Есть такая поговорка: за каждым доктором свое кладбище. И смысл ее не в том, что все врачи плохие, а в том, что все они - не боги. Применительно к нашей областной медицине эту поговорку можно трактовать именно так, а можно и по-другому, в зависимости от того, о каком медицинском учреждении идет речь.

 

Допустим, если в редакцию поступает информация о возбуждении уголовного дела в отношении очередного молодого врача родильного отделения областной больницы, я, в первую очередь, вспоминаю о кладбище, которое в течение многих лет стабильно растет за спиной руководителя этого родильного отделения. Увы, но в родильном отделении нашей областной больницы, по моему глубокому убеждению, кладбища за спинами молодых врачей появляются благодаря немолодым врачам, занимающим руководящие должности.

 

А вот когда речь идет о врачах детской больницы, убеждена, что их кладбища возникают и растут в большей степени только потому, что они - не боги. Поэтому информация, появившаяся на официальном сайте прокуратуры области тринадцатого ноября прошлого года, очень удивила. Цитирую:

 

«Заместитель прокурора г. Биробиджана Николай Мазуров утвердил обвинительное заключение по уголовному делу в отношении врача-хирурга ОГБУЗ «Детская областная больница». Он обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей).

 

 

 

Уголовное дело прокуратурой города направлено в суд для рассмотрения по существу».

 

Смерть ребенка, причиной которого был бы аппендицит, - такого, насколько мне известно, в нашей детской больнице никогда раньше не случалось, да и вряд ли могло случиться. Сомнения в достоверности изложенного в информации возникли еще и потому, что речь в ней идет о ребенке, проживавшем в Октябрьском районе ЕАО, где есть в с. Амурзет вполне приличная больница и руководит ею уже много лет очень опытный хирург - господин Фургал.

 

Так что же на самом деле произошло, что привело к такой трагедии?

 

Мальчик проживал в с. Ручейки. Поступил в областную детскую больницу 20-го октября 2014 года по направлению А. Фургала - хирурга Октябрьской ЦРБ (с. Амурзет). Вообще заболел он 6-го октября, у него повысилась температура. Он был госпитализирован в Октябрьскую ЦРБ с диагнозом «пневмония». Там его лечили от пневмонии, но на рентгеновских снимках, которые были сделаны в ЦРБ, никакой пневмонии не было.

 

Затем был выписан, якобы, в удовлетворительном состоянии и отправлен домой - в с. Ручейки - 75 км от Амурзета. На следующий день после выписки мальчику снова стало плохо, повысилась температура, появились боли в животе.

 

Мама позвонила фельдшеру в с. Доброе, та, в свою очередь, созвонилась с врачом-педиатром Киселевой, которая работает в ЦРБ в с. Амурзет.

 

Врач Киселева назначала лечение мальчику, не осматривая его, по телефону. Состояние ребенка становилось все хуже, и тогда мама вызвала «скорую».

 

«Скорая помощь» приехала из с. Благословенное. На «скорой» приехал не врач, не фельдшер, а медсестра. Она привезла ребенка в ЦРБ (Амурзет) вечером 19-го октября.

 

Там долго и нудно его оформляли, но хирург Фургал, он же главный врач, не пришел, чтобы осмотреть ребенка. Госпитализировала мальчика врач Киселева, назначила ему терапию.

 

Утром пришел Фургал, поставил ему диагноз «острый аппендицит», сказал, что в ЦРБ нет анестезиолога и что мама сама должна отвезти мальчика из Амурзета в Биробиджан, в детскую больницу. На обычной, не специализированной машине по распоряжению А. Фургала маму с ребенком водитель довез до поворота на Ручейки и высадил. Дальше они добирались больше двух часов до Биробиджана сами на перекладных.

 

По словам врачей детской больницы и согласно документам, мальчик поступил к ним уже с перитонитом. В тот же день его прооперировали и затем госпитализировали в реанимационное отделение.

 

Состояние мальчика не улучшалось, поскольку перитонит, как правило, дает осложнения. Через два дня его снова прооперировали. Затем - третья операция.

 

Врачи упорно боролись за жизнь ребенка и добились все-таки улучшений. Его состояние стабилизировалось.

 

Через одиннадцать дней после поступления в больницу ребенок был переведен из реанимации в хирургическое отделение, а в двадцатых числах ноября был выписан домой с соответствующими рекомендациями под наблюдение педиатра и хирурга Октябрьской ЦРБ.

 

Но, судя по всему, хирург домой к мальчику не выезжал, а педиатр выезжала, если не ошибаюсь, всего один раз.

 

Примерно через две недели ребенок снова был госпитализирован в Октябрьскую ЦРБ и через сутки отправлен оттуда в Биробиджан, в детскую больницу. И снова началась борьба за его жизнь. Врачи детской больницы считают, что этого могло и не произойти, если бы во время нахождения ребенка дома четко соблюдались бы все рекомендации, данные при его выписке, и если бы хирург Фургал сразу взял бы его под свое наблюдение.

 

Но… снова операция, уже четвертая, снова реанимация, снова перитонит, затем пятая операция.

 

Наконец, встал вопрос о переводе ребенка в Хабаровск.

 

Только в январе 2015 года, после новогодних праздников, в хабаровской клинике согласились принять ребенка.

 

Там его активно оперировали, неоднократно консультировались по телемосту с врачами Российской детской клинической больницы в Москве. Хабаровчане тоже отчаянно пытались спасти мальчика, но и они - не боги. В начале апреля 2015 года мальчик умер в хабаровской больнице.

 

Мама мальчика обратилась в правоохранительные органы с просьбой привлечь к ответственности главного врача и хирурга Октябрьской ЦРБ А. Фургала, считая, что трагедия произошла именно из-за того, что ребенку не был своевременно поставлен правильный диагноз, что после выписки из детской больницы А. Фургал не взял его под свое наблюдение.

 

Следственный комитет начал расследование с того, что, назначив комиссионную судебно-медицинскую экспертизу, заказал ее в Хабаровске.

 

Насколько я поняла, хабаровские эксперты пришли к выводу, что изначально процесс был так запущен, что спасти ребенка было невозможно.

 

Если бы следствие безоговорочно приняло эту экспертизу, то основным, а может и единственным фигурантом уголовного дела стал бы господин Фургал. Но наш Следственный комитет почему-то усомнился в этой экспертизе и назначил еще одну, но уже не в Хабаровске, а в Биробиджане.

 

При этом, я полагаю, следователь знал, что господин Фургал также является судебно-медицинским экспертом в Октябрьском районе ЕАО, то есть он является сотрудником ОГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы» ЕАО, значит, о независимой экспертизе в этом случае речи быть не могло.

 

По большому счету, следователь вообще не должен был заказывать экспертизу в местном Бюро, а если усомнился в хабаровской экспертизе, мог заказать другую в Москве или Санкт-Петербурге. Но, судя по всему, у него цель была иная.

 

И в результате местное «Бюро судебно-медицинской экспертизы» делает заключение о том, что в смерти ребенка виноват только хирург Детской областной больницы, тот самый, который отчаянно пытался спасти мальчика, поступившего к нему в тяжелом состоянии с запущенным перитонитом, а господин Фургал, оказывается, белый и пушистый!

 

Получив две противоположные друг другу экспертизы, следствие заказывает третью, но опять не в Центральном бюро в Москве, а почему-то в Магадане! Почему? Потому что господин Фургал любой ценой должен был остаться белым и пушистым?

 

Третья - магаданская экспертиза - сделана по принципу «и вашим, и нашим». Согласно ей, виноваты и Октябрьская ЦРБ, и Детская областная больница. И после этого хирургу детской больницы следователь предъявляет обвинение.

 

Что касается Октябрьской ЦРБ, то виноватой там оказалась врач-педиатр Киселева, которая тут же признала вину и сразу была амнистирована.

 

Хирург детской больницы вину признать отказался. Впереди - суд. Не буду рассуждать о том, что будет происходить на судебных заседаниях и чем они закончатся. Суд есть суд, и я надеюсь, что он будет объективным.

 

Меня во всей этой ситуации беспокоит позиция следствия. Наблюдая за тем, как расследуются в Биробиджане случаи с летальным исходом в родильном отделении областной больницы, в результате чего один за другим волшебным образом оказываются виновными в смерти младенцев молодые врачи, а также как расследуется случай, о котором я здесь рассказала, я не могу избавиться от ощущения, что местные следственные органы яростно пытаются доделать то, что не успели доделать бывшие руководители областного здравоохранения, а именно, избавиться от оставшихся в нашей медицине далеко не самых плохих врачей.

 

Ну, допустим, следствию это удастся сделать. А дальше что?! Да, за каждым доктором есть свое кладбище, потому что они - не боги. Но хотелось бы знать, что стоит за некоторыми следователями Следственного комитета ЕАО, чем обусловлено их стремление делать из нормальных врачей преступников? Это не риторический вопрос.

 

Я адресую его прокуратуре ЕАО и прошу прокурора Еврейской автономной области проверить законность и обоснованность действий следователей при расследовании дела, о котором идет речь в данной публикации.

 

Елена Голубь,

«Газета на Дом», №2.

ст. «Что дальше?».