упомянуть о бывшей императрице Ирана Фарах Дибе Пехлеви, проживающей ныне в США, и сказать, что лично к ней в России по-прежнему относятся с симпатией. Ибо эта красивая и многое испытавшая женщина больше других достойна восхищения, но и сочувствия тоже, поскольку глумление над красотой и унижение женщин становится нормой в ряде стран и может появиться даже в России, где спортсменок и даже депутатов Госдумы вынуждают надевать платки-хиджабы, как это случается в ближневосточных странах.
 
Дело, конечно, не в хиджабах, сколь в стремлении российских чиновников понравиться зарубежным партнерам. Вот они-то, партнеры в том же Иране, ведут себя куда принципиальнее, а наших бросает из крайности в крайность. И тут, я думаю, опыт иранцев весьма поучителен.
 
Итак, о гордых и прекрасных иранских женщинах. Пару лет назад ушла из жизни сестра-близнец последнего шаха Ирана, принцесса Ашраф Пехлеви, бросившая когда-то вызов суровым старцам, отказавшись от паранджи. Так поступала, но много позже и супруга шаха, императрица Фарах Диба, которую тоже заклеймили позором бунтари, свергшие в 1979 году шахский режим.
 
Но какое нам, спрашивается, дело до иранских разборок? Оказывается, есть дело. Историки помнят, что династия Пехлеви пришла к власти, опираясь на Персидскую казачью бригаду и русских военных советников. И вообще русские наемники веками служили персидским монархам, а те испытывали родственные чувства к северной стране. Дед будущей иранской императрицы Фарах Пехлеви был послом в дореволюционном Санкт-Петербурге, а сама Фарах Диба (это ее девичья фамилия), приезжая в СССР, молилась в православных храмах, приводя в изумление русских монашек. Но говорю об этом не ради сентиментальности, просто иранская тема для меня особая. Что-то вроде отголосков давних семейных преданий об иранских и донских мятежных корнях, уходящих во времена Степана Разина.
 
А вообще шахини и принцессы династии Пехлеви, будь то Сорейя, Ашраф, Шамс или Фарах, многое сделали для раскрепощения иранок. Но в 1967 году упомянутая выше журналистка Ульрика Майнхоф обвинила молоденькую и очаровательную шахиню Фарах в том, что она не знает о страданиях своего народа и купается в роскоши. Конечно, Фарах Диба и до замужества, будучи аристократкой, жила в роскоши, но позже, находясь в эмиграции, испытала горе с лихвой, похоронив мужа и двоих взрослых детей, покончивших жизнь самоубийством. И я не сомневаюсь, что если бы чета Пехлеви с малолетними детьми не успела покинуть взбунтовавшийся Иран, их бы ждала трагическая участь венценосных Романовых.
 
А теперь немного личных воспоминаний.
 
Когда-то я учился в школе, считавшейся одной из лучших в Хабаровске, и туда приглашали именитых гостей, в том числе жен зарубежных руководителей. А однажды сообщили, что может наведаться супруга шаха иранского, молоденькая и очаровательная Фарах Диба, третья по счету жена Мохаммеда Резы Пехлеви, носившая титул шахбану, императрицы. Супруги возвращались из Японии, и у нас в стране их встречали с невероятным восторгом.
 
Жили мы тогда за «железным занавесом», информации было мало, но об Иране все же были наслышаны. Кто-то из наших отцов, бывших офицеров, находился в этой стране во время англо-советской оккупации, у других были предки родом из этой страны, либо побывавшие там в эмиграции. Понятно, что говорили об этом мало, но детская память цепкая, и даже нескольких реплик, сказанных в домашнем кругу, было достаточно, чтобы понять, насколько интересен Иран для наших родителей, а уж для меня тем более, воспитанного на семейных преданиях и симпатии к этой древней стране.
 
И когда учительница доверительно сообщила, что в школу может приехать сама шахиня Ирана, мы, старшеклассники, так хотели попасться ей на глаза. Но, как позже выяснилось, ее шахское величество прервало визит, зато супруг задержался на Дальнем Востоке, и во Владивостоке, Хабаровске его встречали тепло, гостеприимно. Старики удивлялись, мол, царь персидский, а коммунисты встречают, как лучшего друга.
 
Конечно, с Ираном тогда были сложные отношения, и в прессе политику шаха называли проамериканской, но люди военные встречали монарха с искренним уважением.
 
Было это в 1968 году. Позже, работая научным сотрудником в Хабаровском краеведческом музее, я узнал подробности пребывания шаха в нашем городе, и как едва не случился дипломатический скандал. Эпизод этот до сих пор малоизвестен, но за давностью лет его можно озвучить.
 
А случилось вот что. Как и положено в таких случаях, в музее навели порядок, все тщательно осмотрели, выставили людей в штатском. Но за два часа до визита неожиданно распахнулась створка большого потолочного неонового осветителя, пронеслась со скрежетом над головами. Все были в шоке. И если бы это случилось в момент визита шаха, ответственным несдобровать, а сам инцидент посчитали бы покушением на монарха. Но все обошлось.
 
Мне же, тогда еще старшекласснику, визит шаха Пехлеви запомнился другим, и спустя многие годы я поведал об этом в романе «Судьба оружейников», приписав увиденное своему персонажу Рустаму Кардашу. Если вкратце, подрался с одним симпатичным мальчишкой, которому поручили заучивать приветственное слово шахине, но поскольку схлопотал от меня фингал, так и не предстал перед прекрасной царицей. Случай реальный. Как и мое уважение к молоденькой шахине Фарах Дибе, ныне живущей в эмиграции. И это чувство восхищения красотой иранских женщин пронес через всю жизнь, ведь речь идет не только о красоте, но и о чем-то особенном, идущем от нашего общего родства.
 
А о немецкой журналистке Ульрике Майнхоф, упрямо сражавшейся с империализмом, уже мало кто помнит. Но когда возглавляемая ею и Андреасом Баадером «Роте армее фракцион» наводила ужас на Западную Европу, в тамошней прессе ставили знак равенства между русскими народовольцами и этой леворадикальной организацией. И моя статья вовсе не панегирик упомянутой журналистике, просто как историк и публицист заново переосмысливаю трагические события, что стали вновь актуальны. И тогда роман Достоевского «Бесы» будет заново прочитан, ибо его персонажи заново воплотились в наших современниках - вначале в боевиках «РАФ», а сейчас и в радикалах всех мастей, бунтующих против сытой и либеральной Европы, погружающейся в болото глобализма и антироссийских настроений. Да и лик отважного Че Гевары, ставший символом протеста, в глянце не нуждается.
 
Владимир Иванов-Ардашев