Недавно геологическая экспедиция в Охотском районе наткнулась на заброшенный эвенский лабаз (оленеводческая ферма Усчан). Среди документов в жилище, наряду с ясачными квитанциями, деревянным календарем, была найдена и переписка отрядов самообороны от 1925 года. А по ней выясняется, что с 1923 по 1925 годы жизнь на краю земли, с приходом красного отряда Вострецова и разгрома белого генерала Пепеляева, а также становления Советской власти, была отнюдь не мирная. Оказывается, тут была и своя Тунгусия, и зарождалось недовольное тунгусское повстанчество из местных народностей, а в 1924-1925 годах случилось даже тунгусо-охотское восстание.

 

Директор музея Виктор Мороков

Белые страницы истории изучает директор Охотского краеведческого музея Виктор Мороков, куда геологи и передали переписку тунгусов (эвенов). Ветхие от времени письма хранятся в специальном помещении, в защитной пленке, а чтобы с ними можно было работать, читать, их пришлось еще раз переписать, но уже разборчивым почерком, с восстановлением по возможности утраченных мест в оригинале. Письма эти сегодня впервые увидят свет. Отрывки из них Виктор Мороков зачитал на диктофон. Часть писем и уникальных фотографий разрешил переснять на фотокопии.

 

Красный налог

 

С приходом на побережье красных, Охотский край в 1923 году был разделен на четыре волости, к каждой из них прикрепили тунгусов-кочевников, в том числе тунгусов с Якутии и сразу обложили их налогом. Первым ввели охотничий налог и охотничьи свидетельства. Без билета охота запрещалась, а билет на охоту был обложен сбором в 1 руб. По распоряжению ГПУ оружие должно быть представлено на регистрацию в резиденциях с представлением билета на право охоты. За право ношения нарезного оружия брали по 3,1 руб., а гладкоствольного — 2,1 руб.

 

Эвенский календарь

Также тунгусов обложили общегражданским налогом по 2 руб. с мужчины, и по 1 руб. с женщины. В 1923 году ввели пушной налог и регистрацию всей пушнины. По нему, охотник по возвращению с промысла, в трехдневный срок должен был регистрировать всю свою добытую пушнину. Для этого тунгус должен был явиться в село, принести с собой шкуры, разыскать переводчика, а потом заполнить анкету: кто он, откуда, когда и где убил зверя. Далее на шкурах ставили номер и печать, записывал в шнуровую книгу, брали 5% сбор с установленной продажной цены от каждой шкуры. И, наконец, подписывали и выдавали квитанцию и ордер. Такой же регистрации и пушному налогу подлежали даже заячьи шкуры, а также, с особой отметкой, все шкуры, предназначенные для собственного употребления.

 

При продаже пушнины тунгус, а также покупатель, опять должны были явиться в сельревком, разыскать председателя или его заместителя и найти переводчика. На обороте ордера и квитанции делалась новая надпись: кому и за какую цену шкура продана. Надпись подписывалась председателем и покупателем шкуры. Не зарегистрированные в установленный, трехдневный срок шкуры считались контрабандой и, само собой разумеется, подлежали конфискации.

 

В 1923 году ввели для тунгусов попенный и лесной налог. По нему, населения должно было платить по 3 руб. за куб. сажень хвороста, валежника, сухостоя и остатков, которым они могли воспользоваться. За каждую срубленную жердь тунгус должен был платить по 70 коп., а за каждое ободранное дерево от 70 до 4,40 коп. Рубить же молодняк под угрозой штрафа строго запрещалось.

 

Еще на Охотском побережье в 1923 году были введены канцелярские и гербовые сборы. Ввиду этого и за полным отсутствием денежного хождения, тунгусы писем избегали.

 

В этом же году была введена бесплатная каюрная (гоньбовая) повинность, для разъездов должностных лиц, агентов ГПУ, милиции и особенно военных отрядов. В 1925 году нарто-верста (пара оленей или потяга 12 - 15 собак) оплачивалась 15 коп. — платой для того времени совсем мизерной.

 

В 1923 году с тунгусов требуют не один раз в год, во время ярмарок, а в трехдневный срок регистрировать рождения, смерти, женитьбы и разводы. Кроме того, сбор налога сельхозналогом стал производиться не по старому, привычному, удобному для тунгусов обычаю — на ярмарках, а по «революционному». Ловили случайно подвернувшихся тунгусов и требовали налоги. Главное же то, что в Якутии кочевники были освобождены от сельхозналога, а потому налог на Охотском побережье тунгусы считали незаконным.

 

Совершенно не считаясь с особыми бытовыми условиями, укладом жизни и социальными отношениями, охотские власти целиком перепечатывали на бланках московские декреты и хабаровские постановления и рассылали их по стойбищам для четкого и неуклонного исполнения. К примеру, охота на пернатую водоплавающую дичь разрешалась с 1 сентября, т.е. тогда, когда часть этой дичи уже улетела, а выводки уже кончились. Запрет же охоты на пернатую, боровую дичь с 1 апреля лишает тунгуса возможности в самое голодное время охотиться на тетерева и глухарей на току (начиная приблизительно с мая месяца). В урусах начался голод. На этой почве и вспыхнуло восстание.

 

Командующий тунгусов — Карамзин

 

В июне 1924 года в Нелькане состоялся I съезд Аяно-Нельканских, Охотских, Аркинских и Маймаканских тунгусов. Съезд решил отделиться от Советской Республики в самостоятельное государство и избрал свое Временное Тунгусское Национальное Управление, исключительно из тунгусов. Партизанским отрядом был избран и съездом утвержден также «Главный штаб Тунгусских партизанских отрядов» и командующий Павел Карамзин.

 

Павел Карамзин - командующий тунгусских отрядов

В 1924 году повстанческий отряд под командой тунгуса Павла Карамзина окружил порт Аян. Советский гарнизон сдался. Эвены захватили все продукты, вырученную и конфискованную пушнину, деньги и переписку. Летом в бухте Аян пришло береговое судно «Красный вымпел» и было предложено отряду тунгусов сдаться. После полученного отказа, на берег высадился отряд военных моряков, но, не обнаружив противника, вернулся обратно на судно.

 

В этом же году «на случай прихода Советской власти в тайгу» в Кетанде (в 200 км. от Охотска) сформировался отряд тунгусов — около 60 человек. Большинство отряда было тунгусов из Горбиканского рода Софрона Погодаева.

 

Софрон Погодаев- возглавлял отряд в Арке

Софрон Тимофеевич Погодаев (его фотография и родовая печать ныне хранятся в Охотском музее), был старостой 2-го Горбиканского рода (самоназвания эвенов по местности Гэрбэ) в селении Арка и возглавил отряд самообороны. Хотя ранее он был членом местного революционного исполкома РКП(б). Его очень уважали в крае. Один раз он спас своих родовичей от голода, отдав все свои припасы. А голод у тунгусов в те времена был частенько, ведь жили они только за счет рыбы.

 

Охотск в осаде

 

Повстанческий отряд - в центре наверху Павел Карамзин - командующий тунгусов

С 20 по 23 января 1925 года в Нелькане состоялся II Тунгусский съезд такого же состава, как и первый. На съезд была допущена советская делегация (для переговоров), которая дала подробную информацию о международном и внутреннем положении СССР, экономической и национальной политике, подробности амнистирования восставших. Но участники съезда упорно твердили о расхождении и несоответствии слов и дел у красных, о их зверствах, бесчинствах, особенно органов ГПУ и их отрядов, о разорительных налогах, дороговизне товаров, обнищании, голоде тунгусов. Резолюция этого съезда была такова: организовать самостоятельную Тунгусию без коммунистов.

 

Более четырех месяцев собирался отряд Карамзина в районе Охотска. С января по июнь 1925 года (до начала навигации), Охотск был на осадном положении.

 

А в ночь с 21 на 22 февраля 1925 года отряд Карамзина занял оставленный красными частями находящееся в 8 км. от Охотска поселок Новое Устье. Поселок был разграблен, как и фактория акционерного Камчатского общества «Окаро», где было много свинца, пороха, и съестных продуктов. Тунгусы вывезли продукты в тайгу и раздали их населению.

 

Письмо тунгусов - копия

Вот что писали в это самое время повстанческие отряды друг другу:

 

«Начальнику охраны Аркинского района Погодаеву, А. Громову и Карамзину.

Примите привет, почтение и благопожелание. Мы сами пока живы и здоровы. А относительно о фронте сообщаем вам в нижеследующем: Из поселка Новое Устье войска красных переехали давно в город Охотск. Наши заняли поселок Новое Устье 21 февраля 1925 года. На другой день, 22 февраля, вышли пешком из Охотска красноармейцы около 70 человек и сделали наступление на наших. Была стрельба. Красные потеряли около 50-ти человек, оставили трупы своих людей, оружие и пулемет «Льюис» и отступили в город. С нас убитых и раненых около 11 человек (официальное сообщение пришлем позже). Просим вас, дорогие братья, по возможности отправить скорее подвод, ибо имеется у нас груз. Можете отправить подвод не по дороге,  а прямо по тундре до Нового Устья. Просим не распространять слух частным.

Митрофан, Павел и Михаил живы, здоровы. Передайте нашим братьям привет и почтение. Шлет вам привет Захаров. Больше писать не о чем. Будьте здоровы, Богом хранимы. Дорогу до Нового Устья сделаете через тундру, прямо. Арестованных держите до получения второго сведения.

1925 года февраля, 23 дня.

Начштаба Карамзин».

Письмо тунгусов - оригинал/ 1925 г.

 

В таком положении, красным оставалось лишь оборонять Охотск. Охотский гарнизон состоял из 89 человек, дивизиона ГПУ, а вместе с добровольцами (профсоюзы, партийцы, совработники) гарнизон насчитывал до 317 человек.

 

В конце концов, красным пришлось вызывать на помощь судно «Красный вымпел» из Владивостока. 22 июня 1925 года в Аяне и Охотске высадились части красного экспедиционного отряда, во главе с командующим Абрамовым, который, кроме того, был назначен уполномоченным по Охотскому побережью. С повстанцами заключили перемирие. После переговоров, отряды сложили оружие. Всем им была дана амнистия, представители туземцев привлечены в органы управления, а всякие административные бесчинства прекращены. Все эти мероприятия, произвели на тунгусов большое впечатление. Они были уверены, что вот, приехала, наконец, «настоящая Советская власть» и прогнала самозванцев. Однако в 30-е годы, многим участникам восстания припомнили прошлое и осудили. Так тихо, мирно и закончилось это восстание малого брата с большим.

 

Подготовил Константин Пронякин.

«Хабаровский Экспресс», № 42, 14.10.09