Каждый кричал, что ему причитается самый большой кусок и только из филейной части. Гам стоял невообразимый, кто-то кому-то плюнул в рожу, еще кто-то дал оппоненту по морде, словом, типичная картинка из жизни нашей Государственной думы, когда ее, эту жизнь, показывали по телевидению в неприглаженном виде.

И так продолжалось до тех пор, покуда участники дискуссии не пришли к мысли, что на каждый кулак морд не напасешься, а посему следует из числа самых умных и достойных избрать специальных людей, которые и будут, являя пример неподкупности, честно делить добычу. Так и сделали.

Порядка стало больше, мяса – меньше: распределяя его между соплеменниками, самые достойные обеспечивали в первую очередь себя, своих родственников и друзей, дарителей набедренных повязок и других столь же необходимых вещей. Не обходили вниманием самых физически сильных, хорошо владеющих палицей, копьем, то есть тех, на кого можно было опереться при конструктивном диалоге с оппозицией. Всем прочим оставались кости и обещания светлого будущего.

Проходили века, в государстве Российском все более возрастали роль и влияние служивого люда. Особенно после того, как Петр I в 1722 г. указом утвердил Табель о рангах, согласно которой чины стали присваиваться и в армии, и на флоте, и на государственной гражданской службе. Таким образом дьяки, подьячие и иже с ними преобразовались в соответствии с занимаемыми должностями в губернских секретарей, титулярных советников, коллежских асессоров и т.д.

На службе в различных министерствах и ведомствах числились многие известные люди, даже такие, как Фонвизин, Грибоедов, Пушкин, Тютчев. Директором Симбирской мужской гимназии был коллежский асессор, отец одного из гимназистов – будущего главы Временного правительства Александра Федоровича Керенского. Он находился в подчинении статского советника Ильи Николаевича Ульянова, чей сын Володя, как известно, закончил эту гимназию с золотой медалью, что не помешало ему впоследствии совершить октябрьский переворот, заставивший Керенского-младшего тайком бежать из Зимнего дворца и провести остаток своих дней в Америке. Да, история подчас выкидывает такие коленца, что нарочно не придумаешь.

Чиновничья среда дореволюционных времен была, как сейчас говорят, изрядно коррумпирована, о чем авторитетно свидетельствуют произведения Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Сухово-Кобылина, Чехова… Льстивость, угодничество, чинопочитание – все это тоже имело местно быть, а вот интеллигентность, интеллектуальный уровень среднего и особенно низшего звена чиновничества находились ниже желательной отметки.

Но справедливости ради надо сказать, что в правящей элите Российской империи встречалось немало высокообразованных, мыслящих людей, выдающихся государственных деятелей. Достаточно назвать канцлера Александра Михайловича Горчакова, премьер–министров Сергея Юльевича Витте и Петра Аркадьевича Столыпина. Каждый из них достоин хоть сегодня занять место не ниже того, которое он занимал когда-то.

Советское чиновничество, сформировавшееся после вооруженного захвата власти в октябре 1917 г., во многом проигрывало прежнему, которое, несмотря на все недостатки, обладало огромным опытом управления. У новой бюрократии такого опыта не было, она состояла частью из вчерашних рабочих и крестьян, частью из профессиональных революционеров, не имеющих специальных знаний и навыков, занимавшихся до этого только разрушительной, но никак не созидательной деятельностью.

Предельная централизация управления не спасала от многочисленных провалов, тем более в эпоху сталинщины, когда главным для чиновников любого ранга стала считаться преданность вождю, слепая вера в его гениальность, безоговорочное исполнение спускаемых сверху директив, даже если исполнителю была очевидной их нелепость.

Время показало, что экономическая система, взятая на вооружение в СССР, не способна вывести нас на уровень развитых капиталистических стран. На протяжении семидесяти с лишним лет мы пытались победить дефицит товаров народного потребления, научиться производить конкурентоспособную продукцию, достичь изобилия, кого-то догнать и перегнать, да так и не смогли.

Зато образовался привилегированный социальный слой, куда по праву входили имевшие заслуги перед обществом деятели науки, искусства и литературы, а кроме них еще и так называемая номенклатура – крупные хозяйственные руководители, работники государственного и партийного аппарата. Последние находились на вершине социальной пирамиды и пользовались привилегиями, о каких и мечтать не могли рядовые граждане, в том числе передовики производства и ударники коммунистического труда.

Можно соглашаться или не соглашаться с таким подходом к реализации принципа равенства и справедливости, но сейчас я о другом – о безмерном могуществе единственной в стране партии. Точнее, не всей партии – от рядовых коммунистов мало что зависело, решающее слово всегда принадлежало функционерам, то есть партийным чиновникам, власть которых была сильнее любых законов и нравственных норм.

Считалось, что высокопоставленные партайгеноссе уже в силу своего положения способны руководить кем угодно и чем угодно. Словно инквизиторы еретиков они преследовали ученых, пытавшихся заниматься «буржуазными лженауками» - генетикой, кибернетикой, социологией. Они выносили обвинительные приговоры творчеству таких великих мастеров искусства и литературы, как Павел Филонов, Всеволод Мейерхольд, Дмитрий Шостакович, Анна Ахматова, Михаил Зощенко, Борис Пастернак, Иосиф Бродский, запрещали театральные спектакли, исполнение музыкальных произведений, приказывали смывать кинофильмы с лент, рассыпать набор книг, давить бульдозерами картины, недоступные примитивному чиновничьему восприятию.

А в главных судьях ходили те, кто занимал самые высокие места в бюрократической иерархии страны. Это был и верховный вождь, кровавый маньяк, которого сейчас изображают этаким эталоном мудрости и справедливости в подлейшем, насквозь лживом телесериале; это и руководивший всей культурой Андрей Жданов с его средним образованием и умением бренчать на пианино; это и Михаил Суслов, виднейший партийный идеолог, даже внешний облик которого соответствовал роли душителя всего живого, смелого, неординарного; это и малограмотный Никита Хрущев, который для характеристики неугодных художников употребил самое ругательное, по его мнению, слово – «пидарасы»*.

Да и по части административных реформ «наш Никита Сергеевич» немало отличился: тут тебе и совнархозы, и разделение крайоблисполкомов на городские и сельские, и другие столь же полезные преобразования, объясняемые чиновничьим зудом особого рода. В самом деле, почему бы не наворотить что-нибудь экстравагантное, коли инициатива так и прет из тебя. Салтыков-Щедрин дал этому чувству очень точное название – «административный восторг».

У ответственных товарищей на местах сей восторг тоже проявлялся в неуемном стремлении действовать, требовать, давать указания. Могу напомнить по меньшей мере две замечательные кампании, проводившиеся во Владивостоке по инициативе первого секретаря Приморского крайкома КПСС Виктора Павловича Ломакина.

Первая – борьба с вывешиванием белья для просушки на балконах жилых домов; вторая – полнейшее изничтожение одуванчиков, где бы оные ни произрастали. Обе акции, конечно же, провалились. Первую из них, должен честно признаться, я, будучи корреспондентом газеты «Красное знамя», освещал и даже пропагандировал, о чем до сих пор вспоминаю со стыдом.

При всем при том нельзя не обратить внимание, что коррумпированность, свойственная чиновничеству, в Советском Союзе долгое время оставалась сравнительно небольшой. Прогрессировать она начала лишь в период брежневского застоя, когда ею заразилось руководство в центре и на периферии.

Скандальные факты, ставшие известными после кончины Леонида Ильича, буквально потрясли общество. У всех на слуху были фамилии Медунов, Щелоков, Рашидов, Чурбанов… Стали известными подарочные пристрастия самого Генерального секретаря, некоторые, причем не только любовные, увлечения его дочери.

Естественно, то, что позволяли себе верхи, принималось за дозволенное в средних и низших звеньях партийного и государственного аппарата. Однако подлинным расцветом коррупции, ее широчайшим распространением, превосходящим эпидемии всех известных заболеваний, отмечены, к сожалению, наши дни. Причин тому я вижу несколько.

Причина первая и, как мне кажется, немаловажная: возникла частная собственность, появились состоятельные люди, которые ничем не брезговали ради увеличения своего капитала.

Причина вторая: власть народа, то есть демократию, быстро и ловко подменили властью чиновничества, то есть бюрократией.

Причина третья: ослабление, едва ли не до разложения, правоохранительной системы, призванной стоять на страже законности во всех сферах жизни общества.

Причина четвертая, может быть, самая главная: отсутствие поддержанной всем народом твердой государственной воли, без чего борьба с преступностью и коррупцией не выходит за рамки научно-практических конференций, совещаний, заседаний, симпозиумов, реорганизаций, создания управленческих вертикалей, горизонталей, иначе говоря – старания заменить деятельность ее видимостью.

Что в итоге? Имеются граждане, желающие приобретать в обход закона земельные участки, приватизировать, скупать и арендовать по дешевке государственную и муниципальную собственность, уклоняться от уплаты налогов, доставлять в страну крупные партии контрабанды, вывозить незаконно добытые лесные и биологические ресурсы, полезные ископаемые, металлический лом, исторические и культурные ценности.

Другие граждане, занимающие официальные посты в соответствующих учреждениях, не прочь за мзду оказывать содействие в этом, а попутно и в свою очередь прихватывать то, что плохо лежит. Третьи, обязанные по долгу службы выявлять, пресекать и не допускать такого рода деяния, далеко не всегда профессионально и нравственно готовы к этому, а то и в свою очередь… Вот именно, вы правильно подумали.

Государство же в основном уговаривает, грозит пальчиком и лишь изредка призывает к ответу чиновных жуликов, но рангом не выше вице-губернатора, и не очень-то добивается неотвратимости наказания за каждое совершенное преступление.

Примеров тому сколько угодно. На наших глазах некоего губернатора-аристократа пересадили в другое руководящее кресло, а не посадили на скамью подсудимых, пребывания на которой он многократно заслужил. По моему мнению, явно спустили на тормозах дело относительно Приморского продовольственного благотворительного фонда, не доведено до логического конца дело о распродаже за бесценок муниципального имущества во Владивостоке, остались невыясненными истинные причины кровавой драмы в прокуратуре Ленинского района краевого центра, местным правоохранителям не приходит в голову разобраться, насколько справедливыми были сообщения в прессе о том, что прежняя городская администрация, уходя, растащила немало оргтехники и других материальных ценностей, а градоначальник Юрий Копылов в последний день свого пребывания у власти подписал порядка сорока документов о выделении земельных участков различным лицам и компаниям.

Нечто странное происходит и с нынешним судебным процессом, в котором гражданин Копылов обвиняется в превышении должностных полномочий. По разным причинам заседания откладываются, переносятся, и возникает мысль, что выступить с последним словом доведется не самому Юрию Михайловичу, а кому-нибудь из его потомков, оглашать же приговор будет внук сегодняшнего судьи. К тому времени общественный интерес к процессу начисто исчезнет, и никому в голову не придет возмущаться принятым решением.

Но самое поразительное – это возможность безнаказанного пребывания в должности министра такого человека, как Михаил Юрьевич Зурабов. Даже если он прямо не причастен к преступлениям, которые совершались в системе Минздравсоцразвития (во что я слабо верю), то за такой подбор кадров безусловно заслуживает быть отправленным на все четыре стороны.

А провал пенсионной реформы, а безобразная монетизация льгот, а то, что государство не выполняет своих обязательств по обеспечению инвалидов и стариков бесплатными лекарствами? Скажу прямо: мне представляется более чем странным отношение президента Путина к чиновнику, снискавшему нелюбовь – чтобы не сказать больше – во всех уголках страны.

Но давайте спустимся с вершин власти на почву наших местных скорбных дел. Даже не особенно всматриваясь в окружающую действительность, легко убедиться: чиновники, изображенные в произведениях классиков русской литературы, остались все теми же и по прошествии многих лет. Я даже не о том, что иные из них нечисты на руку, речь идет об исполнении ими своих служебных обязанностей. Вернее – о неисполнении. Что должен делать губернатор Дарькин? Главная его обязанность – стараться, чтобы населению жилось лучше. Что он делает? Уменьшает субсидии по оплате услуг ЖКХ. Невозможно расценить это иначе, как еще один удар, нанесенный малообеспеченным людям, и без того еле сводящим концы с концами.

В самом деле, тарифы на коммунальные услуги растут, цены на потребительском рынке тоже, а губернатор вместо того, чтобы хоть как-то облегчить непосильное бремя, утяжеляет его. Очень жаль, что глав субъектов Федерации теперь фактически назначает президент, иначе я спросил бы: Сергей Михайлович, заботливый вы наш, не помните, когда будут следующие выборы губернатора?

Теперь давайте посмотрим, что происходит на улицах краевого центра. ДТП с человеческими жертвами, тяжелые травмы, полученные на обледенелых тротуарах и лестницах, – даже самая благонамеренная газета писала об этом, даже наше преданное властям телевидение возмущалось. Создается впечатление, что Владивосток находится в плену форс-мажорных обстоятельств, хотя в действительности все обстоит иначе – просто леность городских властей сопоставима с их беспомощностью.

Да разве в былые годы снег не выпадал? Конечно, выпадал, и порой весьма обильно. Только его не оставляли в сугробах, а вывозили с улиц. Сейчас снег в лучшем случае сгребают к тротуарам, а иногда прямо на них, да так и оставляют. Он, конечно же, тает, вода растекается и по пешеходной, и по проезжей части, замерзает, образуются наледи, и пожалуйста – ни ходить, ни ездить невозможно.

А ведь у мэрии есть чиновники, которые получают зарплату – и немаленькую – именно за обеспечение порядка на улицах. Не хочешь или не умеешь выполнять эту свою обязанность – поищи другую, менее хлопотную работу. Может быть, мэр Владимир Николаев не видит того, что происходит? Или он не хочет сильно обижать своих подчиненных? В этом случае недолго претерпеть огорчение самому.

Не зря мой командир отделения младший сержант Бербеницкий говорил: «Быть добреньким начальником – все равно что сидеть на стуле с одной ножкой».

Нет счета фактам, подтверждающим справедливость тезиса о своекорыстии, бездарности основной массы чиновничьего сословия, о его равнодушии к нуждам простого человека. Да вот беда заключается в том, что без него не обойтись, ибо должен же кто-то руководить нами, если ничего больше не умеет делать.

Другой вопрос, станет ли оно, это сословие, когда-нибудь лучше. На этот счет существуют разные мнения. Вот слова президента Путина на его ежегодной пресс-конференции: «Я очень рассчитываю на то, что все ветви власти, осознав свою ответственность перед российским народом, после выборов 2007 и 2008 годов найдут в себе силы для консолидации и, вообще, что власть будет сформирована таким образом, что она сможет эффективно функционировать и решать стоящие перед страной задачи».

Оптимист, однако, наш Владимир Владимирович. Ну ладно, время покажет. Кто знает, не исключено, что и у Василия Ивановича Шандыбина на голове вырастет березовая роща.

Валерий Куций,

«Арсеньевские вести», № 9, 28.02.07.

P.S. Главврач страны Михаил Зурабов развеял циркулирующие в народе слухи по поводу того, что грядет повышение возраста для выхода на пенсию. Нет, заверил доктор, возраст пока повышаться не будет. Казалось бы, можно радоваться, но настораживает это «пока». Из сказанного можно сделать сразу два вывода. Один – Михаил Юрьевич продолжит в обозримом будущем свои труды на ниве заботы о пенсионерах; другой вывод – свою очередную свинью Михаил Юрьевич все-таки рассчитывает народу подложить.

В.К.

*Прим от ред. В оригинале статья называется «Чиновник в профиль и анфас».[/size]