А представьте себе, что в человеческое тело вцепились сразу двое - ну, скажем, супружеская пара клещей - и давай сосать! Если их оперативно не удалить, размер каждого из них может постепенно увеличиться в сто раз! А если они заразные, тело человеческое может очень быстро захиреть, возможен даже летальный исход.

 

Когда в 2015 году с согласия господина Левинталя в ОГБУЗ «Областная больница» «вцепилась» супружеская пара Гасиленко, в ней работало примерно на тридцать - тридцать пять врачей больше, чем сегодня, и пациентов пролечивалось практически в полтора-два раза больше, и зарабатывали медики более или менее сносно. Тогда больница еще не была в состоянии полного развала, как сегодня. Да, из нее высасывали «кровь», но, сравнивая предыдущее руководство с нынешним, думаю, это были не клещи, а комары.

 

В прошлом номере нашего еженедельника в публикации ««Золотой парашют» для Гасиленко» я подробно рассказала о том, как увольняли Константина Константиновича из больницы, как он снова пытался спрятаться на больничном, как у него это не получилось и как во вторник седьмого августа его ознакомили с приказом начальника управления здравоохранения правительства ЕАО о расторжении с ним контракта без объяснения причин, в чем он и расписался.

 

«Так закончилась почти трехгодичная история целенаправленного уничтожения главного медицинского учреждения Еврейской автономной области одной одиозной супружеской парой и наша отчаянная борьба за спасение областной больницы. Вернее, первая часть истории» - такими словами начиналась последняя часть этой публикации.

 

Вынуждена признать, что я ошиблась. На самом деле история, вернее, ее первая часть, на этом не закончилась. То, что было дальше, одним покажется детективом с хитрым, злобным, алчным, непотопляемый главным героем - доктором Мориарти, другим - чем-то вроде бесконечного бразильского сериала «Рабыня Изаура», где рабыня - ОГБУЗ «Областная больница».

 

А было следующее: во вторник седьмого августа, расписавшись в том, что он с приказом о расторжении контракта ознакомлен, главный врач Константин Константинович Гасиленко вышел из управления здравоохранения и направился в больницу. Это был его последний рабочий день.

 

Как рассказывают свидетели произошедшего, Константин Константинович, вернувшись из управления, тут же, нарушив законодательные нормы, в частности, о «Коллективном договоре», издал приказ о введении в штатное расписание ОГБУЗ «Областная больница» должности заместителя главного врача по урологии.

 

Затем поспешил передать этот приказ в отдел кадров, то есть легитимизировать его таким образом. Также в редакцию поступила информация о том, что Гасиленко в свой последний рабочий день издал еще один приказ - о начислении своей супруге Алене Юрьевне Гасиленко стимулирующей выплаты (премии) величиной чуть ли не в одну тысячу процентов от ее оклада!

 

На следующий день, когда начальник управления здравоохранения Валерий Жуков находился в Москве (в командировке), Константин Константинович явился в больницу и подал новоиспеченному заместителю главного врача Кулагину, временно исполнявшему обязанности главного врача, заявление о приеме его на работу в ОГБУЗ «Областная больница» на должность заместителя главного врача по урологии. К сожалению, мне не известно, как именно Константин Константинович убедил Кулагина подписать это заявление, какие аргументы ему привел, но последующие события говорят о том, что Гасиленко, видимо, сослался на устное распоряжение Жукова.

 

Далее Константин Константинович написал еще одно заявление, в котором попросил предоставить ему отпуск за свой счет до 19 августа. И улетел! И Алена Юрьевна улетела! А Кулагин остался!

 

И коллектив больницы остался в полном, мягко выражаясь, недоумении, ведь еще вчера и врачи, и медсестры, и нянечки радовались, кто - освобождению из «рабства», кто - избавлению от «Мориарти», кто - тому, что клещи, насосавшись, все-таки отпали. А на следующий день оказалось, что из рабства так просто не вырваться, что никуда не делся «Мориарти», он, как обычно, всего лишь сменил маску…

 

В коллективе стало стремительно расти возмущение. Люди с крайним раздражением высказывали свое мнение о произошедшем. А в пятницу десятого августа временно исполняющий обязанности главного врача Кулагин провел собрание по вопросу принятия нового «Коллективного договора» на очередной период - 2018 год. На собрание были приглашены представители от коллектива, то есть сотрудники от каждого отделения и подразделений больницы, а также профсоюзная организация больницы.

 

Прежде, чем рассказать об этом собрании и процитировать имеющуюся в редакции аудиозапись данного мероприятия, я должна пояснить следующее: «Коллективный договор» является основополагающим документом учреждения, то есть договором между коллективом учреждения и его администрацией. В нем прописывается все, включая величину окладов сотрудников, размеры стимулирующих выплат, условия труда, условия предоставления льгот сотрудникам, длительность отпусков и так далее, и, конечно же, штатное расписание учреждения.

 

В прежнем «Коллективном договоре», как читатели, я надеюсь, уже догадались, не было в штате должности заместителя главного врача по урологии. Я подозреваю, что в нем не было и должности заместителя главного врача по хирургии, которую с недавних пор занимает хирург Павлов.

 

Не было не потому, что эти должности случайно забыли указать в штате. Не было, потому что, во-первых, категория нашей областной больницы не подразумевает наличие таких должностей в своем штатном расписании, во-вторых, в наличии таких должностей нет необходимости, в-третьих, чтобы ввести их в штат, необходимо было провести собрание коллектива и получить на нем согласие этого коллектива на внесение изменений в штатное расписание учреждения, зафиксированное «Коллективным договором».

 

Ну и, наконец, в-четвертых, чтобы ввести в штат больницы какие-то новые должности, надо ликвидировать какие-то старые, поскольку фонд заработной платы штатных работников остается неизменным, администрация больницы не может его увеличить. А это значит, что Константин Константинович «Мориарти» для того, чтобы ввести в штат больницы должность заместителя главного врача по хирургии, ликвидировал минимум пять ставок врачей, а вводя в штат должность заместителя главного врача по урологии, убрал, как я понимаю, из штатного расписания еще порядка пяти ставок врачей. Именно врачей, а не медсестер или нянечек!

 

Имел ли он право принимать единолично такое решение? Нет, нет и еще раз нет! К тому же областная больница, обескровленная стараниями Константина Константиновича «Мориарти», выдавившего из учреждения огромное количество врачей, просто не может позволить себе сокращение штата врачей. Но, повторяю, по-другому ввести в штат новые должности просто невозможно. В областной больнице уже прижилась горькая шутка: «У нас заместителей главных врачей больше, чем самих врачей».

 

Злость, обида, раздражение, категорическое неприятие всего того, что делает в больнице ее администрация, - все это выплеснули врачи и медицинские сестры, пришедшие в пятницу десятого августа на собрание, о котором я упомянула выше.

 

На нем от коллектива присутствовали сорок сотрудников. От администрации - врио главного врача Вячеслав Кулагин, зам. главврача по экономике Елена Куприянова, начальник отдела по охране труда Татьяна Сулаева.

 

Е. Куприянова: Вот это - новый «Коллективный договор». За него мы вам предлагаем проголосовать… Мы сейчас говорим об этом документе, который мы должны принять. Если у коллектива есть протокол разногласий…

 

С. Ераскин, зав. травматологическим отделением: Мы его, по-любому, не примем! Мы его не примем, потому что…

 

Е. Куприянова: Подождите. Есть закон, по которому можно…

 

С. Ераскин: Мы его не примем, потому что в нем нарушены наши права…

 

Е. Куприянова: … Мы обязаны его принять…

 

 

С. Ераскин: Вы очень красиво говорите, но мы не будем подписывать! Мы хотим отстаивать свои права.

 

Е. Куприянова: Пожалуйста, услышьте меня, что мы сейчас хотим принять…

 

С. Ераскин: Мы сейчас ничего не примем. Мы сейчас можем только протокол разногласий обсудить.

 

Е. Куприянова: Вы - представитель профсоюза от коллектива?

 

А. Егин, зав. реанимационным отделением: Я представитель от профсоюза.

 

Е. Куприянова: … Сначала подписывается договор, потом обсуждается протокол разногласий…

 

С. Ераскин: Если мы его подпишем, то на этом все вопросы закроются. Мы его и в прошлый раз не подписывали…

 

Е. Куприянова: На прошлом коллективном договоре в левом углу стоит подпись председателя профсоюза…

 

С. Ераскин: Ну, может, вы ее подделали? Я не знаю. Может, вы ее купили? Но травматологическое отделение не подписывало прошлый договор.

 

С. Ульянова, шеф-повар: И пищеблок тоже не подписывал!..

 

В. Кулагин: Я тут просмотрел ваши бумаги. Тут все ссылки на законы. А протокол разногласий где?

 

С. Ераскин: Я вам положил.

 

В. Кулагин: … Вы подпишете с нами коллективный договор или нет?...

 

 

В. Кулагин: Я все вопросы сейчас ваши разрешу!

 

 

В. Кулагин: - Будете спорить - вообще идите домой.

 

Е. Молодкина, юрист: Без договора вам не смогут начислять зарплату.

 

Больница не сможет работать без коллективного договора …

 

А. Егин: Значит так. Есть обращение коллектива больницы в лице профсоюзного комитета в прокуратуру по поводу проведенного СОУТ (специальная оценка условий труда). Сейчас прокуратура занимается этим вопросом. Сколько она будет там решать, мы не знаем - может, неделю, может, две, может, два месяца. Будет постановление прокуратуры… Мы обращались во все инстанции по вопросу подписания «Коллективного договора», и нам объяснили, что мы должны вот такое письмо от имени коллектива написать на имя заместителя начальника управления трудовой занятости правительства ЕАО, что мы и сделали.

 

Читаю: «Уважаемая Ольга Владимировна! Обращается к вам коллектив областной больницы по пролонгированию коллективного договора ОГБУЗ «Областная больница», срок действия которого с августа 2015 года по август 2018 года, еще на один год, так как новый коллективный договор находится в разработке». Мы отнесем это письмо. Так что можете готовить спокойно документы в течение года, разрабатывать новый договор. А мы будем работать по старому «Коллективному договору», по которому мы работаем в настоящее время. Никаких изменений в нем не будет. Управление трудовой занятости рассмотрит наше обращение. Они обещали нам дать «добро». Дальше будет постановление прокуратуры по вопросу о специальной оценке условий труда. Будем проводить новую СОУТ, получим ее результаты. У нас будут документы, и не надо будет никаких протоколов разногласий составлять. «Коллективный договор» мы можем принять в следующем году.

 

В. Кулагин: Подтверждение ваших слов есть? Чьи подписи тут?

 

А. Егин: Так. Я предлагаю: кто за то, чтобы направить это письмо в управление занятости о продлении срока действия «Коллективного договора» еще на год?

 

 

А. Егин: Вот вам подтверждение!

 

Е. Молодкина: Молодцы! Все, что мы приняли, все улучшения, которые мы собирались ввести в вашу работу, все прошлепали, похоронили своим вот этим поступком!

 

А. Пивторак, врач: Что значат эти ваши улучшения? Какие улучшения? Быстренько озвучьте! Снизили класс вредности для всех! Какие улучшения?

 

Т. Сулаева: Причем тут СОУТ?

 

 

Т. Сулаева: СОУТ - это маленькая часть «Коллективного договора».

 

 

А. Пивторак: Озвучьте все по улучшениям, которые вы сейчас так пропагандируете. Покажите нам, насколько лучше будет наша жизнь.

 

 

В. Манкевич, врач: Сейчас они нам сказки рассказывать будут.

 

А. Пивторак: Интересно все-таки, какие вы ввели улучшения? Улучшения какие? - спрашиваю вас в третий раз. - Снизили класс вредности. Какие улучшения?

 

С. Ераскин: Я сейчас зачитаю наши разногласия: 1. В связи с незаконностью результатов проведения СОУТ не проведена объективная оценка биологического фактора. Установить класс вредности «3.3»… У нас был класс вредности «3.2», «3.3» Снизили до «3.1» всем. Не имели права снижать класс! Это нарушение законодательства.

 

Е. Молодкина: Скажите, пожалуйста, что вы ждете от изменения оценки биологического фактора?

 

С. Ераскин: То, что мне положено по закону.

 

Е. Молодкина: У вас у всех разные условия труда. Докажите, что вы работаете по фактору…

 

 

В. Кулагин: Если коллектив не согласен, он имеет право оспорить.

 

Е. Куприянова: Зачем здесь эту тему поднимать? Это личное дело каждого.

 

 

Е. Куприянова: Есть положения в договоре, которые можно, в принципе, оспаривать потом, писать разногласия. А сейчас нам надо подписать «Коллективный договор».

 

Л. Данцева, врач: Горький опыт нам говорит, что делать этого не надо.

 

В. Манкевич: Почему вы так торопитесь подписать его сегодня?

 

А. Пивторак: У меня такое впечатление складывается, что нас где-то дурят, но не могу понять, где? Я смотрю на вас - улыбающихся и вижу попытку надуть нас. Вы почему-то стоите в конфронтации ко всему коллективу. Коллектив пытается улучшить свои условия труда, чтобы получать нормальную зарплату, нормальный отпуск. Ваша позиция - не дать! И вы так упорно хотите принять этот договор. Интересно, почему? Вас кто-то «поджимает»? У вас контракт с кем-то?

 

Е. Куприянова: Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

 

В. Манкевич: Я еще раз спрашиваю: почему вы так упорно хотите принять этот договор именно сегодня?

 

Е. Молодкина: Потому что вы не понимаете…

 

 

А. Пивторак: Я не дождался ответа на вопрос: какие же все-таки улучшения мы, по вашему мнению, я извиняюсь, прос..ли? И второй вопрос: наши ухудшения - это ваши улучшения, и наоборот? Вот, например, человек работает здесь с 91-го года. Хорошо работал, пошел на повышение и почему-то попадает в условия, которые хуже, чем были до повышения. Почему так получается? И все у вас по закону? Основной для нас вопрос - это снижение класса вредности. Вы нас обманули! Организация, которая проводила спецоценку, не имела сертификата на проведение проверки в медицинских учреждениях. Она имеет право проверять только технические учреждения. У нее не было сертификата на проведение оценки биологического фактора, который для нас самый главный. Нас тупо обманули…

 

В. Кулагин: Пакет документов, который мы предложили вам, состоит из четырех документов. Еще раз говорю: спецоценка условий труда - это совсем другое, нежели «Коллективный договор».

 

 

Е. Лучкова, заведующая отделением второго этапа выхаживания новорожденных: Вы знаете, я поражаюсь такой позиции. Да хоть на клочке бумаги если люди принесли свои предложения, вы должны их учитывать. (Кулагину) Вы всех перебиваете. Сели напротив нас и всех перебиваете. Учитесь слушать людей. Мы в акушерском отделении тоже не согласны с установленным классом вредности. Или вот здесь сказано о санитарной одежде, которая нам не выдается. Администрация от этого открестилась. Но это не значит, что в договоре не должен быть пункт о предоставлении нам санитарной одежды. Если вы не умеете закупать одежду, значит, надо дать нам возможность ее приобретать с гарантией возврата денег.

Далее по этому договору не понятно, кто может получать до трехсот процентов к зарплате за интенсивность. Кто эти герои? На кого нам равняться? (Смех и аплодисменты в зале). Почему, если у врача было по плану пять дежурств, а он на самом деле отдежурил тринадцать раз, ему все равно платят пять процентов за интенсивность? Дальше: норма смывающих и обезвреживающих средств. Вот даже здесь экономит администрация! Позор! Врачи-неонатологи вообще не указаны, как будто мы руки не моем! Нам руки приходится мыть раз двадцать, а то и сорок в день! И даже здесь крема пожалели! Я зачитаю цитату из договора: «Руководство ОГБУЗ «Областная больница» заявляет о том, что для успешной работы предприятия важны не только материальные достижения и уровень зарплаты, но и забота руководства о персонале, об условиях и охране труда, здоровье и безопасности каждого работника…».

Мне не понятно, что конкретно должна делать для этого администрация. Это слова обо всем и ни о чем. Конкретно в нашем здании течет крыша уже много лет, плитка на полу в коридорах треснула, не закреплена, склеена пластырем, что является травмоопасным для сотрудников.

Катастрофически не хватает кондиционеров, для сотрудников нет душа, не проводятся учения по противопожарной безопасности. Вероятно, надо, чтобы администрация отчитывалась за свою работу по содержанию здания и за другие свои действия, обеспечивающие безопасность труда сотрудников…

 

А. Пивторак: … Мы хотим работать согласно законам. А когда нас обманывают, нам это не нравится… А можно все-таки узнать, какие улучшения вы ввели?

 

 

Е. Молодкина: Я не вижу смысла вообще разговаривать с вами… Если вы хотите услышать ответ, помолчите.

 

С. Ераскин: Наше благосостояние зависит от оценки СОУТ значительно больше, чем от всего остального.

 

Е. Молодкина: Я поняла… Вы понимаете, что изменения в «Коллективный договор» проходят «девять кругов ада» при согласовании, помимо управления по труду, помимо управления здравоохранения? Принять один пункт изменений очень сложно. Принять коллективный договор между нами и вами, пусть с протоколом разногласия, но это формально проще, чем согласовывать потом со всеми инстанциями.

 

С. Ераскин: Вы сами довели ситуацию до такого нашего решения…

 

Е. Лучкова: Вы сразу противопоставили себя коллективу. Вы хотите, чтоб мы разговаривали спокойно? Так не получится. Люди имеют право бороться за свои права. Вы говорите, как вам тяжело работать. А вы знаете, как хирургу тяжело делать операцию, как реаниматологу - спасать человека? Вы ночью спите, а мы дежурим, не спим, бывает даже не присядем.

 

Е. Молодкина: Что же вы не увольняетесь?

 

С. Ераскин: После 20-го числа вся больница не выйдет на работу, тогда посмотрим на вас…

 

 

А. Пивторак: Кто-нибудь верит нашей администрации, что все будет так хорошо, как они нам сейчас рассказывают? Да или нет?

 

 

В. Манкевич: Скажите, кто принял решение ввести должность заместителя главврача по урологии и принять на нее Гасиленко?

 

В. Кулагин: Это решение Жукова.

 

Е. Молодкина: Нет смысла с вами разговаривать…

 

 

Так и не смогла администрация добиться подписания «Коллективного договора». А очень спешила, потому что хотела легитимизировать незаконные приказы, изданные господином Гасиленко. Для него это было важно, потому что он, несмотря на увольнение, остался в больнице, как заявил Кулагин, по решению начальника управления здравоохранения Валерия Жукова.

 

Почему Жуков, вернувшись из командировки, не потребовал отменить приказ о введении должности зам. главврача по урологии? Почему вдруг стал говорить о том, что Гасиленко в этой должности пробудет не больше двух месяцев?

 

Все очень просто. Насколько мне известно, Гасиленко уже договорился о прохождении в Хабаровске учебы по урологии по программе повышения квалификации, а это - несколько месяцев, оплачивать учебу будет больница. А потом он с новым сертификатом уедет куда-нибудь в Краснодар?

 

В общем, ситуация, на мой взгляд, следующая: за все то, что натворил в больнице Гасиленко, он был уволен с выходным пособием в полмиллиона рублей, затем лично для него была введена в штат должность с зарплатой в сто шестьдесят тысяч рублей, а в качестве премии - учеба за счет больницы, то есть за счет всех тех врачей и медсестер, которым с помощью незаконного снижения класса вредности резко снизили зарплату. Стоимость этой учебы - где-то около трехсот тысяч рублей.

 

Для справки: врач высшей категории терапевтического отделения областной больницы получила за июль этого года зарплату в размере пятнадцати тысяч девятисот восемнадцати рублей на одну ставку. Врач-кардиолог - тоже.

 

 

 

Прошу также провести проверку по факту принятия на должность Гасиленко на основании незаконно изданного приказа, а также проверить, имел ли место факт начисления Гасиленко А.Ю. в июле - августе этого года стимулирующей выплаты в размере почти в 1000%.

 

Убеждена, что Валерий Жуков, по сути, потакая прихотям Гасиленко, думал только о своем спокойствии, о своем благополучии, а о больнице, о врачах, о медсестрах, о нас - жителях ЕАО не думал вообще...

 

Он не подумал о том, что, вновь трудоустроив Константина Гасиленко, он обострит конфликтную ситуацию в больнице, создаст в ней атмосферу, в которой людям будет очень трудно работать.

 

Он не подумал о том, что Алена Гасиленко за эти пару месяцев может превратить жизнь коллектива больницы в сущий ад!

 

Он не подумал о том, что врио главного врача Кулагин, занявший эту должность по непонятным причинам, сам не способен принимать адекватные решения, поскольку не имеет ни опыта руководства таким учреждением, ни достаточных знаний, ни личных качеств, необходимых руководителю, ни авторитета в коллективе, и делает все, что ему советует чета Гасиленко, создавая тем самым невыносимые условия работы для коллектива.

 

Мне кажется, Жуков Валерий Александрович побаивается тех врачей, у которых в коллективе есть авторитет. Ему в качестве руководителя, видимо, удобнее иметь пусть необученного, неопытного, неавторитетного, но послушного человека. Такую, знаете, марионетку.

 

А нам это надо? А коллективу больницы надо оплачивать таким образом спокойствие господина Жукова?

 

 

Если Жукову так дорог Гасиленко, пусть оплачивает его учебу из своих собственных средств.

 

Хватит шиковать за чужой счет, тем более что этот счет принадлежит людям, которые пашут за троих и днем, и ночью в областной больнице!

 

Пора уже Валерию Александровичу усвоить: больница - не рабыня Изаура, ей не нужен доктор Мориарти и, але, Валерий Александрович, сезон клещей давно уже прошел!

 

Елена Голубь,

«Газета на Дом» №31, 22.8.18