Как стало известно „Ъ“, склады предприятий рыбпрома Камчатки оказались забиты изъятыми у браконьеров за два года лососевыми и икрой. Продавать конфискат федеральные власти запретили в прошлом году, пытаясь пресечь коррупцию среди чиновников РФФИ, при этом уничтожать изъятую рыбопродукцию негде и не на что. Предприниматели отказываются брать конфискат на хранение, поскольку знают, что лишатся части складских площадей на неопределенный срок и ничего взамен не получат.

С начала нынешней недели УВД Камчатской области дважды сообщало о задержаниях партий нелегальной рыбопродукции. Одна из них, перехваченная в грузовике у Петропавловска-Камчатского, состояла из 400 пластиковых ведер лососевой икры общим весом 10 т. Как сообщил „Ъ“ источник в УВД, конфискованную икру было крайне сложно пристроить на ответственное хранение. Браконьерский товар поступает регулярно каждую неделю, но склады госучреждений давно затоварены.

Проблема реализации либо уничтожения конфискованной рыбопродукции на Камчатке (именно здесь задерживается наибольшее количество браконьерских судов в регионе) была озвучена еще в октябре 2007 года на заседании комитета по экологии камчатского парламента. С той поры ситуация только обострилась. Если суммировать сообщения силовых и надзорных ведомств о задержаниях судов с нелегально добытым крабом на борту за последние полтора года, то получится, что только пограничники должны хранить на складах более 400 т крабопродукции. Из изъятого милиционерами с 2007 года на хранении остается около 79 т лосося и 4 т икры. В этом году добавилось примерно 366 т лосося и 50 т икры. Еще около 100 т лосося остается на складах Россельхознадзора, который рыбоохраной уже не занимается.

С недавних пор стали отказываться от конфиската и на коммерческих складах. Владелец одного из складов показал „Ъ“ три 40-футовых контейнера с конфискованной рыбопродукцией, один из которых уже занят полностью, а в паре других остается немного места. «Продукция лежит годами. Она уже никакая. А выбросить не могу — несу за нее ответственность. Платить мне милиция не в состоянии. Выбивать деньги у УВД и УФСБ через суд бесполезно, поскольку эти средства не заложены в бюджет»,— пожаловался хозяин склада, пожелавший остаться неназванным.

Затоваривание камчатских складов началось после утверждения правительством РФ 31 мая 2007 года «Правил уничтожения изъятых и конфискованных водных биоресурсов». Ранее, с 2002 года, конфискат реализовывался через РФФИ, но вместо прибыли государство констатировало убытки: официально ведомство продавало изъятую продукцию по заниженным ценам, которые не окупали транспортировку, оценку и хранение. Поэтому правительство, чтобы избежать коррупции, запретило реализацию конфискованной рыбы и постановило уничтожать ее.

Побывавшего в августе на Камчатке руководителя федерального агентства по рыболовству (ФАР) Андрея Крайнего журналисты на пресс-конференции спросили, не лучше ли в условиях кризиса отдать хорошую еще продукцию со складов пенсионерам, инвалидам и сиротам. «Вы как будто в другой стране родились,— ответил чиновник.— Мы же знаем, чем все кончится. Со словами „везем детям“ все это отвезут на рынок». По словам господина Крайнего, решение об уничтожении ценнейших деликатесов было единственно возможным вариантом работы с конфискатом.

Еединственная попытка уничтожить конфискат была предпринята год назад, когда задержанное судно «Владимир Гиренко» под контролем пограничников выбросило в море 1,5 т икры и 2 т нерки, предварительно измельченной на борту. Когда общий тоннаж конфиската превысил сотню, о таком способе ликвидации уже не вспоминали.

По словам начальника отдела дознания (изъятая рыба проходит по уголовным делам как вещдок.— „Ъ“) УВД Камчатского края Олеси Федорцовой, рассматривалась возможность переработки изъятой у браконьеров рыбы и икры в муку, в тук. Но этот способ отвергли, поскольку в результате получается продукт, а «уничтожить» — значит превратить в ничто, без остатка. По словам госпожи Федорцовой, для уничтожения рыбного конфиската нужно строить специальный полигон — бетонированную яму определенной глубины со стоками и сливами. Но средства на строительство такого полигона не предусмотрены ни в одном бюджете. Начальник оперативного отдела камчатского управления Россельхознадзора Олег Плэнгэу заявил „Ъ“, что и ямы не помогут: «Вот если у нас построят завод по уничтожению и утилизации отходов, дело может сдвинуться с мертвой точки».

В других странах проблемы с продовольственным конфискатом, как и проблемы недоверия государства к своим же чиновникам, нет. Так, в США конфискованная продукция проходит санитарное освидетельствование, на основании которого она либо уничтожается (если не годится в пищу), либо выставляется на публичные аукционные торги, либо передается в «продовольственный банк» для малоимущих.

Проработавший 20 лет в рыбоохране бывший замначальника ТУ ФАР Владимир Поскребышев рассказал „Ъ“, что ранее и в России подобных проблем не было. В советское время поймавший браконьера инспектор просто сдавал рыбу в ближайший магазин (свежую — по 80 коп., несвежую — по 50 коп.). Если нелегальный улов изымался в море, его сдавали на ближайшие плавбазы или плавзаводы по средним закупочным ценам. В 1990-е годы у браконьеров изымались более крупные партии. «Инспекторы изымали продукцию и сами занимались ее продажей — искали покупателя, заключали договоры. С этого получали законный процент. Выгодно было и нам, и государству — махинации с конфискатом не имели смысла, поскольку можно было честно заработать»,— рассказал господин Поскребышев.

Тем временем оперативники Камчатки уже отмечают попытки подмены свежего конфиската, который позже вывозят за пределы региона по поддельным документам, залежалой продукцией. По словам госпожи Федорцовой, у одного из складов приходилось выставлять вооруженную охрану, однако охранять все склады с конфискатом нет физической возможности.

Кирилл Маренин, Петропавловск-Камчатский;

Эрнест Филипповский,

«Коммерсант», № 216.