А. Шевяков

В основе сложившейся ситуации лежит несколько фундаментальных причин.

Во-первых, в многочисленных дискуссиях о социально-экономическом положении России задачи макроэкономической и социальной политики рассматриваются, как правило, отдельно. При этом успешность решения социальных проблем ставится в зависимость от роста макроэкономических показателей, а пока этот рост недостаточен — в зависимость от точной адресации ограниченных средств, направляемых на развитие социальной сферы и социальную поддержку бедных слоев населения.

Такой подход в условиях сравнительно высоких темпов экономического роста и благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры позволял правительству увеличивать бюджетные расходы. В том числе на увеличение пенсий, пособий, МРОТ, заработной платы в бюджетной сфере и т.п. зависимость от роста макроэкономических показателей, а пока этот рост недостаточен — в зависимость от точной адресации ограниченных средств, направляемых на развитие социальной сферы и социальную поддержку бедных слоев населения.

Сегодня такой подход к решению социальных задач в связи с замедлением экономического роста и снижением доходов государства ставит перед правительством сложную проблему: надолго ли хватит запаса прочности и на чем можно сэкономить, чтобы не допустить резкого снижения уровня доходов населения и свертывания социальных программ. Но даже при успешном преодолении кризиса при сохранении сложившихся распределительных отношений уровень социально-экономических диспропорций будет нарастать.[1]

Самое главное заключается в том, что ориентирами для оценки динамики социальных показателей и выработки мероприятий по решению социальных проблем служат в основном среднестатистические показатели, которые не только не дают реального представления о существе и глубине этих проблем, но даже и дезориентируют. Это касается, прежде всего, учета реального распределения доходов населения в рамках балансовых ограничений, обусловленных уровнем продуктивности российской экономики[2], и недооценки в связи с этим проблемы деформации распределительных отношений и продолжающегося углубляться социально-экономического неравенства.

Политика правительства по снижению масштабов бедности может служить хорошей иллюстрации недооценки и даже непонимания этой проблемы. Определяя уровень бедности на основе прожиточного минимума, правительство связывает снижение масштабов бедности только с повышением МРОТ, зарплаты бюджетникам, пенсий и других пособий, выделяя для этого дополнительные средства и наивно полагая, что эти средства в основном попадают к бедным. Но, как показывает детальный анализ на уровне различных доходных групп населения, даже достаточно радикальные предложения по повышению МРОТ и пенсий, которые в последнее время афишируются многими экономистами и политиками, не могут привести к заметным сдвигам по снижению бедности и избыточного неравенства.

Измерение уровня бедности на основе уровня прожиточного минимума не является достаточно объективным, так как этот уровень определяется на основе субъективных оценок, и в современных условиях уже не отражает реальной ситуации с бедностью.[3]  И можно было бы оставаться на таком подходе к оценке бедности и вытекающих из него «очевидных» мероприятий по ее снижению — увеличением МРОТ, пенсий, пособий, зарплат бюджетникам и т.п., — если бы только не низкая эффективность этих мероприятий: только 12-15% выделяемых на эти цели ресурсов попадают к действительно бедным[4].

Конечно, все это необходимо делать, но как? И какое по уровню повышение можно считать необходимым и достаточным? И достаточно ли для решения проблемы бедности только этих мероприятий? Сегодня правительство уровень такого повышения связывает с наличием свободных средств на социальные нужды, а с другой стороны, оно зависит от «вкусовых» предпочтений законодательной и исполнительной власти. Интересно отметить, что случайно или нет, но во всех планах правительства по снижению бедности фигурирует не собственно показатели бедности, а показатели увеличения МРОТ, пенсий, пособий, зарплат бюджетникам и т.п. Заметные проценты подтягивания этих показателей к прожиточному минимуму демонстрируют «серьезные» усилия правительства по решению проблемы бедности, в то время как эффект этих мероприятий на снижение показателей бедности, как мы уже отметили, относительно мал. Сам же показатель бедности и нормативы его снижения в планах правительства впрямую нигде не обозначены.

Заметное снижение бедности по такому пути требует значительных ресурсов, что в свою очередь несет в себе опасность инфляции, и поэтому правительственная доктрина исходит из постепенного подтягивания показателей МРОТ и др. до уровня прожиточного минимума. Радикального снижения бедности при таком подходе ожидать не приходится, тем более, что инфляция и существующие распределительные механизмы, фактически сводят эффект этих мероприятий во времени к нулю[5].

Суть проблемы в том, что существующие сегодня  механизмы формирования и перераспределения доходов населения настроены и работают  в пользу   богатых, большая доля совокупного роста доходов уходит на рост доходов наиболее обеспеченных слоев населения, а на повышение доходов наименее обеспеченных остаются крохи. Так в 2000 годы доходы 10% наиболее обеспеченного населения росли в 2 раза быстрее, чем ВРП на душу населения, а доходы 10% наименее обеспеченного населения — в 20 раз медленнее!  

В результате реформ в России выиграли только 20% наиболее обеспеченного населения (9-я и 10-я децильные группы).[6] Группы населения со средними (близкими к медиане) доходами не только не разбогатели, но и не восстановили уровень благосостояния, который они имели в 1990 году. А группы населения с самыми низкими доходами остались за чертой абсолютной бедности.

Высокие доходы наиболее обеспеченных групп вовсе не означают, что продуктивность экономики высока или будет расти вместе с дальнейшим ростом этих высоких доходов. Рост высоких доходов происходил неравномерно, но, тем не менее, среднегодовой темп роста реальных доходов 10% самых обеспеченных в 2000-е годы на 24% превысил темп роста ВВП. А это означает, что отдельные (богатые) группы населения имеют институциональные преимущества, что позволяет им перетягивать эффекты экономического роста на себя.

Говоря о динамике показателей бедности и возможных путях снижения ее масштабов, необходимо ясно представлять, как она измеряется в РФ и в мире, а также уяснить разницу понятий абсолютной и относительной бедности. Динамика показателей абсолютной бедности (этот показатель используется у нас), расчет которой как мы уже отмечали, базируется на понятии прожиточного минимума, и помимо динамики показателей доходов совершенно естественно зависит от  значения и динамики изменений этого минимума. Выбор значения прожиточного минимума, так или иначе, достаточно субъективен, и поэтому снижение показателя бедности может говорить не о его реальном уменьшении, а о неоправданном занижении правительством величины прожиточного минимума, что выражается, в том числе, в отставании динамики его роста от динамики роста средних доходов.[7]

Показатели относительной бедности, где в качестве её границы выступает, как правило, 60% от среднего уровня доходов, используются в странах ЕС.

Так вот  численность относительно бедного населения России (с доходом на душу менее 60% среднедушевого дохода) росла с небольшими колебаниями все годы реформ. И сейчас более половины населения России остается относительно бедным.

На приведенном ниже рисунке дан график соотношений по 7 нижним децильным группам относительной границы бедности и прожиточного минимума.  Фактически 60% населения не дотягивает до границы относительной бедности, а 30% населения находится на пороге абсолютной бедности.

И что самое неприятное, как показывает региональный анализ,  относительная бедность постоянно растет и чем богаче регион, тем она выше.

С точки зрения нормальной экономической логики (тем более логики социального государства) это представляется просто абсурдным и показывает, что деформация распределительных механизмов, связанная, прежде всего, с концентрацией доходов богатых, достигла такого уровня, когда нарушается даже естественная логика снижения бедности по мере экономического роста.

Итак, на сегодняшний день мы видим, что основная проблема неравенства и бедности населения лежит не в плоскости недостатка ресурсов, а в механизмах их распределения и перераспределения. Этот вывод представляется очень важным в современных условиях, когда кризис ограничивает возможности дальнейшего роста бюджетных расходов государства на социальные нужды.

Иначе говоря, мы  имеем не только избыточное социально-экономическое расслоение нашего общества, но и распределительные механизмы, которые его создали и систематически поддерживают, что препятствует преодолению социальных диспропорций. Без переналаживания этих механизмов в сторону разумного ограничения роста самых высоких доходов, мы никогда в лучшую сторону не двинемся, — даже если сегодня, одномоментно, мы все разделим поровну, неравенство очень быстро вернется на круги своя.

Основной путь корректировки распределительных механизмов  -  это механизмы перераспределения доходов  в системе “налогообложение - социальные льготы”. В странах с рыночной экономикой уже в течение длительного, времени осуществляется государственное регулирование, направленное на выравнивание материального положения различных доходных групп населения и такая система признается наиболее важной частью механизма перераспределения доходов.

Эффективность такого государственного регулирования можно увидеть на примере США - такое выравнивание распределения доходов в США при переходе в результате перераспределения от первоначальных рыночных к располагаемым доходам приводит к снижению децильного коэффициента в 4,5 раза (с 67,6 до 14,7) и повышению доходов нижней (бедной) группы почти в 5 раз!

Рыночный доход — денежный доход за счет всех источников, включая прирост стоимости капитальных активов, за вычетом доходов за счет социальных трансфертов до выплаты налогов и обязательных платежей. Индекс Джини = 0,493, децильный коэффициент дифференциации = 67,6,

Располагаемый доход — рыночный доход минус налоги и обязательные платежи, плюс все виды социальных трансфертов

Индекс Джини = 0,418, децильный коэффициент дифференциации = 14,6.

У нас же такое налогообложение неравенство увеличивает![8] Это только на первый взгляд плоская шкала налогов всех уравнивает.

Чтобы разобраться какова же реальная картина, рассмотрим структуру денежных доходов населения для различных доходных групп. На рис. 5 эта структура показана в разрезе основных источников: заработной платы, пенсий, социальных трансфертов и других доходов, основную часть которых составляют доходы  от разных видов собственности.

Из приведенной выше структуры доходов населения по их источникам видно, что доходы богатых более чем на 65% состоят из доходов от собственности. Еще более разительная картина наблюдается для Москвы, где доля «других» душевых денежных доходов в 2006 гг. в 9 и 10 децилях  превышает 90% душевых денежных доходов.

Но наиболее разительно отношение значений «других» душевых денежных доходов 10-го и 1-го децилей в 2006 году равное 828, почти в 2 раза превышает это отношение в 2003 году. И более чем в 15 раз превышает это отношение в РФ (55).

Все это  говорит о том, что, во-первых, основой благосостояния двух самых богатых групп населения является не заработная плата, а другие, «рентные» доходы, а, во-вторых, концентрация этих  доходов является основным фактором неравенства в РФ и, в том числе, катастрофического неравенства населения в г. Москве.

Анализ реальной налоговой нагрузки различных доходных групп населения  показывает ее значительную дифференциацию. Все дело в том, что раз считается, что у нас плоская шкала налогов, то и налогообложение для всех равномерное. Но это не совсем так. Зарплату трудящихся дважды облагают налогом. Сначала снимают единый социальный налог (ЕСН) с фонда оплаты труда – 26,2%, а потом еще с самой зарплаты 13% - подоходный налог. Получается, что трудящийся отдает со своих доходов практически 40%.[9] А человек, который живет на дивиденды, банковский процент или с аренды собственности  - лишь 0%-6%-13%.

Если он хранит свой вклад под проценты Центробанка, то вообще не платит с них налогов, а если занимается предпринимательством – то 6%.. При этом, как показывает наш дифференцированный анализ, в среднем по РФ основной частью доходов  у 10% богатых – почти на 65-70% это как раз такие доходы, а не зарплата. А, в Москве в доходах  9 и 10 дециля эта доля выше 90% (т.е. доля заработной платы составляет менее 10%,) и налоговая нагрузка для этих децилей почти в 3  раза меньше по сравнению с остальными.

Таким образом, в проигрыше оказываются доходы именно от экономически активной деятельности в противовес рентным и другим доходам.

Для того,  чтобы понять, количественные ориентиры реформы распределительных отношений, мы пошли по пути сравнения параметров кривых распределения доходов населения в РФ и в Европе[10]. Заметим сразу, что, несмотря на достаточно иллюстративный характер, приведенный анализ достаточно точно характеризует направления и порядок необходимых изменений.

Нехватка или избыток денежных среднедушевых доходов в децилях в РФ и Москве  (в процентах к исходным значениям денежных среднедушевых доходов) относительно среднеевропейских значений, приведены в таб.2.

Таб.2.

Таким образом, анализ показывает, что для приведения кривой распределения доходов домохозяйств, к европейскому стандарту распределения, необходимо ограничение роста  доходов  только в двух последних децилях. При этом эти ограничения падают в основном на последние 2 дециля и то в размерах, не превышающих существующую в этих странах ставку прогрессивной шкалы налогов. Иначе говоря, приведение распределительных механизмов к «мировым» стандартам (на которые так любят равняться наши реформаторы) резко улучшит положение 80% населения, снизит неравенство и бедность до приемлемых уровней и уменьшит темпы роста  доходов практически только у 10% населения. И самое главное  - устранит механизм воспроизводства чрезмерного неравенства и относительной бедности.

Важно понять, что при таком подходе достигается радикальное снижение показателей неравенства и бедности без дополнительных значительных ресурсов, общая денежная масса доходов остается неизменной, так как мы меняем только пропорции ее распределения по различным доходным группам, причём инфляционной составляющей в таком подходе нет.[11]

Однако, кроме достижения европейских стандартов, существует более серьезная причина устранения высокого неравенства и бедности.

Наш анализ показывает, что социально-экономическая дифференциация населения оказывает мощное обратное воздействие на экономическую и демографическую динамику. И здесь,  именно относительные показатели уровня жизни различных слоев или групп населения проявляют устойчивые и статистически значимые связи с показателями экономического роста и демографической динамики. Исследования в этой области, проведенные в ИСЭПН РАН в последние годы, вскрыли новые, неизвестные до настоящего времени закономерности влияния специально построенных относительных показателей бедности на экономический рост, демографическую динамику и качество человеческого капитала.

Исследование зависимостей темпов экономического роста и роста инвестиций от избыточного неравенства показало, что снижение избыточного неравенства по экономическим возможностям повышает темпы экономического роста и роста объемов инвестиций. При снижении избыточного неравенства на 1% темп экономического роста повышается примерно на 5% (0,33 процентного пункта), а темп роста инвестиций повышается на 6,2% (0,67 процентного пункта). Во всех вариантах ретроспективных расчетов при эффективной с точки зрения роста ВВП политики регулирования распределения доходов, ВВП в период 2000-2006 годов мог бы быть выше фактического на 30-50%.

Что касается взаимосвязи структурно-функциональных компонент неравенства с демографическими показателями, то здесь эконометрический анализ позволил дать четкую статистическую оценку интуитивным представлениям о роли и механизмах воздействия социально-экономического неравенства и бедности на показатели рождаемости и смертности. Детальный анализ зависимостей коэффициентов рождаемости, смертности и естественного прироста населения от различных показателей неравенства, уровня жизни и бедности показывает, что абсолютные значения этих показателей не проявляют статистически значимых корреляций с показателями рождаемости и смертности, в то время как относительные объясняют 85-90% их изменений.

Ретроспективный анализ показал, что при оптимальном перераспределении доходов, снижающим величину коэффициента дифференциации до 8, и при годовом росте реальных доходов на 10% рождаемость в 2007 году повысилась бы на 2,8 промилле — до 13,2 промилле в год, — а не до 11 промилле, как это фактически происходит. А смертность при этом понизилась бы на 6 промилле — до 9,9 промилле в год, то есть уже в этом году, в принципе, можно было бы выйти на положительный естественный прирост населения в размере 3,3 промилле.

Таким образом, можно сказать, что определенные выше параметры распределительных механизмов, когда неравенство находится в пределах значений 7-9 для коэффициента фондов, являются не только общественно справедливыми, но и оптимальными, как в экономическом, так и в общестратегическом (в том числе, геополитическом) плане. Именно при таких параметрах распределения большая часть населения сможет реализовывать свои чаяния в экономическом и репродуктивном поведении, сохранении своего здоровья, наращивании человеческого потенциала и т.п.

Основные выводы из изложенных результатов наших исследований заключаются в следующем:  

Острые социально-экономические диспропорции, возникшие в ходе проводимых в стране реформ, представляет серьезную угрозу социально-политической, экономической и демографической  ситуации в стране, особенно в условиях развивающегося кризиса. Избыточное социально-экономическое неравенство и бедность оказывают  существенное обратное влияние на экономическую и демографическую динамику и является основным препятствием для расширенного воспроизводства населения, человеческого капитала и повышения темпов экономического роста.

Существующие сегодня  механизмы формирования и перераспределения доходов населения настроены и работают  в пользу   богатых, большая доля совокупного роста доходов уходит на рост доходов наиболее обеспеченных слоев населения, а на повышение доходов наименее обеспеченных остается малая доля. Все это приводит к тому, что избыточное социально-экономическое неравенство в России достигло угрожающих величин, доходы более 60% населения лежат ниже границ, позволяющих этой части населения эффективно реализовывать себя в экономике и накладывает ограничение на их здоровье и репродуктивное поведение.

Простое увеличение бюджетных расходов  не может привести к существенным изменениям в решении проблемы снижения уровня неравенства и бедности, тем более что кризис ограничивает возможности дальнейшего роста расходов государства на социальные нужды.. На сегодняшний день основная проблема неравенства и бедности населения лежит не в плоскости недостатка ресурсов, а в механизмах их распределения и перераспределения.

Без радикального пересмотра распределительных отношений — увеличения налоговой нагрузки на сверхдоходы и увеличения доходов малоимущих, мы проблему нарастающей относительной бедности и увеличивающегося разрыва бедные - богатые не решим. Перераспределение доходов — это системный и принципиально важный способ создания оптимальных условий  для ускорения экономического роста и изменения направления вектора демографической динамики.

Исследования  показывают принципиальную возможность такого перераспределения, не выходящего за рамки принятых в странах ЕС норм и нормативов. Наши исследования  указывают на необходимость перехода на оптимальный характер распределения доходов, как с точки зрения экономического роста, так и с точки зрения демографической динамики.  При этом такое перераспределение  затрагивает не более 8-9% общего объема доходов, связано с заметным ограничением  (на 30%-40%) доходов   только двух самых высокодоходных групп населения, существенным увеличением доходов бедных (в 2-3 раза) и  существенно (до 7-10 в значении коэффициента дифференциации)) снижает неравенство,  абсолютную и относительную бедность.

Таким образом, можно сказать, что определенные выше параметры распределительных механизмов, когда неравенство находится в пределах значений 7-9 для коэффициента фондов, являются не только общественно справедливыми, но и оптимальными, как в экономическом, так и в общестратегическом (в том числе, геополитическом) плане.  

В случае корректировки распределительных механизмов по пути такого перераспределения доходов в системе “налогообложение - социальные льготы” никакого увеличения денежной массы не происходит, опасность инфляция не увеличивается и, что самое главное, по мере экономического роста не происходит нарастания указанных выше диспропорций неравенства и бедности.

Именно поэтому перенос фокуса социальной политики на реформу распределительных отношений может не только скомпенсировать отрицательные последствия сегодняшнего кризиса, но и вывести социальную политику на траекторию общественно справедливой и соответствующей нормам современного социального государства.

В качестве примера в приложении рассматривается реализация предлагаемого механизма перераспределения доходов на примере г. Москвы, в которой в наиболее яркой форме проявляются социально-экономические диспропорции. При этом следует заметить, что полученная в результате расчетов прогрессивная шкала на денежные доходы населения по причине значительного отрыва средних доходов в Москве от среднероссийского уровня затронет в других регионах РФ еще меньшее количество населения, попадающие под прогрессивный налог.

-----------

Приложение

Расчёты показателей неравенства и бедности  на структурах денежных доходов населения Москвы в 2010,2015.2020 и 2025 годах в соответствии с инерционным прогнозным сценарием (т.е. при сохранении сложившихся в базовом периоде структурных пропорций перераспределения денежных доходов населения) показали их ухудшение (Табл.3), что является свидетельством того, что экономический рост  сам по себе без кардинального реформирования механизма перераспределения денежных доходов населения решит проблему катастрофического неравенства и бедности является мифом.

Табл.3

Инерционный сценарий прогноза показывает  рост и так высокого уровня коэффициента Джини и практически не уменьшающееся значительное отклонение медианного дохода от среднедушевого денежного дохода. Это свидетельствует об отсутствии тенденции роста представительства среднего класса в населении гор. Москвы в прогнозном периоде.

Как показывают расчеты по целевому сценарию,  оптимизация механизма перераспределения денежных доходов населения путём введения прогрессивного налогообложения денежных доходов на европейском уровне позволяют достичь европейских стандартов неравенства без увеличения среднедушевого денежного дохода, т.е. безинфляционным путём.

Табл.4

Наиболее социальносправедливым и эффективным представляется прогрессивное налогообложение душевых денежных доходов населения за вычетом социальных трансфертов, которое в первую очередь затронет «другие» денежные доходы населения. Это связано с тем, что 90% денежных доходов  в 9-м и 10-м децилях составляют «другие» (рентные и теневые) денежные доходы, а именно этих групп населения и коснутся изменения, связанные с предлагаемыми параметрами прогрессивного налогообложения (Табл.5).

Табл.5

* В скобках даются границы душевых денежных доходов в 2010 году

Но, как показывают расчёты, введение прогрессивной шкалы налогообложения денежных доходов населения при существующей беспомощной фискальной системе, практически не позволяющей эффективно отслеживать альтернативные заработной плате доходы,  сведётся к прогрессивному налогообложению официальной заработной платы, что в первую очередь затронет население со средними денежными доходами и в существенно меньшей мере богатые и сверхбогатые группы населения, душевые денежные доходы которых состоят в основном из «других» денежных доходов.  

Реформа распределительных отношений, ключевым моментом которой является введение прогрессивного налогообложения душевых денежных доходов населения при эффективном отслеживании «других» денежных доходов, как показывают наши  расчеты, позволит увеличить заработную плату работников бюджетной сферы, по сравнению с инерционным сценарием, в 2025 г. - в 2,5 раза (при этом будет расти хоть и с несколько более низкими темпами и заработная плата всех работников), а  среднюю пенсию -  в 3,7 раза, т.е. уровень жизни населения г. Москвы приблизится к европейским стандартам (Табл.6).

Табл. 6

При этом шкала прогрессивного налога ужесточается от этапа к этапу – от самой мягкой (в 2010 году) до соответствующей европейскому уровню (в 2025 году).  И все это без риска дополнительной инфляции. При этом масштабы неравенства и бедности выходят на европейский уровень, и возрастает представительство среднего класса, в том числе и за счет работников бюджетной сферы.

----

Прим.

[1]  Так, например, прогнозные расчеты по инерционному сценарию для г. Москвы показывают рост децильного коэффициента доходов населения с 42 до 60, относительной бедности до 40% при сохранении средней пенсии на уровне не более трети средней зарплаты

[2] В 2006 г. ВВП России в пересчете на душу населения в среднем за один месяц составил 15680 рублей, а в текущем году в том же выражении он не превысит 21000 рублей. Если сопоставить  это с многомиллиардными состояниями сотни самых богатых и с доходами российских топменеджеров, исчисляемыми многими миллионами долларов, станет понятно, что остальной части населения в рамках баланса доходов остается немногое. По нашим расчетам российский "золотой миллион" (примерно 0,7% населения) получал в 2006 году среднедушевой доход более 120000 рублей в месяц (в 7,7раза больше, чем ВВП на душу; это не заработки отдельных людей, а доход в расчете на одного члена семьи). А 0,1% наиболее обеспеченного населения (142380 человек) получало среднедушевой доход более 400000 рублей в месяц  (в 25,5 раза больше ВВП на душу). Эти оценки сделаны без учета дохода от роста стоимости капитальных активов и других доходов, не отражаемых в российской статистике. Поскольку распределение доходов — это результат "дележа" ВВП, не мудрено, что 53% населения России имели в 2006 г. доход на душу менее 6000 рублей в месяц в среднем.

[3] Вообще говоря, сама идеология построения этого уровня имеет свои корни в советской действительности, когда многие необходимые потребности население удовлетворяло  через общественные фонды потребления, и семья даже с низкими доходами имела реально бесплатный доступ к услугам здравоохранения, образования и  отдыха.  Мы сколь угодно долго можем говорить о бесплатном образовании и здравоохранении, но реально сегодня даже за скорую помощь приходится платить. Эти и многие другие аспекты жизнедеятельности человека в прожиточном минимуме практически не представлены, и он является скорее уровнем выживания. Хотя о каком выживании можно говорить, когда в нем отсутствуют затраты на приобретение или аренду жилья.

[4] Дело в том, что повышение зарплаты и пенсии происходит у конкретной личности, а уровень бедности измеряется па основе доходов домашних хозяйств. А пенсионеры, бюджетники и пр. присутствуют и в богатых, и в бедных домохозяйствах, что приводит к «размыванию» эффекта мероприятий по повышению МРОТ, пенсий и др. по всем доходным группам.

[5] Если не считать того, что, задавая тот или иной уровень прожиточного минимума, мы можем и бедность свести к любой цифре.

[6] Причем в 2006 году соотношение дохода 9-й децильной группы с прожиточным минимумом увеличилось по сравнению с 1990 годом только на 16%. А соотношение с прожиточным минимумом дохода верхней (10-й группы) выросло за тот же период двукратно! Заметим, что в период с 2000 по 2006 годы ВВП России вырос на 58%, тогда как соотношение доходов верхней группы с прожиточным минимумом выросло на 72%.

[7] Но даже при таком измерении,  согласно данным Росстата, абсолютная бедность по регионам колеблется от 8% до 60%, даже при удвоении ВВП во многих регионах она останется значительной на уровне 30-40%.

[8] Так например, в г. Москве первоначальное неравенство доходов (без социальных трансфертов) после уплаты налогов увеличивается с 132 до 175  в децильных коэффициентах.

[9] Объявленная правительством замена ЕСН на страховые выплаты с одновременным увеличением на 8% налоговых отчислений еще больше усилит дискриминацию в пользу богатых.

[10] Здесь мы имеем в виду среднеевропейские показатели  неравенства доходов и бедности населения

[11] Такой подход к корректировке распределительных механизмов не имеет ничего общего с соображением «все отобрать и разделить», которые очень часто используется в возражениях апологетов сложившейся ситуации. Нормативное повышение МРОТ и пенсий, против которого они в принципе не возражают, имеет больше оснований быть отнесенными к такому пути реформирования политики доходов.