 |
| Знамя одной из частей ДВР. Фото из краеведческого музея Спасска-Дальнего |
| |
К республике причислили Приамурье, Приморье, Камчатку, северный Сахалин, но фактически власть ДВР поначалу не распространялась за пределы Забайкалья. Первой столицей стал Верхнеудинск. Затем столица откочевала вслед за Народно-революционной (читай - Красной) армией республики в Читу. (Не потому ли в 2018-м Улан-Удэ с Читой передали от Сибирского федерального округа в Дальневосточный?)
У ДВР появились конституция, избранное правительство и совет министров во главе с большевиками Краснощёковым и Никифоровым. Республика имела внешние признаки самостоятельного государства: символику, почтовые марки, деньги («буферки»)… Здесь не было ни военного коммунизма, ни нэпа по-советски; сохранялась свобода торговли и частного предпринимательства, не были национализированы банки, не вводился рабочий контроль, действовало всеобщее избирательное право, разрешалась многопартийность… Но все важнейшие вопросы решались только через Дальбюро ЦК РКП(б) - «руку Москвы».
Покончив с «читинской пробкой» атамана Семёнова, армия ДВР (ею командовали поочередно Блюхер и Уборевич) шла на восток. Когда японцы согласились оставить Приморье при условии демилитаризации Владивостокской крепости, части ДВР 25 октября 1922 года без выстрела заняли Владивосток. На этом история ДВР закончилась: уже в ноябре «буфер» влился в РСФСР. Тогда-то Ленин и произнес знаменитые слова: «Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский». То есть - игры кончились; вместо Дальневосточной республики - единая Россия.
Карантин - самое время для чтения. Предлагаем топ-лист произведений, в которых фигурирует Дальневосточная республика. Разумеется, это далеко не исчерпывающий список документальных и художественных текстов, так или иначе связанных с ДВР - взять хоть «Последнего из удэге» Александра Фадеева, «Ваську-гиляка» Рувима Фраермана, «Записки премьера ДВР» Петра Никифорова… ДВР и ее историко-культурологические окрестности притягивают и современных писателей - достаточно назвать замечательные документальные романы Леонида Юзефовича «Самодержец пустыни» и «Зимняя дорога».
1. Виктор Кин «По ту сторону»
Настоящая фамилия - Суровикин. Большевик, подпольщик, в начале 1920-х - организатор комсомола на Дальнем Востоке. Расстрелян в 1938 году.
Роман «По ту сторону» (1928): «О, это была веселая республика - ДВР! Она была молода и не накопила еще того запаса хронологии, имен, памятников и мертвецов, которые создают государству каменное величие древности. Старожилы еще помнили ее полководцев и министров пускающими в лужах бумажные корабли, помнили, как здание парламента, в котором теперь издавались законы, было когда-то гостиницей и в нем бегали лакеи с салфеткой через руку. Республика была сделана только вчера, и сине-красный цвет ее флагов сверкал, как краска на новенькой игрушке… Столица республики - Чита - утонула в песках; на улицах в декабре, в сорокаградусный мороз, лежала пыль,- это производило впечатление какого-то беспорядка. Над городом висел густой морозный туман, на горизонте голубели далекие сопки. В парламенте бушевали фракции, что-то вносили, согласовывали, председатель умолял о порядке. В дипломатической ложе сидел китаец в галстуке бабочкой, с застывшей улыбкой на желтом лице и вежливо слушал. Над председателем висел герб, почти советский, но вместо серпа и молота были кайло и якорь. Флаг был красный, но с синим квадратом в углу. Армия носила пятиконечные звезды - но наполовину синие, наполовину красные. И вся республика была такой же, половинной. Граждане относились к ней добродушно, с незлобивой насмешкой, но всерьез ее как-то не принимали. И когда началась война, население митинговало, решая вопрос: идти ли на фронт защищать республику или остаться дома и бороться с белыми каждому за себя, за свой двор, за свою деревню, за свой город… Белые огибали Хабаровск с трех сторон. Республика попала в плохой переплет - уже занято было все Приморье, уже готовили что-то японцы и ходили нехорошие слухи об армии. В штабах метались сутками не спавшие люди. Телефонная трубка кричала о раненых, о занятых селах и станциях, требовала людей, винтовок, хрипела и ругалась - в бога, в веру, в душу».
2. Арсений Несмелов. Рассказы и воспоминания
Поэт, прозаик. Настоящая фамилия - Митропольский. Участник Первой мировой. В Гражданскую воевал у Колчака, в 1920-1924 гг. жил во Владивостоке, затем - в Харбине, где в 1945-м был арестован СМЕРШем за работу на Японскую военную миссию. Умер в тюрьме Гродеково от инсульта. В 2006 году «Рубеж» (Владивосток) выпустил первое собрание сочинений Несмелова в двух томах.
«Ленка Рыжая» (главы из неоконченного романа «Продавцы строк»): «Если бы большевики, явившись во Владивосток, не закрыли всех публичных заведений Корейской слободки… Ленка Рыжая и до сих пор жила бы, вероятно, во Владивостоке, опустившись лишь, быть может, до портовых трущоб, где стрихнин, сгоряча брошенный в пиво, или кривой нож ошалевшего от кокаина супника и оборвал бы жизнь этой великолепной, розовотелой, ласковой женщины. Но большевики недели через две после того, как овладели городом, распустили обитательниц публичных домов, как в доброе старое время институты для благородных девиц распускали своих воспитанниц на рождественские, скажем, каникулы, с той только разницей, что каникулярное время приморских проституток должно было продлиться неопределенно долго. Ревком, «входя в положение эксплуатируемых женщин», даже обязал хозяек выдать девушкам «двухнедельное выходное пособие». Но содержательницы публичных домов так и не выполнили справедливого требования высшего института краевой власти… Следует, однако, заметить, что приказ ревкома о «прекращении проституции как пережитка буржуазного прошлого» открыл кое-кому из девушек и двери в иную жизнь. Дело в том, что прибывшая во Владивосток победоносная армия тов. Уборевича предъявила огромный спрос на женщин… Эти юноши и молодые люди останавливали приглянувшихся им аборигенок слободки и тут же предлагали им временное сожительство, обещая, если сойдутся характерами, форменный загсовский закон».
Записки «О себе и о Владивостоке»: «Николай Николаевич (поэт Асеев. - Ред.) храбростью не отличался. Во время чумы… он ужасно боялся захворать и не выходил на улицу без дрянного респиратора, которые в то время фабриковались во всех аптеках. Поэт не хотел понять, что щели между волокнами ткани для микроба шире, чем для человека - ворота, а следовательно респираторы - ерунда собачья».
3. Николай Асеев «Октябрь на Дальнем»
Поэт, футурист, сценарист Асеев в 1917-1921 гг. жил во Владивостоке, работал в газетах, основал клуб «Балаганчик» на углу Светланской и Алеутской.
Из воспоминаний «Октябрь на Дальнем»: «Город падал на меня с высоты сопок; он кренился к морю стенами спадающих отрогов. Густо вплотную кипел вокруг меня незнакомый быт. Люди в синих длиннополых халатах обтекали меня сплошной массой. Они плевали, скалили белые зубы, жестикулировали, спорили и перекликались, певуче и гортанно придыхая. Звуки вибрирующих струн слышались в их интонациях. Я не понимал не только их слов, но и их интонаций. Мне казалось, что они переругиваются и упрекают в чем-то один другого, а они вслед за тем хлопали друг друга по плечу и заливались понимающим смехом. Их мимика, жесты, интонации были настроены по камертону чуждого мне быта. Непонятные фрукты и цветы окружали меня толпой. Черные поблескивающие сланцем рогожи с трепангами расстилались у моих ног чудовищными пиршествами; розовые гирлянды огромных крабов висели на мачтах джонок. Всё было чуждо и враждебно мне».
4. Михаил Щербаков. Рассказы и очерки
Летчик, фотограф, участник Первой мировой. Во время Гражданской попал во Владивосток, откуда ушел в 1922 году с флотилией Старка. Жил в Шанхае, Сайгоне, в 1956 году покончил с собой в Париже. Сборник Щербакова «Одиссеи без Итаки» издан «Рубежом» в 2011 году.
Рассказ «Кадет Сева»: «И в этот городок, прилипший ласточкиными гнездами к обрывам сопок… - сколько людей, сколько пламенных надежд лилось в него в двадцатых годах из агонизировавшей России, из ощетинившейся зеленохвойной Сибири, из благодатного Крыма, с Кавказа, из Туркестана, через волнистые барханы Гоби, через жжёные монгольские степи и даже окружным путем - по морщинистым лазурным зеркалам тропических морей!.. Чего-чего там только не было: и парламенты с фракциями, и армия, и журналы, и университеты, и съезды, и даже - о, архаизм! - Земский Собор. Точно вся прежняя Россия, найдя себе отсрочку на три года, микроскопически съежилась в этом каменном котле, чтобы снова расползтись оттуда по всем побережьям Тихого океана, пугая кудластыми вихрами и выгоревшими гимнастёрками колониальных мисс и шоколадных филиппинок… Странная жизнь текла тогда во Владивостоке: тревожно-острая, несуразная, переворотная, и все-таки какая-то по-русски вальяжная и не трудная… И повсюду - неусыпное око - шныркие коротконогие японцы, кишевшие во всех концах города, расползшиеся по всем окрестным пороховым складам и фортам могучей прежде крепости. Точно муравьи на холодеющей лапе недобитого зверя».
Очерк «Одиссеи без Итаки»: «Нервы города постепенно натягивались, несмотря на внешнее безразличие. Хотя японцы и укреплялись на Второй Речке, военные круги боялись, что прекрасно вооруженные красные сомнут немногочисленные японские заставы и ворвутся в город или что партизаны обойдут японские позиции с фланга, со стороны Шкотова».
5. Владимир Ленин. Полное собрание сочинений
Отвечавший на вопрос о роде занятий «литератор», Ленин сочинил не только Дальневосточную республику, но и ряд касающихся ее темпераментных статей и речей.
Из доклада о концессиях на фракции РКП(б) VIII Съезда Советов 21 декабря 1920 года: «Обстоятельства принудили к созданию буферного государства - в виде Дальневосточной республики, и мы прекрасно знаем, какие неимоверные бедствия терпят сибирские крестьяне от японского империализма, какое неслыханное количество зверств проделали японцы в Сибири… Но тем не менее вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее… При таких условиях, когда перед нами растущий конфликт, растущее столкновение Америки и Японии, - ибо из-за Тихого океана и обладания его побережьями уже многие десятилетия идет упорнейшая борьба между Японией и Америкой… это столкновение растет и делает войну между Америкой и Японией неизбежной, - мы становимся в то же положение, в котором были в течение трех лет: социалистическая республика, окруженная империалистическими странами, которые несравненно сильнее нас в военном отношении… Мы могли продержаться и могли победить неслыханно могущественный союз держав Антанты, поддерживаемый нашими белогвардейцами, только потому, что никакого единства между этими державами не было. Мы могли побеждать до сих пор только благодаря глубочайшим раздорам среди империалистических держав… Если мы возьмем Японию, которая держала в своих руках почти всю Сибирь и которая, конечно, могла помочь во всякое время Колчаку, - основная причина, почему она этого не сделала, заключается в том, что ее интересы коренным образом расходятся с интересами Америки, что она не хотела таскать каштаны из огня для американского капитала. Зная такую слабость, мы, естественно, не могли вести какую-нибудь другую политику, кроме той, которая ставит себе задачей использовать эту рознь Америки и Японии таким образом, чтобы укрепить себя и оттянуть возможность соглашения Японии и Америки против нас… Мы даем сейчас Америке Камчатку, которая по существу все равно не наша, ибо там находятся японские войска. Бороться с Японией мы в настоящий момент не в состоянии. Мы даем Америке такую территорию для экономической утилизации, где у нас абсолютно нет и куда мы не можем дать ни морских, ни военных сил… Мы привлекаем американский империализм против японского и против ближайшей к нам японской буржуазии, которая до сих пор держит в руках Дальневосточную республику».
6. Юлиан Семёнов «Пароль не нужен»
Король советского политического романа начал свою штирлициану тем, что заслал красного агента Владимирова-Исаева во Владивосток. Время действия первой книги о Штирлице «Пароль не нужен» (1966) - лето 1921 года, после «меркуловского» белого переворота.
«Пароль не нужен»: «О, как великолепно была задумана в Токио владивостокская операция! Это был реванш за выигрыш Ленина, который сумел в апреле 1920-го создать на громадной территории от Байкала до Владивостока суверенное государство, ДВР - Дальневосточную республику, «красный буфер». Этой акцией Ленин парализовал действия китайцев и японцев в Сибири, ибо ДВР, построенная на принципах незыблемости частной собственности и широкой многопартийности, тут же наладила отношения с Америкой. А США зорко наблюдали за всеми действиями японцев в России, и всякий их успех расценивался в Вашингтоне как операция потенциального противника… Подготавливая заговор во Владивостоке, Токио учло позицию Вашингтона… Нужно было найти и привести в ДВР к власти таких русских, которые сначала утвердились бы как антибольшевистская сила - это бы американцы приветствовали, - а потом истинно русская белая сила должна была обратиться за помощью к Японии, но никак не к Вашингтону… В течение года в Токио тщательно готовились. Во Владивостоке была создана подпольная контрреволюционная организация во главе с братьями Меркуловыми…»
«- Кто пришел играть в войну, - продолжает Блюхер, - тот пусть уходит. Кому по душе махать шашкой и бомбой громыхать, тот адресом ошибся. Мы воюем для того, чтобы эта война была последней. Вот так. А для этого мы должны быть силой - организованной и мощной. Я вчера получил шифровку из Владивостока: меркуловцы вооружают армию до зубов; ждут подкрепления от Врангеля из Европы; разрабатывают стратегический план организованного наступления на нашу Дальневосточную республику. Момент ими выбран удачно, что и говорить: в братской России голод, и мировая буржуазия считает, что именно сейчас можно отхватить Дальний Восток, пока, им кажется, Москве не до нас. Умно. И чтобы этому умному плану противостоять, нам должно в ближайшее же время стать мощной армией, а не табором. У кого есть противное мнение, прошу высказаться».
Василий Авченко,
«Новая газета во Владивостоке», №537, 9.4.20
