 |
| Страница из личного дела Ф. Г. Староса, хранящаяся в ДВО РАН |
| |
Даже имя его - загадка. В США его знали как Альфреда Саранта, в СССР он стал Филиппом Старосом. Даниил Гранин изобразил его под именем «Картос»…
Возможно, о нем проще писать именно роман, где автор имеет полное право на вымысел. Уж слишком много в этой истории мифов, вопросов и формулировок вроде «по некоторым данным…».
Но попробуем все-таки оперировать фактами - насколько это возможно. 100-летие - хороший повод вспомнить об ученом, которого относят к основоположникам отечественной микроэлектроники и который последние пять лет своей жизни провел во Владивостоке.
Одиссея Сарантопулосов
Точная дата его появления на свет - тоже загадка. По американским данным, он родился 26 сентября 1918 года в Спарте. По нашим (удалось подержать в руках личное дело Староса, хранящееся в архиве ДВО РАН) - 24 февраля 1917 года в греческом же Леонидеоне. Такой уж это специальный человек - с ветвящимися, как постмодернистский роман, версиями биографии. Даже к документам в этом случае следует относиться критически. Вероятно, и в личном деле что-то намеренно затуманено. Но все же это - документ, на который можно ссылаться.
Согласно автобиографии, написанной нашим героем во Владивостоке в 1974 году, его отец Георгий Старос был служащим, мать Мария Стефанос - домохозяйкой. Американец Марк Кучмент утверждает, что на самом деле отца Староса звали Эпаминонда Георгий Сарантопулос, а в Новом свете он стал звать себя Нонда Георгий Сарант. Сын его в Америке был известен как Альфред Сарант, но как он был наречен при рождении в Греции - бог весть. Позже, в СССР, он то ли вернул себе настоящее имя, то ли выбрал звучащее «по-гречески» - в память о корнях…
Уже в 1918 году семья перебралась в Новый свет. В 1941 году Сарант-младший окончил колледж Cooper Union в Нью-Йорке, став бакалавром электроники. По версии же советского личного дела, в 1940-м он окончил университет в Торонто, получив специальность инженера-электрика, а в 1943-м там же стал математиком-электроником и магистром технических наук.
В 1940-е молодой инженер работал в компании Western Electric, оборонных фирмах США. Проектировал системы связи. В лаборатории ядерной физики Корнеллского университета (Итака, штат Нью-Йорк) участвовал в сооружении циклотрона… В советских документах этот период отражен крайне лаконично: в 1940-1950 гг. Старос будто бы работал сугубо в Торонто как инженер, затем начлаб и главный конструктор неких «изделий» на неназываемых «предприятиях и фирмах»… США здесь не упоминаются вообще - и на то есть причины.
Розенберг, Сарант и атомная бомба
Пишут, что Сарант еще студентом вступил в Лигу молодых коммунистов, позже - в компартию США. По автобиографии 1974 года, он с 1938 года вместе с другими студентами-леваками участвовал в митингах и демонстрациях, а в 1940-м стал членом компартии Канады. Возможно, под Канадой тут зашифрованы США. Кучмент пишет, что Сарант принадлежал к той же ячейке американской компартии, куда входил и Юлиус Розенберг, передавший в СССР чертежи атомной бомбы.
Инженер-оборонщик, «секретоноситель» с коммунистическими взглядами привлек внимание советской разведки. К работе на СССР его в 1944 году привлек коллега Джоэл Барр (родился в Нью-Йорке в семье выходцев с Украины). Оба работали из идейных соображений, от вознаграждения отказывались. «По некоторым данным», с ними работал советский разведчик Александр Феклисов - тот самый, что передал в Союз упомянутые материалы от Розенберга и в 1996 году был удостоен звания Героя России. Барр и Сарант передавали в СССР данные о радарах, локаторах, авиаприцелах, системах управления огнем…
Летом 1950 года Юлиуса и Этель Розенбергов арестовали (позже супругов отправили на электрический стул за шпионаж). Саранта по этому делу допросили, но позволили навестить близких в Нью-Йорке - и он решил бежать (Барр в тот период уже находился в Европе).
Вместе с возлюбленной Кэролайн Дэйтон (оба оставили в США семьи, детей…) 33-летний Сарант, преследуемый ЦРУ, на машине пересек границу США и Мексики. Хотел обратиться в советское посольство, но не решился: возле него дежурил подозрительный автомобиль. При помощи польских дипломатов Альфред и Кэрол через Гватемалу и Испанию попали в Восточную Европу.
Позже в автобиографии Старос напишет лишь, что в 1950 году «вынужден был покинуть Канаду с женой из-за усиленного преследования». Тут опять никак не фигурируют США, не говорится ни о первой семье, ни о «руке Москвы»… Следы запутывались, чтобы никто не понял, что Старос - это Сарант (впрочем, американский след все равно нет-нет да мелькнет; так, в характеристике Староса, подписанной в 1974 году председателем президиума ДВНЦ Андреем Капицей, упоминается, что профессор работал на радиоэлектронных предприятиях в Канаде и США).
В 1951-1955 гг. Сарант и Барр работают в Праге - своего рода чистилище между полюсами мира. Теперь их зовут Филипп Старос и Йозеф (Иосиф) Берг. Они создают электронные системы управления зенитными комплексами. И делятся всем, что знают, с товарищами из Москвы.
Компьютер товарища Филиппова
С конца 1955-го Старос и Берг - в СССР.
В Ленинграде Старос руководил специальной лабораторией СЛ-11, относившейся к Госкомавиатехники, а в 1959 году возглавил КБ-2 в системе Госкомрадиоэлектроники (впоследствии - Министерства электронной промышленности СССР).
Здесь под руководством Староса был разработан малогабаритный компьютер УМ-1НХ, запущенный в серию на Ленинградском электромеханическом заводе и применявшийся на Белоярской атомной станции, Череповецком металлургическом заводе и др.
Эту машину даже прославил журнал «Советский Союз», выходивший «на экспорт» на разных языках; разработчиком был указан «тов. Филиппов». В 1969 году «Правда» сообщила о присуждении за разработку УМ-1НХ Государственной премии СССР в области науки и техники группе специалистов во главе с Филиппом Старосом. Тогда стало понятно, что «тов. Филиппов» - это Старос (можно представить, как интересовалась этими публикациями американская разведка во время «холодной войны»; кстати, американский журнал Control Engineering в 1966 году назвал УМ1-НХ «замечательной» по размерам и потребляемой мощности «настольной моделью»).
В КБ-2 были созданы микрокалькулятор С3-15, компьютеры «Электроника К-200» и «К-201», бортовая управляющая машина для судов, самолетов и космических кораблей… Похоже, «тов. Филиппов» был достоин не только «мирного» ордена Трудового Красного Знамени, которым его наградили еще в 1958-м «за выполнение специальных заданий».
В 1960 году Филипп Георгиевич получил советское гражданство, в 1962-м был принят в КПСС.
Зеленоград и Владивосток
4 мая 1962 года КБ-2 посетил Хрущев. Старос продемонстрировал ему возможности ЭВМ и презентовал проект создания Научного центра микроэлектроники союзного масштаба, который включал бы целый «куст» НИИ, КБ, Институт электронной техники, завод… Хрущев дал «добро» и сказал Старосу в случае чего обращаться напрямую к первому лицу.
Под советскую «Кремниевую долину» (американская, правду сказать, возникла позже) определили заложенный незадолго до этого новый спутник Москвы, мыслившийся как центр текстильной промышленности. Его переориентировали на микроэлектронику и в 1963 году окрестили Зеленоградом. Директором Научного центра стал опытный разработчик радиотехнических комплексов Федор Лукин. Староса назначили его заместителем по науке, причем он сохранил за собой и руководство КБ-2.
К 1964-му, однако, у Староса начались проблемы. Не заладилось ни с Лукиным, ни с министром электронной промышленности СССР Александром Шокиным… Старос пошел ва-банк - написал Хрущеву, но тут генсека отправили в отставку. После этого Шокин будто бы и сказал Старосу: «У вас возникла странная фантазия, будто вы являетесь создателем советской микроэлектроники. Это неправильно. Создателем советской микроэлектроники является Коммунистическая партия».
В 1965 году от Зеленограда Староса отодвинули. Он продолжал работать в КБ-2. В 1969-м Старос и коллеги на основе компьютера УМ-2 создали «Узел» - систему управления ракетной и торпедной стрельбой с подлодок.
Всего Старос имел около полутора сотен научных работ и изобретений. В 1967 году стал доктором технических наук, защитив диссертацию «Принципы создания микроэлектронных элементов и систем», в 1971-м - профессором…
Однако в 1973 году он лишился должности главного конструктора КБ-2, а само бюро влилось в производственное объединение «Светлана».
Тогда знаменитый физик академик Петр Капица и посоветовал ему ехать во Владивосток, где президиум Дальневосточного научного центра АН СССР возглавлял его сын - член-корреспондент Андрей Капица. В системе АН СССР Старосу пообещали «зеленую улицу»: отдел, ставки, квартиры, средства, в перспективе - членство в Академии и преобразование отдела в институт…
Старос переезжает во Владивосток с женой, сыном Николасом, дочерьми Кристиной и Антониной. Старшая дочь Мила осталась в Ленинграде.
Гостинка особого назначения
В самом начале 1974 года Филиппа Староса утверждают членом президиума ДВНЦ. При юном Институте автоматики и процессов управления (ИАПУ) ДВНЦ АН СССР он создает отдел искусственного интеллекта. Во Владивосток вместе со Старосом приехал кандидат технических наук Генрих Фирдман; стали искать кадры и на местах, и по стране.
Подробные и очень ценные воспоминания о Старосе оставил его ученик Виктор Заводинский, пришедший в отдел Староса в 1974-м: «Отдела как такового еще не существовало, был лишь человек с фантастическими идеями и не менее фантастическим прошлым… Мой будущий шеф оказался человеком небольшого роста, с легкой, ладно скроенной фигурой, с курчавой, начавшей седеть шевелюрой и жесткой щеточкой усов под характерным мясистым носом. Его темно-коричневые, чуть навыкате глаза смотрели внимательно и цепко… От моего собеседника исходила странная магическая сила, которая заставляла верить, что этот человек сумеет добиться того, чего захочет. Я подумал, что с таким человеком будет трудно, но интересно».
Отдел включал несколько лабораторий. Одну из них - управляемого роста микроэлектронных структур - возглавил сам Старос. Сюда пришли молодые ученые Заводинский, Лифшиц, Розовский, Гаврилюк, Галкин, Коробцов, Саранин, Кульчин… Фирдман (позже он уедет в США) заведовал лабораторией алгоритмизации систем искусственного интеллекта. Лабораторию программных систем искусственного интеллекта возглавил кандидат физико-математических наук Александр Клещёв.
Не все шло гладко. В состав института отдел Староса входил лишь формально. Как пишет Заводинский, первый директор ИАПУ академик Авенир Воронов говорил, что тематика работ Староса не соответствует профилю института, и «не выделял ему ни единого квадратного метра». Да и не было этого метра: ИАПУ ютился на Суханова, 5, здание на ул. Радио еще не было построено…
Старос получил для отдела несколько комнат в новом академическом общежитии на Кирова, 62. Ныне это обычная владивостокская «гостинка». Там в 1974-1975 гг. и начались работы по созданию «куба памяти» в кремниевой матрице - системы, которая должна была приблизиться по своим возможностям к мозгу человека.
Что делал Старос на Кирова - мало кто поймет, да и места не хватит. Рискнем, однако, привести воспоминания учеников Староса, опубликованные в разных изданиях.
Александр Саранин: «Направление, заданное Старосом <…>, формулировалось как разработка технологии создания трехмерных или многослойных интегральных схем на кремнии. По тем временам это звучало очень амбициозно, да, пожалуй, и сейчас звучит так же…»
Виктор Заводинский: «Он излагал свои идеи по созданию систем искусственного интеллекта… Для меня… его слова звучали как фантастика… Старос во многом предвосхитил идеи наноэлектроники и квантовых компьютеров, возникшие в научном мире много позже».
Сразу же профессор озаботился кадровым резервом. Он «пробил» открытие на физфаке ДВГУ кафедры микроэлектроники и возглавил ее.
Владивосток мог стать вторым Зеленоградом, новой Кремниевой долиной. Или, если использовать местные словечки, - Кремниевой падью, Кремниевым распадком…
В 1976 году отдел переехал на ул. Чапаева, 5 - в полуподвал школы-интерната № 2, которую возглавлял знаменитый педагог Николай Дубинин - физик по образованию, народный учитель СССР. В счет аренды сотрудники отдела вели занятия по математике и физике.
Появлялись новые люди, прибывало оборудование, в том числе импортное… «Ничего, ребята! Генри Форд тоже начинал в сарае», - говорил Старос. Он, по слову Заводинского, брался за дело «мягкой, но мертвой хваткой, а на удары судьбы отвечал упрямой американской улыбкой». Недаром, по семейному преданию, Старос происходил от одного из тех самых 300 спартанцев. Еще в школе он был искусным фехтовальщиком.
Физик и лирик
Во Владивостоке Староса знали не только ученые. Он открыл английский клуб при филфаке ДВГУ и музыкальный салон (сам играл на нескольких инструментах, переводил на русский тексты «Битлз» и «Роллинг Стоунз»). Анна Петровна Старос - так звали в СССР жену Староса, ту самую Кэрол Дэйтон, урожденную Гансен, - с дочерью Кристиной вела на Приморском телевидении передачу «Ду ю спик инглиш?». Старос возглавил библиотечный совет и яхт-клуб ДВНЦ, стал членом правления Дома ученых…
Его прошлое, однако, оставалось тайной.
- Мне было известно, что это человек из Москвы, с непростой биографией, но следы уже были запутаны. Опыт получения пинков у нас был, вопросов без нужды не задавали. Иностранцем его не считали. По-русски Филипп Георгиевич говорил правильно, с легким акцентом - я бы сказал, кавказским. Мягкая журчащая речь, приятная, спокойная манера разговора, - вспоминает Виктор Горчаков (в 1970-х он был деканом физфака, а затем ректором ДВГУ). - Это был человек по-западному вежливый, но достаточно закрытый. У нас сложились доверительные отношения, мы с супругой бывали у него дома (Старосам выделили квартиру в «номенклатурном» доме на ул. Станюковича, 12. - В. А.). Помню, на стене висела рыболовная сеть… Но, по моему впечатлению, в этой квартире ощущалась временность пребывания.
Последняя попытка
Уже в октябре 1974 года президиум ДВНЦ выдвинул Староса в член-корреспонденты АН СССР. Андрей Капица дал ему блестящую характеристику: «Проявил себя крупным ученым, смелым конструктором и способным организатором… Им создана научная школа, охватывающая широкий круг вопросов в области управляющей техники и микроэлектроники… Воспитано большое число научных специалистов высокой квалификации, кандидатов и докторов технических наук».
Первая попытка не удалась.
К должностям Старос не стремился, но понимал: членство в академии поможет ему вытащить отдел из подвала и развернуть его в институт. В 1976 году Староса назначили заместителем директора ИАПУ и снова выдвинули в членкоры.
И - снова неудача. («Не могу утверждать, но у меня сложилось впечатление, что наша научная общественность его так и не приняла», - считает Виктор Горчаков.)
Когда в 1978 году Капицу на посту главы ДВНЦ сменил академик Николай Шило - магаданский геолог, прошедший суровую школу Дальстроя, - Старосу стало еще сложнее. По словам Заводинского, Шило воспринял Староса прохладно: «Посетив лабораторию Староса, выслушав его соображения по созданию искусственного интеллекта и увидев вакуумные установки, в которых можно напылять любые материалы, академик посоветовал заняться… золочением ложек». Сам Шило, впрочем, писал: «Я высказал… свое одобрение проводимым им исследованиям и сказал, что более важных работ в Дальневосточном центре не вижу. Обещал всяческую поддержку и полную «реабилитацию» его реноме, в чем он, видимо, нуждался».
Такие противоречия - случай нередкий: случается, мемуаристы выгораживают себя, а порой попросту подводит память… Вот и южные глаза Староса - темные, подвижные, очень живые - Шило почему-то запомнил голубыми. А про ложки - может, это такая колымская шутка?
Ясно одно: Старос уперся в потолок и хотел его пробить. В начале 1979 года его опять выдвигают в АН СССР. Шило пишет в Москву о «заинтересованности» президиума ДВНЦ в избрании Староса, называет его одним из основателей отечественной микроэлектроники.
Старос летит в Москву на выборы. Пан или…
Доктор технических наук (в 1980-1988 гг. - директор ИАПУ) Виктор Перчук писал, что по кандидатуре Староса будто бы успело состояться положительное голосование. Шило вспоминал, что все было иначе: президент АН СССР академик Александров в Москве сказал Старосу, что все вакансии уже распределены.
Так или иначе, до конца выборов Старос не дожил. 12 марта 1979 года 62-летний профессор умер от инфаркта в машине, мчавшей его по Ленинскому проспекту в больницу. «Ребята! Я теряю сознание…» - удивленно сказал он в последнюю минуту.
После жизни
Староса кремировали в Москве, прах сначала захоронили на Морском кладбище Владивостока, а потом перевезли в Ленинград на Большеохтинское кладбище. На могиле ученого установили тот самый «куб памяти».
Анна Старос позже вернулась в США - к родным.
Отдел искусственного интеллекта исчез, но лаборатории жили, вливаясь в другие подразделения ИАПУ. Ученики Староса набирали научный авторитет в стране и мире. В 2004 году ИАПУ возглавил член-корреспондент Виктор Лифшиц. Сегодня институтом руководит академик Юрий Кульчин. Его заместитель и руководитель отдела физики поверхности, в который выросла лаборатория Староса, - член-корреспондент Александр Саранин. Еще один замдиректора - доктор физико-математических наук Николай Галкин.
Стали докторами и возглавили целые научные направления Александр Клещёв, Владимир Коробцов, Юрий Гаврилюк… «Лишь пять лет Старос жил и работал во Владивостоке. Очень малый срок, но он сильно отразился на развитии физики на Дальнем Востоке», - считает Виктор Заводинский, ныне - тоже д. ф.-м. н., директор Института материаловедения ДВО РАН (Хабаровск). Добрым словом вспоминал во Владивостоке Староса академик, Нобелевский лауреат Жорес Алфёров.
…Дневников или мемуаров Старос не оставил. Лишь в 1990-х у нас стало известно о его первой жизни. В 1994 году Даниил Гранин использовал историю Саранта и Барра в романе «Бегство в Россию». А Виктор Заводинский написал о своем учителе роман «По образу и подобию», героя которого зовут Александр Феоктистович Мелос.
Интересно, что и на Западе только в 1980-х поняли, что советские ученые Старос и Берг (последний умер в Москве в 1998 году) - это беглецы Сарант и Барр. В 2005 году в США вышла документальная книга Стивена Ф. Юсдина Engineering Communism (How Two Americans Spied for Stalin and Founded the Soviet Silicon Valley).
Хотя известность Филиппа Староса ограничена специальными - не самыми широкими кругами, определение «человек-легенда» к нему подходит идеально.
Легендарными, как оказывается, бывают и гостинки с подвалами. Вот только украшать их мемориальными досками почему-то не принято.
Василий Авченко,
«Новая газета во Владивостоке», №378, 23.02.17
