 |
| С. Семенов |
|
|
Чем меньше мы знаем, тем больше подозреваем, говорил известный американский юморист Генри Уиллер Шоу. Это утверждение взяла на вооружение и российская Фемида — сегодня ровно два месяца, как вступил в действие новый федеральный закон об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в России.
Долгожданное событие, учитывая, что амурские суды последние годы рассматривали немало громких дел, да и среди «акул пера» многие имеют обширную судебную практику взаимоотношений с «легкоранимыми» политиками и чиновниками, болезненно воспринимающими любую критику в свой адрес. Об этом наш разговор с председателем Амурского областного суда Сергеем Семеновым.
Четкий ориентир
— Сергей Николаевич, провозгласив открытость, судейское сообщество приоткрыло занавес?
— К сожалению, элементы прошлого нередко до сих пор по инерции сохраняются. Такой закон давно надо было принять. Наша судебная система достаточно консервативная и долгое время не отличалась открытостью и публичностью. У нас еще судьи могут негативно прореагировать на диктофон в ходе судебного заседания или на вопрос, можно ли присутствовать на судебном заседании, ответить: «А для чего это вам?» Могут еще чего-нибудь запретить...
Вопрос об открытости не раз ставил на совещаниях перед председателями рес-публиканских, областных и окружных военных судов председатель Верховного суда РФ Лебедев. Поводом были факты, когда гриф «секретно» присваивался уголовным делам умышленно, чтобы провести судебный процесс в закрытом режиме. Поэтому нужен был закон, который сделал бы предоставление журналистам информации не правом, а обязанностью, за невыполнение которой судьи несли бы ответственность.
И закон, наконец, появился — весьма объемный (на 10 печатных листах) и всесторонний. Тут тебе и открытость информации о деятельности судов, и доступность судопроизводства, присутствие граждан на процессах, и правила общения судов со СМИ, и обнародование информации в Интернете, и организация приема граждан в суде — словом, решительно все, что нужно. Для судей это очень четкий ориентир. К слову, некоторые положения закона в последние годы были уже реализованы.
— Какие именно?
— В судах установлены информационные киоски, где человек может получить необходимую информацию о правосудии. О назначенных и рассмотренных делах можно узнать на сайтах — такие созданы в каждом суде области. И для журналистов, желающих присутствовать на каком-то процессе, не было никаких препятствий со стороны судейского корпуса. Просто все это сейчас решили узаконить.
Правовые ножницы для судьи
— Что бы вы предложили для большей открытости?
— Мое мнение: некоторые судебные процессы (когда обвиняются высокие должностные лица) надо по телевизору показывать. К примеру, я бы показал в телеэфире «камчатское дело», дело экс-губернатора Короткова или гражданское дело бывшего мэра областного центра Мигули. Это в интересах и общества, и самих чиновников. Чтобы в случае оправдания никто не говорил, что невиновность такого-то государственного или муниципального должностного лица куплена. Эта категория граждан всегда должна находиться под увеличительным стеклом общественного контроля.
— С резонансными делами все понятно — они вызывают повышенный интерес в обществе. А если журналист пожелает присутствовать, допустим, на скандальном семейном процессе с участием какого-нибудь известного чиновника, политика или бизнесмена, имя которого на слуху?
— Согласен, что дела гражданские, когда с обеих сторон в процессе участвуют вполне добропорядочные люди, порой настолько интригующие, сюжет так лихо закручен, что детектив можно писать. Но судебный процесс — это всегда серьезный стресс для любой из сторон, и превращать его в зрелище, своего рода шоу, не просто некорректно, а где-то на грани противозаконного. Ведь на процессе всплывает многое из частной жизни, которая охраняется законом. Распадается семья, делят детей, имущество — это же не киношная мелодрама, а реальная трагедия людей. Зачем всем это наблюдать? Открытость должна быть, но в пределах разумного.
— Выходит, судьи попадают в определенные правовые ножницы: с одной стороны, Конституция гарантирует защиту частной жизни граждан, а с другой — закон о СМИ дает право журналистам на получение информации?
— Действительно, это вопросы, ответы на которые и должны определить «разумную» открытость. А они стоят перед судьями и пресс-службами каждый день. И решать их надо каждый день.
— И как же вы их намерены решать?
— Несколько рецептов решений открытости судов для средств массовой информации дал пресс-секретарь Верховного суда. Один из них, полагаю, удивит судей, читающих эти строки. Он звучит так: «Каждый региональный судья должен быть знаком с главными редакторами. Неформальные встречи необходимы для повышения доверия».
— В Москве, наверное, не предполагают, что даже в таком небольшом по российским масштабам провинциальном городе, как Благовещенск, несколько телеканалов и десятки печатных СМИ…
— Думаю, этим рецептом нашим судьям пользоваться необязательно, для этого есть пресс-служба. Однако установку Верховного суда России надо взять на вооружение: «Задача изменения отношения к судам — это не только задача пресс-служб, но и судей!»
Ведь, провозгласив открытость, судейское сообщество тем самым внесет свою лепту в формирование правового общества.
Плюрализм сомнений
В самой судебной системе сегодня много говорят о доступности и транспарентности — это непонятное и отсутствующее в словаре Ожегова слово обозначает открытость судей обществу, их готовность вместе с прессой формировать гражданское общество.
Но, как это нередко бывает, в анналах нашего законодательства есть взаимоисключающие моменты, которые порождают, так сказать, плюрализм сомнений.
За примерами далеко ходить не надо. Не так давно в Благовещенском городском суде произошел случай, который, по-видимому, является типичным для судов нашей области.
Корреспондент тиражной общеполитической газеты пришел в городской суд, чтобы узнать результат одного из судебных заседаний. Но… судебный пристав отказался пропустить журналиста в здание суда с фотоаппаратом.
Представитель структуры, обеспечивающей правопорядок и пропуск в здание правосудия, ссылался на требование инструкции «Об условиях и порядке пропускного режима в административное здание Благовещенского городского суда». А инструкция эта гласит: «В здание суда допускаются с фото- и видеозаписывающей аппаратурой лица только с разрешения председателя городского суда». С этим можно было бы согласиться, если бы этот пункт инструкции имел логическое продолжение. Но логики здесь не увидел и сам председатель областного суда.
— Спрашивается, как корреспондент газеты или телекомпании должен исполнить свои журналистские обязанности, если председатель городского суда в это время на процессе или вообще отсутствует в здании суда? Все это похоже на запланированную попытку ограничить доступ журналистов в суды, что категорически недопустимо, — прокомментировал инцидент Сергей Семенов. — Я направил официальное письмо руководителю службы судебных приставов по Амурской области. Предложил дополнить действующие инструкции о порядке пропускного режима в здание судов нормами, предусматривающими беспрепятственный допуск представителей СМИ в здания судов и на судебные процессы в соответствии с действующим законодательством РФ.
Мы со своей стороны меры приняли: в штат Благовещенского городского суда введена должность пресс-секретаря, который, мы полагаем, снимет известное напряжение между городским судом и прессой.
Ирина Ворошилова,
Фото: Валерия Аникина
«Амурская правда», 01.09.10
