 |
| Начальник погранотряда А.П. Курлыкин |
| |
Начальник погранотряда А.П. Курлыкин пригрозил Красногорову административным арестом, но угрозы своей почему-то не исполнил. Спасая «честь мундира» - ведь «органы» не ошибаются! - Красногоров не освободил невинно арестованного, а начал допрашивать его с применением мер физического воздействия. Уже 2 февраля 1938 г. Авдеев «признался», что в с. Кукелево существует контрреволюционная повстанческая организация, и назвал шестерых односельчан-«сообщников». Когда их тоже арестовали и допросили с пристрастием, появились дополнительные показания о «шпионах, вредителях и повстанцах» в нескольких приграничных селах ЕАО.
Предвкушая внеочередные звания и ордена, майор А.П. Курлыкин и начальник штаба погранотряда капитан Ю.П. Тахтасьев гордо рапортовали в краевое УНКВД и Управление погранохраны о «вскрытии и ликвидации» масштабной контрреволюционной шпионско-диверсионно-повстанческой организации «Трудовая крестьянская казачья партия» (ТККП) в Блюхеровском районе ЕАО, Усть-Сунгарийском укрепрайоне и 34-й стрелковой дивизии.
Из докладов следовало, что в ряде сел района имеются повстанческие группы - филиалы заграничной ТККП, которыми руководит японская разведка из маньчжурского г. Лахасусу (ныне Тунцзян) через своих резидентов и агентов: в Блюхерово - председатель сельсовета Г.Я. Морозов, в Кукелево - охотник-единоличник В.К. Макаров и командир взвода 176-го стройбатальона лейтенант Ф.В. Дмитриев, в Новом - рыбак-единоличник Ф.И. Корнилов и командир 101-го стрелкового полка полковник И.П. Бакатов; в Бабстово - приемщик заготпункта «Союзпушнины» П.И. Дружинин.
Повстанцы занимались шпионажем и вредительством в колхозах, совершали диверсии - травили колхозников и военнослужащих, заражали лошадей инфекционной анемией, а также вели антисоветскую агитацию японофильского пораженческого характера. Их главная цель - вооруженное восстание и свержение Советской власти с началом советско-японской войны, открытие границы и сдача японцам воинских частей Усть-Сунгарийского укрепрайона и 34-й стрелковой дивизии.
Дальнейшие события нарастали, как снежный ком - в селах Блюхерово, Кукелево, Новое, Дежнево, Квашнино, Бабстово и Чурки почти ежедневно шли аресты. К середине апреля 1938 г. в переполненных камерах арестного помещения погранотряда томились 72 колхозника, имевшие преимущественно казачье происхождение.
На расследование этого «резонансного» дела были брошены все наличные силы оперативного и неоперативного состава. Даже начальник погранотряда А.П. Курлыкин и начальник штаба Ю.П. Тахтасьев не погнушались собственноручно «допросить» нескольких арестованных. Через несколько месяцев первых три групповых дела на 40 человек направили на внесудебное рассмотрение, и 29 апреля 1938 г. тройка при УНКВД по ДВК приговорила одного из повстанцев к 10 годам лагерей, остальных 39 - к расстрелу. Их казнили в Хабаровске 29-31 мая 1938 г. Еще одного колхозного «агента японской разведки» - 60-летнего Тимофея Ивановича Тонких из с. Кукелево - расстреляют по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 11 сентября 1938 г.
А тем временем «следствие» продолжалось. От изможденных обвиняемых добились показаний о том, что «вооруженное восстание» запланировано на 1 мая 1938 г. Якобы и оружие у повстанцев есть, даже пулеметы - зарыто в схронах на амурских островах!
Руководство УНКВД по ДВК всерьез обеспокоилось и срочно направило в Блюхерово на помощь пограничникам «ответственных работников» краевого управления - Л.О. Альтгаузена и Е.Ф. Толстокулакова. Для предотвращения казачьего восстания, они провели в ночь на 1 мая «чекистскую операцию» - перекопали острова в окрестностях сел Кукелево и Нового и арестовали еще 19 «повстанцев».
Никакого оружия, конечно, не нашли, зато нещадно выбили из колхозников показания об их связях с военнослужащими. После этого к делу подключились Особые отделения НКВД Усть-Сунгарийского укрепрайона (Блюхерово) и 34-й стрелковой дивизии (Бабстово) - за причастность к повстанческой ТККП там арестовали 27 командиров и красноармейцев. Материалы еще на 82 человека из других районов области передали в УНКВД по ЕАО и в 76-й Хинганский погранотряд (Екатерино-Никольское) - чуть позже они тоже проведут массовые аресты «повстанцев».
К сентябрю 1938 г. «особисты» НКВД из Усть-Сунгарийского укрепрайона обеспокоились слишком большим количеством семей репрессированных, проживавших в местах дислокации воинских частей УРа: с. Блюхерово - 57 семей (213 человек), Воскресеновка - соответственно 34 (158), Кукелево - 61 (320), Новое - 37 (152). Начальник Особого отделения НКВД В.М. Гусаров обратился в УНКВД по ДВК с предложением - выселить семьи «контрреволюционного и социально чуждого элемента», поскольку они «ведут работу по разложению военнослужащих, подрывая боеспособность воинских частей». Инициативу одобрили, и на октябрь-ноябрь 1938 г. запланировали почти поголовное выселение из указанных сел более 840 человек.
Но на излете «Большого террора» осенью 1938 г. подул ветер перемен: вместо одиозного наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова наркомат возглавил Л.П. Берия, зловещие «тройки» ликвидировали, массовые выселения и аресты запретили, а незаконченные уголовные дела предписывалось направлять в суды или на Особое совещание при НКВД СССР. И тогда отлаженный, щедро смазанный людской кровью механизм внесудебной расправы и террора начал давать сбои. Когда в военный трибунал поступило очередное дело на 11 «казаков-повстанцев», их тоже приговорили к расстрелу, но Верховный Суд СССР приговор отменил и дело вернул на доследование.
Во время перепроверки материалов Особым отделом НКВД 2-й Отдельной Краснознаменной армии возникли первые сомнения в реальности существования казачьей повстанческой организации в Блюхеровском районе ЕАО, а потом вскрылась вся картина этой чудовищной фальсификации.
Оказалось, что в процессе «следствия» показания арестованных фабриковались и умышленно искажались, протоколы допросов писались заочно, в них включались люди, не проходившие по показаниям. Затем обвиняемых заставляли все это подписывать. Кто отказывался - принуждали изнуряющими многосуточными непрерывными допросами («выстойка», «конвейер»), карцером, наручниками, избиением, инсценировками суда и расстрела.
В марте-апреле 1939 г. дела оставшихся в живых «повстанцев» прекратили «за недостаточностью улик для предания обвиняемых суду», и 49 колхозников вышли на свободу (к тому времени один из них умер). Тогда же из-под стражи освободили арестованных военнослужащих.
А вскоре, не дождавшись наград за «ликвидацию повстанчества», девять пограничников и чекистов заняли «вакантные места» в камерах Внутренней тюрьмы УНКВД по Хабаровскому краю. Их обвинили по статье 193-17 УК РСФСР в совершении должностных преступлений - массовых незаконных арестах колхозников и военнослужащих, фальсификации материалов следствия, применении извращенных методов расследования.
16 марта и 24 июня 1940 г. Военный трибунал войск НКВД Хабаровского округа приговорил к расстрелу мл. помощника начальника 1-го отделения Биробиджанского погранотряда лейтенанта А.А. Красногорова и начальника ОО НКВД 34-й СД мл. лейтенанта госбезопасности П.И. Поминова. По 10 лет лагерей с поражением в правах на 3 года и лишением званий получили ВРИД начальника 1-го отделения Биробиджанского погранотряда ст. лейтенант Б.А. Гитцевич, начальник ОО НКВД Усть-Сунгарийского УР лейтенант госбезопасности В.М. Гусаров, ВРИД начальника отделения ОО НКВД 1-й ОКА мл. лейтенант госбезопасности Л.О. Альтгаузен и оперуполномоченный ОО НКВД 2-й ОКА сержант госбезопасности Е.Ф. Толстокулаков. Старших помощников начальника 1-го отделения Биробиджанского погранотряда ст. лейтенантов М.М. Любченко и Я.Г. Карузе осудили на 8 лет лагерей с поражением в правах на 2 года и лишением званий. Они понесли заслуженное наказание и реабилитации не подлежат.
Но не всех, далеко не всех приспешников сталинского режима настиг карающий меч правосудия! Начальник погранотряда А.П. Курлыкин на суде присутствовал как свидетель. Он старательно перекладывал вину на своих подчиненных, но трибунал все же вынес определение о необходимости привлечь его и начштаба Ю.П. Тахтасьева к уголовной ответственности как должностных лиц, допустивших масштабную фальсификацию и извращения в следствии. Однако по неясной причине уголовные дела на них так и не возбудили. В конце 50-х годов вполне благополучный ветеран войны, не единожды орденоносец и отставной генерал-майор Курлыкин оказался крупным специалистом в политэкономии, и еще много лет «сеял разумное, доброе, вечное» в одном из московских медицинских училищ…
В Книге памяти жертв политических репрессий ЕАО более 6 тысяч имен. Дело «Трудовой крестьянской казачьей партии» - лишь одно из нескольких тысяч подобных фальшивок, по которым почти 1200 жителей области были расстреляны, около 1700 заключены в лагеря ГУЛАГа, более 2500 отправлены в ссылку и на спецпоселение. Спустя несколько десятилетий их всех реабилитировали. Увы, многих - посмертно…
После хрущевского доклада на XX съезде партии в 1956 г., когда страна узнала правду о репрессиях, мы многие годы твердили, как заклинание: «Это надо знать и помнить! Это никогда не должно повториться!» Но тогда почему в последнее время все явственнее проявления «ползучей реабилитации» сталинизма, а кое-где даже памятники тирану установили? Неужели смерть и страдания невинных людей нас ничему не научили? Или наша историческая память столь коротка, что уже сегодня кому-то вновь мечтается о возврате к тоталитарному прошлому?!
Владимир Журавлев, Биробиджан.
«Биробиджанер Штерн», № 43, 2.11.2016
