Завершилась экспедиция по переустановке памятного знака в честь исследователя Дальнего Востока В.К. Арсеньева. Возраст членов нашей экспедиции был от 28 до 63 лет. Люди разных национальностей, профессий, взглядов мы, подводя итоги, оказались единодушны – насколько прекрасен Ванинский район, настолько же здесь не развит туризм. В ущерб, как жителям района, так и его гостям. По оценкам специалистов, Ванинский район богат памятниками природы. Среди них Каменная роща, кедровый лес, палеовулканы Иле и Мицуевский, скалы Нанайка и Богомол, тисовая роща, остров Токи, скалы Мамача и Папача... Пусть же эта экспедиция на Хуту-Буту будет нашим скромным вложением в патриотическое воспитание молодежи Ванинского района и его развитие в области туризма.
Начало
 |
| Арсеньев Владимир Клавдиевич (1872-1930) |
|
|
Почему же в тайге, за сотни километров от населенных пунктов, он был вообще установлен? Ответ на этот вопрос кроется в событиях, которые произошли в этих местах более 100 лет назад.
В июне 1908 года началась Сихотэ-Алиньская (самая продолжительная) экспедиция В.К. Арсеньева. Вместе с ним в экспедицию отправились: помощник по хозчасти Т.А. Николаев, флорист Н.А. Десулави, естественник-геолог С.Ф. Гусев, сотрудник журнала «Наша охота» И.А. Дзюль, стрелки 23-го и 24-го Восточно-Сибирского стрелкового полков Петр Вихров, Станислав Глегола, Михаил Марунич, Иван Туртыгин, Михаил Курашев, Илья Рожков, Павел Ноздрин, и Уссурийского казачьего дивизиона казаки Иван Крылов и Григорий Димов. На их долю выпало огромное испытание – в августе Арсеньев вместе с частью своего отряда чуть не погиб. К месту слияния рек Хуту и Буту, где предположительно разыгралась трагедия, лежал и наш путь.
Пятница. Тринадцать
Стартовали мы в 8.05 от привокзальной площади поселка Октябрьский Ванинского района – 11 июня, в пятницу, и было нас тринадцать: руководитель и организатор экспедиции, токарь Сергей Васильевич Еремин, сварщик Александр Ищенко, фрезеровщик Александр Чучков, токарь Александр Бенке, слесарь Александр Владимирович Сухарев, кузнец Александр Чернышов, слесарь Кузьма Вычужанин – все работники мехмастерских порта Ванино, а также - железнодорожник Александр Ковригин, пенсионеры Александр Степанович Гремитских и Николай Петрович Узев, старший мичман Вячеслав Михайлович Концевой, этнограф Любовь Варшавская и я – журналист Татьяна Седых.
За нами пришел «КамАЗ» из в/ч 73960 (спасибо военным за помощь), за рулем которого был солдат-срочник Денис Шошин, а старшим машины майор Геннадий Ганнов. Загрузив имущество, мы двинулись к автодороге Ванино-Лидога. По ней нам предстояло 130 км пути - очень разного и с выматывающей тряской на участках, где вот уже который год идут бесконечные строительно-дорожные работы.
После двух остановок на непродолжительный перекур, наша машина свернула на примыкающую лесовозную дорогу, и вскоре мы оказались на берегу Хуту. Разгрузив машину и распрощавшись с военнослужащими, тут же начали готовиться к сплаву, ведь до конца светового дня необходимо было прибыть к конечной точке маршрута.
Наш маленький флот состоял из 8 резиновых лодок и одного спасательного плота, на который была погружена большая часть инструментов и стройматериалов. Как впоследствии окажется, такое распределение груза было ошибкой. К счастью в составе экспедиции были не только новички, понятия не имеющие, что такое сплав, но и опытные сплавщики. Именно благодаря им удалось прибыть на место, как и планировали, хотя и с большими «приключениями». Но вначале о приятном.
Когда все было готово к сплаву, Еремин открыл коробку, на которую поначалу многие даже не обратили внимание. В ней было 8 почтовых голубей, отправил которых с экспедицией ванинский голубевод Владимир Иванович Артемов, чтобы перед началом сплава мы могли выпустить их, как символ удачи. Что мы и сделали, а птицы, взмыв в небо, тут же объединились в стайку и вскоре пропали из виду. Им предстоял путь домой в Ванино, нам – пока что в неизвестное.
Кто чуть не погубил флот?
Нас проводил скопа – по-хозяйски он долго кружил над нашими лодками, которые, едва мы отчалили от берега, тут же понесло по течению. Сплав начался…
Нещадно палило солнце, а прозрачная хутинская водичка манила своей прохладой, «прелесть» которой мы ощутили совсем скоро. Что же это за Хуту, достоинства которой обычно незаметны в тени самой большой реки Ванинского района Тумнин? Протяженность её составляет 230 км. Во время сплава мы убедились в огромном наличии у нее притоков и на собственной шкуре испытали, как экспедиция Арсеньева, из-за коварства такой же таежной реки, потеряла лодки со всем имуществом и продовольствием. «Лодки наши, влекомые течением, плыли посредине реки, но иногда так близко проходили около берегов, что вынуждали нас пригибаться книзу, чтобы не задеть головами за ветви и стволы деревьев, низко склонившихся над водой…» - разве можно угадать, что эти строки написаны Арсеньевым век назад?
Считается, что спуск по воде опаснее подъема. К тому же и лодка лодке рознь. Наши низкие небольшие лодочки больше подходили для неспешной рыбалки, чем для сплава, но, как говорится, чем богаты. Уровень воды в Хуту упал настолько, что вскоре мы ощутили это частыми остановками на мелях, сломанными веслами и потерей большой и очень важной части имущества. Конечно, памятуя древнюю примету, можно было все свалить на присутствие на корабле женщин, но …возможно, кто и подумал так, а вслух не произнес. На самом деле отнюдь даже и не предмет женского туалета, но все-таки «расческа» стала причиной части гибели нашего флота. Попав за одним из поворотов под наклонившуюся низко над водой огромную березу, утонул плот.
Стоит отметить, что Хуту в постоянном напряжении нас отнюдь не держала. Миновав несколько опасных мест, мы имели возможность любоваться таежными красотами: по берегам стояли высоченные вязы и тополя, стройными рядами тянулись березы, поражали красотой густые, величественные ели, а нежный аромат черемухи, казалось, плыл над рекой повсюду…
Хуту лесных жителей
По утверждению специалистов, труднодоступные лесные массивы в верховьях реки Хуту раньше никого не интересовали, мало того, они считаются территорией традиционного природопользования местных аборигенов. Но с появлением автодороги Ванино-Лидога здесь тоже начался лесоповал - навстречу нашему «КамАЗу» то и дело попадались груженые под завязку лесовозы, каждый из которых способен вывезти на себе за раз полувагон леса.
…Но вернемся к Хуту, которая, то нежно, то с норовом несла наши лодки к месту назначения. И вместе с испытаниями на прочность, как нашей нервной системы, так и наших лодок, щедро дарила нам виды окаймляющей ее берега великолепной, словно первозданной природы: причудливые оголенные корневища деревьев, нежно салатовые, не тронутые человеком высокие заросли папоротника... Мои спутники, бывавшие в этих местах прежде, с восторгом рассказывали об изобилии здесь черемши, смородины, калины, шиповника, элеутерококка, лимонника.
Спустя часа два сплава, миновав очередной поворот, наши лодки почти оказались у берега, где на огромнейшем поваленном дереве лежала перевернутая к солнцу днищем ульмагда, а неподалеку от нее, чуть вглубь леса, замелькали серыми крышами невысокие постройки. Скорость реки была настолько стремительной, что я успела сделать лишь пару кадров, как лодку уже отнесло на расстояние, с которого толком и не разглядишь, что же за человек стоял возле дома. Опять же, благодаря бывавшим в этих местах сплавщикам узнала, что живет здесь ороч Костя, выбирающийся из таежных дебрей раз в месяц на «большую землю» за пенсией и продуктами.
И как тут опять не вспомнить Владимира Арсеньева, которому во время экспедиции приходилось вести еще и этнографический дневник, чтобы описывать жилища, одежду и обычаи здешних орочей. Но увидеть сегодня ороча, идущего на ульмагде по Хуту, уже экзотика.
Кто такие энтузиасты?
День был почти на исходе, когда мы, не раз остановившись то на ремонт весел, то возле очередного залома, то чтобы заклеить одну из лодок, наконец, подошли к месту слияния Хуту и Буту. Ушедшие сюда другим маршрутом Гремитских и Концевой, уже подготовили и место для лагеря, и соорудили небольшой «причал», чтобы нас встретить, но первые три лодки, не заметив их, проскочили мимо и свернули в Буту, тем самым создав дополнительные трудности.
Грести против течения этого бурного притока не было никакой возможности. Пришлось сначала высаживаться на противоположном берегу и выбирать место для удобной переправы… Тем не менее, спустя час-полтора, высадка нашего «десанта» завершилась благополучно – помогая друг другу, мы взобрались, наконец, на крутой бутинский берег, подняли сюда рюкзаки и лодки, и начали располагаться на ночлег.
Сами собой распределились обязанности между участниками экспедиции, львиная доля которых свалилась на Еремина. Руководство, организация, управление лодкой плюс фото и видеосъемка - как на все хватало сил и энергии этого человека, оставалось только удивляться. Впрочем, его поручения выполнялись безоговорочно, несмотря на то, что экспедиция состояла пусть из добровольцев, но в том числе и прежде незнакомых между собой людей,
Во время сплава (да и в последующие дни) я невольно сопоставляла действия и маршрут нашей экспедиции с тем, что пришлось испытать Арсеньеву и его отряду. Наша задача была куда более скромной и узко направленной, мы позаботились о снаряжении, но за время короткого пути умудрились утопить часть одежды, инструменты… В итоге, к концу сплава имели в наличии следующее. Бивачное снаряжение почти не пострадало: небольшая палатка, несколько спальников, тент для защиты от дождя (другие утонули), надувные лодки, которые служили ночью матрасами, два ведра, два котелка, огромный закопченный чайник, несколько среднего размера топориков. Это, скажем так, основное. Но, сплав закончился тем, что большинство из нас не знало в чем лечь спать – наша одежда, если не утонула, так вымокла.
И еще! Это страшное слово «клещи», а также всевозможные пауки, комары, мошка... Как же экспедиция Арсеньева спасалась от подобной лесной напасти? Мы – гелями, аэрозолями и прочими современными защитными средствами. А 100 лет назад вот что писал в своих дневниках Арсеньев: «Для защиты от паразитов на всех была заготовлена пара дегтярного белья, которая надевалась по очереди, когда это было нужно. Обувь, для удобства и защиты от змеиных укусов, была сшита в Хабаровске по форме орочских унтов или приобретена у местного туземного населения. Кроме того, все имели для защиты от комаров: сетки на головы, нарукавники и нитяные перчатки». Что же касается энцефалитов, то о них, выходит, прежде и не слыхивали?
Перед сном мы долго сидели у костра, сушили одежду, шутили, рыбаки начали рассказывать о своих сказочных уловах, показывая, какого небывалого размера рыбу им удавалось поймать… Саша Чернышов решил высушить мой промокший походный дневник с первыми записями, которые я сделала на берегу перед началом сплава. Задумчиво глядя на яркие языки пламени костра, листая страницы разбухшего от воды еженедельника, он вдруг вспомнил, как его маленькая дочка, перед тем как ему отправиться в экспедицию, задала вопрос: «Папа, а кто такие энтузиасты?». И действительно, кто они - эти странные люди? Может, местные сумасшедшие - посмеялись мы друг над другом...
Постепенно усталость взяла свое и, несмотря на все вышеописанные «мелкие» дорожные неприятности, уставшие и разморенные сытным ужином, под непрерывный шум реки многие тут же уснули и даже не слышали, как на том берегу, совсем близко, дважды проревел медведь, как спасали от впившегося клеща нашего этнографа. А наутро нас ожидал сюрприз – приход незваного гостя. Впрочем, совсем неожиданным его назвать было нельзя.
С гостями и под оркестр
Теплое, солнечное утро 12 июня было потрясающе великолепным – проснулись мы не под привычные «трели» будильника или сотового, а под настоящий лесной «оркестр».
Великолепная эксклюзивная мелодия исполнялась множеством, к сожалению, невидимых нами птиц. Для нас, хотя и живущих рядом с тайгой, но чаще видящих завсегдатаев поселковых улиц скандальных ворон и чумазых воробьев, это таежное птичье представление было как подарок.
Лагерь поднялся дружно. Настроения прибавили сновавшая рядом парочка зимородков и тот самый неожиданный гость - соболь. Любопытный зверек устроился на упавшем дереве и посматривал с противоположного берега, кто же это пожаловал на его территорию обитания. Он, как будто понимая, что у нас нет оружия и угрозы мы не представляем, то убегал, то появлялся, и опять по-хозяйски усаживался для обозрения.
Зимородкам же, мелькавшим мимо нашего стана своими синенькими спинками и темно-оранжевыми грудками, сидеть и прохлаждаться, видимо, было некогда. Парочка то и дело стремительно «ныряла» куда-то под высокий берег и также неожиданно «выныривала». Хлопотные будни обитателей леса брали свое. Впрочем, пора и нам было приниматься за работу.
Памяти истинного патриота
Предстоял ответственный день - необходимо было демонтировать завалившийся памятный знак, перенести и установить его на новом месте. А потому, после недолгого завтрака, оставив на хозяйстве костровых, группа разделилась: одним предстоял демонтаж, другим – таскать мешки с цементом с берега к месту установки. Чтобы понять, сколько потребовалось вкалывать для выполнения объема работы, «уместившегося» в одном моем предложении, достаточно представить, что все это надо было делать, продираясь сквозь бурелом да еще с тяжелым грузом на плечах или на самодельных носилках. К тому же, преодолеть этот маршрут, туда и обратно, не раз, и не два. Ведь выбирали новое место для памятного знака не из расчета, ближе или дальше, а чтобы не смыло, чтобы простоял он как можно дольше.
Работавшие на демонтаже стопроцентно убедились, насколько своевременно были приняты меры к спасению памятного знака. Берег оказался подмыт уже так, что полностью осыпался под ногами людей, не выдерживая их веса. А потому не обошлось без “купания” - знак повалился, увлекая за собой в воду и людей…
Его установкой на новом месте занимались все: выравнивали и расчищали от буреломов площадку, таскали камни, цементировали, прикрепляли таблички, сколачивали скамеечки, красили. Порой, казалось, что силы у работавших были на исходе, но передохнув немного, они вновь брались за дело.
Глядя на этих и совсем молодых, и постарше, малознакомых мне людей, я восхищалась ими. Чего, спрашивается, в законные выходные, их понесло из уютного дома в таежные дебри? Отгулов за это не дадут, орден не вручат, а премию и подавно не отвалят - каждый еще и свои деньги вложил в экспедицию. Вот и гадай, кто же они, эти неугомонные энтузиасты, сами себе создающие трудности, и готовые их терпеть ради памяти человека - истинного патриота матушки-России.
Где не ступала нога европейца...
 |
| Так выглядел памятный знак в честь исследователя Дальнего Востока В.К. Арсеньева 24 года назад, сейчас большая часть этого места смыта со стороны Буту, т.е. с левой стороны, вот знак и завалился |
|
|
«5 августа путешественники дошли до места впадения одной из маленьких рек в Буту. Отсюда дальше можно было продвигаться на лодках. Однако в первый же день одна из лодок разбилась о камни. Погибли палатки, фотоаппарат, значительная часть продуктов. Теперь часть отряда плыла вниз по течению на лодке, а остальные шли по берегу. Новой неожиданностью оказалась упавшая в воду ель. Остановить лодку с помощью шестов не успели и она врезалась в ствол. Люди остались живы, но погибли все остатки снаряжения. Положение стало катастрофическим. Возвращаться назад было бессмысленно: сзади не было никаких селений. Оставалось только идти вперед…
Несколько дней спустя начался голод. Даже грибы, которые то и дело попадались на пути, были несъедобны. Наконец пришел день, когда никто уже не мог идти дальше. Арсеньев и его спутники остановились неподалеку от места слияния рек Буту и Хуту. Люди так исхудали, что не было сил даже отбиваться от мошки. Позже Владимир Клавдиевич Арсеньев очень простыми, но исполненными высокого мужества словами описал самый страшный момент своего третьего путешествия на Сихотэ-Алинь: «На берегу рос старый тополь. Я оголил его от коры и на самом видном месте ножом вырезал стрелку, указывающую на дупло, а в него вложил записную книжку, в которую записал все наши имена, фамилии, адреса. Теперь все было сделано. Мы приготовились умирать». Но смерть миновала путешественников. В ночь на 4 сентября умирающие люди услыхали выстрелы... По рекам Хуту и Тумнин экспедиция добралась до Императорской Гавани. Первый этап путешествия был закончен. И хотя большинство материалов погибло, после чего Арсеньеву пришлось по памяти восстанавливать многие записи, был описан растительный и животный мир края, где прежде не ступала нога европейца, уточнены направления течения горных рек, даны геологические описания склонов Сихотэ-Алинских гор».
Костер в ночи
Под вечер 12 июня, собравшись возле костра, мы подняли тост и за День России, и за то, что достигли намеченной цели. На правах руководителя экспедиции Сергей Васильевич Еремин подвел итог минувшему дню: «Трудно было предположить, что нас ожидает, но задачу мы выполнили...». Мечтатель, он не мог не заглянуть и в будущее: «Может, здесь когда-нибудь появится поселок, или откроют новое месторождение, и люди увидят знак памяти тому, кто изучал для них этот прекрасный край».
...Над рекой опустился туман, но прежде чем он скрыл от нас Хуту, мы увидели, как по ней прошли катамараны. Наш костер был виден далеко, но на огонек сплавщики к нам так и не заглянули... Незаметно я уснула. А ночью раздался крик: «Люди! Спасите, помогите». Точнее – вскрик. Он был даже негромким, но в ночной тиши, нарушаемой только ровным гулом течения Буту, к которому мы уже успели привыкнуть, разбудил половину лагеря. «Шефу и во сне покоя нет…» - по-доброму посмеявшись над приключенческими сновидениями продолжавшего спать Еремина, все тоже уснули. Впереди был воскресный день…
Наступившее 13 июня хотя и было объявлено днем отдыха, но в этот раз мы разделились так: одни получили возможность рыбачить сколько душе угодно, другие занялись обедом, третьи решили полностью завершить благоустройство территории возле памятного знака, а заодно пофотографировать окрестности Буту.
Как утверждают знатоки, Хуту и Бута, словно брат с сестрой, но труднопроходимая Бута более своенравная и коварная, и потому по ней почти никто не сплавляется. Зато, какая она прозрачная - воду мы пили с удовольствием, но с непривычки удивлялись, чего-то в ней не хватает? Вот насколько люди привыкли к водопроводной воде, что даже в чистейшей речной умудряются находить недостатки.
Ну а чего на Буту с избытком, так это заломов. На песчаной косе, почти напротив памятного знака, Еремин сфотографировал следы изюбря и медведя. Живность здесь водится… Что же касается рыбы, то по данным специалистов, Хуту, куда и втекает Бута, - нерестовая река высшей категории. В ней водится хариус, таймень, голец, мальма, кунджа и проходные виды лососевых - кета, сима, горбуша. Невольно возникает вопрос – как, оказавшись на берегу таких рек-кормилиц, отряд Арсеньева чуть не погиб от голода? Ответ мы узнали на практике: не имей с собой продзапаса, у нас бы тоже началась «голодуха». В течение трех дней, наши рыбаки поймали на современные спининги лишь четыре крошечные рыбки. От такого улова на тринадцать человек, согласитесь, не разжиреешь.
Впрочем, этому есть оправдание - наши рыбаки могли уделить рыбалке лишь час-два от силы. Что же касается отряда Арсеньева, то ему могло не повезти не только потому, что утонули снасти. О таком понятии, как речки-мигранты, мне довелось впервые услышать именно на Буту. Река, где еще недавно была рыба, может оказаться в какой-то период почти мертвой: та же горбуша - она или уже прошла, а может, ее и вовсе не было, так как год на год не приходится. И за примером далеко ходить не надо - все хорошо знают, что в реках Ванинского района в прошлом году горбуши почти не было, а в этом - отличный ход!
Старания же и упорство наших рыбаков были вознаграждены даже тем, что самым удачливым из них оказался лишь один. Его добычей (на блесну) стал таймень, весом килограммов семь. Запасы продовольствия у нас, благодаря руководителю, были не на четыре дня - мы могли продержаться дольше. Но, как говорится, быть у воды и не напиться – ухи, да еще из тайменя, отпробовать никто не отказался. Короче, мы не голодали. Мало того, когда собирались домой, оставшиеся продукты припрятали на месте нашего стана, тщательно запаковав их в мешки и подвесив на дерево. С какой целью? Чтобы при случае, по речной почте, передать живущему неподалеку вниз по течению Федору насчет ожидающей его провизии – ему, в лесной глуши, они бы пригодились (правда, пока не знаю, проявили сплавщики солидарность, и достался ли наш гостинец тому, кому предназначался, но надеюсь на лучшее).
Ветер перемен
 |
| Экспедиция в сборе |
|
|
Первая табличка на развилке рек Хуту и Буту появилась почти 47 лет назад. С неё всё и началось. Установили ее в октябре 1963 года совгаванские туристы, работники СГМЗ.
В 1986 году работниками порта Ванино был установлен памятный знак в виде «розы ветров» и мраморная табличка с надписью.
В сентябре 1990 года к ним прибавилась табличка совгаванского турклуба «Полюс».
С этого времени, то есть в течение последних 20 лет, словно никто здесь и не бывал. Хотя на самом деле следы своей «деятельности» люди все же оставили – кто-то попытался разбить табличку ванинских портовиков, но крепкий мрамор не поддался вандалам.
Прошло время и кто знает, какую еще о себе память (хорошую или плохую) оставили бы здесь люди, не вмешайся природа – Бута так подмыла берег, что под угрозой смыва оказались и памятный знак, и все таблички... Насколько вы помните, именно это обстоятельство и заставило срочно предпринимать меры по их спасению, благодаря чему была организована экспедиция.
Памятный знак перенесен на живописный берег Буту метров на 700 дальше от развилки, на которой, осенью, опять же неугомонный Еремин, собирается поставить указатель, как направляющий сплавщиков: мол, не проходите ребята, мимо, отдайте дань памяти исследователям земли нашей дальневосточной, вспомните их добрым словом и расскажите о их подвигах своим детям и внукам.
P.S.
Всем сплавщикам, побывавшим в наших местах, если есть желание поделиться впечатлениями, пишите на M-press@yandex.ru
Татьяна Седых.
Фото Сергея Еремина.
Ванино «Мое побережье», 2010 г.
.