(Окончание. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7)

Кадьяк

- Бот «Кир», например, стоил мне 200 тысяч долларов. Ежегодный доход от рыбы в среднем получается 100 тысяч долларов. 60 тысяч из них я трачу на содержание бота: ремонт, топливо, продукты, налог полторы тысячи заплатил... Остальные 40 тысяч – это мой чистый доход. Лицензию на рыбу покупаем у государства в кредит. На красную рыбу, например, стоит 138 тысяч долларов, и ловишь, сколько выловишь за разрешенный период. Рыболовный билет дается на все воды Аляски. Можешь передавать его по наследству, можешь продать. Кошельковым неводом ловим селедку, крючками – красную, палтус, угольную. Сдаем на Кадьяк на кенари (небольшие номерные рыбозаводы), для себя морозим во фризерах (холодильные помещения в русских деревнях на 6–7 кубов). Рыбу сдаем по фунтам. Фунт (454 г.) стоит 85–88 центов.

...После беседы на «Тарпоне» пошли в гости к Арсению на «Кир». Команда его вместе с капитаном составляет 4 человека – все родственники: Василий Акимович Барсуков, Петр Акакьевич Конев, Лазарь Николаевич Кузнецов. Лазарь с Василием – мужики молодые, лет по тридцать от роду – играли в салоне в шахматы. Петро – самый молодой, ему 17 лет, читал книгу. На мое предложение рассказать что-нибудь о себе шахматисты отозвались без энтузиазма: «А че рассказывать-то?» Петро оказался пошустрее. Но потом, видя, что капитан не против, чтобы они поведали мне свои семейные «тайны», понемногу разговорились.

В принципе, почти у всех американских русских биографии идентичны. Предки после революции эмигрировали в Китай, после становления в Китае коммунистического строя – в Америку: Канаду, США, Бразилию, Боливию. Большинство переехало в Бразилию, в штат Парана, около города Пантагроса, где образовали русские поселения-деревни, которые так и назывались: «Деревня первая», «Деревня вторая» и т. д. Всего пять деревень. И в штате Матугросу – одна деревня.

За границей, особенно на американском континенте, славяне очень дружно живут между собой. Держат постоянные связи, обмениваются новостями, ездят друг к другу в гости (благо там это свободно), женятся только на русских девушках. Так что в каком месте лучше живется, потомки русских эмигрантов узнают очень быстро. Поэтому-то лет 10–15 назад и начался массовый отъезд русских из Бразилии в США, сначала в штат Орегон, а затем на Аляску. И остались сегодня в Бразилии в штате Парана всего две русские деревни. Петро, например, родился в Орегоне в 1974 году, а когда ему было 9 лет, родители захотели пожить в Боливии, уехали в штат Санта-Крус, в местечко Тоборочи, где тоже располагались пять русских деревень. Прожили 6 лет и переехали в Хомер, на Аляску, где у них живут родственники по линии матери Арсения – Коневы.

- А что же, – спрашиваю, – есть у вас родственники в России и не хотите ли посмотреть на свою прародину?

У Василия Барсукова отыскались родственники по матери в Хабаровске – дальние братья и сестры Рахмановы.

- Так, изредка переписываемся, – говорит он, – а чтобы ездить... Некогда нам разъезжать: зимой в России делать нечего, а летом мы заняты. В основном, родственники из России к нам приезжают.

Оно, конечно, понятно: хоть и говорят на русском языке, да родина-то их здесь, в Америке, а Россия – отголосок прошлого.

- Ну как же так? – на полусерьезе возмутился я. – Неужели вам не хочется взглянуть на страну, где родились ваши деды, на чьем языке вы разговариваете и чьи традиции чтите?

Они молча пожали плечами.

- Ну ладно, – похлопал я весело Петра по плечу, указывая глазами на Арсения, Лазаря и Василия, – они уже семейные люди, их жены не отпустят за океан, в Россию, а ты обязательно должен побывать на земле пращуров. Иначе какой же ты русский, если не подпитаешься от своих корней?

Он согласно заулыбался:

- Вообще-то это идея, хотя я раньше об этом не думал.

На прощание я пригласил их сфотографироваться на память. Василий отказался, Арсений, Лазарь и Петро вышли со мной на палубу на солнечный свет.

А когда мы собрались уходить, Арсений махнул рукой, чтобы я подождал, и пошел в салон. Через минуту вышел с большим куском сала.

- Давеча кто-то из ваших сказал, что вы по салу соскучились. Вот, возьмите нашего соления, – сказал он, протягивая завернутый в белую тряпицу шмат.

Последние встречи на Кадьяке

Перед отходом лучшие кадьякские друзья «Тарпона», Мэри и Бред устраивали нашей команде прощальный ужин с неотъемлемым штрихом цивилизации – помывкой в душе.

Мы впервые побывали в их доме. Они считают себя средними американцами. Живут же люди! Трехэтажный дом – на троих. У них еще дочь, полтора годика. Ванная комната – это просто оздоровительный мини-комплекс: парная, большая душевая кабина за матовыми раздвижными стеклами, бассейн на три метра, по стенам – зеркала, на полу белый кафель. Чистота, как в больнице.

В прихожей – футбол гоняй. Сразу от входа одна четверть прихожей отгорожена барной стойкой, а за ней – печи, духовки, конфорки, мойки, шкафчики, полочки... О такой кухне ни одна советская женщина, даже избалованная роскошью, не мечтала никогда.

На втором этаже – зал для отдыха, на третьем – спальные комнаты.

Когда я с Георгиной и Чарли приехал от Иоанна Забинко, наши мужики досматривали заряженный Брэдом видеофильм «Красный Октябрь» – про нашу и американскую подводные лодки, снятый американскими кинематографистами.

Не могу судить о содержании фильма – видел только концовку. Но когда наши его досмотрели, то начали «плеваться», особенно Юра. Они убеждали хозяев, что это абсолютная чепуха и что такого на нашем флоте не бывает. Это чистейшей воды идеологическая «настройка» американского обывателя против русских.

Но убеждать наших американских друзей в этом вопросе долго не пришлось. Они умные люди и прекрасно понимают, что нужно правительству на политической арене.

После ужина, весь вечер допоздна, разговаривали с Чарли о каратэ; с Брэдом – о рыбе и крабах, которые ловят на Камчатке. Георгина переводила, аж голова заболела от перенапряжения. Зато довольна, что практика хорошая получилась за время общения с нами.

Я смеюсь: «У тебя практики еще видимо-невидимо впереди: «Паллада» подойдет, на ней только пятьсот человек русских, два пассажирских теплохода с туристами, несколько яхт из Владивостока».

- Нет, – отвечает, – с ними я буду общаться строго, как корреспондент, не так, как с вами.

Потом пристально посмотрела мне в глаза и доверительно произнесла:

- Я буду скучать без тебя.

- Я тоже, – отвечаю, – ты так много сделала для нас.

- Это не то, – недовольно махнула она рукой, подыскивая слова, разочаровавшись в моей недогадливости.

Геннадий Струначев-Отрок

«Рыбак Камчатки», №4, 02.02.12

http://www.iks.ru/~rybak/