В нашей жизни существует ряд нерешённых фундаментальных проблем. Мы предпочитаем о них лишний раз не говорить, потому что нам кажется, что разговоры об этом не исправят ситуацию. Неизбежное останется мучительным и неизбежным, а страх всё потерять следует всегда бок о бок с мыслями о бренности всего видимого и осязаемого.
 
Поэтому популярное современное искусство вертится вокруг чего угодно, избегая вечного, и ставит своей целью не решение и даже не попытку обозрения и раскрытия фундаментальных проблем, а скорее отвлечению от них. Вечное - то, в чём тонут и исчезают все наши сегодняшние заботы и удовольствия.
 
Кажется, что оно стирает нашу личность со всеми его желаниями и стремлениями. Стоит ли об этом ещё раз напоминать, да ещё языком искусства?
 
Но в этом-то и вопрос, что остаётся в вечности, и чему стоит уделять внимание. И если мы хотим как-то продвинуться, измениться и накопить что-то, что имеет значение в вечности, то мы должны об этом как минимум говорить регулярно, с погружением.
 
Ещё раз затрагивая вечную тему смерти, нельзя обойти тему любви, чтобы понять её силу и неуничтожимую природу - пожалуй, единственный спасательный круг в трагедии жизни. Кажется, само явление смерти должно обессмысливать в жизни абсолютно всё. Даже любовь. Всё должно закончиться. Но существуют ли вещи, которые не исчезают после завершения земного пути?
 
В Писании говорится, что любовь никогда не перестаёт, и это непостижимо, потому что в своей жизни мы постоянно сталкиваемся с совсем иными примерами. Как это понимать, что она не перестаёт, когда ничего не осталось? И что тогда было?
 
Если она была и куда-то делась, сгорела и выработалась, значит это было что-то другое, не стоящее. Если любовь относится к вечным ценностям, то она и должна сохраняться постоянно. Но если это приходит и уходит, значит мы не знали любви. Нас терзают одни страсти. А как отличить преходящее от вечного и постоянного? Только через фильтр времени и смерти.
 
Через смерть мы пронесём только вечные ценности. И нам важно научиться понимать вечные ценности ещё при жизни, чтобы в конце вдруг не остаться ни с чем.
 
Вот полное определение из Писания: "Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт..."
 
Сколько в нас её? Чтобы понять подлинное сокровище, лучше её рассматривать в самом широком смысле. Не обязательно к человеку. Но очень наглядно это можно увидеть на примере материнской любви.
 
У группы "Наутилус Помпилиус" есть песня "Эти реки", которая начинается словами "Васька-кривой зарезал трёх рыбаков", а заканчивается: "Божья мамочка билась у входа в тюрьму о железную дверь головой, но с кафельной плитки васькину кровь смыл водою из шлангов конвой".
 
Оказывается, бандит и пьяница Васька-кривой в своей никчёмной беспутной жизни кому-то ещё нужен. Это и есть любовь, когда тебя принимают таким, какой ты есть, даже с такими качествами и смертными грехами.
 
А способен ли я кого-то так принимать? Способен ли я вообще столько долготерпеть и милосердствовать ради кого угодно? Сколько в нас её? Столько и вынесем через финишную черту жизни - подлинное сокровище.
 
Она не должна зависеть от того, как к нам относятся. То есть она безусловна. В этом-то и есть проявление духовности. И это наша способность любить вообще даст нам понимание того, что она такое. А способны ли мы ценить подлинное сокровище? Этот внутренний согревающий огонь суть одно из главных духовных проявлений наряду с мудростью.
 
"Через пять минут после своей смерти все мы точно будем знать, как нужно было жить," - распространённая цитата, отражающая взгляд на земную жизнь с духовной точки зрения. После смерти у нас и не будет другого взгляда. Материальная оболочка и все связанные с ней заботы будут оставлены. Многие желания потеряют смысл. И это станет понятно со всей очевидностью, что бренно, а что вечно, - только после физического ухода.
 
В тонком духовном теле проявляются новые способности и открывается новое зрение. Оставивший тело  развоплощённый дух способен обозревать как физический мир, так и духовный. Для него становится доступной возможность даже слышать чужие мысли.
 
При жизни в теле нам доступно видеть только физический мир, наши чувства весьма ограничены, а мышление обусловлено и заторможено. Чтобы проникнуть в суть вещей мы используем умозрительные построения и логику, опираемся на показания нами изобретённых приборов, чтобы расширить нашу сенсорность, поскольку мы сами ограничены в средствах восприятия. И то никакой прибор не может напрямую измерить проявления чисто духовные - любовь, к примеру.
 
Но существует интуиция, как отголосок духовного видения. Остаётся способность чувствования сердцем - субъективное и непосредственное. Духовное восприятие в нас остаётся, но очень сковано грубой оболочкой. Нам не хватает духовного видения, поэтому мы совершаем много ошибок. Мы идём по жизни почти вслепую. Мы нуждаемся в наставлении.
 
Поведение слепых по жизни во всей трагичной нелепости станет понятным с духовной точки зрения, которой нам так самим не хватает. Оттуда виднее, но мы не там, а здесь, и туда лучше не пытаться раньше срока. Если кого-то из нас выхватить, оторвать от грешной земли ненадолго и дать возможность всё увидеть, включая скрытые мотивы и побуждения, то мы бы ужаснулись увиденным. Всё вечное попирается, а ничтожное превозносится. Столько времени уходит на мелочную суету!
 
Если что-то случается из ряда вон, болезненное, будь то уход близкого человека, это открывает в нас канал, проясняющий подлинные ценности, но скоро и это забывается. Редкие озарения освещают всю бестолковость нашей настоящей жизни. Мы бы могли заново переосмыслить своё направление в этом состоянии и можем совершить какие-то бескорыстные действия по велению чистого сердца, которое стучало и наконец-то пробилось наружу, но спустя какое-то время мы скорее посчитаем себя неадекватными, сентиментальными и вернёмся к своему привычному образу мысли, сухим суждениям и оценкам, скупым и малодушным поступкам.
 
Конечно, как мы были с точки зрения вечности слепцами и глупцами - такими и остались. Научит нас собственная кончина. Как не хватает нам взгляда на вещи духовными очами! Есть смысл поговорить о ценностях жизни с теми, кто эту жизнь оставил. Но поскольку это практически невозможно, нам остаётся только попытаться это представить, насколько позволит воображение: как это, спустя пять минут после смерти, увидеть всю свою жизнь и понять, как надо было...