 |
| Василий Чуйков |
| |
Первая восточная командировка
Еще на Гражданской, 19-летним, Чуйков командовал стрелковым полком. Был четырежды ранен и четырежды награжден. Как писал Аркадий Гайдар, «обыкновенная биография в необыкновенное время».
В 1927 году образцовый краском окончил Восточный факультет Военной академии имени Фрунзе, где учил китайский язык. Почему китайский, по чьей инициативе - неизвестно. «Мы… считали честью для себя принять участие в национально-освободительном движении китайского народа и помочь ему в борьбе с империалистическими хищниками… Учились мы упорно, с огромным воодушевлением. День и ночь зубрили китайские иероглифы, старались овладеть их правильным произношением, кропотливо изучали историю Китая, традиции и обычаи его народа», - писал сам Чуйков в мемуарах «Миссия в Китае» (Воениздат, 1983).
Тогда Китай стал одной из мировых передовых - еще не военных, но политических. В 1911 году произошла Синьхайская революция, возникла Китайская республика. Лидер партии Гоминьдан Сунь Ятсен опирался на большевистскую Москву, а та надеялась на скорую советизацию Китая. Cоветские торговые и дипломатические миссии в Китае, равно как и Китайско-Восточная железная дорога, фактически стали штабом Коминтерна.
Знаменитый военачальник Василий Блюхер служил у Сунь Ятсена военным советником - помогал строить современную армию, которая смогла бы объединить лоскутную «феодальную» страну. Подготовка востоковедов, в том числе военных, была для Москвы частью программы по превращению Китая в страну победившего коммунизма. Преемником умершего в 1925 году Сунь Ятсена стал Чан Кайши. Особой любви к СССР он не питал, но на первых порах тоже пользовался помощью советских военспецов.
Впервые Чуйков попал в Китай в 1926 году под прикрытием должности дипломатического курьера. Это было что-то вроде недолгой стажировки: нужно было глубже окунуться не только в язык, но и в саму китайскую жизнь.
Первым ярким впечатлением были белоэмигранты, встретившиеся на КВЖД: «По платформам в военной форме с погонами разгуливают русские офицеры… Нет того блеска, которым всегда отличалось русское офицерство царской армии… Не все смотрят с ненавистью, в иных взглядах отчаянная тоска».
Чуйков побывал в Харбине, Мукдене (ныне Шэньян), Чанчуне, Дайрене (он же Дальний, ныне Далянь), Тяньцзине, Пекине. Китай, по впечатлению Чуйкова, напоминал пороховую бочку. Старый большевик Рожков, сопровождавший его, даже посоветовал держать наготове пистолет. За гостями следила японская контрразведка - Япония уже наращивала влияние в Китае. В 1931-м она оккупирует Маньчжурию, в 1937-м развяжет против Китая большую войну. Из даляньских воспоминаний Чуйкова: «За нами была установлена плотная слежка, при этом японские детективы и не пытались скрыть ее… Ситуация складывалась смешная и досадная. Мы пришли на пляж, разделись, вошли в воду, а рядом неотступно японец. Я плыву от берега, и он плывет за мной…»
Конфликт на КВЖД
Летом 1927 года Чуйков отправился в Китай как военный советник. «Я исколесил почти весь Северный и Южный Китай, научился довольно бегло говорить по-китайски», - вспоминал он эту вторую восточную командировку.
Отношения Чан Кайши и Москвы в то время стремительно портились. Китай покинули Блюхер и все остальные советники, а также советские служащие КВЖД. «Я впервые увидел, что китайские чиновники и даже простые служащие бывают неприветливы», - отметил Чуйков. В августе 1929 года его отозвали на родину и направили в Хабаровск, где формировалась Особая Дальневосточная армия. Командующего Блюхера и начштаба Альберта Лапина Чуйков знал еще по Гражданской. Его как владеющего китайским прикомандировали к штабу армии.
В 1929 году маршал Чжан Сюэлян, хозяин Маньчжурии, попытался взять под контроль КВЖД, построенную русскими инженерами еще при царе. «Нельзя было исключить и попытку самого Чан Кайши испытать наши силы на Дальнем Востоке. Способна ли наша Дальневосточная армия отразить вторжение? <…> Не расчистит ли эта «разведка боем» дорогу для более серьезного вторжения, не двинет ли в случае удачи китайских войск свои силы и Япония?» - так писал о конфликте на КВЖД Чуйков.
Блюхеру, создававшему китайскую армию, теперь предстояло ее разбить и вернуть советский контроль над КВЖД. В советской историографии эта операция называлась «дать отпор»: Блюхер ввел войска в Китай из Хабаровска, Приморья и Забайкалья и, что называется, принудил противника к миру. «Наша цель была одна - заставить Чан Кайши уважать договорные обязательства, принятые китайской стороной», - пишет Чуйков. На забайкальско-маньчжурском направлении он стал свидетелем первого боевого применения советских танков - Т-18 (МС-1):
«В роте действовало 10 машин… Все это было очень далеко от будущей методики применения танков в годы Великой Отечественной войны. Танки не вводились в прорыв, они прорывали оборону… Их атака была внезапной для китайских солдат, удивила она в не меньшей степени и красноармейцев… Мы видели в бинокли, как китайские солдаты и офицеры, завидев наши танки, высунулись почти в полроста из окопов. Мы ожидали, что они в панике побегут, но удивление оказалось столь сильным, что оно как бы парализовало их волю и убило даже страх. Странно вели себя и красноармейцы. Они тоже не успевали наступать за танками, а некоторые как зачарованные глядели на двигающиеся стальные черепахи, изрыгающие огонь… Крестьянские парни, служившие в армии, знали о танках и даже о тракторах только понаслышке».
В декабре 1929 года был подписан договор о восстановлении на КВЖД статус-кво.
После этого Чуйков окончил курсы при Военной академии механизации и моторизации, командовал механизированной бригадой, стрелковым корпусом, затем - армией, участвовал в Польском походе 1939 года, в войне против Финляндии… Казалось бы, где он - и где Китай, тем более что в Европе разгоралась Вторая мировая? Но китайский язык командарму еще пригодился.
Советник Чан Кайши
С 1937 года Чан Кайши, лидер Гоминьдана и Китая, вел освободительную войну против Японии. Кремль решил его поддержать при условии перемирия между Чан Кайши и лидером китайских коммунистов Мао Цзэдуном, контролировавшим ряд районов страны. Гражданская война была на время заморожена, первоочередной задачей стало отражение внешней агрессии. В Китай из СССР поехали военные советники, летчики-добровольцы, по дороге Алма-Ата - Синьцзян - Ланьчжоу двинулись военные грузы. Помогая Китаю, Кремль защищал и собственные интересы: нужно было не дать Японии напасть на Советский Союз.
В конце 1940 года Чуйков снова оказался в Китае, став военным атташе и, по иронии судьбы, главным военным советником недавнего врага - Чан Кайши.
Перед генералом стояли сразу три задачи: военная - разрабатывать планы оборонительных и наступательных операций китайской армии, помогать управлять войсками, учить применять современное оружие; политическая - держать единый антияпонский фронт, не позволять гоминьдановцам и коммунистам конфликтовать; разведывательная - выяснить планы Японии и направления ее возможной экспансии.
Накануне командировки Чуйкова инструктировали нарком обороны Тимошенко и лично Сталин. Последнего прежде всего беспокоили отношения между гоминьдановцами и коммунистами. «Вместо того чтобы… объединиться в единый фронт против японского агрессора, Чан Кайши и Мао Цзэдун не забыли старые разногласия. С той и другой стороны идет борьба за влияние и за власть… Главное - это объединить все силы Китая на отпор агрессору… Чан Кайши легко может объединиться против коммунистов с японцами… Чан Кайши получает помощь от США и Англии… Ваша задача, товарищ Чуйков… - крепко связать руки японскому агрессору. Только тогда… мы сможем избежать войны на два фронта, если немецкие агрессоры нападут на нашу страну», - так Чуйков передает напутствие вождя.
В Чунцине, временной столице обороняющегося Китая, Чуйкову прежде всего бросились в глаза грязь и множество крыс. У рисовых лавок скапливались огромные очереди. Недоедание, смерти от истощения были типичными явлениями.
Военная ситуация в Китае была непростой. Японцы уже захватили не только Маньчжурию, но и ряд ключевых городов Китая: Пекин, Шанхай, Кантон (Гуанчжоу), Ухань и другие. Немногочисленные самолеты, артиллерия, другая военная техника Китая были потеряны еще на начальном этапе войны. В Нанкине находилось прояпонское правительство Ван Цзинвэя, в Маньчжурии правил прояпонский же император Пу И, в Пекине - Политический совет во главе с Ван Итаном. «Получалось что-то вроде лоскутной империи прояпонских марионеток во главе с микадо», - пишет Чуйков.
Еще сложнее была обстановка политическая: несмотря на формальное перемирие, коммунисты и гоминьдановцы норовили вцепиться в глотки друг другу. Фактически гражданская война не прекращалась, а шла параллельно с освободительной, лишь перейдя на время в латентную форму.
«Координация действий войск Чан Кайши и китайских коммунистов являлась самой сложной и деликатной задачей», - пишет Чуйков. Прибыв в Китай и побеседовав с представителями китайской компартии, он понял: единый фронт дал трещину. «Врагом номер один для Чан Кайши были не японцы, а китайская коммунистическая партия и ее вооруженные силы». Чан Кайши «и не думал проводить активные военные действия против Японии, а сосредоточил все свое внимание на подготовке к борьбе с КПК». Той же политики придерживался и Мао, война с Японией отходила для него на второй план. «Не без ведома Мао Цзэдуна, более того, по его указанию долгое время поддерживалась связь высшего руководства КПК с японским оккупационным командованием. Факт позорный, но от него не спрячешься», - пишет Чуйков.
Взаимодействие войск КПК и гоминьдановской армии то и дело срывалось, причем ответственными за это были в равной степени и Мао Цзэдун, и Чан Кайши.
В начале 1941 года войска Чан Кайши напали на Новую 4-ю армию компартии Китая: «Им удалось разгромить штабную колонну, взять в плен командующего Новой 4-й армией генерала Е Тина, многих высших ее командиров. Заместитель Е Тина - Сян Ин, раненный в бою, был схвачен и зверски убит гоминьдановцами».
Чуйкову приходилось маневрировать, убеждать, намекать, что междоусобицы приведут к прекращению помощи Советского Союза… Ту же работу с гражданскими министрами параллельно вел полпред СССР, кадровый разведчик Александр Панюшкин.
Китайская армия представляла собой странное сборище, где каждый военачальник слушал только себя и считал свой пост средством личного обогащения.
«В гоминьдановской армии процветали коррупция и казнокрадство… - пишет Чуйков. - Наживались даже на похоронах солдат. На захоронение умершего или убитого солдата отпускалась соответствующая сумма… Командиры придумали такой порядок: хоронить умерших не сразу, а группами… Командир получал деньги на 10–15 гробов, но расходовал только на один. Этот гроб строился с откидным дном. В братскую могилу каждый труп подносили поодиночке, открывали дно гроба, труп падал в могилу. Пустой гроб возвращался за следующим покойником, и только последний покойник вместе с гробом… укладывался в могилу… Командиры получали прибыль на гробах, попутно выколачивая содержание на мертвых, которые продолжали числиться живыми».
Уровень боевой подготовки был непозволительно низок. Большинство солдат, говорит Чуйков, не умели даже грамотно обращаться с винтовкой.
Русскому генералу приходилось проявлять такт: «Советник, изучая решение или план китайского военачальника, должен во всеуслышание признать и объявить его хорошим, если не гениальным или превосходным. Но под предлогом, чтобы подчиненные китайского генерала лучше поняли и усвоили план, попросить разрешения внести несколько уточнений… Такая помощь будет принята, и предложение советника станет проводиться в жизнь как решение или план самого китайского командующего».
В этой сложнейшей обстановке Чуйков разработал план Ичанской наступательной операции, не реализованный по не зависящим от него причинам («У китайских генералов не хватило мужества довести дело до конца»), и способствовал отражению японского наступления на город Чанша осенью 1941 года: «Разработанный нами план удался на сто процентов… Наши советники внимательно следили за точным выполнением плана, называя его планом Чан Кайши, и о малейших отклонениях тут же информировали меня… Победа под Чанша укрепила престиж китайских войск как среди китайского народа, так и в глазах американцев и англичан… После завершения операции мы, советские советники, отошли в сторону, как будто нас и не было».
Решая задачи военного и политического характера, генерал занимался и разведкой. Нужно было понять: куда дальше пойдёт Япония, ударит по тихоокеанским базам США и Британии - или по советскому Дальнему Востоку? Проанализировав все обстоятельства, Чуйков заключил: «Япония на данном этапе вероятнее всего выступит не против Советского Союза, а развернет агрессию на юге, против англо-американцев… Японские милитаристы никогда не отказывались от мысли о нападении на Советский Союз. Но, наученные горьким опытом, они выжидали благоприятного момента, когда Советский Союз будет ослаблен». Эти выводы оказались верными.
* * *
Когда в декабре 1941 года Япония атаковала американскую военную базу Пёрл-Харбор, на стороне воюющего Китая оказались и США, и Англия. Советскому Союзу пришлось из-за начавшейся войны с Германией свернуть помощь Китаю. Чуйков чувствовал себя в Китае лишним: «Все более четко начала проявляться ориентация гоминьдановского руководства во главе с Чан Кайши на Соединенные Штаты…
Отвечать перед китайской общественностью за те поражения, которые понесли лучшие китайские войска в Бирме, выполняя приказы американцев и англичан, я не желал». Генерал несколько раз просил отозвать его из Китая и послать на фронт, в начале 1942 года рапорт удовлетворили.
Чуйков вернулся в СССР, был назначен командующим армией и направлен под Сталинград. Вскоре дипломат, военный советник, разведчик получит прозвище «Генерал Штурм». Он разработает тактику городского боя, его армия будет освобождать Украину, Белоруссию, Польшу, штурмовать Берлин. На войне Чуйков получит две звезды Героя, после войны еще одну - маршальскую.
Василий Авченко
«Новая газета во Владивостоке», №633, 17.3.22
