 |
| Т. Глаголева |
|
|
Потеряли лицо
Уголовное дело № 138212, начатое в конце 2006 года, до передачи в суд обещалось стать самым громким «коррупционным процессом» в Приморье. За «главаря» в нем проходит бывший вице-губернатор, а на тот момент и. о. руководителя Территориального управления Федерального агентства по управлению федеральным имуществом Игорь Мещеряков, обвинения в должностных преступлениях также предъявлены бывшему директору Дальневосточного филиала ФГУП «Федеральная логистика» Феликсу Кручу и главе департамента имущественных отношений администрации Приморья Владимиру Книжнику. Из 14 подсудимых более половины провели за решеткой не по одному году, им вменяется незаконная продажа объектов бывшей госсобственности, в результате чего совокупный ущерб бюджетам края и страны, по версии следствия, превысил 500 миллионов рублей.
А в суде грянул скандал, да не один. С начала слушаний защита обратила внимание на странную неопределенность в деле, где одна и та же персона в документах фигурирует по-разному. В одной части обвинительного заключения упоминается губернатор Сергей Дарькин, а в другой, в том же контексте, — «неустановленное лицо из администрации Приморского края», по мнению следствия, «организовавшее и возглавлявшее данное преступное сообщество».
В мае 2008-го следствие попыталось «зацепить» Сергея Дарькина, проведя обыски и выемки документов в его рабочем кабинете и по месту жительства. Но обвиняемым по данному делу губернатор так и не стал — после оперативно-следственных мероприятий ему стало плохо с сердцем, он срочно вылетел в столицу. А из санатория в Барвихе вернулся уже полностью выздоровевшим. В итоге после чудесного исцеления из дела губернатор исчез, оставив после себя лишь загадочное «неустановленное лицо».
Многие аналитики, с которыми удалось пообщаться «Новой газете», высказывают предположение, что за делом № 138212 кроется большая политическая игра, где на кон был поставлен пост губернатора Приморья. Напомним, основные события развивались накануне подготовки Владивостока к саммиту АТЭС-2012, когда в край должны были хлынуть безумные федеральные деньги.
О чем сейчас открыто говорят и участники процесса.
— Как только меня задержали, все вопросы были направлены не на профессиональную деятельность, а напрямую: дай показания на губернатора Дарькина, — утверждает главный подсудимый Игорь Мещеряков.
— Я вообще явился в следственный отдел по устному указанию, даже повестки не было. Закрыли в камеру и просили дать информацию на Сергея Дарькина, а я его в жизни вообще не видел, — заявляет генеральный директор ООО «Продукт-Сервис» Александр Шиндин. — Я об этом хотел сказать на очной ставке, писал заявление на полиграф (детектор лжи), мне во всем отказали. Посадили в камеру к больным туберкулезом и держали два с половиной месяца без допросов. И вообще за полтора года, которые я провел в СИЗО, был на допросе раз 10, и то — перед выпуском. У моей жены было суицидное состояние, она в больнице лежала, ребенок был дома один, меня и тогда не выпустили. У некоторых проходящих по делу жены вообще умерли от рака, и их перед смертью не отпустили попрощаться, только на похороны. Виновным себя не считаю, точно по такой цене, как и я, покупали объекты недвижимости десятки компаний, их почему-то нет в уголовном деле.
В ходе процесса действительно выявляются многие странности. Например, по делу проходят 44 объекта, тогда как продано на аукционах их было около 150. И все они оценивались примерно по одной и той же схеме, но остальные почему-то в дело «не вошли». Выяснилось также, что 550 миллионов рублей, предъявляемых обвиняемым, — это общая стоимость всех объектов, 400 миллионов из них было уплачено государству после торгов, т. е. спорной осталась сумма 150 миллионов. При этом даже эксперты со стороны следствия дают показания, что цифры фигурируют «на нижней границе рыночной цены», а остальные семеро независимых оценщиков считают, что объекты были куплены и вовсе по цене выше среднерыночной на тот момент.
Впрочем, речь о другом. После того как Сергей Дарькин слетал «полечиться» в Москву и «сорвался с крючка» ФСБ и СКП, дело стало принимать дурной оборот. «Коррупционный процесс» оборачивается массой всевозможных процессуальных нарушений. Одним из журналистов, которые стали писать об этом еще на стадии расследования, была Татьяна Глаголева — в ту пору корреспондент «Ежедневных новостей Владивостока».
Не мой журналист
Таня не из тех представителей СМИ, про которых большие начальники интимно говорят: «Мой журналист». Бодрые рапорты пресс-служб СК и прокуратуры игнорирует, предпочитает копать сама. Причем многие ее публикации направлены как раз на защиту прав работников правоохранительных органов. Занимаясь «делом Мещерякова», Татьяна выяснила для себя и попыталась рассказать широкой аудитории, чем большие политические игры и прокурорско-следственные интриги оборачиваются для «рядовых» участников процесса. В частности, для ФГУП «Центр экспериментальных технологий», позже преобразованного в открытое акционерное общество, и его генерального директора Ларисы Милютиной, в свое время поднявшей завод из руин.
Поскольку Татьяна Глаголева была вынуждена дать «обет молчания», «Новая газета» строит ее «рассказ» на основе материалов, опубликованных до привлечения журналистки в качестве свидетеля по делу и взятой с нее подписки о неразглашении материалов следствия. Одну из своих статей она успела опубликовать буквально за день до того, как ее доставили к следователю. И в ответ на «ноу-хау» прокуроров Приморья «Новая газета во Владивостоке» вынуждена изобрести новый жанр — «интервью с немым свидетелем». Своего рода «разговор» с коллегой, которому запрещено говорить. Из «рассказа» Татьяны Глаголевой:
«Среди фигурантов по делу проходит директор Центра экспериментальных технологий (бывший завод ЖБИиК) Лариса Милютина… Она проходила по делу в качестве свидетеля, и посему никакой меры пресечения в отношении нее изначально не избиралось. Она регулярно приходила на вызовы следователя и давала свидетельские показания. Но кроме всего прочего, на ней — как на руководителе — лежит ответственность за деятельность крупного завода, и ей регулярно приходилось отправляться в командировки в Москву. По возвращении домой из очередной поездки ее прямо на трапе самолета в аэропорту Владивосток задерживают сотрудники СУ СКП РФ по ПК.
В этот момент Милютина с удивлением для себя узнает, что, оказывается, начиная с 24 апреля 2009 года на протяжении последних четырех месяцев она находится в федеральном розыске и все правоохранительные органы Российской Федерации сбиваются с ног в ее поисках! И никак не могут найти, несмотря на то что она ежедневно бывает на работе, а после едет по одному и тому же маршруту домой, к своей семье. Несмотря на то что ее домашний адрес ни разу за все время следствия не изменился. Несмотря на то что она в открытую, по своим документам, покупает билеты на самолет для поездок в командировки. Несмотря даже на то, что она постоянно, по роду своей деятельности, посещает официальные административные учреждения, которые охраняют опять же сотрудники правоохранительных органов. Мимо них Милютина проходит, и они регулярно проверяют у «разыскиваемого лица» документы. Тогда же, 24 апреля 2009 года, Ларисе Александровне якобы предъявили и обвинение, правда, ознакомили с ним только после задержания. Суд Ленинского района конечно же Милютину арестовал, и несколько недель она пробыла в СИЗО».
Адвокат Ларисы Милютиной опротестовал в Приморском краевом суде решение об аресте. И 10 августа (обращаем внимание на даты) судейская коллегия рассмотрела эту жалобу. Журналистка была допущена судьями на заседание и смогла лично понаблюдать за процессом.
Татьяна Глаголева:
«Самой Ларисы Милютиной в здании суда не было, она участвовала в процессе по видеоконференции из СИЗО. Коллегия в составе судей Медведевой, Беляева и Корольковой сначала выслушала адвоката, который сообщил суду, что протестует против ареста подзащитной, так как для этого нет никаких оснований. Объявление в розыск было фиктивным, Милютина — законопослушный гражданин, отлично характеризуется на работе, имеет правительственные награды, имеет постоянное место проживания вместе с мужем и детьми, не судима и в свои 50 лет никогда не привлекалась не то что к уголовной, а даже к дисциплинарной ответственности. Кроме того, Лариса Александровна имеет проблемы со здоровьем, и, несмотря на это, ее арестовали. Кроме того, адвокат представил судьям документы, подтверждающие, что Ларису Милютину сотрудники Следственного комитета даже не потрудились известить надлежащим образом о том, что в отношении нее возбуждено уголовное дело и что она является по нему обвиняемой, к тому же объявленной в федеральный розыск! Ведь до момента ареста она вызывалась и допрашивалась неоднократно по делу только как свидетель, а значит, имела полную свободу передвижения и даже в случае опасности имела право на защиту со стороны государства.
Представитель прокуратуры Приморского края настаивала на том, что арестованной неоднократно звонил по телефону следователь и приглашал ее «на разговор», вызывал ее различными способами, однако каждый раз она якобы уклонялась от встречи. Поэтому Милютину и объявили в розыск. При этом следствие изменило ее правовое положение со статуса свидетеля на статус обвиняемого по делу.
Но! Если бы сотрудник СУ СКП РФ, ведущий расследование, действовал в соответствии с законом, то у него были бы на руках соответствующие документы: либо роспись получателя на повестке, либо номер входящей корреспонденции по месту работы, либо отметка работника почты об отказе в получении корреспонденции. Но таковых документов в деле нет. Получается, что просто в повседневных заботах следователи забыли небольшой нюанс: не направили ни Ларисе Милютиной, ни ее адвокату по почте ни одной повестки, ни одного уведомления о привлечении в качестве обвиняемой, об объявлении в розыск! Ну, разве это нарушение для следователя СУ СКП?!»
Тайны следствия
Коллегия краевого суда арест отменила, определение вступило в законную силу. Встретить торжество справедливости журналистка отправилась утром 11 августа у выхода СИЗО № 1 Владивостока.
Татьяна Глаголева:
«Не тут-то было! Время было 8 часов, но на месте уже были супруг Ларисы Милютиной Геннадий Павлович с сыном. Они заметно волновались... Время от времени к Геннадию Милютину подходили сотрудники завода, спрашивали, когда Лариса Александровна будет освобождена. Стояли и ждали вместе с родными. Время шло, а спецпочта из Приморского краевого суда все не поступала. Родные ждали под дверьми выхода из СИЗО, с надеждой посматривая на массивные ворота. Определение об освобождении поступило только после обеда. Дежурная на КПП сжалилась над заметно волнующимся Геннадием Милютиным и сказала, что ее уже ведут на выход. Прошло полчаса, но никто не выходил.
Тут произошло неожиданное… Открылись ворота СИЗО для въезда автотранспорта, и из них выскочил синий «Ленд Круизер». В приоткрытое окно мы увидели Ларису Милютину, сидевшую меж двух крепких парней. Лариса Александровна махала родным в окно руками, на которых были наручники. Такой поворот дел поверг в шок окружающих, ведь коллегия из трех (!)федеральных судей велела отпустить человека на свободу. Так почему же ей даже не дали выйти за порог режимного учреждения, а заковали в наручники и увезли в неизвестном направлении?»
Татьяна позвонила заместителю руководителя СУ СКП РФ по ПК Авроре Римской и спросила, как комитет может объяснить данную ситуацию.
Татьяна Глаголева:
«На что был получен ответ, что Ларису Милютину увезли для проведения следственных действий, эти действия комитет считает вполне законными. Вопрос, почему же сотрудник следственного комитета воспрепятствовал Ларисе Милютиной оказаться на свободе, как это постановил суд, остался без ответа. Нужно ли упоминать, что про повестки и порядок вызова лица и его защитника для проведения следственных действий опять никто не вспомнил!»
Вместе с адвокатом журналистка рванула в Следственный комитет. Дальнейшие события развивались в кабинете следователя Кибирева.
Татьяна Глаголева:
«Выяснилось, что когда Лариса Милютина получила свои вещи и все еще находилась на территории СИЗО, во внутреннем дворике к ней подошли сотрудники ФСБ, надели наручники и силком посадили в машину. Не предъявляя при этом никаких документов, они поставили ее перед фактом, что она сейчас проследует с ними, а не к себе домой. Ее требования позвать защитника, который находился в пяти метрах за забором СИЗО, были сотрудниками ФСБ проигнорированы.
Когда адвокат и Милютина обратились к следователю и присутствующему в кабинете оперативнику ФСБ с просьбой показать им документы, на основании которых Лариса Александровна была силой доставлена в прокуратуру, они также получили отказ.
— Посмотрите, когда будете знакомиться с делом, — с усмешкой заметил следователь... Какое же будущее ожидает следователей, для которых не указ ни решение краевого суда, постановившего освободить Милютину, ни даже сам закон? Фактически получается, что любой следователь СУ СКП РФ по ПК может позволить себе пренебречь законом, схватить человека на улице, «упаковать» за решетку без суда и следствия, совсем как в конце 30-х годов прошлого века!»
Новое рассмотрение меры пресечения в отношении подозреваемой Ларисы Милютиной состоялось в суде Ленинского района Владивостока 13 августа.
Татьяна Глаголева:
«Утром, соблюдя все формальности, я попросила у судьи разрешения на присутствие в заседании, которое, кстати, является открытым. Буквально за минуту до начала заседания ко мне подошел следователь Кибирев и вручил повестку, из которой с удивлением узнала, что меня вызывают в прокуратуру Приморского края для допроса в качестве свидетеля по основному делу. Когда все прошли в зал, мне стало понятно, почему следователю необходимо было вручить повестку именно до заседания. Потому как судья решал с участниками процесса вопрос: допустить ли представителей СМИ в качестве наблюдателей? Когда очередь дошла до следователя, тот суду и заявил, что представитель газеты «Ежедневные новости» не имеет права слушать заседание, так как является свидетелем по делу. Этот аргумент был принят судьей, и журналисту пришлось удалиться из зала. При этом другие представители СМИ до слушания были допущены и даже имели право записать все на диктофон.
Когда после почти семи часов слушаний судья принял решение все-таки арестовать Ларису Милютину, следователь Кибирев вручил повестку ее адвокату. Оказалось, что она тоже вызвана в прокуратуру в качестве свидетеля. Опытные юристы пояснили такой ход следователей: теперь журналист, получивший статус свидетеля, не сможет посещать судебные заседания по этому делу, так же как и адвокат...»
А еще этот статус лишил Татьяну Глаголеву права рассказывать о том, какими методами ведется расследование. Как рассказала «Новой газете» адвокат Евгения Царева, находящуюся на больничном с приступом стенокардии журналистку «люди в штатском» рано утром выдернули из постели и в пижаме доставили в кабинет следователя Кибирева. После допроса с нее взяли подписку о неразглашении тайны следствия, что в данном случае, по сути, является запретом на профессию. Если называть вещи своими именами, неугодному журналисту просто заткнули рот.А Ларису Милютину, которую краевой суд освободил спустя пару недель после ареста, промурыжили за решеткой около года. Изматывая этапами из СИЗО Владивостока в СИЗО Уссурийска и обратно…
Смертельный допрос
Журналист Татьяна Глаголева пыталась рассказать общественности о судьбе людей, попавших в жернова следствия. О той стороне громкого дела, о которой заставляют молчать. На одном из форумов Владивостока размещено письмо смертельно больной учительницы, направленное в адрес руководства Следственного комитета и ФСБ России (см. http://wertu-7.livejournal.com/662.html, а также: http://vlcrime.net/read.php?1,143052,398471). Читать страшно — умирающего человека допрашивали едва ли не на операционном столе и заставляли подписывать нужные следствию показания.
 |
| Оксана Берник умерла во время следствия |
|
|
Пишу об этом подробно, потому что прошу вашего вмешательства и помощи.
Мой муж, Берник Василий Николаевич, находится в федеральном розыске. Из свидетеля по уголовному делу № 138212 он превратился в подозреваемого. В настоящее время его место пребывания мне не известно. Связь с ним прекратилась в конце ноября 2009 года.
Насколько мне известно, следствие по данному уголовному делу длится с июля 2007 года. Изначально его вела старший следователь по расследованию особо важных дел СУ СК при прокуратуре Приморского края О. В. Кравченко, но была отстранена. Сейчас дело ведет Билан К. А. Следователи О. В. Кравченко и К. А. Билан не скрывали, что дело организовано с целью снятия с должности действующего губернатора Приморского края Дарькина С. М. Работниками прокуратуры СУ СК с обязательным участием работников УФСБ было арестовано несколько человек, непосредственно работающих в государственных структурах. Думаю, вам не трудно догадаться, каким образом выбивались показания из арестованных с 2007 года и до настоящего времени находящихся под стражей людей.
Мой муж, Берник В. Н., был адвокатом и обслуживал федеральное предприятие «Логистика» и федеральный «Центр экспериментальных технологий». По данному уголовному делу его допрашивали четыре раза как свидетеля. Постоянно угрожали, обещали посадить в СИЗО Владивостока, если он не даст показания, которые необходимы следствию. Нервы его просто не выдержали, в июле 2009 года он уехал в Обнинск в онкологический центр на обследование, а затем в Украину к родственникам. Связь с ним в конце ноября прекратилась, он не отвечает на мои звонки до настоящего времени. Никакой подписки о невыезде у него не требовали.
Осенью 2009-го я узнаю, что мой муж находится в федеральном розыске. Для меня это тяжелая ситуация, я очень больна и не понимаю, что происходит. Положение мое усугубляется еще и тем, что за октябрь-декабрь 2009 года работники СУ СК и УФСБ (следуют фамилии) просто издеваются надо мной. Три раза приходили с обыском, постоянно угрожали, требовали указать местонахождение моего мужа. Я, предвидя следственные действия и тот факт, что мне предстоит очередная — 4-я по счету операция, посылала в октябре Билану К. А. по факсу справку о состоянии своего здоровья. По всей видимости, следователи никакого значения ей не придали.
11.12.09 г. я перенесла тяжелую и продолжительную шестичасовую операцию, в течение последующих пяти дней мне переливали кровь. Как только меня перевели из реанимации, следователи посчитали вполне нормальным допрашивать и запугивать меня прямо в больничной палате. Лечащие врачи торакального отделения онкологической больницы Владивостока их не пускали, но тем не менее так называемая беседа состоялась.
После выписки из больницы все те же работники СУ СК и УФСБ (фамилии) не оставляли меня в покое. 23.12.09 г. они снова пришли ко мне домой. Я не хотела их пускать, т. к. очень плохо себя чувствую, у меня постоянно высокая температура, но они привели с собой понятых из нашего ТСЖ и сказали, что выломают дверь. В этот раз мне дали прослушать запись телефонного разговора, я так и не поняла, что я слушала, какие документы подписала, находясь в таком состоянии. В общем, подписала, что они просили, но они предупредили: если я пожалуюсь, мне будет еще хуже. Куда уже еще хуже, чем есть, — не знаю. Никаких документов мне о своем визите они не оставили, сказали: не положено.
Очень Вас прошу: помогите! Еще одного посещения вышеуказанных лиц я просто не выдержу. Наведите порядок в подведомственных Вам органах в Приморском крае. Я считаю, что следствие необходимо вести в соответствии с УК РФ, а не так, как сочтут нужным местные работники. С уважением О. М. Берник
».
На форуме только одно короткое примечание: к сожалению, эта женщина уже умерла...
Круг свидетелей
…А в громком процессе очередной громкий скандал: отвод государственного обвинителя Евгении Феоктистовой в связи с установлением факта ее личной заинтересованности в исходе дела. Адвокат Евгения Царева выяснила, что свидетелям по уголовному делу до их допроса судом звонили вежливые «молодые люди» и предлагали посетить прокуратуру, чтобы «освежить показания». Оказалось, случай не единичный. Один из свидетелей, который был повторно вызван в суд, рассказал, что повестку ему не вручали. Ему позвонил некто и сообщил, что нужно явиться в суд. Назвал при этом дату и время. При входе в здание Приморского краевого суда свидетеля Мельникова встретил оперативник ФСБ. В зал, где проводилось судебное заседание, он сразу Мельникова не пустил. А сначала провел его в кабинет к гособвинителю, которая «очертила свидетелю круг вопросов, по которым он должен дать суду пояснения», а также «ознакомила его с показаниями, которые он должен был дать суду». При этом, как пояснил суду свидетель Мельников, он не намеревался ни с чем знакомиться и ни о чем таком прокуратуру не просил! Эта «услуга» ему государственным обвинителем была фактически навязана.
Прокурор Ирина Луговская смогла не очень внятно пояснить суду, что сотрудники ФСБ просто помогают разносить повестки и приглашать свидетелей по этому делу. Позиция прокурора вызвала юмористические комментарии: вероятно, почту у нас неожиданно отменили. И теперь функции почтальонов должны выполнять ничуть не меньше как сотрудники ФСБ. Не слишком ли дорогостоящий для бюджета способ передачи информации?
— Защита не просто так возмущается. Мы ссылаемся на судебную практику Верховного суда РФ, которая однозначно говорит, что прокурор не имеет права ничего давать читать свидетелям до их допроса в суде! Это прямо запрещено. Более того, сама прокурор на вопрос суда пояснила, что она свидетелю «очертила круг вопросов, по которым она намерена его допрашивать в судебном заседании». И что самое ужасное в нашем «правовом» государстве, она в этих своих действиях не видит абсолютно ничего предосудительного. Вот что по-настоящему страшно! Есть решение Верховного суда, а Приморская краевая прокуратура в лице своих сотрудников им пренебрегает! — возмущена адвокат Евгения Царева.
Нет, не зря Евгению Цареву тоже пытались заставить молчать вместе с Татьяной Глаголевой.
— Когда адвоката пытаются допросить в качестве свидетеля, а затем взять с него подписку «о неразглашении» — это, к сожалению, уже распространенная практика. Удобная методика, чтобы вывести его из дела. В большинстве случаев защитники восстанавливают свой статус через суд, но на это уходит два-три месяца — теряется время, нарушаются права клиентов. Испытала, как говорится, на себе, — комментирует Евгения Царева. — А вот с применением этой методики в отношении журналиста сталкиваюсь в первый раз. Ведь совершенно очевидно, что в рамках этого дела допрашивать ее в качестве свидетеля не имело никакого смысла — рассказать о преступлении она ничего не может. А с нее еще и взяли подписку о неразглашении, заведомо зная, что она журналист и широко освещает этот процесс. Смысл тут может быть только один.
Приморские прокуроры изобрели способ борьбы с неугодной прессой. Теперь его можно распространить по всей России. Можно даже творчески его развить: например, взять на карандаш всех редакторов или даже ввести собеседование со следователем вместо творческого конкурса на первый курс факультета журналистики…
А еще лучше взять «подписку о молчании» со всего населения страны — ведь все мы, в конце концов, свидетели деятельности этого «правового государства».
«Новая газета»,
«Новая газета» во Владивостоке», № 101, 08.09.11
