 |
| П. Минакир |
|
|
«В экономике Дальнего Востока, как я люблю говорить, есть много хорошего и много скрытого, - начал Павел Александрович. - К примеру, показатель валового регионального продукта, за 10-летний период вырос в 1,6 раза. Это, естественно, положительный момент. Однако доля инвестиций в основной капитал, за это же время, увеличилась в 4,7 раза. И в соответствии с этим возникает закономерный вопрос, почему разрыв между инвестиционной динамикой и динамикой валового продукта настолько велик?»
Объяснением вялой связи, в случае с Россией в целом, может служить низкая норма инвестиций – порядка всего лишь 20%.
Но на Дальнем Востоке доля капиталовложений в валовый региональный продукт равняется 42-44%.
Совершенно обычная, по утверждению Павла Минакира, норма для развивающихся стран, где экономика находится на начальных своих этапах. А, значит, это объяснение уже не подходит.
«Мы имеем дело с весьма досадным, с точки зрения длинного периода, и опасным, с психологической точки зрения, экономическим разрывом между двумя динамиками. Чем же он так опасен? Начало ответа на этот вопрос лежит в прошлом. Все 80-ые и все 90-ые годы аналитики и эксперты в области региональной экономики старались доказать высшему начальству, что на Дальнем Востоке не может быть таких же показателей отдачи капиталовложений и материальных ресурсов, как и в европейской России - по целому ряду причин они тут на 25-40% ниже, - вспоминает Павел Минакир. - Поэтому перед нами стояла задача убедить различных руководителей в том, что исходить при вложении денег из низких показателей эффективности капиталовложений и направлять средства в центральную часть – это близоруко.
В 2000-ых годах ситуация изменилась – на Дальний Восток пришли крупные проекты и инвестиции. Это произошло благодаря тому, что у государства появились ресурсы. И оно, руководствуясь предположениями о бесконечности финансового разврата, стало мягче относиться к ресурсным ограничениям. Давайте, дескать, все-таки вложим деньги в округ, путь это будет не так эффективно, зато задача, несомненно, важная.
Но, учитывая то, что в начале второго десятилетия нового века финансовые и капитальные ограничения в стране стали намного жестче и то, что основные инфраструктурные и ресурсные проекты в скором времени начнут завершаться, мы, скорее всего, опять вступим в очередной мотивационный цикл в инвестициях.
А значит либо встанет вопрос рациональности вложения денег в Дальний Восток, либо вернутся рассуждения о необходимости переориентировать округ, в силу того, что он не дает большой отдачи. И тогда прирост инвестиций станет заметно ниже.
Пока же, по мнению Павла Александровича, размер инвестиций на Дальнем Востоке держится на приличном уровне. В самые интенсивные периоды экономического развития в округе использовалось примерно 6,5% общего объема капиталовложений Российской Федерации. Особенно важно то, что территориальная структура инвестиций на Дальнем Востоке весьма устойчива во времени. 10 лет подряд 87% всех совокупных инвестиций, которые вкладываются в округ, приходятся на дугу и хорду.
«Дуга – это Приморье, Хабаровский край и Амурская область. Инвестиции в них – средства в создание инфраструктурного каркаса национального экспорта ресурсов, - поясняет Павел Минакир. - Другая, большая, часть инвестиций вкладывается в сырьевую хорду – это Якутия и Сахалин. Там расположены основные проекты, в будущем дающие ресурсы, которые и будут прокачиваться через дугу. Такова философия инвестиционных вложений на Дальнем Востоке».
Но более всего сейчас интересен простой вопрос, когда проект дуги и хорды будет полностью реализован сохраниться объем инвестиций или нет?
«Сейчас много разговоров идет о ФЦП 2013 года и о том, что следующая программа 2025 года совсем осчастливит, если не все человечество, то отдельно взятую его часть в лице дальневосточников – точно. Но так ли это? Общий объем инвестиций по действующей ФЦП – составляет 1,38 трлн рублей или примерно 35 млрд долларов. Из них бюджетных инвестиций – 20 млрд долларов. При этом 22 млрд от общей суммы – инвестиции в проекты подготовки саммита АТЭС 2012 года, - объясняет Павел Александрович. - Согласно расчетам, инвестиции по проектам ФЦП – 24% от общего количества вливаемых средств. Если из них вычесть фиксированные инвестиции в АТЭС, то это всего лишь 9%».
Те же ресурсные и инфраструктурные проекты, которые поддерживаются крупными корпоративными источниками, никем не секвестрируются.
«Но если в будущем действительно уменьшатся или полностью пропадают программные инвестиции, используемые на социальную инфраструктуру и коммунальные проекты, случится большая беда, - предсказывает Павел Минакир. - Потому что эти проекты сосредоточены не вообще в регионе, а там, где живут люди – это больницы, школы и детские сады. У муниципалитетов своих денег на их поддержку нет. И если произойдет секвестр или не будут выделены деньги на эти цели, то это будет реальное осложнение ситуации на Дальнем Востоке».
Поэтому вопрос о том, почему инвестиции не дают высокой отдачи, совсем не праздный. Чтобы иметь возможность парировать грядущие разговоры, ответ на него нужно дать прямо сейчас. На мой взгляд, он очевиден. Хотя строгих количественных доказательств пока не существует.
Дело в том, что все эти 10 лет инвестиции вкладывались в проекты, которые априори слабо влияют на прирост совокупного спроса в самом регионе – инфраструктурные и развития экспортоемких отраслей добывающей промышленности.
Следовательно, с самого начала был заложен маленький инвестиционный мультипликатор».
При этом не стоит забывать и о существовании цикличности выделения государственных и корпоративных инвестиций в регионы. Сейчас Дальний Восток находится на этапе, когда высокая фаза цикла завершается, а вступление в понижательную ветвь инвестиционной активности - не за горами. Следовательно, иметь заменитель инвестиций, которые может и не обеспечивают основную часть прироста, но в фазе освоения средств постоянно добавляют динамики валового регионального продукта, просто необходимо.
В России традиционными заменителем является экспорт. Этот вариант, со слов Павла Александровича, работает и для Дальнего Востока – за 10 лет показатель в округе увеличился в 4,3 раза. Рост внешнеторгового оборота практически повторяет то, что происходило в стране.
«Но говоря об экспорте, необходимо обратить пристальное внимание, как на его структуру, так и на структуру регионального продукта. В сравнении с 2010 годом основной прирост шел от добычи нефти, естественного газа и производства пиломатериалов, - рассказывает Павел Минакир. - Позиция «топливо, минеральное сырье, металлы» за 10 лет в графике экспорта претерпела серьезное изменение - общее увеличение составило 50 процентных пунктов. Почти все из них пришлись на топливо и сахалинские углеводороды.
В этом заключается своеобразный секрет.
В начале 2000-ых годов мы говорили о том, что из кризиса Дальний Восток выходил тяжело – причина крылась в том, что импорта замещающих производств у нас либо совсем не было, либо он был крайне мал.
Поэтому использовать то, что использовала экономика страны, нам было нельзя. А нефти и газа на экспорт тогда не было. Сейчас ситуация несколько изменилась – в кризис 2008-2009 годов Дальний Восток не только почти не провалился, но и выскочил из него почти моментально. Это стало возможным благодаря 50 пунктам сахалинских углеводородов. Но сейчас этот потенциал уже исчерпан».
И в этом аспекте довольно остро стоит вопрос торговли. С кем она идет?
«Вроде бы с тем, с кем нужно, - пожимает плечами Павел Минакир, - со странами северо-восточной Азии.
Но, когда мы смотрим на иностранные инвестиции, которые держаться на уровне 6-7 млрд долларов в год, то видим, что всего лишь 12% поступают из стран Азии. При этом 11% от общего их числа вкладывает Япония.
Основную же часть денег дает Европа. О чем это говорит? О том, что мы вкладываем огромные средства Дальнего Востока в создание инфраструктурного каркаса ради выхода на энергетические рынки Корее, Китая и Японии, но никакой трансляции от увеличения нашего присутствия на рынках фактора производства и, прежде всего, инвестиции и технологий не происходит. Такое положение дел, конечно же, устраивает Азию - они с радостью видят нас своими поставщиками. Но это, ни в коем случае, не должно устраивать России.
Поскольку нашей конечной целью является не просто наращивание экспорта углеводородов в северо-восточную Азию, а интеграция в рынки факторов производства и технологий.
И пока ситуация в области инвестиционного присутствия не изменится, мы будет развиваться всего лишь как третий поставщик ресурсов. Это плохо, учитывая то, что к 2015 году уже сложится конфигурация институциональной интеграции в странах АСЕАН и северо-восточной Азии. Уже сейчас они переплетают друг друга взаимными прямыми договорами, устанавливая зоны свободной торговли. Россия остается за пределами этих инициатив.
В следующем году будет АТЭС 2012.
И от того, какую повестку дня предложит на нем лидерам стран Азиатско-Тихоокеанского региона Россия, будет зависеть будущее экономики на востоке страны в ближайшие 20-30 лет.
И если в нее будет включено, и это будет поддержано странами АТЭС, наше вхождение в институциональные рамки интеграционного строительства в восточной Азии, вот тогда у нас появятся реальные перспективы».
«AmurMedia», 18.10.11
Фото: delo-dv.ru
.