 |
| Н. Волков |
|
|
Итак, Россельхозбанку предложили заключить мировое соглашение, согласно которому долг будет погашен до нового года государственным предприятием «Биробиджан-молоко» – одним из пяти залогодателей по этому кредиту. Сумма долга 4 миллиона 968 тысяч 376 рублей к началу судебного заседания увеличилась более чем на 3 миллиона, как объяснил представитель банка, за счёт набежавших процентов.
Вопрос: где возьмёт такие деньги ГП ЕАО «Биробиджан-молоко», находящееся сегодня далеко не в самом хорошем состоянии? Ответ напрашивается сам собой. Эти деньги, скорей всего, будут перечисляться молзаводу из областного бюджета на развитие или ещё на что-нибудь, а он будет отдавать их банку. Бюджет нашей области практически всегда дефицитный и лишних денег в нём нет, значит, эти деньги снимут с какой-то другой статьи. С какой? Кому урежут финансирование?
Если вы думаете, что семь-восемь миллионов не такая уж большая потеря для области, то глубоко ошибаетесь, потому что речь надо вести совсем о другой сумме. Семь-восемь миллионов – это предмет только одного иска, а будут и другие, потому что общий долг по кредиту, выданному фермеру Баумбаху, на сегодняшний день составляет примерно сто восемнадцать миллионов рублей.
Гашение долга в восемь с лишним миллионов не отменяет текущих выплат по основному долгу и процентов. Только по процентам уже в сентябре надо заплатить банку почти миллион рублей. Вопрос: кто заплатит?
Их всё равно придётся отдавать. И не только их.
Думаю, пора поговорить более подробно о кредитах, выданных СПКК «Кооперация» всё тем же Росельхозбанком.
 |
| С. Лаврук |
|
|
И началось! На СПКК просто посыпались деньги. Первый кредит в 10 миллионов рублей оформлен в Россельхозбанке в 2008 году. Через семь с половиной месяцев СПКК «Кооперация» в том же банке оформляет второй кредит ещё на 10 миллионов рублей. А через год – третий, но уже на 358 миллионов 377 тысяч рублей. Все кредиты оформлены с одной целью: строительство животноводческого комплекса на 1500 голов крупного рогатого скота.
Притом, что залогодателями под эти кредитные договора стали пять государственных предприятий, как-то плохо верится, что глава Ленинского района господин Лаврук мог способствовать созданию СПКК «Кооперация» без ведома бывшего губернатора господина Волкова. А если ещё учесть, что некоторых руководителей предприятий уговаривала заложить недвижимость и имущество предприятий бывшая глава Россельхозбанка госпожа Туровцева, то получается короткая, но очень тесная связка: господа Волков, Лаврук, Туровцева.
Сразу скажу, что по кредитным договорам СПКК «Кооперация» успел получить в общей сложности сто девяносто три миллиона рублей. Затем банк остановил кредитование, потому что кооператив перестал, как говорится, платить по счетам. Ну и, конечно, не последнюю роль здесь сыграла смена руководителя банка.
Но сто девяносто три миллиона – это очень солидная сумма. Не могла же она раствориться в воздухе. Раз кооператив её получил, значит освоил. Что-то построил, что-то приобрёл. Что именно – мы узнали, посетив в прошлую пятницу село Горное Ленинского района.
 |
| Зернохранилище |
|
|
Мы подъехали к первому большому одноэтажному зданию. Справа от него –небольшой деревянный сарайчик или что-то вроде этого. На его стене висит цветной баннер, а на баннере нужная нам информация: название предприятия – СПКК «Кооперация» и то, что это предприятие строит – животноводческий комплекс на 1500 голов. А вокруг ни людей, ни коров.
И вдруг, словно ниоткуда, появился человек в рабочей одежде. Он шёл не спеша, опустив голову, словно не замечая нас. Я ринулась ему навстречу.
Мужчина растерянно взглянул на меня, но, узнав, кто мы и зачем приехали, сказал, что ничего не знает и отвечать на вопросы не будет. Потом секунду помялся и ответил на все мои вопросы.
Я: – Скажите, кто руководит сегодня этим кооперативом?
Мужчина: – Пашко. Его можно найти в Ленинском на ХПП (хлебоприёмный пункт).
Я: – Так ведь сменили вроде руководителя?
Мужчина: – А! Да. Мы переписывали договора на этот год. В них директором значится Лукашевич.
Я: – А это – коровник?
– Нет, – отвечает мой собеседник, – это помещение строилось как склад, зернохранилище. Но по необходимости (когда наступили холода) туда загнали коров, потому что коровник ещё был не построен.
Я: – А сейчас уже построен?
Мужчина: – Да. Но не совсем. Он ещё не готов. Работы были остановлены.
Я: – Сколько времени уже работы не ведутся?
Мужчина: – Точно не могу сказать. Но в этом году ещё не приступали к работам.
Я: – Что ещё успели построить?
Мужчина: – Только один коровник на пятьсот с лишним голов и доильный цех.
Я: – А коровы где?
Мужчина: – Они сейчас на летнем пастбище. А к зиме их должны в этот новый коровник поместить.
Чтобы подъехать к новому коровнику, нам пришлось преодолеть определённое препятствие. Перед въездом на территорию, где построены коровник и доильный цех, установлен самодельный шлагбаум. Нам навстречу вышел молодой парень и заявил, что не имеет права пропускать нас. Мол, ему приказано охранять и никого не пускать. Затем он стал кому-то звонить. Мы, немного подождав, решили, что животноводческий комплекс не является секретным объектом и, обогнув шлагбаум, направились к входу в коровник. Молодой охранник выгонять нас не стал. В большом помещении нового коровника царила странная атмосфера: безлюдно, животных тоже нет. Есть бетонный пол, гладкие стены, стойла для коров, пыль, строительный мусор и ящики, ящики, ящики…
Заглядываю в один из них: коробки, на которых написано «датчики», заглядываю в другой: тоже коробки, но надписи на английском. Это и есть импортное оборудование. Но судя по количеству коробок, закуплено далеко не всё, что необходимо для полной комплектации современного коровника. К тому же слой пыли на коробках и ящиках говорит о том, что их после приобретения даже не открывали. В общем крестьянин, с которым мы встретились у зернохранилища (кстати, абсолютно пустого), сказал правду: коровнику до полной готовности и до приема скота ещё далеко.
– А что с доильным цехом? – спрашиваю молодого охранника.
Отвечает: – Он ещё до конца не достроен.
На остальные вопросы парень отвечать отказывается. Говорит: обращайтесь к Пашко.
Я: – Если Пашко уже не директор, почему мы должны обращаться к нему?
– Да Пашко у нас директор! – возражает молодой охранник. И добавляет: – Тут начальников столько – до чёртиков..!
Подведём итоги: СПКК «Кооперация» получил сто девяносто три миллиона рублей, на которые построил только один склад, один коровник на пятьсот семьдесят голов и один доильный цех. А по плану строений должно быть минимум девять. Сами посудите: если комплекс планировался на 1500 голов, то только коровников должно быть три, а ещё родильное отделение, два телятника, кормоцех, водонапорная станция и т.д. и т.п. Может, полученных денег на всё и не хватило бы, но их вполне должно было хватить хотя бы на половину запланированного.
Куда ушли десятки миллионов? Строителям за работу? Давайте проверим. Согласно договору подряда между ООО «Новострой-Плюс» и СПКК «Кооперацией» строительная организация выполнила работы на общую сумму 49 миллионов 783 тысячи 111 рублей. СПКК «Кооперация» заплатил строителям чуть больше половины – 29 миллионов 807 тысяч 599 рублей.
И всё! ООО «Новострой-Плюс», поняв, что денег от кооператива больше не дождётся, подал иск в Арбитражный суд.
Суд принял решение: «… Взыскать с сельскохозяйственного потребительского комплексного кооператива «Кооперация»… в пользу общества с ограниченной ответственностью «Новострой-Плюс» 19 миллионов 975 тысяч 511 рублей 45 копеек, а также в возмещение расходов на оплату государственной пошлины 122 тысячи 887 рублей 55 копеек…».
Это решение принято в марте 2011 года. Прошло около пяти месяцев. ООО «Новострой-Плюс» всё ещё ждёт причитающиеся ему деньги.
Не сегодня-завтра в суд обратится Россельхозбанк с иском о возврате долгов.
При подведении итогов финансового года он вынужден будет решать вопрос по такому большому кредиту. И тогда снова встанет вопрос о недвижимости и имуществе пяти государственных предприятий – залогодателей. Снова начнёт трясти «Областной автовокзал», «Фармацию», «Биробиджан-молоко», МТС «Биробиджанскую», «Облэнергоремонт». Какое тогда мировое соглашение будет пытаться заключить с Россельхозбанком комитет по Управлению госимуществом правительства ЕАО? Из каких потайных карманов будет доставать миллионы? Бюджет области не резиновый. Наступит момент, когда придётся жертвовать имуществом предприятий.
Так не пора ли всерьёз приступить к решению проблемы уже сегодня? Во-первых, любой ценой заставить СПКК «Кооперацию» рассчитаться со строителями, чтобы те могли незамедлительно приступить к следующему этапу работ. На дворе – середина августа. Ещё месяц – и в двери постучится осень. Коров с летнего пастбища надо будет переводить в тёплые помещения. Куда? В необорудованный коровник? Или в недостроенный доильный цех? А может, снова в зернохранилище?
Во-вторых, тщательным образом с привлечением всех соответствующих структур – прокуратуры, Госстройнадзора и экспертизы ЕАО провести проверку расходования кредитных денег кооперативом «Кооперация». Рискну предположить, что немалая часть этих миллионов довольно быстро обнаружится.
Почему мы боимся это сделать? Почему позволяем отдельным господам считать бюджетные деньги своими личными? Может, стоит представить на минуточку, что банк отобрал у «Областного автовокзала» здание и продал его под очередной супермаркет? Или, что аптеки «Фармации» перестали быть аптеками? А ещё лучше, что в цехах молзавода уже не производят молоко, что их продали, например, под пункт приёма металлолома!
А потом всё это надо обобщить в своём воображении, и получится, что у области больше нет государственных предприятий, а значит, нет и госимущества. И зачем тогда нужен будет комитет по его управлению?
Наследство, оставленное нам прежним руководителем области господином Волковым, ещё долго будет напоминать о себе. Нам ещё не раз аукнутся и Набережная, и дамба, и, конечно, австралийские бурёнки…
Кстати о бурёнках. Там, в Горном, у пустого здания зернохранилища, я спросила у появившегося ниоткуда крестьянина:
– А коровы, которых пришлось держать в помещении склада, случайно не австралийские?
– Да, они самые, – обречённо кивнул мужчина.
– Скажите, сколько их было? Они гибли? А молоко давали? – попыталась уточнить я.
– Точно не знаю, сколько их было. Зимой мы часть стада отправляли в Амурзет, кажется фермеру Баумбаху, – ответил мой случайный собеседник, затем, вздохнув,– Конечно, гибли! А молоко…
Мужчина грустно улыбнулся, опустил голову и, не спеша, побрёл куда-то. Он появился ниоткуда и ушёл в никуда… точно также как и кредитные миллионы…
Елена Голубь,
еженедельник «Газета на Дом», № 32
.