 |
| |
Авторы: футурист и партизан
Венедикт Март - поэт-футурист, один из многих сыновей Николая Матвеева-Амурского - журналиста, литератора, общественного деятеля, автора «Краткого исторического очерка г. Владивостока» (1910). Март родился во Владивостоке в 1896 году, его крестным отцом был ссыльный народоволец Иван Ювачёв - отец поэта Даниила Хармса.
Попав во время Первой мировой в армию и не выдержав муштры, Венедикт напал со штыком на унтер-офицера, после чего прикинулся сумасшедшим, укусил фельдфебеля и был отправлен на лечение. После революции жил в Харбине, переводил китайскую и японскую поэзию, затем - под Москвой и в Ленинграде. Увлекался спиртным и наркотиками.
В 1928 году, устроив в ресторане дебош и ударив чекиста, попал на три года в саратовскую ссылку.
Возможно, рассказ Хармса 1937 года «Грязная личность» («Сенька стукнул Федьку по морде и спрятался под комод. Федька достал кочергой Сеньку из-под комода и оторвал ему правое ухо. Сенька вывернулся из рук Федьки и с оторванным ухом в руках побежал к соседям. Но Федька догнал Сеньку и двинул его сахарницей по голове. Сенька упал и, кажется, умер. Тогда Федька уложил вещи в чемодан и уехал во Владивосток…») посвящен именно Марту. В 1930-1932 гг. в Ленинграде выходили его книги: «Черные люди», «Золотой поезд», «Китайские рассказы»… Позже жил в Киеве. В 1937-м расстрелян по обвинению в шпионаже в пользу Японии, в 1989-м реабилитирован.
Если Венедикт Март - фигура достаточно известная, то о Николае Костарёве сведений куда меньше. Для нового издания «Желтого дьявола» его внучка - жительница Лондона Ольга Гольдина - провела большую исследовательскую работу. Из ее статьи следует, что Костарёв родился в 1892 году в Перми, рос в Тюмени. В 1909 году решил поехать в Японию и Америку, но задержался во Владивостоке, где работал слесарем в военном порту. Потом - Петербург, заключение в Шлиссельбургской крепости за политику, ссылка - то ли на Сахалин, то ли в Императорскую Гавань. Первая мировая, контузия, госпиталь, запасной полк в Перми; участие в 1-м Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов в июне 1917 года; Красная гвардия.
Костарёв командовал 1-м Приуральским полком в составе сводного Уральского отряда знаменитого военачальника Василия Блюхера. Воевал против оренбургского атамана Дутова. Со второй половины 1918 года руководил партизанскими отрядами в Приморье, взял псевдоним Туманов. Среди его сподвижников этой поры - будущий писатель Александр Фадеев, тогда - студент Владивостокского коммерческого училища, ушедший в партизаны весной 1919 года под фамилией «Булыга» в возрасте 17 лет. В 1920 году Костарёва назначили заместителем начальника Спасско-Иманского военного района. После «японского выступления» апреля того же года переправлял партизан из Приморья в Амурскую область, где были восстановлены Советы. Занимался в Харбине нелегальной работой - возможно, вербовкой белоэмигрантов.
В эти же годы писал и печатался, общался во Владивостоке с поэтами Николаем Асеевым и Сергеем Третьяковым. В 1919 году опубликовал здесь же пьесу в стихах «Ideefixe. Трагедия человеческих терзаний». Далее следуют поэтические и прозаические публикации во Владивостоке («Аэропоэма») и Москве (роман «Белый якорь» под псевдонимом «С. Нариманов», в котором, как сообщала аннотация, «коварным диверсантам и вездесущим шпионам… разлагающейся в шантанах и на панелях Константинополя белой эмиграции противостоят гениальный сыщик советского угрозыска и его недотёпа-помощник. Погони, переодевания, перестрелки и приемы джиу-джитсу - в комплекте»).
Роман «Желтый дьявол» Март и Костарёв написали в Ленинграде.
В 1926-1927 гг. Костарёв работает в Китае спецкором «Рабочей газеты» - снова с Блюхером, который в качестве главного военного советника лидера партии Гоминьдан Чана Кайши помогал тому организовать армию и объединить Китай. В Ленинграде в 1928 году вышли «Мои китайские дневники» Костарёва, где он назвал Блюхера вымышленным (в честь жены Галины) именем: «Он разрабатывал и как по часам провел всю Северную экспедицию кантонской армии. И это он же сейчас закончил разработку операции против мукденцев и похода на Пекин… Он - железный и спокойный, этот генерал Га-Лин».
В середине 1930-х Костарёв перебрался в Москву. Литературовед Игорь Волгин считал его прототипом Алоизия Могарыча из «Мастера и Маргариты» Булгакова: Костарёва вселили в квартиру в Нащокинском переулке, где жили родные отправленного в ссылку Осипа Мандельштама, а Могарыч, написав донос на Мастера, занял его подвал (по другой версии, прототип Могарыча - драматург Сергей Ермолинский). Эту историю вспоминала вдова поэта Надежда Мандельштам, фамилию недруга она писала как «Костырев»:
«Его вселил к нам в квартиру Ставский (глава Союза писателей в 1936-1939 гг.; написал Ежову донос на Мандельштама, ставший роковым. - Ред.), дав гарантию, что он уедет, когда понадобится вторая комната, то есть по возвращении Мандельштама. Я получила временную прописку… в проходной комнате у моей матери, а он, шествуя в свою, произносил: «В Биробиджан этих стерв». В конце концов, он выбросил меня на улицу, не дав дожить срока».
Еще: «Поселившись в комнате О. М., он непрерывно выстукивал на машинке свои дальневосточные рассказы и на той же машинке переписывал стихи. Однажды, печатая «Разрывы круглых бухт», он сказал мне: «О. Э. любит Крым только потому, что не побывал на Дальнем Востоке». По его мнению, каждому писателю следовало побывать на Дальнем Востоке. А в это время уже потянулись эшелоны с заключенными к Второй Речке во Владивостоке - начала осваиваться Колыма, и мы это знали».
Костарёв путешествовал, писал рассказы и очерки о Дальнем Востоке, Гражданской войне, северных народах, летчиках, освоении Колымы. Они складывались в книги: «Граница на замке» (о конфликте на КВЖД 1929 года), «Сахалинские сказки», «Встречи с Сергеем Лазо». Последний известный очерк «Японское море» вышел в декабре 1940 года в журнале «Наша страна».
В нем говорится об идее перегородить Татарский пролив дамбой, чтобы изменить направления течений и согреть Приморье: «Тогда… выросли бы и зашумели бамбуковые рощи по рекам Имано-Вакской и Даубихинской долин, зацвели бы приморские пальмы и мандариновые плантации, а приморский виноград был бы не хуже крымского. Пока это только догадки, отчасти опирающиеся на изучение режима воды в Татарском проливе и колебания температуры Куро-Сиво».
В ночь на 17 июня 1941 года Костарёва арестовали, приговорили к 10 годам по 58-й статье. Он умер в больнице Омской тюрьмы 15 сентября 1942 года (в публикациях нередки разночтения в датах, мы опираемся на данные Ольги Гольдиной как наиболее точные). После ХХ съезда реабилитирован посмертно при участии Тимофея Ветрова-Марченко - бывшего фельдшера, приморского партизана.
Роман: истерн, замешенный на фактах
«Желтый дьявол» (так авторы называют японскую интервенцию 1918-1922 гг.) - один из первых советских приключенческих романов. В нем три части: «Гроза разразилась» о начале интервенции, «Зубы желтого» (1919 год и подъем партизанщины), «Зубы желтого обломаны» - завершение Гражданской войны. Действие происходит во Владивостоке, Забайкалье, Маньчжурии.
Гражданская война породила немало выдающихся текстов: «Разгром» Фадеева, «Конармию» Бабеля, «Школу» Гайдара, «Тихий Дон» Шолохова… Но первыми Гражданскую войну на Дальнем Востоке олитературили именно Март и Костарёв. Красные командиры Лазо и Тряпицын, барон Унгерн и белые атаманы Семёнов и Калмыков, иностранные генералы Гревс и Оой, хозяин Маньчжурии, бывший хунхуз Чжан Цзолинь, адмирал Колчак… - все они впервые стали литературными персонажами именно в «Желтом дьяволе».
Здесь много выдумки, но в то же время авторы следуют исторической канве. Сделан упор на экзотику и остросюжетность, книга прямо в тексте самоиронично названа «бульварной пинкертоновщиной», но все-таки она насыщена и подлинной фактурой, и личным опытом.
В романе описано сожжение в паровозной топке Лазо (в книге - Штерна), Луцкого (Буцкова) и Вс. Сибирцева (Ореста Сибирского). Парад интервентов: «И отовсюду и повсюду: с хребта Эгершельдова мыса, с Амурского залива, от Города-Сада, от Рабочей слободки, по кривым переулкам, по Китайской улице, через Голубиную падь с гомоном - толпы… Маленькими цепкими ногами уверенно, твердо по чужой земле - желтые мундиры японских войск. Их много… Больше всех… Американцы… Румыны в плащах… Итальянцы… Франты поляки… Чехи… Китайцы… За ними… В хвосте - русские… Проблема Тихого океана решится. На Дальнем Востоке Императорская Япония будет!» Мятеж Гайды, 1919: «Кучами трупы навалены на вокзале и по путям… Хлопьями ложится на трупы снег. Ночь. Кой-где - выстрелы: это гардемарины достреливают раненых пленных».
«Японское выступление»-1920, ликвидация «читинской пробки» Семёнова, советизация Приморья - по роману можно изучать историю Гражданской войны на Дальнем Востоке. Только надо помнить, что учебник этот - художественный, наряду с реальными героями действуют вымышленные. После выхода первой части авторов даже обвинили в ненадлежащем изображении фактов. Видимо, поэтому Сергей Лазо, действующий в первой части под своим именем, потом превращается в Александра Штерна.
Мелькает в книге командир Аргунского полка Метелица - это реальный человек, позже он появится в «Разгроме» Фадеева. В ученике коммерческого училища Сашке Петрове, декламирующем Маяковского, узнается сам Фадеев. Позже раненый «Сашка-комсомолец» лежит в штабном вагоне Снегуровского - тоже реальная история, причем перевязку Фадееву после ранения в Спасске в 1920 году делал вышеупомянутый Ветров-Марченко. Снегуровский, в свою очередь, - это сам Костарёв-Туманов.
Как пишет историк Вадим Нестеров, роман - «настолько неповторимый трэш первых годов социализма, что он уже перестает быть pulpfiction и становится свидетельством эпохи». Можно провести параллель с книгой Юлиана Семёнова «Пароль не нужен» о приключениях юного Исаева-Штирлица в Приморье; другая параллель - истерн «Свой среди чужих, чужой среди своих», поставленный в 1974 году Никитой Михалковым. «Желтый дьявол» - настоящий боевик, книга очень кинематографична: действие, диалог, картинка… Даже в самом тексте повествование сравнивается с кинолентой, в рассказ вплетена графика.
Из-за трагической судьбы авторов «Желтый дьявол» оказался надолго забыт. Теперь у нас снова есть возможность его прочесть.
Василий Авченко,
«Новая газета во Владивостоке», №617, 11.11.21
