Страсбургский суд принял решение по иску «Новой газеты», которое очень не понравилось российским чиновникам.
Засветившихся в финансовых махинациях чиновников, даже если за это их не привлекли к ответственности, журналистам критиковать можно. «Чиновники должны относиться к критике терпимее» — так решил суд в Страсбурге, удовлетворив жалобу редакции «Новой газеты в Воронеже» против России. Правительство РФ решило обжаловать это решение, что обычно делает в исключительных случаях.
На первый взгляд ничего исключительного в решении ЕСПЧ нет. Оно — типичное. С двумя лишь существенными оговорками. Новшество первое: Страсбург назвал недопустимым практику российских судов не принимать в качестве доказательств незаверенные копии актов официальных финансовых проверок расходования бюджетных средств тем или иным чиновником — те бумаги, которые и ложатся в основу статей журналистов. Европейский суд заявил: если судам не нравятся копии, пусть истребуют оригиналы.
Приключившаяся с «Новой газетой» история, стандартная для многих региональных СМИ, — иск о защите чести и достоинства от местного чиновника. В данном случае в 2002 году тогдашний мэр города Нововоронежа Владимир Синицын, двое его подчиненных и предприниматель — представитель организации-подрядчика, выполнявшей заказ областной администрации, — направили иск в Советский районный суд города. Им не понравилось, как газета рассказывала о реконструкции стадиона и перечислении средств в фонд медстрахования.
Изложенные в статье факты газета подтверждала копиями актов проверок бюджетных расходов администрации — незаверенными копиями — и столкнулась с непреодолимой проблемой: суд отказывался принимать и учитывать в качестве доказательств незаверенные копии. Суду нужны были только бумаги с «печатью». Но также суд отказывался истребовать и оригиналы документов у госорганов, которые, в свою очередь, отказывали редакции. Безуспешно пройдя все суды на родине, «Новая» отправилась в Страсбург. И 21 декабря 2010 года Европейский суд вынес постановление, впервые детально описав важные для СМИ нарушения прав журналистов — российские суды фактически лишили редакцию возможности доказывать правдивость распространенных ею сведений. Из решения ЕСПЧ: «Суды отказались предпринять шаги для того, чтобы получить оригинал или заверенную копию документов, на которые ссылалась редакция газеты, и неизвестно каким бы был исход дела, если бы суды запросили эти документы…»
Как подчеркнул Страсбург, в отношении «Новой газеты» российскими судами был установлен «необычайно высокий стандарт доказывания», который допустим разве что по уголовным делам.
И здесь новелла вторая. Суд отметил, что распил бюджетных средств, чему посвящалась публикация, представляет общественный интерес, а истцы-чиновники являются публичными фигурами, так что к критике в свой адрес должны относиться терпимее. Причем публичный статус Европейский суд распространил не только на госслужащих, но и на подрядчика-предпринимателя — он хоть и частное лицо, но ведь выполнял муниципальный заказ на бюджетные средства.
Ну и кроме того, ЕСПЧ назвал недопустимым привлечение журналистов к ответственности за публикации сведений о злоупотреблениях чиновников лишь на том основании, что против этих чиновников ранее не возбуждались уголовные дела и они не привлекались за эти действия к ответственности.
«Европейский суд напоминает: <…> стандарты, применяемые при оценке деятельности государственного служащего с точки зрения морали, отличаются от тех, которые применимы для установления виновности в совершении уголовного преступления в соответствии с уголовным правом. Поэтому суд не склонен следовать логике аргументации районного суда, в соответствии с которой отсутствие уголовного преследования в отношении истцов означало, что если СМИ идут на публикацию статей, в которых имена истцов связаны с предполагаемым нецелевым расходованием государственных средств, то журналисты рискуют оказаться проигравшими в судебном процессе по делу об умалении чести и достоинства».
Сможет ли это постановление помочь другим изданиям и журналистам «Новой газеты», рассказала юрист Центра защиты прав средств массовой информации Маргарита Ледовских, которая и довела дело редакции «Новой газеты в Воронеже» до ЕСПЧ:
— Важно то, что ЕСПЧ еще никогда так далеко не заходил и так детально не разъяснял, указав: суды должны не только принимать доказательства, они еще должны содействовать газете в их сборе, раз требуют от нее доказать правдивость изложенной в статье информации. Теперь другие издания и журналисты смело могут предлагать суду ознакомиться с постановлением по «Новой газете». Правда, есть одно «но». Решение суда в силу пока вступить не может: процедуру затормозило российское правительство. Обжаловать-то решение оно обжаловало, но за более чем полгода большая палата ЕСПЧ пока не дождалась развернутых возражений от РФ. Возражений, из которых можно будет понять, что именно не устроило российские власти в решении ЕСПЧ.
Вера Челищева
«Новая газета», 21.07.2011
---------------
Практика по ст.10 Европейской Конвенции
«НОВАЯ ГАЗЕТА» В ВОРОНЕЖЕ» против РОССИИ
(Novaya gazeta v Voronezhe v. Russia) 21.12.2010
ДЕЛО «НОВАЯ ГАЗЕТА В ВОРОНЕЖЕ» ПРОТИВ РОССИИ»
(Novaya gazeta v Voronezhe v. Russia)
(жалоба № 27570/03)
Постановление Суда
Страсбург, 21 декабря 2010 г.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБЖАЛОВАНО В БОЛЬШУЮ ПАЛАТУ
По делу «Новая Газета в Воронеже» против России»» Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в следующем составе:
г-н Христос Розакис, председатель,
г-жа Нина Вайич,
г-н Анатолий Ковлер,
г-жа Элизабет Штейнер,
г-н Ханлар Гаджиев,
г-н Георге Николау,
г-н Джорджо Малинверни, судьи,
и Сорен Нильсен, юрист секции,
проведя 2 декабря 2010 года закрытое заседание,
Вынес следующее постановление, принятое в указанный выше день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано на основании жалобы (№ 27570/03) против Российской Федерации, поданной в Суд в соответствии со Статьей 34 Конвенции о защите прав и основных свобод человека («Конвенция») редакцией «Новой Газеты в Воронеже», обществом с ограниченной ответственностью, зарегистрированной в соответствии с российским законодательством в Воронеже («Заявитель»), 26 июля 2003 года.
2. Интересы Заявителя представляла г-жа М. А. Ледовских, юрист, практикующий в Воронеже. Российское правительство («Правительство») было представлено г-ном П. Лаптевым, бывшим представителем Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека.
3. 26 мая 2005 года председатель Первой секции принял решение известить о жалобе Правительство. Было также решено рассмотреть существо жалобы одновременно с её приемлемостью (Статья 29 § 1).
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
A. Оспоренная статья и иски о защите чести и достоинства
4. 2 апреля 2002 года «Новая Газета в Воронеже» («Газета») опубликовала статью г-на И. П. под заголовком «Атомный мэр». В статье шла речь о злоупотреблениях и нарушениях, предположительно допущенных г-ном С., мэром Нововоронежа, и другими городскими чиновниками, включая г-на Б., заместителя главы администрации, начальникауправления по экономике и финансам, и г-на П., председателя комитета по образованию. В статье также упоминались определённые частные лица, поставлявшие товары или предоставлявшие услуги для городских властей, включая г-на Ф., местного предпринимателя, выполнявшего ремонтные работы для государственных учреждений.
5. В статье содержались многочисленные выдержки из справки по результатам комплексной проверки («комплексная проверка») администрации г. Нововоронежа, проведенная Контрольным управлением Администрации Воронежской области с 13 ноября по 27 декабря 2001 года («ревизионный отчёт»).
6. 8 мая 2002 года г-н С., г-н Б., г-н П. и г-н Ф. подали иск о защите чести и достоинства в отношении Заявителя. Они утверждали, что следующие выдержки из известной статьи были недостоверными и порочащими их репутацию:
«... Осенью 2001 г. группа активистов в Нововоронеже собирала подписи под вотумом недоверия Владимиру С. Собрали почти три тысячи подписей ...» [абзац 4]
«...Длительное время городская администрация Нововоронежа не перечисляла платежи в территориальный фонд обязательного медицинского страхования, что, по мнению мэра, являлось не обязательным, но арбитражный суд решил иначе. В 2002 году по милости Синицына городской бюджет потеряет еще более 20 миллионов [рублей] ...» [21]
«...мэр Синицын до сих пор остается приверженцем идей социализма и коммунизма, неоднократно вступал в ряды КП РФ. Иногда выходил из этих рядов…» [23]
«... [Помимо бюджета, Нововоронеж имеет внебюджетный фонд. И немалый.] А как мэр вместе с верным соратником, начальником управления по экономике и финансам и по совместительству исполнительным директором всех фондов товарищем Бабаевым им распоряжался, остается только подивиться...
Таким образом, благодаря стараниям двух видных экономистов, город лишился суммы, сопоставимой почти с половиной годового бюджета...» [34, 47]
«председателем комитета по образованию администрации г. Нововоронежа П. не были представлены документы, подтверждающие, что это студенты из малоимущих и многодетных семей, как он утверждал …
Что это за малообеспеченные такие семьи, что даже товарищ Подшивалкин, председатель комитета по образованию администрации г. Нововоронежа, их не знает?...» [57, 58]
««Пытливые читатели зададут вопрос : что это г-н Б. проявил такую заботу о воинской части, расположенной в с. Боево и областной психиатрической больнице (вспомним о благотворительном взносе в ее адрес на сумму 300 тыс. руб.- Авт)? И сами начнут искать ответ.
А не в войсковой части № 51025 проходит срочную службу в рядах российской армии сынок вышеуказанного чиновника?
А не в областной ли психиатрической больнице не так давно проходил обследование чтобы избежать наказание за тяжкое уголовное преступление, то ли родственник, то ли однофамилиц г-на Бабаева?... [67-69]
«…А что порядочный мэр С.? Может он не знает о проделках своего зама?
Да нет, знает, и даже лично подписывает платежные, документы о перечислении денежных сумм в ГУЗ «Воронежская областная клиническая психиатрическая больница»...» [71, 72]
«… Дело в том, что в городе уже давно не существует такое понятие, как конкурс (тендер) на предоставление услуг бюджетным организациям. Вот нравится нашему справедливому, коммунисту в душе, С. П. (проведено много совместных дел) - и работай не хочу. Поставляй компьютеры по 150 тысяч рублей, корми детишек в детских садах по завышенным ценам…» [87]
«...В ходе проверки была составлена смета на фактически проведенные ремонтные работы на городском стадионе. Сумма на которую реально выполнены работы, составила около 500 тысяч рублей Так, г-н С. и г-н Ф., куда же ушли оставшиеся 1.300.000 рублей ? ...» [93]
Б. Разбирательство в суде первой инстанции
7. 10 и 11 сентября 2002 года Советский районный суд Воронежа («суд первой инстанции») рассмотрел доказательства сторон. Истцы представили решения арбитражных судов, в соответствии с которыми с городских властей Нововоронежа была взыскана сумма в 26927 рублей, предназначавшихся в качестве платежей втерриториальный фонд обязательного медицинского страхования. Г-н С. также представил документ о том, что он являлся членом коммунистической партии с 1995 года и никогда не прекращал в ней своего членства.
8. Заявитель имела в своём распоряжении копии ревизионного отчёта и акта контрольного обмера ремонта городского стадиона и от 22 ноября 2001 года («отчёт о ремонте стадиона»). Поскольку обычные копии, в отличие от заверенных, не имеют доказательной силы, Заявитель обратилась к суду первой инстанции с просьбой получить оригиналы. Суд отказал в просьбе, так как Заявитель не представил доказательств собственных попыток получить оригиналы.
9. В течение октября 2002 года Заявитель безуспешно пыталась получить оригиналы из Контрольно-ревизионного управления Министерства финансов, Нововоронежской УВД, а также Воронежской областной и Нововоронежской городской прокуратур.
10. Заявитель повторно обратился в суд с ходатайством о принятии определения, обязывавшего соответствующие органы власти представить оригиналы известных документов.
11. 30 октября 2002 года суд первой инстанции отказал и в этом ходатайстве без указания причин в тексте определения. Г-н С. отказался от иска в части, касавшейся абзаца 4 статьи.
12. В тот же день суд первой инстанции вынес своё решение, в котором говорилось о том, что все фрагменты, оспоренные истцами, являются не соответствующими действительности и порочащими их репутацию. В своих выводах суд первой инстанции основывался на следующих принципах:
«По данной категории дел, в силу ст. 152 ГК РФ обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике, а истец обязан доказать лишь сам факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск. На доказательность проверяются не только утвердительные, но и предположительные высказывания. Порочащие предположения, необоснованность которых выявилась в судебном заседании, подлежат опровержению. Ссылки на слухи, толки, молву, мнения безымянных экспертов, компетентные источники и т.п. как на основания порочащих сведений не освобождают ответчика от доказывания их соответствия действительности...»
13. Суд первой инстанции принял решение о том, что абзацы 93 и 94 рассматриваемой статьи касались предположительной растраты денежных средств г-ном С. и г-ном Ф. Вместе с тем, суд отметил, что в ревизионном отчёте общая стоимость проведённых работ оценивалась в 1.850.000 рублей, и что ответчики не представили суду никаких доказательств растраты.
14. Суд первой инстанции принял точку зрения г-на С., в соответствии с которой содержание абзацев 21, 23, 47, 71, 72 и 87 указанной статьи унижало его честь, достоинство и репутацию. По мнению суда первой инстанции, было неверно говорить, что город «потеряет ещё двадцать миллионов благодаря мэру», потому что платежи в любом случае были обязательными, и после их временной задержки, суд распорядился об их взыскании в том же размере. Информация о «непостоянном» членстве г-на С. в партии была расценена как ложная, поскольку он представил свидетельство того, что вступил в коммунистическую партию только однажды и ни разу не прерывал в ней своего членства. Суд первой инстанции постановил, что в абзаце 47 автор несправедливо обвинил г-на С. и г-на Б. в прекращении финансирования, потому что структура внебюджетных фондов регулировалась в соответствии с решением правительства. Наконец, в отношении абзаца 87, суд первой инстанции определил, что его содержание создавало впечатление о том, что бесчестные люди, действовавшие под патронажем мэра, наживались на детских садах, но авторы не представили никаких доказательств правдивости этого обвинения.
15. В отношении г-на Б., суд первой инстанции постановил, что содержание абзацев 34, 47 и 67-69 рассматриваемой статьи было недостоверным и порочащим его репутацию, поскольку ответчики не смогли доказать, что г-н Б. являлся исполнительным директором «всех фондов», что его родственник, тем более преступник, прятался в психиатрической больнице или проходил там лечение, и что он и г-н С. растрачивали городской бюджет.
16. Суд первой инстанции согласился с мнением г-на П. о том, что обвинения в нарушениях при отборе студентов и его личное участие в этом (абзацы 57 и 58) были оскорбительны для него.
17. В решении говорилось:
«Таким образом, суд пришел к выводу об обоснованности требований истцов, о том, что автор и редакция позволили опубликовать статью, содержащие оскорбительные, не соответствующие действительности высказывания, утверждения в злоупотреблении служебным положением, нарушении моральных и этических принципов, не утруждая себя проверкой всех фактов, поскольку в соответствии с действующим законодательством именно на ответчике лежит обязанность доказывания соответствия действительности всех сведений и суждений изложенных в публикации и доказательства должны быть до опубликования сведений, а не собирать доказательства после того, как статья была опубликована. Ответчикам разъяснялась обязанность доказывания своих возражений. Вместе с тем, истцы представили суду ответ прокуратуры г. Нововоронежа, постановление Нововоронежского ГОВД об отказе в возбуждении уголовного дела при проверке отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности комитета по образованию г. Нововоронежа за период 2000-2001 г.г.».
18. Суд первой инстанции предписал Заявителю выплатить 10000 рублей г-ну С., а также по 5000 рублей г-ну Б., г-ну П. и г-ну Ф., то есть 25000 рублей в общей сложности, и опубликовать опровержение.
В. Разбирательство в суде кассационной инстанции
19. 8 января 2003 года Заявитель подал мотивированную кассационную жалобу, утверждая, что статья касалась предмета общественного интереса, и что истцы, будучи «публичными фигурами» и муниципальными служащими, должны были проявить большую терпимость к критике, чем обычные граждане. Статья во многом была основана на ревизионном отчёте, а районный суд не предоставил Заявителю возможности доказать правдивость каких-либо утверждений о фактах, отказав в просьбе о получении оригиналов документов. К тому же, суд первой инстанции обязал Заявителя опровергнуть оценочные суждения. В соответствующих частях текста кассационной жалобы говорилось следующее:
«… [суд первой инстанции] сослался в отношении первого документа на то, что нет необходимости его запрашивать, так как в деле было постановление старшего оперуполномоченного Нововоронежского ГОВД в возбуждении уголовного дела по фактам отраженным в справке КРУ…»
«В отношении второго документа, суд [первой инстанции]ссылался на то, что в ответе ГОВД г. Нововоронежа на редакционный запрос предоставить акт контрольного обмера ремонта городского стадиона и тира от 22.11.2001 содержится ответ, что ГОВД не имеет этот документ, он направлен в Прокуратуру г. Нововоронежа, следовательно, незачем запрашивать этот документ в ГОВД.»
20. 6 февраля 2003 года Воронежский областной суд оставил в силе решение от 30 октября 2002 года, постановив, что доводы Заявителя о том, что в статье скорее содержались оценочные суждения, нежели утверждения о фактах, было «необоснованны». Суд оперировал следующими аргументами:
«Информация о том, что истцы заинтересованы в опровержении, получила подтверждение в суде [первой инстанции] и не оспаривалась ответчиком. Соответственно, Газета была обязана представить суду [первой инстанции] доказательства соответствия действительностиданной информации.
Однако такие доказательства не были представлены суду [первой инстанции]».
Г. Последующие события
21. 20 июня 2003 года, выполняя решение от 30 октября 2002 года, Заявитель перевел 25000 рублей на банковский счёт службы судебных приставов.
22. Заявитель опубликовал опровержение сведений, содержавшейся в статье, в номере Газеты за 11 – 17 июля 2003 года.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
23. Статья 29 Конституции Российской Федерации гарантирует свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации.
24. В статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации от 30 ноября 1994 года сказано, что гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Правила настоящей статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица.
25. В статье 2 Постановления № 11 Пленума Верховного Суд Российской Федерации от 18 августа 1992 года, в редакции от 25 апреля 1995 г. (действовавшего во время происходивших событий) говорилось, что порочащими являются не соответствующие действительности сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.). Под распространением информации понималось опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и в телевидеопрограммах, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу. Пункт 7 Постановления регулировал распределение бремени доказывания в делах об унижении чести и достоинства. Истец был обязан доказать лишь сам факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск. Ответчик же был обязан доказать, что распространённые сведения соответствовали действительности.
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
26. Заявитель подал жалобу по Статье 10 Конвенции на вмешательство в осуществление им своего право на свободу слова, которое, с его точки зрения, не было необходимо в демократическом обществе. В имеющей отношение к настоящему делу части Статьи 10 сказано:
«1. Каждый имеет право свободно выражать своё мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны органов власти и независимо от государственных границ…
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определёнными формальностями, условиями, ограничениями и санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращений беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
A. Аргументы сторон
1. Правительство
27. Правительство оспорило доводы Заявителя, считая, что оспоренные утверждения были утверждениями о фактах, а не оценочными суждениями. Национальные суды провели независимую оценку представленных им доказательств и сделали заключение о том, что они имеют отношение к делу. Суд первой инстанции располагал различными доказательствами, представленными сторонами, и мог принять решение по гражданскому спору на основании доказательств, которые он счёл достаточными, не прибегая к другим.
28. Отказ суда первой инстанции от получения оригиналов ревизионного отчёта и отчёта о ремонте стадиона был вполне обоснован. Заявитель был надлежащим образом извещён о его причинах. Заявитель мог обжаловать в суде то обстоятельство, что прокуратура не предоставила оригиналы документов, но не сделала этого. К тому же, если суд первой инстанции не включил ссылку на эти причины в протокол слушания, Заявитель могла потребовать внесения изменений в протокол в соответствии с национальным законодательством.
29. Постановление суда первой инстанции от 30 сентября 2002 года было основано на статье 152 Гражданского кодекса РФ, поскольку Заявитель не доказал соответствие действительности утверждений, сделанных в статье. Вмешательство в осуществление Заявителем свободы слова преследовало законную цель, а именно защиту прав других лиц, и было необходимо в демократическом обществе, поскольку из статьи следовало, что истцы совершали противоправные действия. Правительство заявило в меморандуме, что нарушения Статьи 10 Конвенции не было.
2. Заявитель
30. Заявитель привел довод о том, что оспоренные утверждения были подтверждены ревизионным отчётом и отчётом о ремонте стадиона. Однако было невозможно использовать эти документы в качестве доказательств, поскольку автор статьи располагал лишь обычными копиями, а не оригиналами или заверенными копиями. Отказ национальных судов затребовать оригиналы или, по крайней мере, копии этих документов возымел охлаждающий эффект на журналистов, располагавших обычными копиями документов, касавшихся социально значимой темы. Сам по себе отказ от раскрытия характера уголовных разбирательств, касавшихся фактов, изложенных в двух известных документах, не делал информацию, содержавшуюся в них, ложной. К тому же, требование доказать оценочное суждение было несовместимо со свободой слова.
31. В тексте кассационной жалобы юрист Заявителя сослался на аргументацию суда первой инстанции в обоснование своего решения об отсутствии необходимости требовать заверенные копии двух документов, переданную ей по неофициальным каналам; в протоколе слушания не было ссылки на аргументацию суда первой инстанции в этом отношении.
Б. Оценка Суда
1. Приемлемость
32. Суд отмечает, что жалоба Заявителя не является явно необоснованной в соответствии с содержанием Статьи 35 § 3 Конвенции, и не было установлено никаких других оснований, на которых она могла бы быть объявлена неприемлемой, поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
2. Существо дела
(a) Общие принципы
33. Для начала Суд напоминает о том, что свобода выражения мнения является одной из основ демократического общества; в соответствии с пунктом 2 Статьи 10 распространяется не только к «информации» или «идеям», которые встречаются благоприятно или рассматриваются как безобидные либо нейтральные, но также и тем, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство. Существует и ряд исключительных случаев, позволяющих ограничивать свободу слова, которые, однако, необходимо истолковывать узко, и необходимость в любых ограничениях должна быть убедительно обоснована (см. «Санди Таймз против Великобритании» (Sunday Times v. the United Kingdom (№ 2)), 26 ноября 1991 г., § 50, Серия A № 217).
34. Проверка на необходимость требует от Суда определить, соответствовало ли вмешательство «острой социальной необходимости», было ли оно соразмерно законной преследованной цели, были ли причины, приведённые национальными органами власти в его обоснование, существенными и достаточными (см.«Санди Таймз против Великобритании» (№ 1), 26 апреля 1979 г., § 62, Серия A № 30). При оценке наличия такой необходимости и характера мер, которые надлежит принять для противодействия ему, национальным органам власти отводятся определенные рамки усмотрения.Эти полномочия, однако, не являются неограниченными, но предполагают надзор со стороны Европейского Суда, чья задача заключается в принятии окончательного решения относительно того, совместимо ли ограничение со свободой выражения мнения, находящейся под защитой Статьи 10 (см. «Нильсен и Йонсен против Норвегии» (Nilsen and Johnsen v. Norway) [БП], № 23118/93, § 43, ЕСПЧ 1999-VIII, и «Йерусалем против Австрии» (Jerusalem v. Austria), № 26958/95, § 33, ЕСПЧ 2001-II).
35. Пресса играет чрезвычайно важную роль в демократическом обществе. Хотя она не должна преступать определённые границы, особенно в отношении репутации и прав других, её долг вместе с тем заключается в передаче – способом, соответствующим её обязательствам и ответственности – информации и идей по всем вопросам, вызывающим общественный интерес (см. «Де Хаес и Гийсельс против Бельгии» (De Haes and Gijsels v. Belgium), 24 февраля 1997 г., § 37, Отчёты о постановлениях и решениях 1997-I). Не только пресса имеет перед собой задачу передачи такой информации и идей, но также и общественность имеет право на их получение. Если бы это было не так, то пресса была бы не в состоянии играть свою жизненно важную роль стража общественных интересов (см. «Торгер Торгерсон против Исландии» (Thorgeir Thorgeirson v. Iceland), 25 июня 1992 г., § 63, Серия A № 239, и «Бладет Тромсё и Стенсаас против Норвегии» (Bladet Tromsø and Stensaas v. Norway)[БП], № 21980/93, § 62, ЕСПЧ 1999-III).
36. Статья 10 защищает не только содержание выраженных идей и информации, но также и форму, в которой они выражены (см. «Обершлик против Австрии» (Oberschlick v. Austria (№ 1)), 23 мая 1991 г., § 57, Серия A № 204). Журналистская свобода также предполагает возможность прибегнуть к определённой степени преувеличения или даже провокации (см. «Прагер и Обершлик против Австрии» (Prager and Oberschlick v. Austria (№ 1)),26 апреля 1995 г., § 38, Серия A № 313).
37. В своей практике Суд разграничивает утверждения о фактах и оценочные суждения. Тогда как наличие фактов можно продемонстрировать, правдивость оценочных суждений доказыванию не подлежит. Требование доказать правдивость оценочного суждения выполнить невозможно, и оно нарушает сам принцип свободного выражения мнения, который является основной частью права, закреплённого в Статье 10 (см. «Лингенс против Австрии» (Lingens v. Austria), 8 июля 1986 г., § 46, Серия A № 103).
38. Однако, даже если утверждение является лишь оценочным суждением, соразмерность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточное фактическое основание для оспоренного утверждения, поскольку даже оценочное суждение, не подкреплённое фактами, может быть чрезмерным (см. дело Йерусалем, упомянутое выше, § 43).
(б) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле
39. Суд замечает, что стороны не оспаривали то обстоятельство, что гражданские разбирательства по делу об унижении чести и достоинства в отношении Заявителя являлись вмешательством в осуществление им своей свободы слова, и что это вмешательство было в соответствии с законом и преследовало законную цель защиты репутации истцов. Остаётся определить, было ли вмешательство «необходимо в демократическом обществе».
40. Суд напоминает о том, что задача Суда при осуществлении его надзорной функции состоит не в том, чтобы заменять собой национальные органы власти, а в рассмотрении, в свете всего дела целиком, принятых ими решений в соответствии со своими рамками усмотрения с точки зрения Статьи 10 (см. «Фрессоз и Руар против Франции» (Fressoz and Roire v. France) [БП], № 29183/95, § 45, ЕСПЧ 1999-I, и «Эгеланд и Хансейд против Норвегии» (Egeland and Hanseid v. Norway), № 34438/04, § 50, 16 апреля 2009 г.).
41. При рассмотрении конкретных обстоятельств дела, Суд принимает во внимание следующие составляющие: позицию Заявителя, позицию истцов, инициировавших разбирательства по делу об унижении чести и достоинства, а также тему дискуссии в национальных судах (см., mutatis mutandis, дело Йерусалема, упомянутое выше, § 35).
42. В отношении позиции Заявителя, Суд замечает, что Заявитель оказалась объектом судебного преследования в качестве редакции Газеты. В этой связи Суд подчёркивает, что от него требуется наибольшая внимательность когда, как в настоящем деле, меры и санкции, применённые национальным органом власти, способны оттолкнуть прессу от участия в дискуссиях на темы, вызывающие справедливую озабоченность общественности (см. «Йерсильд против Дании» (Jersild v. Denmark), 23 сентября 1994 г., § 35, Серия A № 298).
43. Обращаясь к соответствующим позициям истцов, обратившихся в суд с гражданскими исками в отношении заявителя, Суд отмечает следующее.
44. Г-н С. являлся избранным мэром Нововоронежа. Суд напоминает о том, что политик, действующий в своём общественном качестве, неизбежно и осознанно выставляет каждое своё слово и поступок под пристальное внимание как журналистов, так и широкой общественности (см., среди других источников, «Коломбани и другие против Франции» (Colombani and Others v. France), № 51279/99, § 56, ЕСПЧ 2002-V).
45. Г-н Б. и г-н П. являлись служащими, работавшими в муниципальных органах власти. Суд отмечает, что гражданские служащие, действующие в своём официальном качестве, подобно политикам, хотя и в несколько другой степени, представляют собой категорию лиц, в отношении которых рамки приемлемой критики шире, чем в отношении рядового гражданина (см., mutatis mutandis, «Яновский против Польши» (Janowski v. Poland) [БП], № 25716/94, § 33, ЕСПЧ 1999-I).
46. Г-н Ф., в свою очередь, являлся субподрядчиком, который выполнял ремонтные работы в государственных учреждениях и, значит, получал государственные средства. Суд указывает на то, что частные лица делают себя объектами пристального внимания, когда выходят на общественную арену, и полагает, что правильное расходование государственных средств, несомненно, является темой для открытой общественной дискуссии.
47. Таким образом, Суд заключает, что все четыре истца, будучи в определённой степени объектами общественного внимания в отношении своей профессиональной деятельности, были обязаны демонстрировать большую терпимость к критике в рамках общественной дискуссии, чем рядовые граждане (см., mutatis mutandis, дело Лингенса, упомянутое выше, § 42).
48. Обращаясь к содержанию разбирательств в национальных судах, Суд отмечает, что оспоренная статья главным образом содержала информацию о расходовании государственных средств мэром и гражданскими служащими (см. пункт 6 выше). Это, бесспорно, представляло собой предмет, вызывавший интерес местной общественности, информацию о котором Заявитель имел право довести до внимания последней, и в отношении которого местное население имело право на получение информации (см., mutatis mutandis, «Кумпана и Мазаре против Румынии» (Cumpǎnǎ и Mazǎre v. Romania) [БП], № 33348/96, §§ 94 – 95, ЕСПЧ 2004-XI). Суд напоминает в этой связи о том, что Статья 10 § 2 Конвенции предполагает очень узкие возможности применения ограничений в отношении выступлений на политические темы или при обсуждении вопросов, представляющих общественный интерес (см. «Фельдек против Словакии» (Feldek v. Slovakia), № 29032/95, § 74, ЕСПЧ 2001-VIII).
49. Далее Суд рассмотрит всю газетную статью в целом, уделяя особенное внимание подбору слов в оспоренных частях, а также особенностям её подготовки и контексту опубликования (см. «Сурек против Турции» (Sürek v. Turkey) (№ 1) [БП], № 26682/95, § 62, ЕСПЧ 1999-IV, и «Тонзбергз Блад А.С. и Хауком против Норвегии» (Tønsbergs Blad A.S. and Haukom v. Norway), № 510/04, § 90, ЕСПЧ 2007-III).
50. Суд указывает с самого начала на то, что оспоренное утверждение, относившееся к г-ну С., касалось его прерванного членства в коммунистической партии (пункт 23 статьи) и являлось утверждением о факте, а не оценочным суждением. Однако Суду не кажется, что такое утверждение могло нанести ущерб репутации г-на С., учитывая, что ни принадлежность к этой партии, ни уход из неё не являлись нарушением российских законов во время происходивших событий.
51. Далее Суд считает, что остальные оспоренные утверждения в основном отражали восприятие журналистом ситуации вокруг распределения городских бюджетных средств. Некоторые выражения, использованные г-ном И. П., можно расценить как резкие и провокационные, однако не выходящие за рамки допустимой степени преувеличения. Публикация статьи была направлена на привлечение более пристального внимания к тому, как расходуются бюджетные средства, и призывом к более жёсткому контролю над этой сферой во избежание или для прекращения возможных махинаций со стороны местных чиновников. Поэтому Суд полагает, что оспоренные утверждения в настоящем деле отражали комментарии на тему, вызывавшую общественный интерес, и которые, таким образом, следует рассматривать скорее как оценочные суждения, нежели как утверждения о фактах.
52. Однако в данном деле национальные суды расценили все оспоренные отрывки как содержавшие утверждения о фактах, не задавшись вопросом о том, можно ли их рассматривать как оценочные суждения (см. пункты 12 и 20 выше). Причина, по которой этот анализ не был проведён, объяснялась позицией российского законодательства в отношении дел об унижении чести и достоинства во время происходивших событий, в котором, как уже констатировал Суд, не проводилось разграничение между оценочными суждениями и утверждениями о фактах, которые обобщённо назывались сведениями, и исходил из того, что любое такое «утверждение» должно быть доказано в ходе гражданских разбирательств (см. «Гринберг против России» (Grinberg v. Russia), № 23472/03, § 29, 21 июля 2005 г., и «Захаров против России» (Zakharov v. Russia), № 14881/03, § 29, 5 октября 2006 г.).
53. Суд также напоминает о том, что, даже если утверждение является лишь оценочным суждением, соразмерность вмешательства может зависеть от того, существует ли достаточное фактическое основание для оспоренного утверждения, поскольку даже оценочное суждение, не подкреплённое фактами, может быть чрезмерным (см. «Де Хаес и Гийсельс», упомянутое выше, § 47, и «Обершлик против Австрии» (Oberschlick v. Austria (№ 2)), 1 июля 1997 г., § 33, отчёты 1997-IV).
54. В данном деле г-н И. П. опирался на ревизионный отчёт, сделанный государственным управлением (см. пункт 5 выше). По мнению Суда, то обстоятельство, что журналист не имел доступа к оригиналу или заверенной копии этого отчёта, не лишает текст, оказавшийся в его распоряжении, информационной ценности (см. «Бладет Тромсё и Стенсаас» (Bladet Tromsø and Stensaas), упомянутое выше, § 68). Отсюда следует, что ревизионный отчёт мог содержать доказательства (при отсутствии доказательств в пользу противного) того, что оценочное суждение, высказанное в статье, опубликованной Заявителем, являлось добросовестным высказыванием (см. дело Йерусалема, упоминавшееся выше, § 45).
55. Суд указывает на то, что национальные суды отказались предпринимать какие-либо шаги для получения оригинала или заверенной копии ревизионного отчёта или отчёта о ремонте стадиона. Более того, у Суда вызвало удивление то обстоятельство, что ни суд первой инстанции, ни кассационный суд не только не попытались выяснить, имели ли сведения, изложенные в статье, фактическое основание, но и даже не упомянули о том, что г-н И. П. в своих обвинениях сослался на два официальных документа.
56. Невозможно утверждать, каков был бы исход судебных разбирательств, если бы суд первой инстанции предпринял шаги для проверки доказательств, которые пытался привести Заявитель; но Суд придаёт решающее значение тому факту, что суд первой инстанции отклонил эти доказательства как не относившиеся к делу (см., mutatis mutandis, «Кастеллс против Испании» (Castells v. Spain), 23 апреля 1992 г., § 48, Серия A № 236). Он считает, что потребовав от Заявителя доказательств достоверности утверждений, сделанных в статье, одновременно лишив его практической возможности представить доказательства этих утверждений и, таким образом, подтвердить их соответствие действительности, национальные суды переступили отпущенные им рамки усмотрения (см. дело Йерусалема, упоминавшееся выше, § 46).
57. Правительство возразило, что информация, содержавшаяся в оспоренной статье, по сути, означала, что истцы совершили преступления, и, следовательно, возникла острая социальная необходимость в защите истцов и предотвращении безответственного распространения таких серьёзных обвинений. Суд может принять этот довод в принципе, так как не раз подчёркивал большую важность сохранения ответственности теми, кто пользуется своим правом на свободное выражение мнения, в особенности, журналистами (см. дело Йерсильда, упомянутое выше, § 31, и дело Прагера и Обершлика, упомянутое выше, § 37). Однако в обстоятельствах настоящего дела Суд не усматривает признаков намеренной безответственности со стороны Заявителя. Скорее создаётся впечатление того, что заявления г-на И. П. не являлись необоснованным личным выпадом, поскольку были сделаны в определённой политической ситуации, где послужили вкладом в обсуждение вопроса, вызывавшего всеобщий интерес, а именно расходования бюджетных средств (см., mutatis mutandis, дело Unabhängige Initiative Informationsvielfalt v. Austria, № 28525/95, § 43, ЕСПЧ 2002-I).
58. Следует отметить в этой связи, что Районный суд руководствовался необычно высокими критериями доказанности, сделав заключение о том, что, поскольку уголовные разбирательства в отношении финансовых нарушений не проводились, информация, приведённая в оспоренной статье, не имела под собой фактического основания (см. пункт 17 выше). Суд напоминает в этом отношении, что степень точности при установлении обоснованности уголовного обвинения компетентным судом вряд ли можно сравнить с точностью, которой следует придерживаться журналисту при выражении своего мнения на социально значимую тему, особенно, когда это мнение выражается в форме оценочного суждения (см. Unabhängige Initiative Informationsvielfalt, упомянутое выше, § 46). Стандарты, применяемые при оценке деятельности гражданского служащего с точки зрения нравственности, отличаются от стандартов, применяемых для установления факта преступления по уголовному законодательству (см. «Шарсак и Ньюз Верлагзгеселльшафт против Австрии» (Scharsach и News Verlagsgesellschaft v. Austria), № 39394/98, § 43, ЕСПЧ 2003-XI). Поэтому, Суд не склонен следовать логике аргументации Районного суда, в соответствии с которой отсутствие уголовного преследования в отношении истцов означало, что если СМИ идут на публикацию статей, в которых их имена связаны с предполагаемым нецелевым расходованием государственных средств, то они рискуют оказаться проигравшими в судебном процессе по делу об унижении чести и достоинства.
59. В заключение, Суд считает, что стандарты, применённые российскими судами, были несовместимы с принципами, изложенными в Статье 10, и что суды не привели «достаточные» причины в обоснование разбираемого вмешательства, а именно взыскания компенсации с Заявителя за опубликование оспоренной статьи. Поэтому, учитывая то обстоятельство, что Статья 10 § 2 Конвенции допускает очень незначительные ограничения обсуждения тем, представляющие общественный интерес (см., среди других источников, дело Сурека, упомянутое выше, § 61, и «Гужа против Молдовы» (Guja v. Moldova) [БП], № 14277/04, § 74, ЕСПЧ 2008-...), Суд полагает, что национальные суды вышли за узкие рамки усмотрения, предоставленные Государствам-членам, и что вмешательство было несоразмерно преследованной цели и, следовательно, не было «необходимо в демократическом обществе».
60. Таким образом, имело место нарушение Статьи 10 Конвенции.
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
61. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
62. В своём заявлении о выплате справедливой компенсации от 16 ноября 2005 года Заявитель потребовал 882 евро в качестве возмещения финансового ущерба, эквивалент суммы в российских рублях, которые ему пришлось выплатить истцам, с учетом инфляции. Он представил копию квитанции банковского перевода службе судебных приставов, датированной 20 июня 2003 года на сумму 25000 рублей (эквивалент 866 евро по официальному обменному курсу, установленному Центральным банком России на 16 ноября 2005 г.).
63. Правительство заявило, что доказательства того, что Заявитель действительно выплатил эту сумму, отсутствовали.
64. Суд констатирует, что Заявитель представил документaльные свидетельства того, что он действительно выплатил эту сумму ранее, и назначает ему 866 евро в качестве возмещения материального ущерба. Заявитель не выдвинула других требований.
Б. Процентная ставка
65. Суд считает целесообразным принять процентную ставку в соответствии с предельным размером ссудного процента Европейского Центрального Банка, к которому должны быть добавлены три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Объявляет жалобу приемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение Статьи 10 Конвенции;
3. Постановляет,
(a) что Государство-ответчик обязано выплатить заявителю, в течение трёх месяцев с момента окончательного вступления данного решения в силу в соответствии со Статьёй 44 § 2 Конвенции 866 евро (восемьсот шестьдесят шесть евро) в качестве компенсации материального ущерба с последующим их пересчётом в российские рубли по курсу, действующему на момент расчёта, плюс сумму любого налога, которым может облагаться сумма, указанная выше;
(б) что с момента истечения вышеуказанных трёх месяцев до момента выплаты на суммы, указанные выше, выплачиваются простые проценты в размере предельного ссудного процента Европейского центрального банка в течение периода выплаты процентов с добавлением трёх процентных пунктов.
4. Отклоняет оставшуюся часть иска Заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, письменно заверено 21 декабря 2010 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Сорен Нильсен юрист секции
Христос Розакис председатель
Перевод с англ. Центра Защиты Прав СМИ, 2011
