 |
| Фото Сергея Балбашова. |
| |
Сделку сложно назвать полной неожиданностью. Эта новость, скорее, является логическим продолжением того, что произошло в 2016 году, когда Франк продал свою долю в 37,1% в «Русской аквакультуре», где Воробьев остался основным держателем акций.
Добыча рыбы и ее выращивание - абсолютно разные отрасли, в которых противоречий больше, чем общих черт. Заниматься одновременно двумя этими направлениями, в которых расходятся даже фундаментальные идеологии - довольно сложное дело, поэтому разделение тандема Воробьев - Франк вполне закономерно с точки зрения дальнейшего качественного развития обоих бизнесов.
А учитывая те средства, которые Воробьев может выручить за свой пакет в РРПК, он может сделать очень серьезный вклад в развитие российской аквакультуры. Так что расхождение дорог этих двух мастодонтов бизнеса большой плюс для рыбной промышленности, ведь каждый сконцентрируется на том, что ему ближе.
ПАО «Русская аквакультура» сейчас находится в стадии активного развития. За первые 6 месяцев 2017 года ее продажи выросли в 7,6 раза, а выручка - в 11,3 раза. Кроме того, в декабре 2017-го компания выиграла на аукционе пять рыбоводных участков в Мурманске - а это более 80 гектаров, которые требуют серьезных инвестиций.
У РРПК дела также идут неплохо. Она пытается преодолеть важную для себя планку - выйти на первое место в мире по добыче минтая. Уже заключены контракты на строительство семи крупнотоннажных траулеров-заводов, под шесть из которых распределены инвестиционные квоты. Таким образом, компания будет добывать около 60% дальневосточного минтая.
Но на самом деле все эти частные дела, пусть даже и крупных предприятий, меркнут на фоне действительно важной повестки дня. На текущей неделе прошел Всероссийский съезд рыбаков, главной темой которого, судя по массовым заявлениям участников, стало обращение к президенту с требованием сохранения исторического принципа распределения квот на вылов крабов.
То есть те, кто последние 10 лет владел этими квотами, а соответственно, имел сверхмаржинальный бизнес, надеются, что следующие 15 лет им позволят продолжать заниматься тем же самым.
Не вдаваясь в детали скандала, решил сам посчитать и понять, в чем «сыр-бор».
Сравним доходность рыбного и крабового промысловых бизнесов.
Сразу оговорюсь, исходные цифры по стоимости судов и их промысловых возможностях, а также ориентиры по маржинальности бизнеса взял из интернета и публикаций российских и зарубежных СМИ. Учитывая разброс мнений, цифры привел к усредненному значению. Для чистоты эксперимента рассмотрим следующие условия: новые суда, хорошая путина и текущие цены на продукцию.
Итак, по рыбе берем самую массовую промысловую - минтай. Строительство нового крупнотоннажного траулера по инвестквотам оценивается в 100 млн долларов.
По данным зарубежных экспертов, такое судно может выловить 300 тонн рыбы в сутки в сезон А и 200 в сезон В. Допустим, мы перерабатываем улов в филе. Американцы приводят информацию по выходу филе из целой рыбы на уровне 25%. Таким образом, мы получим 75 тонн филе в сезон А и 50 тонн в сезон В. Продолжительность путины в сезон А - примерно 100 дней, в сезон В - 150.
Цена 1 тонны филе сейчас недотягивает до 3 000 долларов, но для простоты расчета возьмем ее. Итак, сезон А: 75 × 100 × 3 000 = 22,5 млн $. Для сезона В - 50 × 150 × 3 000 = 22,5 млн $. Итого выручка в год - 45 млн $. По разным оценкам, средняя маржинальность по минтаю - около 40%.
Таким образом, вычтя затраты, получим сумму порядка 25,8 млн. Не забудем о процентах по кредитам, налоги и прочие платежи - и вот у нас на выходе чистыми 10 млн долларов. Соответственно, отбить такое судно можно за 10 лет, и только потом пойдет прибыль.
Теперь краб.
Российские верфи оценивают строительство нового краболова в 20 млн долларов. По данным Росрыболовства, промысел идет с сентября по май, то есть примерно 270 дней. Не нашел цен на замороженного краба, поэтому для расчета берем живого, тем более чаще всего наши крабовики продают именно его.
Для доставки живого продукта судну нужно каждый четвертый день бежать с грузом на берег, сдавать краба и бежать обратно. Таким образом, 270 делим на сегмент в 4 дня и умножаем на 3 дня чистого лова - получаем 202 дня (округлим до 200). Как и в рыбе, берем хорошую путину - 25 тонн краба в сутки.
Средняя стоимость живого краба сейчас составляет порядка 25 тыс. $ за тонну. Дальше считаем - 25 × 200 × 25 000 = 125 млн $ в год. В интернете пишут разную рентабельность - от 70 до 100%. Возьмем минимальную - получаем 87,5 млн $. Вычитаем банковские проценты, налоги и т.д., выходит не меньше 70 млн $ за год. Судно окупается 3,5 раза в год.
Невольно возникает вопрос: и эти люди обращаются к президенту со словами, что все сейчас останутся без работы и умрут. За предыдущие 10 лет каждый владелец крабовых квот на 5 000 тонн в год заработал минимум 700 млн долларов (а так как никто суда не строил, то 1 млрд долларов). А теперь они плачут, что им не хватает денег на аукцион!
Следующий вопрос возникает к федеральным чиновникам и губернаторам приморских регионов: вы действительно не знаете, где найти финансирование на развитие регионов и повышение уровня жизни населения? Пока министр финансов Антон Силуанов считает, как исполнить бюджет и залезть в Фонд национального благосостояния, а глава ФНС Михаил Мишустин думает, как повысить налоги на тех, кто и так исправно их платит, крабовики выводят миллиарды долларов в офшорные зоны.
В 2004-2007 годах государство обвели вокруг пальца, когда под прикрытием термина «водные биоресурсы» спрятали сверхдоходный бизнес по добыче краба, а теперь защитники «исторического принципа распределения квот» хотят навечно закрепить за собой право бесплатного пользования стратегическим ресурсом, который по закону принадлежит всем нам!
Макс Фишман,
главный редактор аналитического издания «ГдеРыба?»
