 |
| Жетон-«смертника» Митин |
12 августа 2000 года в Баренцевом море в результате двух взрывов погибло 118 членов экипажа атомного подводного ракетного крейсера «Курск».
Двадцать дней назад я не стал ничего публиковать к 15-летию этой трагедии. Траурные мероприятия тогда прошли в Видяево, Калининграде, Севастополе, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Курске, Воронеже, в Белоруссии, на Украине и даже в далеком от Баренцева моря Владивостоке. Поэтому и без нас было много публикаций об этом в федеральных и региональных СМИ.
И все же об одной, дальневосточной странице из жизни главного героя почти всех вышедших на эту тему материалов - Дмитрия Колесникова не рассказал никто. Нет, ошибаюсь, - кроме одной хабаровской газеты, беззастенчиво «дернувшей» мои доморощенные и, можно сказать, семейные публикации полуторадесятилетней давности. Причем «дернувшей», несмотря на мой категорической отказ в разговоре с редактором вообще публиковаться в этом издании. Но пусть это останется на его совести.
Они жили на Истомина, 44
По материнской линии семья Мити Колесникова это коренные дальневосточники. Прадед Роман Леонтьевич Мельников, родился в селе Знаменка Амурской области в 1893 году, в 20-е годы прошлого века партизанил, в 1922-м в составе дальневосточной делегации на 11-м съезде компартии встречался с Лениным, возглавлял сельскую комячейку в Приамурье, затем работал на Уссурийской железной дороге.
В годы репрессий Роман Мельников был приговорен к расстрелу по 58-й статьей, но в 39-м приговор отменили и его освободили, а позднее вручили высшую награду страны - орден Ленина. Роман Леонтьевич работал потом на руководящих постах в профсоюзных организациях ДВЖД, органах соцобеспечения Амурской области, на пенсию ушел в 1959-м.
Однако долгие годы потом его дети и внуки старались о нем не говорить, видимо, страх от прошлых репрессий проник на несколько поколений…
Дед Мити Колесникова - Иннокентий Романович Мельников всю жизнь проработал в институте «Дальгипротранс», в годы Великой Отечественной в составе знаменитой хабаровской экспедиции восстанавливал железнодорожные пути на западе страны. Войну закончил во Львовской области, дойдя до самой границы. Вернулся в Хабаровск с наградами.
Тут и родилась дочь Ирина, которая по окончании школы уехала учиться в Ленинград. Там девушка вышла замуж за Романа Колесникова, который закончил военно-морское училище. Мужа отправили служить в Североморск на подводную лодку, и когда Роман на долгие месяцы ушел в автономку, Ирина, уже получив диплом, и будучи в положении, приехала к родителям в Хабаровск. Тут она начала работать в политехническом институте, готовилась к защите диссертации на степень кандидата химических наук.
Здесь 10 августа 1973 года в 11 часов 15 минут у Колесниковых появился сынишка. Крепыш весом 4,5 кг и ростом 51 см появился на свет в хабаровском роддоме № 1 на ул. Ленина. В Хабаровске они жили на улице Истомина, 44.
Его с детства готовили в моряки
Кстати, прадед Мити - Роман Леонтьевич Мельников, по-моему, не дожил до рождения правнука буквально нескольких дней?
Ирина Иннокентьевна Колесникова периодически ездила к мужу-моряку на север, когда тот приходил из автономных походов. Приезжал неоднократно в Хабаровск и Роман Дмитриевич.
 |
| Роман Колесников (отец Мити) на вершине Хехцира, 1973 г. |
 |
| Митя Колесников (справа) на коленях моего отца. 1979 г. |
Дело в том, что наша семья дружила с семьей Мельниковых-Колесниковых, все мы нередко собирались на даче и на квартире у моего деда (правда, не родного) Льва Николаевича Школы, проживавшего рядом с улицей Истомина. И детство Мити Колесникова - «Солнышка», как его все звали за пепельно-рыжую шевелюру и улыбчивость, прошло у нас глазах.
 |
| Дедушка Мити - Иннокентий Мельников (слева). Рядом с ним - автор. 1976 г. |
Воспитывали же мальчика в основном дедушка с бабушкой, с самых ранних лет готовя из него моряка. Юный Митя ежедневно занимался плаванием в спортивной школе «Динамо», куда помогла устроить его моя родная тетя Татьяна Львовна, занимавшаяся там же конькобежным спортом. Несколькими годами раньше в этой же школе некоторое время занимался плаванием и я.
Семья Колесниковых уехала из Хабаровска в Ленинград только в конце 70-х годов. Чуть позднее, туда-рядышком, в Нарву перебрались и Мельниковы.
 |
| Семья Колесниковых - Питер, сразу после переезда из Хабаровска, 1980 г. |
В северной столице Дмитрий пошел в среднюю школу, а затем в военно-морское училище. Женился на молодой учительнице Ольге, с которой его познакомила мама, будучи сама преподавателем химии. Свадьба Мити и Оли состоялась буквально за несколько месяцев до того трагического похода атомного ракетоносца «Курск». Детей молодые, понятное дело, завести не успели.
 |
| Митина любовь - субмарина |
Записка из бездны
Трагическое сообщение о гибели «Курска» в августе 2000-го наша семья, как и тысячи дальневосточников, услышала, будучи в отпуске, на Японском море. И когда начали передавать имена погибших моряков, даже в страшном сне не могло присниться, что среди них мог оказаться тот мальчишка, чье детство прошло вместе с моим юношеством.
И только вернувшись в Хабаровск в конце августа, когда мне позвонила моя тетка Татьяна из Ленинграда, я услышал: «Это наш Митя-солнышко».
Тело капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова подняли с растерзанной субмарины только 25 октября 2000 года. У 27-летнего подводника нашли предсмертную записку, из которой следовало, что 23 члена экипажа не погибли сразу после взрывов, как утверждали тогда российские официальные лица, а ждали, что им помогут, как минимум, несколько часов, а максимум двое суток. Записка позволила выстроить правильную тактику поисковых водолазных работ, а главное давала надежду, что ядерный реактор лодки был заглушен не только автоматически, но и вручную.
Площадью с футбольный стадион, длиной 154 метра, высотой с семиэтажное здание, «Курск» был буквально напичкан суперсовременным оружием. Его 24 ракеты «Гранит» с ядерными боеголовками, были снабжены уникальной технологией самонаведения. Каждая из этих ракет превышала в 40 раз мощность бомбы, сброшенной на Хиросиму в августе 1945 года. Дмитрий Колесников своей запиской совершил самый настоящий подвиг.
Справку о рождении выбросил «АиФ»
Когда указом президента офицер был посмертно удостоен ордена Мужества, хабаровские журналисты обратились к городским властям с просьбой установить на желтом доме 44 по улице Истомина, либо - на здании первого роддома мемориальную табличку в память о герое-моряке. До сего времени ответа на это предложение не последовало.
Сегодня мемориальные таблички, памятные знаки погибшим подводникам установлены практически во всех населенных пунктах России и бывших стран СССР, откуда моряки были родом. Местом же рождения Дмитрия Романовича Колесникова во всех официальных документах и во всех публикациях значится Ленинград.
Добавлю, что справка о рождении Мити Колесникова в Хабаровске, которую я получил в начале 2000-х годов за подписью главного врача первого роддома, что на улице Дикопольцева, хранилась в архивах редакции газеты «АиФ-Дальинформ», где я в то время трудился главредом. Но потом, когда мне пришлось уволиться оттуда, все архивы были уничтожены новым составом редакции.
Как мне тогда весело сказали коллеги, «нужно было почистить авгиевы конюшни». Копию документа я, к сожалению, сделать не успел. Впрочем, полагаю, что в архивах родильного дома запись о рождении Мити все еще осталась.
В этой связи я еще раз хочу обратиться к депутатам Хабаровской городской думы и лично к председателю Сергею Савкову с просьбой установить на доме 44 по улице Истомина хотя бы небольшую мемориальную табличку: «Здесь прошло детство хабаровчанина, героя-подводника Дмитрия Романовича Колесникова, погибшего 12 августа 2000 года на АПРК «Курск».
Андрей Мирмович,
программа «Реверс»,
радиостанция «Восток России»,
фото из семейного архива специально для портала «Дебри-ДВ»
* * *
Вместо эпилога о роковых совпадениях в памяти и забытье
Пока я с больной ногой ходил вокруг знакомого мне с младых ногтей огромного сталинского дома ДВЖД, где жил в раннем детстве Митя Колесников, пытаясь найти достойное место для будущей мемориальной дощечки, вдруг… увидел, что она там уже есть.
 |
| Улица Истомина, 44. Хабаровск |
Да-да, на самом углу, выходящем на Муравьева-Амурского. Но посвящена табличка Владимиру Михайловичу Истомину, председателю Хабаровского крайисполкома в 1940-1942 годах. Его именем в годы Великой Отечественной и названа была бывшая Артиллерийская улица.
Любопытно, что в страшном 1938-м Владимир Истомин был первым секретарем Амурского областного комитета ВКП(б). По какому-то роковому совпадению тогда же, и там же, в Амурской области был приговорен к расстрелу прадед Дмитрия Колесникова, профсоюзный лидер Амурской железной дороги - Роман Леонтьевич Мельников.
В те времена, как известно, смертные приговоры особых троек и военных трибуналов, особенно в отношении руководителей, подписывали и первые секретари обкомов-крайкомов, и председатели региональных исполкомов. Это было нужно, дабы «повязать кровью» партийную и государственную верхушку.
Встречались ли Мельников с Истоминым, подписывал ли первый секретарь обкома постановление военного трибунала о высшей мере наказания своему профсоюзному коллеге, в точности сегодня сказать сложно. Многие архивы тех расстрельных времен давно уничтожены.
А вот прикрепить рядом с «Истоминым» табличку о Дмитрии Колесникове - было бы, наверное, определенным знаком для прошлой и настоящей истории, в которой удивительным образом переплетаются судьбы конкретных людей, события, память и забытье…
* * *
Архив:
Борис Кузнецов, адвокат семьи погибшего моряка Дмитрия Колесникова:
- Там были обнаружены три записки. Две из них - это записка Колесникова и записка Садиленко (кадры обрывка бумаги, вероятно страницы из вахтенного журнала, написано шариковой авторучкой, весь текст вполне различим). Они датированы.
Из этих записок было известно, что после взрыва подводники в 7 и 8 отсеке оставались живыми какое-то время - 2,5 дня (кадры показывают при осмотре - по всей вероятности, это те самые первые кадры, сделанные нашей АС-15 - как из корпуса субмарины в нескольких местах выходят струйками пузырьки воздуха). В записке было написано: «НАС УБИЛИ». Только часть этой записки была показана в СМИ. Другие страницы - засекречены.
 |
| Отверстие от торпеды? |
* * *
Хабаровчанка Ирина Колесникова, на Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга, 12 августа 2015 года:
- Эмоции те же самые. Они герои хотя бы потому, что служили родине тогда, когда были абсолютно ей не нужны. Когда командир лодки, которая стоит 200 миллионов долларов, получал меньше, чем водитель троллейбуса - 6 тысяч в месяц. Они могли бы сделать для своей страны очень многое. Думать о том, кто виноват, уже бесполезно. Виновата система, которая сложилась в стране в то время. Невозможно наказать систему. Мы ничего не можем сделать. Мы рады тому, что о «Курске» не забывают.
* * *
Обращение к президенту Путину родителей погибших на АПРК «Курск» подводников
Мы, бывшие офицеры-подводники, обращаемся к вам с просьбой допустить нас к информации, связанной с расследованием обстоятельств гибели АПРК «Курск» и его экипажа.
Сведения, которые мы получаем от официальных лиц в течение всего времени, противоречивы, не основаны на фактах, зачастую указывают на некомпетентность. Они больше похожи на заклинания, внушения и домыслы.
В этих условиях мы не уверены, что когда-нибудь узнаем правду о гибели своих сыновей. Если вы искренне заинтересованы в беспристрастном и результативном расследовании, просим вас удовлетворить нашу просьбу и включить нас в состав правительственной комиссии с правом доступа ко всей информации.
Капитан 1-го ранга запаса Р.Д. Колесников, капитан 1-го ранга запаса В.В. Щавинский, капитан 3-го ранга запаса В.А. Митяев,
5 декабря 2000 года.
(Ответа на свое обращение отцы-офицеры от Путина не получили…)
* * *
Дальневосточная справка «Дебрей»
Командующий Тихоокеанским флотом адмирал Геннадий Сучков возглавил Северный флот 4 декабря 2001 года. Он был назначен туда вместо адмирала Вячеслава Попова, снятого с этой должности после расследования обстоятельств гибели АПРК «Курск».
Однако уже через пару лет в ноябре 2003-го указом президента России Владимира Путина адмирал Сучков был отстранен от командования Северным флотом на период следствия по факту гибели атомной подлодки К-159, затонувшей через два году после трагедии «Курска», 30 августа 2003 года.
В мае 2004-го Северный морской суд Североморска приговорил Геннадия Сучкова к четырем годам лишения свободы условно... по обвинению в халатности, повлекшей гибель членов экипажа К-159. Тогда же Сучков был окончательно уволен с должности командующего Северным флотом.
АПЛ К-159 затонула в ночь с 29 на 30 августа 2003 года в Баренцевом море во время буксировки для утилизации в Снежногорск. Hа борту субмарины находились десять членов экипажа, одного из них удалось спасти.
* * *
Это неправда, что мертвые не говорят. Вот «заговорил»
»- Почему-то в последний поход он не взял свой «смертный жетон» - опознавательный офицерский знак. Теперь его ношу я, - говорит Ольга Колесникова…
Ольга сняла цепочку с крестиком и овальной металлической пластинкой:
«Колесников Дмитрий Романович. Православный. ВС СССР»… Личный номер - У-865368, группа крови…
- Скажите, зачем мужчины идут в подводники? - тихо спросила меня Ольга. - Разве вы не знаете, что вы - смертники?
Потом был страшный август и черная осень. И эта записка, которая пришла к ней с того света, точнее, из черного небытия. Она помнит в ней каждой слово, каждую запятую… «Оленька, я тебя люблю. Не переживай сильно».
Он всегда писал ей записки, даже если расставаться приходилось на два часа. Листки с нежными словами Митя засовывал в рукава пальто, в любимую книгу, даже в сахарницу… Это последнее - прощальное - послание уцелело только потому, что и в смертную минуту он думал о ней, прижав руку к сердцу. Там, между сердцем и ладонью, и находился листок, вырванный из служебной записной книжки. Он потому и уцелел, что его прикрывала от огня правая рука капитан-лейтенанта.
 |
| Ольга Колесникова - супруга Мити |
- Когда я узнала, что водолазы подняли капитан-лейтенанта Колесникова, я сразу же пришла в североморский госпиталь. Меня уговаривали не ходить в морг, врачи предупредили, что Митя очень страшен, что его в принципе опознали. Я настояла на своем, и меня привели т у д а…
Я узнала его сразу же, хотя он весь обгорел. Целыми оставались только ноги. Голова обуглилась до самого черепа, из которого торчали зубы. Я бросилась к нему и стала целовать его в это страшное, но такое родное лицо. Врачи ужаснулись: «Что вы делаете, ведь это разложившиеся ткани!» Это для них он был разложившейся тканью. А для меня… Я просто встречала его из этого жуткого похода. Это было наше свидание. Последнее. Но самое долгожданное…
Записку ей так и не отдали. Правда, сняли ксерокопию и подарили. Пообещали вернуть подлинник, когда закончится следствие. Объяснили, что записка нужна потому, что на ней остались пятна масла и надо выяснить, какое именно это масло - турбинное, или из системы гидравлики, или тавот… Тип масла специалисты по экспресс-анализу выясняют за несколько часов. Да и что может дать следствию эта совершенно никчемная информация? При таком взрыве, при таком сотрясении корпуса масло могло пролиться из любой разорванной системы, и делать какие-либо выводы о надежности технических устройств при таком внутреннем ударе неправомерно.
Просто эта записка едва ли не единственное документальное свидетельство катастрофы.
Следователь попросил у Ольги «образцы почерка» её мужа - прежние письма или записки. Она не ответила на официальный запрос.
- Пока мне не вернут мое письмо, ничего посылать им не буду, - решила она. Она хранит все, в чем остался хоть какой-нибудь Митин след: флотские тапочки, рубашки, бритву, зубную щетку, даже кусочек мыла, которым он мылся в последний раз… Все, как в грустной песне Новеллы Матвеевой о гвозде, на котором висел плащ исчезнувшего возлюбленного.
Она не верит, что он исчез. На девятый день после гибели Мити вдруг беспричинно - при полном безветрии - хлопнула форточка. Они с мамой насторожились - это Митя подает весть о себе.
Только такой человек, как он, смог вывести во тьме подводной могилы эти скупые мужественные строки: «12.08.45. Писать здесь темно, но попробую на ощупь. Шансов, похоже, нет - %10-20. Хочется надеяться, что кто-нибудь прочитает. Здесь в списке личный состав отсеков, которые находятся в 8 и 9 и будут пытаться выйти. Всем привет. Отчаиваться не надо. Колесников».
 |
| Слова Митиной записки высечены навечно. |
И дальше на обороте подробный список подводников с указанием боевых номеров матросов, с отметками о проведенной перекличке.
- Когда мы нашли записку Димы Колесникова (пусть земля ему будет пухом!), - говорит командир отряда водолазов Герой России Анатолий Храмов, - она нам очень помогла, сузила район поисков, и мы пошли не в шестой и седьмой отсеки, как вначале собирались, а сосредоточились на девятом. Оказалось, не зря - достали больше половины тех, кто там находился…
Капитан-лейтенант Дмитрий Колесников совершил подвиг особого свойства - подвиг веры. В своем безнадежном, преотчаянном положении он уверовал в то, что к ним пробьются спасатели, что, живым или мертвым, он обязательно предстанет перед своими однофлотцами и они прочтут то, что он им написал. И Оля, жена, тоже прочтет: «Оля, я тебя люблю; не сильно переживай. Привет Г.В. (Галине Васильевне, теще. - Н.Ч.) Привет моим».
Здесь уместны громкие слова. Эту записку написали Любовь, Долг и Вера. Любовь спасла это послание, прижав его ладонью к сердцу. Огонь и вода не тронули бумагу. Еще никому, из канувших в бездну на атомных подлодках, не удавалось передать на поверхность письменную весть о себе. Капитан-лейтенант Колесников смог это сделать…
Об этой записке много злословили. Судачили, что ее огласили не всю, а самое главное - ту часть, где были якобы названы причины катастрофы, - утаили. На все эти инсинуации отец Мити Роман Дмитриевич Колесников ответил так:
- Записку мне дали в прокуратуре в Североморске, я ее держал в руках и потом переписал текст. Единственная просьба была - не называть никаких фамилий, чтобы корреспонденты не мешали работать. Работали криминалисты, профессионалы, они сумели ее разгладить и положить в целлофан. Она прекрасно читается, абсолютно все видно, слегка пропитана, видимо, маслом. Края и центр немного обгорели, но текст абсолютно читаемый. Написано карандашом - это мне сказали следователи, - потому и сохранилась.
Меня не интересовала сама записка - ее обещали жене передать, так что меня это абсолютно не волновало. Меня волновало только содержание.
 |
| Отец и сын Колесниковы |
Записка состоит из трех частей. Одна адресована жене. Со слов: «Оленька!» - и ей идет… Потом: «привет Г.В.» - это теща Галина Васильевна. Далее - «привет моим». Подпись: «Митя» - потому что мы его все так зовем, и дата - 12-е число.
И еще одна часть - тот текст, который был выставлен у гроба в Дзержинке. Это часть записки, которая была адресована, по существу, всем. Что там написано - вы знаете: «…возможно, кто-то найдет…» - то есть адресат косвенно просматривается.
А дальше идет то, что написано в темноте. Та часть, где начинается: «Темно, пишу на ощупь…» Разрыв между последним указанным временем - 15.45 - и той частью, что написана в остальной записке, никому не известен. И на обороте - там записаны все двадцать три человека, которые перешли и находились в девятом отсеке. Три графы: номер по порядку, боевой номер и звание, фамилия. Эта часть подписана: «Колесников». И против каждой фамилии им были проставлены плюсы - то есть он осуществлял перекличку. Это говорит, что он был старший, взял на себя командование.
 |
| Записка Мити Колесникова |
Совершенно очевидно, что они были контужены - от удара, видимо, и я так предполагаю, что состояние у них было тяжелое…
И еще одно: в какой-то момент они, видимо, поняли, что положение их резко ухудшилось. Он знал наизусть РБЖ (руководство по борьбе за живучесть), знал, что им нельзя резко выходить на поверхность - они бы прожили не больше десяти минут. И то, что он написал в одном месте: «…готовимся к выходу», - означает, что они готовы были умереть, но хотели пожить хотя бы десять минут на поверхности.
Роман Дмитриевич прав: тем, кому удалось бы всплыть на поверхность, продержались бы недолго. Ведь ни один корабль ещё не успел подойти к месту катастрофы, даже тревога-то ещё не была объявлена. Да и люк из своей западни, как позже выяснилось, отдраить они не смогли бы - после мощного сотрясения корпуса его заклинило в своей обойме.
…Дмитрий пришел на флот в тот год, когда ушел с него его отец - корабельный инженер-механик, немало послуживший на дизельных и атомных лодках. Следом за Дмитрием прибыл и младший брат - Саша - на соседний атомный крейсер «Нижний Новгород».
Слава богу, что в тот роковой поход ушел только один брат, что в эти скорбные дни у Ирины Иннокентьевны и Романа Дмитриевича остался надежей и опорой младший сын - Саша.
Дмитрия доставили из Североморска на малую родину, в Санкт-Петербург, поздней осенью. Гроб с его телом внесли под шпиль Адмиралтейства, в стены родного Военно-морского инженерного училища, где пять лет назад он получил лейтенантские погоны и офицерский кортик. Многим питомцам этого старейшего инженерного училища пришлось сложить голову в морях, но не многие из них удостоились такой чести. Хоть в этом ему повезло.
 |
| Могила Мити. С-Петербург, 12 авг. 2015 |
Это неправда, что мертвые не говорят. Вот «заговорил» извлеченный из девятого отсека командир турбинной группы дивизиона движения капитан-лейтенант Дмитрий Колесников. Его мать просила не поднимать тела подводников. Но именно Дмитрий был поднят самым первым.
Видимо, у него было особое предназначение, дарованное ему Словом. Там, в полутьме затопленного отсека, сначала при скудном свете аварийного фонаря, а потом и в кромешной тьме он выводил строки своего донесения о положении в кормовой части подводного крейсера… Дмитрий сполна выполнил и свой офицерский, и свой человеческий, мужской долг».
Из книги
писателя-мариниста Николая Андреевича Черкашина
«Унесенные бездной».
* * *
Прадед Мити Колесникова
Самый дорогой образ
У каждого человека бывают события, которые запоминаются на всю жизнь, и всякий раз, когда память прикоснется к этим событиям, человек испытывает волнение. Самым большим, самым волнующим событием для меня был XI съезд партии.
Через несколько недель после штурма Волочаевки, в марте 1922 года, вместе с другими делегатами-дальневосточниками я приехал в Москву. Там, в Свердловском зале Кремля, мне выпало редкое счастье видеть и слышать живое слово Ильича. Ровно в 10 часов утра 27 марта за столом президиума появились члены Центрального Комитета во главе с В.И. Лениным.
Появление Владимира Ильича зал встретил бурей оваций. Делегаты съезда стоя аплодировали вождю. Шквал рукоплесканий с каждой минутой нарастал. А Ленин, смущенный, показывал на циферблат своих часов: уймитесь, дескать, поберегите время.
После утверждения повестки дня и регламента съезда Владимир Ильич выступил с политическим отчетом ЦК. Его доклад был сжатым, ясным и глубоким по содержанию. Все слова и мысли его доходили до нас, глубоко западали в сердца людей, звали на борьбу.
На трибуне Ленин непрерывно находился в движении, и это еще сильнее приковывало внимание слушающих его.
Семь дней продолжалась работа съезда. В перерывах Владимир Ильич и его соратники все время были среди делегатов, вели задушевные беседы.
Беседовал Владимир Ильич и с нашей дальневосточной делегацией, куда, кроме меня, входили Буйко, Король и другие. На Дальнем Востоке в то время еще находились оккупанты, а в Чите уже действовало правительство Дальневосточной республики. Владимир Ильич детально расспросил делегатов, как налаживается жизнь на Дальнем Востоке, как работают правительственные и профсоюзные органы.
- Будьте уверены, товарищи, - сказал он в заключение, - очень скоро и Дальний Восток очистим от интервентов.
Его слова оказались пророческими - 25 октября 1922 года Красная Армия вступила во Владивосток.
Я уезжал со съезда, полный впечатлений и решимости до конца проводить ленинскую политику партии. Живой образ Ильича, его слова до сих пор ярко сохранились в моей памяти.
Думая о настоящем, я явственно слышу голос Ильича: «Нам пришлось первыми пробить брешь в старом буржуазном мире в тот момент, когда наша страна принадлежала экономически если не к самой отсталой, то к одной из самых отсталых стран».
Да, счастлив тот, кому довелось участвовать в революции и дожить до нынешних дней, своими глазами увидеть наступившие перемены. Наши успехи и достижения поистине колоссальны. О них с восхищением говорят трудящиеся разных стран и континентов, их вынуждены признать даже оголтелые реакционеры.
Что ж, факты упрямая вещь. Однако коммунистам-ленинцам не к лицу благодушие, самоуспокоенность. Мы не хотим и не можем довольствоваться достигнутым. И в этом сила коммунистов.
«Все революционные партии, которые до сих пор гибли, - подчеркивал Ильич, выступая на XI съезде, - гибли от того, что зазнавались и не умели видеть, в чем их сила, и боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем потому, что не боимся говорить о своих слабостях, и научимся эти слабости преодолевать».
На съезде Владимир Ильич показал пример высокой принципиальности, непримиримости к недостаткам, пример того, как надо относиться к самокритике. Отмечая отдельные неувязки в работе ЦК, он говорил: «...Тут была также большая моя вина».
XI съезд партии был последним съездом, на котором присутствовал и которым руководил Владимир Ильич. Закрывая съезд, он произнес пророческие слова: «Никакая сила в мире, сколько бы зла, бедствий и мучений она не могла принести еще миллионам и сотням миллионов людей, основных завоеваний революции не возьмет назад, ибо это уже теперь не «наши», а всемирно-исторические завоевания». История развивается по Ленину. Так было. Так будет всегда.
Роман Мельников,
выступление к 100-летию В.И. Ленина. 1970 г.
Роман Леонтьевич Мельников. Член партии с 1920 года. Вся его жизнь связана с работой на железной дороге. В 1918-1925 годах трудился в профсоюзах железнодорожников Сибири и Забайкалья. С 1926 года - в управлениях Уссурийской, Забайкальской и Амурской железных дорог, с 1943-го - в органах соцобеспечения. С 1959 года - пенсионер. Делегат IV Всероссийского съезда профсоюзов и XI съезда партии.
* * *
Резолюция собрания комячейки села Козьмо-Демьяновки Амурской области
2 сентября 1923 года
Собрание болеет душою, что наш любимый вождь Владимир Ильич, вследствие тяжелой болезни, лишен возможности управлять Советским кораблем. Желаем скорейшего выздоровления Ильичу.
Председатель Роман Мельников.
* * *
Из книги памяти жертв политических репрессий Амурской области
Мельников Роман Леонтьевич (1893, Ромненский р-н, с. Знаменка -, 1938) русский. Работал в управлении Амурской железной дороги. Арестован 3 августа 1938. Осужден Военным трибуналом Амурской ж.д. Обв. по ст. 58 УК РСФСР.
Приговор: ВМН (высшая мера наказания).
Дело пересмотрено, 4 сентября 1939 из-под стражи освобожден.
