Страна
За авиабилет от Хабаровска до Охотска выложил почти 10 000 рублей. Самолет – допотопный «АН-24» на 48 персон. Кстати, самый дешевый билет до Москвы стоил 11 800.
И вот лечу на древнюю землю, куда еще в XVII веке пробились «встречь солнцу» русские казаки Москвитина.
Во время полета спрашиваю милейшую женщину средних лет:
– Вы, наверно, шикарно живете, раз за билет до Хабаровска платите как до столицы!
– Рассмешили! Это в молодости я получала как трое хабаровчан. Теперь зарплаты сравнялись, а жизнь наша в разы дороже, чем ваша. Многие из района никуда не показываются. Нет денег. И на переселение тоже. Да что там говорить, прилетите – сами увидите.
Рыбный ад
В охотском аэропорту после амурского пекла вдыхаю прохладу с морскими и таежными ароматами. Хорошо! Узкая полоса побережья вместе с самим Охотском большую часть теплых месяцев покрыта туманом, или по-охотски – «выносом». На полосе в июле нежарко и в январе не очень-то холодно. Зато в нескольких километрах от берега обычно сияет солнышко, и короткое горячее лето чередуется с затяжной лютой зимой.
В мой прилет, как назло, затяжной дождик «шелкап» перебил нерестовый ход до верховий рек, где, отметав икру, лососевая армия дружно умрет.
На пути к верховьям до четверти нерестовых рыб задирают нерпы. Действуют словно морские волки, отгрызая рыбные головы и остальное оставляя в воде. Отдельные хищники по весу превышают два центнера и за сутки потрошат свыше ста килограммов лососевых. Раньше из нерповых шкур шили долговечные стильные шапки, обувь, одежду. Теперь ластоногих не трогают, и их развелось как саранчи. По устьям рек они собираются в лежбища сотнями серебристых туш и алчно стерегут нерест. В целом по Охотскому морю тюлени с белухами уничтожают рыбы за миллион тонн в год – больше, чем промысловый флот. Рядом усердствуют браконьеры – берут десятки тонн красной икры и сваливают рыбных самок на берег. Хотя правильный промысел – это разделка с заморозкой и деликатесной икры, и остальной рыбной туши.
Магазинные цены тут и вправду бешеные. Хлеб – 40 рублей, литр молока – 150, лежалые помидоры, огурцы, яблоки – 80, 120 и 150, вареная колбаса – 400, десяток яиц – 140. И это в навигацию. До и после нее все вдвое дороже. Нынешняя началась месяцем позже, и до захода первых судов в магазинах было хоть шаром покати. От голода, правда, пока никто не погиб, потому что в каждой семье есть икра и рыба.
Кладбищенским курсом
Иду в гости к своей попутчице. Она словно ждала: «Послезавтра приходите на встречу предпринимателей».
В ходе встречи деловые люди откровенно прошлись по всем горячим темам. Они считают, что цель властей – превратить Охотск из промышленно-транспортного узла в вахтовый лагерь на 1,5–2 тысячи человек. Отсюда все транспортные проблемы. Против идеи вахтовой экономики не возражают и краевые депутаты в Хабаровске, и краевое правительство. Дежурный довод: низкие изотермы противопоказаны цивилизованной жизни. Но ведь это как посмотреть. Да, индусы и зулусы уже при 10 градусах по Цельсию сворачиваются в сосульку, а русские выходят в мороз на лыжню, играют в хоккей и прыгают в прорубь.
Вахтовой линии, на взгляд малого бизнеса, вольно или невольно придерживается районная власть в Охотске. Может, потому в пятитысячном Охотске нет водопровода, канализации, уличные туалеты загажены и разбиты, во дворах свалки мусора, зимой батареи в квартирах едва греют, отопление вдвое дороже хабаровского. Многократно обанкроченные предприятия ЖКХ должны некоторым своим работникам по зарплате до 150 тысяч. Рабочие в ответ не торопятся оплачивать коммуналку. Словно на дворе безумные 90-е.
Дышит на ладан морской порт. Специалисты и молодежь покидают район. Население постепенно люмпенизируется. Те, кому ехать некуда, находят покой на бесхозном кладбище с множеством безымянных могил. Поблизости побережье, напоминающее брошенными остовами траулеров и сейнеров кладбище кораблей. В мае-июне муниципальная дизель-электростанция по ночам отключала свет, выводя из строя электроприборы, провоцируя криминальную напряженность. Привозное дизтопливо стоит запредельно дорого. С таким тарифом нормальная экономика невозможна.
Дошло до того, что в районе не осталось гинекологов, педиатров, хирургов, других врачей. Жители, словно три века назад, остались один на один с болезнями.
Общее недовольство подогревает завоз районным начальством рабочей бригады убогой квалификации из Армении. Хотя в поселке полно своих мастеров – только плати. Гастарбайтеры прославились укладкой асфальта, который быстро рассыпался. Оставшись без уличного асфальта, городской когда-то поселок Охотск опустился до деревенского захолустья с клубами пыли от гравия и угля на проезжих дорогах. Пыль окутывает дома и набивается в легкие.
При резком оттоке русского населения наблюдается приток поселенцев из Закавказья и Китая. Китайцы себе в убыток торгуют здесь донельзя дешевыми и низкокачественными шмотками, красят в рыжий цвет свои волосы и пытаются зацепиться всячески за Охотск. Даже эвены, несмотря на жуткую безработицу, перебираются из национальных поселков в Охотск. Не находя там себе работы, слоняются и живут на пособия. Люмпенизация населения способна привести к тому, что оно полностью утратит навыки к производительному труду.
Чувствуя беспросветность своего положения, местные жители шлют письма-SOS краевой и центральной власти. Чиновники отвечают служебным сочувствием.
Исповедь браконьера
Захожу поесть в ресторан «Волна». Он здесь один. Рестораном заведуют господин Мамедов и его азербайджанские земляки. Сразу за порогом меня перехватывает огромный мужчина: «Вы журналист, а я предприниматель. И браконьер. Давайте поговорим».
И вот что он поведал:
– Левой икрой здесь занимаются все. Вывозят ее несколько таких, как я, скупщиков морем и самолетами. Даем на лапу всем силовикам, контролерам и проверяющим. Теперь о причинах, вынуждающих браконьерствовать. Первая – чтобы выжить, когда жить не дают. В путину по лицензии надо выложить до 80 рублей за один пойманный хвост. Это подарок от краевой власти! Если по-человечески, каждому местному надо дать право бесплатного вылова хотя бы центнера лососевых – в виде льготы.
Во-вторых, краевое начальство из общей квоты вылова на район дарит жирный кусок разным «рогам и копытам». Недобравшим квот серьезным хозяйствам приходится брать у таких проныр виртуальный подряд на вылов и отдавать им за бумажку половину продукции. Или по-браконьерски ловить сверх квоты. После того как два года назад сократили районную санэпидемстанцию, залетные «ООО» перерабатывают рыбу с помощью гастарбайтеров как попало. Скоро так и весь Охотск сократят. Для экономии. И еще: пустопорожние фирмы разрешенные им объемы улова не отрабатывают даже наполовину, однако эти квоты им почему-то даже не уменьшают.
– К чему вы ведете?
– К тому, что когда открытый вывоз левой икры прикроют, она пойдет под легальными документами «ООО». Заготавливать ее будут привозные бригады. Местные лишатся пусть левого, но стабильного заработка. Охотск станет пустыней. А я этого не хочу. Порядок надо начинать с квот, лицензий, зарплат в ЖКХ, пресечение топливных махинаций. А не с разгона местной милиции, после которого в поселке участились хулиганства и грабежи. Или нас здесь специально кошмарят, чтобы мы скорей куда-нибудь эмигрировали?
После этого мой собеседник поднялся из-за стола и вышел.
Следствие без причины
 |
| В. Массалитин |
|
|
Мне местные предприниматели говорили другое:
– При надежных транспортных схемах и нормальных тарифах коммерсанты сами завезут все, что нужно, и по человеческим ценам. Но весь бизнес должен быть в равных условиях. А не так, как в нашем районе, где одному приближенному все как на блюдечке, а другим – заведомо невыполнимые условия конкурсов на поставки продуктов муниципальным больницам, школам и детсадам.
Что же касается тунеядства… Охотчане старой советской закалки до сих пор живут как большая община и даже тому, кто отбился от рук, помогают работой, деньгами.
Невидимый миллиард
Стоит заметить, что у района с десятитысячным населением миллиардный бюджет, в котором лишь 150 миллионов – собственные доходы, а остальные 850 – краевые трансферты. По 100 тысяч на человека. По столько же в Аяно-Майском районе. В Хабаровске в пять раз меньше. На миллиард можно построить тысячу новых квартир. Это, по сути, новый Охотск! Но куда идут казенные деньги, мало кто знает.
Местные бюджеты невозможно расшифровать из-за отсутствия прозрачной и публичной формы отчетности. Вот, к примеру, районные расходы на образование. 316 миллионов, или по 137 000 на одного ребенка! Из них 140 миллионов – зарплата. По 40 тысяч на каждого, включая нянь и уборщиц. В действительности даже опытные учителя получают не более 30 тысяч, в школьном здании Охотска течет крыша, школы в близлежащих поселках сокращены.
И таких пунктиков в виртуальном районном бюджете уйма. Виртуальном, поскольку в числе других Охотский район получает на руки не более половины причитающихся ему средств. Остальными распоряжается краевой Минфин.
Дутые бюджеты создают ложное впечатление, что Севера безнадежно убыточны. В советский период, когда государство брало на себя все северные поставки – от экскаваторов до колготок, северяне своей продукцией с лихвой перекрывали затраты. Ничего, по сути, не изменилось, кроме цены на солярку. Значит, надо быстро переходить на дешевый уголь, а не толочь на совещаниях пустоту.
В крае до сих пор не решили: строить в Охотске угольную мини-ТЭЦ или новую дизель-электростанцию комбинированного типа. Дешевый ток мини-ТЭЦ даст мощный толчок всей экономике района, включая горно-обогатительный комбинат Хаканджи, который осваивается вахтами. Одна вахта – 400 человек на два месяца. Большая часть – приезжие. Их приходится завозить и увозить самолетами.
Директор ГОКа Геннадий Кузьменко от вахтового метода не в восторге. Ввозить и вывозить самолетами собираемых отовсюду рабочих и накладно, и хлопотно. Однако местное ПТУ № 21 не в состоянии обеспечить подготовку рабочих рук. В районе ежегодно около 200 юношей и девушек достигают совершеннолетнего возраста. Достаточно обеспечить их учебой, жильем, работой, и большинство с удовольствием останется жить на Севере.
Кстати, юные охотчане почти все, как на подбор, красивые, статные, рослые.
Богатства района огромны. При разумном отношении практически неисчерпаемы водные биоресурсы. В сущности хозяйств, способных ловить и перерабатывать достаточно большие объемы рыбы, на весь район только два – колхоз имени Ленина и артель «Иня». Сейчас квоты у колхоза, например, достаточные, но для добычи практически нетронутых запасов прибрежной мойвы, наваги, креветки, камбалы, краба и жировой сельди в открытом море требуются восстановление флота и наращивание местной переработки на берегу. А где они?
Даже в советское время почти весь огромный охотский улов перерабатывался в Приморье, и там же базировались большие рыболовецкие корабли, приписанные к охотским колхозам. Когда в стране зарядили приватизацию, алчные капитаны океанских плавбаз объявили их своим личным колхозным паем и угнали под бандитские крыши во Владивосток.
Удивляет безразличие края к оленеводству. На оленину повсюду ажиотажный спрос, но оленеводы среди охотских эвенов его не чувствуют. Многие даже не получают крохотную дотацию на оленя от краевого сельхозминистерства, дающего ее только национальной общине или предпринимателям. И главное – не налажены крупные закупки мяса, которые позволили бы содержать в несколько раз больше оленей, уменьшить повальную эвенскую безработицу. Вместо помощи эвенским поселкам Иня и Арка в этом году закрыли их регулярное вертолетное сообщение с Охотском. Хотя цена вопроса – всего полтора миллиона.
Охотники оказались в безвыходном положении. А их здесь сотни. Цены на горючее и вертолеты им, конечно, не по карману. Раньше к местам промысла они добирались за пару часов по воздуху, теперь по нескольку суток пешком. Несмотря на то, что добыча соболя осталась почти на советском уровне – более пяти тысяч штук за сезон, – доходам советских добытчиков постсоветские могут только завидовать. Западные туристы и те называют наши авиатарифы грабительскими, разворачиваясь от красот Охотского севера в сторону Аляски или Канады. В случае укрощения тарифов на топливо и энергию ВВП района легко может превысить и 10 миллиардов рублей при нынешних трех. Хотя и это не так уж много, ведь по ресурсам Приохотье куда богаче Норвегии – самой зажиточной на планете страны.
Да или нет?
Для рывка вперед району нужны сильные кадры и финансовые права. В сложившихся условиях передача основной части денег и полномочий из района в местные поселения в 2009 году может не состояться из-за банального нежелания бюрократии. Да и что может обыкновенный район передать поселкам, когда ему самому со стороны края до сих пор не передали то, что положено по закону!
Отдельные деятели краевой Думы, в свою очередь, жесткому контролю за северными миллиардами предпочитают досужие домыслы об «объективных трудностях». Так дальше нельзя. Пора честно сказать: каким край видит Охотск. Если как город с производственными мощностями – тогда помогайте его развитию, если как вахтовую деревню – надо срочно изыскивать в местных и федеральном бюджетах деньги для вывоза людей с предоставлением им жилья и работы.
А не разыгрывать театр бюрократического абсурда из хитроумных финансовых схем за счет оставленного на произвол судьбы населения.
В противном случае наша единая пока что Россия останется лишь за Уральским хребтом. Остальное пространство заселят более шустрые и не обремененные брюссельской политкорректностью племена. Думаю, всем нам нужен сильный Охотск, ведь со времен его первостроителя атамана Шелковникова русскому человеку жить и работать там в радость, а со стратегической и хозяйственной точек зрения он просто незаменим. На тысячу километров морского побережья от Аяна до Магадана – это практически единственный русский форпост.
Однако в президентскую программу «Дальний Восток» по Охотску включен только новый аэродром. А что же для людей и производства? Самый первый символ дальней России рассыпается. В прямом смысле. Недавно обрушился охотский причал, через два года прибой смоет набережную и улицы. Время не ждет. Для начала федеральные власти могли бы решить давно перезревший вопрос с северными надбавками за отдаленность и непростой климат. В советское время трудящимся районные коэффициенты и надбавки оплачивали не предприятия, а казна. Нынче вместо реальных шагов по поддержке северного населения представители государства довольствуются провозглашением очередных ура-патриотических афоризмов о том, как много значит для России Дальний Восток.
Все, казалось бы, есть в Охотске. Дивная как сказка северная природа – с золотыми рудными жилами, роскошным подводным миром и ценным пушным зверьем. И самое главное – влюбленные в север люди. А счастья нет. Неужели из-за какой-то идиотской солярки? Нефтяные генералы взвинтили на нее цену, еще столько же приплюсовали бюрократы, посредники – и в результате как минимум 360 лет русской жизни на краевом севере – коту под хвост! Неужели окончательно?
Виктор Марьясин, Хабаровский край.
----------
Справка
Самый северный в Хабаровском крае Охотский район – это 159 000 кв. км, или четыре Швейцарии. Район сказочно богат рыбой, пушниной, золотом.
Охотск, первую тихоокеанскую имперскую базу, заложили казаки. Именно из Охотска в 1716 г. ушло к берегам Камчатки первое исследовательское судно, а в 1783-м – экспедиция в Северную Америку. Почти два века, до начала регулярного межокеанского плавания, Охотск оставался главным восточным портом страны. Настоящий расцвет начался в 1935 г. с создания Охотско-Аянского рыбного треста. Благодаря тресту в 50-е годы все побережье района охватывали более тридцати рыбных поселков примерно с тридцатью пятью тысячами жителей.
Однако в 60-х годах государство начало удаленные поселки закрывать как неперспективные по аналогии с хрущевским огораживанием деревень в центре России. Как следствие, к середине 80-х число охотских поселков сократилось в два раза, а районное население «утряслось» до неполных двадцати тысяч.
Следующий удар нанесли разрушительные реформы, не оставившие камня на камне от мощного рыбокомбината и трех рыбных колхозов – несущего каркаса всей экономики территории.
Население сегодня тут – 10 400 человек. Уже в два раза меньше, чем в 1990 году. И продолжает стремительно убывать. Вылов рыбы сократился в семь раз, стадо оленей – в пять. Почили в бозе животноводство, птицеводство, овощеводство. Исчез рыбный флот прибрежного и океанского применения. Единственный плюс с изрядными минусами – добыча рудного золота на месторождениях Хаканджа и Юрьевское.
«Литературная газета», № 51.
