 |
| Александр Ковалев |
| |
Один из них - «Стаканчики гранёные» в Хабаровском краевом музыкальном театре. Александр Ковалев согласился дать нам интервью, и просил уложиться в 20 минут, так как у него - очередная репетиция в театре драмы. И мы уложились.
О деревенской жизни
- Я где родился, там и пригодился, - начал Александр Ковалев свой рассказ. - А родился я в деревне Щебенчиха Вяземского района - это железнодорожный разъезд, полустанок, которого сейчас нет. И вот решил я там возродить деревенскую жизнь.
Само название Щебенчиха было дано не случайно. Произошло оно не от слова «щебень», а от «щебетать». В Беларуси водится такая утка - щебенушка-каменушка. Так вот, первые поселенцы, которые затем строили Уссурийскую железную дорогу (первый участок Транссибирской магистрали, от Владивостока до Хабаровска) - были в основном беларусы, они и привезли свои названия на эту дальневосточную землю.
- Они пришли за 30 лет на Дальний Восток до прихода сюда по Амуру капитана Дьяченко, - говорит поэт. - А он, как известно, высадился в районе Хабаровска только в 1858 году.
По словам Александра Ковалева, к 80-му году XX столетия от деревни Щебенчиха ничего не осталось - молодежь уехала, старики померли. Все огороды заросли, дома сгорели. Не одного дома не осталось! Только как после войны - стояли остовы печек.
- Вот я стащил оставшиеся кирпичи от тридцати печек на сопочку, и решил там поставить часовенку, - продолжает собеседник. - Попросил разрешение в Хабаровской епархии. Там мне и сказали, что лучше часовню делать кирпичную, потому что деревянную сожгут сектанты-бродяги.
Спроектировал часовню Александр Ковалев сам, но маковку взял за основу с Архангельской церкви Воскресения Христова - стоит она в Северодвинске, на острове Ягры.
- Назвали мы ее, вместе с отцом Олегом, также, часовня Воскресения Христова. Ее трижды освящали. Отец Олег приезжал сюда каждый раз из Хабаровска, за 160 км, - вспоминает Ковалев. - И еще от разъезда Гедике - до Щебенчихи ехать по железной дороге (а другого пути там нет!) - 8 км. Один раз три дня шел дождь. И когда отец Олег стал освещать начало стройки, то небо разошлось, и дождь прекратился. А как закончил, снова полил как из ведра.
Теперь часовня в Щебенчихе почти достроена (золотой крест, купол уже стоят), осталось покрыть крышу.
«Коплю средства, помощи ни у кого не прошу», - принцип Ковалева.
- В Щебенчихе хорошая земля, я распахал огород и сажу там картошку, - нахваливает свою деревню Ковалев. - А еще занимаюсь пчелами. Строгаю мебель. Такой даже в Москве нет! Большой жилой дом у меня в 8 км от Щебенчихи, в селе Роскошь (разъезд Гедике) Вяземского района. Там тоже никто уже не живет. А я хочу там жить! Вообще жить в деревне - перспективно. Но почему-то у нас, в России, мало заботятся о крестьянах. Интерес трудиться пропал, потому что выращенная продукция своими руками - не востребована. Продать - не продашь, рынки забиты китайскими овощами и фруктами, а за копейки перекупщикам нет желания отдавать. Поэтому многие стали садить только для себя, на зиму. Луч, чеснок, капусточка, картошечка, все в погреб...
- Так вот, в Щебенчихе жило около 100 человек, было 25-26 дворов, - продолжает он. - Люди обслуживали железную дорогу, здесь жили рабочие, костыли, шпалы меняли, следили за состоянием полотна. Такие станционные деревеньки ставились раньше по всей дороге, через 7-8 км. Вот там, в Щебенчихе, в 1932 году и работал мой отец. Родители приехали на Дальний Восток из Украины, с Сумской области, где начался страшный голодомор.
Его отец до самой смерти работал мастером на железной дороге. Он рано ушел из жизни. По словам Александра Ковалева, однажды, ночью, зимой, его отец шел в обход полотна. И обнаружил, что лопнул рельс. Надо было звать подмогу.
- Он здоровый был, и решил сам все сделать, - рассказывает Ковалев. - Рельсы тогда Р-10, Р-12 были короткие - по 12 метров, или еще меньше. Надо было на стыках скрутить гайки, вытащить костыли со шпал, подтащить новый рельс, и поставить на место. Он огородил место фонарями, а поезда тогда ходили редко. Думал, что успеет. И в принципе, успел... Только, когда подтягивал гайки на стыках, лом сорвался, он упал в обрыв, и у него «разошлась желчь». Его отвезли в больницу. Он после этого еще четыре года прожил... В нашей семье было одиннадцать родов. Дети умирали часто, я был самым последним, одиннадцатым...
О музыкальной жизни и пророчествах
Музыка для Александра Ковалева - это как приложение к жизни, как хобби. Это не профессия, она не кормит.
- Сейчас, в Хабаровском краевом музыкальном театре, в песенной опере «Стаканчики гранёные» (по пьесе «Московские кухни» Юлия Кима, посвященной памяти советских правозащитников-диссидентов, действие происходит в 60-80-х годах XX в. - Ред.) играю роль старого зэка Николая. Видимо я дорос до такого состояния, что могу представлять старого зэка. Говорят, получается. Я там играю на гитаре и пою песни Кима, - смеется Ковалев.
- А еще я занят в театральных встречах - капустниках Хабаровского краевого театра драмы и комедии, - продолжает он. - Пою там две песни «Центральные пельмени», и о Хабаровске - шуточно-сатирическую, хулиганскую - называется она «Хабаровск мой» (помните припев: Наш на Амуре, дом родной!/ Город зеленый, Хабаровск мой!).
Оказалась, что «Хабаровск мой» - песня с пророческим настроем.
Там есть такие слова: «И Хабаровск скоро назовут столицей восточной». Это был 1972 год! Тогда почти никто не знал даже, кто такой капитан Дьяченко, а в песне есть и такая строчка: «Капитан Дьяченко заложил острог!»
Еще про главную улицу Хабаровска: «Именем героя, тот, что город строил,/ Улица центральная названа у нас./ Чести удостоит, русский граф и воин,/ Муравьев-Амурский, он же Карл Маркс». Но тогда в Хабаровске центральная улица была Карла Маркса, и часть ее переименована в Муравьева-Амурского только в 1992 году. Практически, за двадцать лет, Александр Ковалев предсказал историю города!
- В советские времена мы работали в ресторане «Центральный» и я дерзнул исполнить «Хабаровск мой», - очередную историю вспоминает поэт-песенник. - Это был как выстрел из пушки. И кто-то из приемной комиссии тогда сказал: «Вам надо было песню Владимирова вспомнить! А не эту пошлятину петь...»
Речь шла о песне на стихи Георгия Буравлева - «Хабаровские огни», автор музыки которой и был Юрий Владимиров (1925-1978), первый председатель Дальневосточного отделения Союза композиторов СССР. А Владимиров встал и сказал: «Зачем им Владимиров, у них есть Ковалев...»
- Мне тогда было 21 год, - говорит Ковалев. - Я интересовался историей нашего края. Однажды, в тайге я наткнулся на обелиск отряду Погорелова - это братская могила партизан. Они стояли под нашей деревней Щебенчиха, и которых разбили японцы зимой 1920-го года.
В библиотеке Ковалев узнал, что в середине февраля 1920 года, по приказу военревштаба отряды Погорелова и Бусселя должны были встретить отступающее вверх по реке Уссури войско атамана Калмыкова - 1200 казаков «дикой дивизии». Но попали в плен и были расстреляны японцами. Сам машинист депо ст. Вяземская, а затем командир партизанского отряда Александр Евтихеевич Погорелов (1894-1946), жил и в наши дни, в Вяземском. С тех пор и пошло у Ковалева увлечение краеведением.
Потом, уже за другую песню - «Дальний Восток - край особенный» на региональном конкурсе песен Александру Ковалеву была присвоена первая премия. А художественный руководитель ансамбля «Дальний Восток» Александр Миллер, который сегодня живет в Канаде, до последнего времени и не знал, что исполняет песню о Дальнем Востоке автора Ковалева.
- У меня написано около сотни песен, - рассказываю Александр Ковалев. - Я являюсь председателем жюри многих международных фестивалей шансона. Михаил Шуфутинский взял у меня много песен, одну из них «Ты люби меня, люби» исполнил на концерте в Кремле и получил первую премию. Он хочет побывать в моей деревне Щебенчиха. Когда мы с ним встречаемся в Москве, он говорит: «Саня, ты так вкусно рассказываешь о своей деревню, что я тоже хочу туда!»
Уже не часто, но посещает Ковалева муза, и он пишет новые песни.
- С неба свисают слова, и я их беру в песни. Иногда получается, - говорит он.
А недавно у Ковалева появился друг, которого мало кто знает в России, это человек-поэт Александр Павлович Тимофеевский.
При генсеке КПСС Андропове он был запрещен наряду с писателем-диссидентом Солженицыным.
Александр Тимофеевский написал слова к песенке Крокодила Гены за 5 минут: «Пусть бегут неуклюже, пешеходы по лужам...». Он же автор сценариев более 30 мультфильмов, которые мы смотрим, и не знаем, что их автор Тимофеевский.
Он живет в Москве, в бедноте. Теперь к нему часто приезжает Ковалев, ремонтирует мебель, помогает чем может. На его стихи, он тоже пишет музыку.
- Я его в прошлом году хотел привезти в Хабаровск, - слова Ковалева. - Но пока, не решился. Это связано с большой организаторской работой.
А у хабаровского барда в апреле и до поздней осени - свои хлопоты: пчелы, огород... Вот и те 20 минут, что нам были отпущены прошли незаметно. Александра Ковалева уже звали на сцену.
Константин Пронякин.
